20 февраля 1977 года, воскресенье, Москва, Черемушки, квартира Вероники
Этот воскресный день Вероника вынуждена была провести дома, поскольку об этом ее попросили члены следственной бригады, которые опасались, что в противном случае они могут пропустить звонок от Олега. При этом девушку вежливо предупредили, что не в ее интересах выдавать преступнику планы сыщиков. "Имейте в виду, что вы единственный свидетель, который выгоден Олегу в качестве трупа, - объяснил ситуацию Игнатов. - Поэтому, чем быстрее мы его задержим, тем спокойнее вам будет ходить по улицам". Возразить против этого девушке было нечего.
Поэтому в этот выходной ей пришлось отказать даже своему кавалеру Славику, настойчиво пытавшемуся вытащить ее на вечеринку к своим друзьям - в элитную высотку на Котельнической набережной. В итоге первую половину дня девушка провалялась в постели, с упоением читая, только что вышедшую в свет и купленную на Кузнецком мосту у спекулянтов за двенадцать рублей книгу "Современный французский детектив", в котором была повесть Себастьяна Жапризо "Дама в очках и с ружьем в автомобиле". Это чтение так ее увлекло, что она даже проигнорировала призывы матери, настойчиво звавшей ее к обеденному столу. В конце концов, матери пришлось принести дочери бутерброды, которые она стала жадно поглощать, не отрывая глаз от детектива. Ведь его сюжет был так похож на ее собственную историю, приключившуюся всего лишь несколько дней назад. В романе тоже была девушка 26 лет, которая "чувствует себя старой, бесповоротно старой, вышедшей в тираж, скучной полуслепой и глупой", а также труп мужчины в багажнике автомобиля. Как и героиня книги, Вероника тоже могла сказать "я совсем одна, это правда, но ведь я всегда была одинока, и пусть даже весь мир ополчится против меня, он меня не одолеет". Такой девушкой не возможно было не восхищаться, и трудно было заставить себя ей не подражать.
Дочитав последние строчки детектива, Вероника захлопнула книгу и, желая продлить свои впечатления от соприкосновения с жизнью по-французски, поставила на проигрыватель пластинку болгарской фирмы "Балкантон", где была ее любимая песня "Прости мне мой маленький каприз" в исполнении Мирей Матье. Прижав книгу к груди, девушка закружилась по комнате под красивую мелодию восхитительного шлягера. И так увлеклась этим делом, что не сразу услышала, как в коридоре начал надрываться телефон. Вероника пришла в себя только после того, как из ванной комнаты высунулась голова ее матери и раздался крик:
- Да возьмет кто-нибудь телефон или нет?
Девушка выскочила в коридор и схватила трубку в тот самый миг, когда на другом конце провода уже собирались прекратить бесполезные попытки дозвониться. И едва она приложила трубку к уху, как услышала в ней голос, который больше всего боялась услышать - голос Олега:
- Здорово, красава. Ты там заснула что ли?
- Привет, Олег. Нет, я музыку слушала, - честно призналась девушка.
- Часом не похоронный марш? Шучу - тебе еще жить да жить, если милиция не остановит. Кстати, мильтоны на тебя не выходили?
- Нет, а на тебя?
- Дура, если я тебе звоню, это что-то да значит?
- Да, действительно, дура, - украдкой оглядываясь на дверь ванной комнаты, где закрылась мать, ответила Вероника.
- Я тут сегодня Ленке звонил, так она гонит мне туфту, что ты, якобы, с самим Борисом Александровым познакомилась.
- Вот ведь, гадина какая - обещала, что никому не расскажет, а сама трепется, - беззлобно выругалась девушка, изо всех сил стараясь не выдать, охватившего ее волнения.
- Так это не туфта что ли?
- А ты что, ревнуешь?
- Ревность - пережиток прошлого. Просто интересно, где это ты смогла хоккеиста подцепить - они, вроде, в метро не катаются?
- А он не в метро, а на "Волге" своей катался. Увидел меня у здания ТАСС и притормозил. Я еще не настолько старая, чтобы на меня внимания не обращать.
- И о чем же вы с ним говорили - неужели о хоккее?
- Долго общаться у нас времени не было - я на работу спешила. Дело в мой обеденный перерыв было.
- Так это когда случилось?
- В пятницу. На следующий день после… - здесь девушка запнулась, предпочитая не вспоминать страшные события четвергового вечера.
- Что же ты дома сидишь, а не с ним в ресторане? - продолжал свой допрос Олег.
Судя по всему, он ни о чем пока не догадывался - ни о том, что девушка ему врет, ни о том, что их разговор подслушивают технари из МУРа, которые уже запустили машину поисков того места, с которого звонил преступник.
- Ты же должен знать, что хоккеисты сидят на базе, как пионеры в "Артеке" и никуда глаз не кажут, - к этому моменту Вероника уже справилась со своим волнением и спокойно рассказывала ту легенду, которую придумали для нее сыщики. - Но он обещал взять меня на хоккей, где у нас будет время пообщаться.
- Ты о чем, красава?
- О том, что в среду у ЦСКА будет матч в Лужниках и я туда приглашена. Вот думаю, какой подарок ему принести - праздник-то ваш, мужской. Кстати, ты тоже можешь пойти - могу сделать и тебе подарок. Он нас обоих проведет. Ты ведь, наверное, тоже не прочь познакомиться с самим Борисом Александровым?
- Читаешь мысли на расстоянии, старушка, - голосом, полным блаженства, произнес Олег. - Но я там тоже буду со своим приятелем. Мы билеты на этот матч еще две недели назад купили. Так сказать, прощальная гастроль.
- Ты собрался уезжать?
- Собрался не собрался, но тебе лучше про это не знать.
- Как скажешь, - не стала спорить Вероника. - Но если есть шанс встретиться напоследок, грех им не воспользоваться. У вас где места во Дворце спорта?
- Ты из себя поводыря строишь что ли - хочешь к нам Александрова на веревочке привести? - голос Олега напрягся. - Ты скажи, где вы сами сидеть будете.
- За скамейкой игроков ЦСКА, - Вероника ответила так, как ее учили сыщики.
- Вот и сидите там, а мы вас сами найдем, - и Олег первым повесил трубку.
Спустя пять минут Веронике снова позвонили. На этот раз она услышала в трубке голос старшего инспектора МУРа Игнатова.
- Вы молодец, держались достойно, - похвалил он девушку.
- Вы его задержали? - с надеждой в голосе спросила Вероника.
- К сожалению, нет - он уже успел уйти. А звонил он из будки возле Курского вокзала. Но, как говорят рыбаки: рыбка заглотнула наживку. Теперь вам предстоит реальное знакомство с Борисом Александровым. Будьте готовы: завтра утром мы отправимся с вами на базу ЦСКА.
- Но я же работаю. Сами понимаете - начало недели, в магазине не протолкнуться от покупателей.
- Не волнуйтесь, эту проблему мы решим - будет кому вместо вас обслужить население нашего славного города-героя.
21 февраля 1977 года, понедельник, Рига, ЦК КП Латвии
К зданию латвийского ЦК Тихонова привезла служебная "Волга". Когда тренер выбрался из салона, водитель спросил:
- Так я сгоняю пока в магазин, Виктор Васильевич?
- Сгоняй, Леша, я все равно освобожусь не раньше, чем через час.
Тихонова вызвал к себе заведующий сектором спорта Леонид Котлов, но о конкретных причинах вызова тренер догадывался смутно. Он предполагал, что речь может зайти о подготовке команды к решающим матчам союзного первенства, поэтому кое-какие доводы на этот счет в уме подготовил. Но то, что он услышал в кабинете заведующего, поистине повергло его в шок. Ни о чем подобном он даже и подумать не мог.
Едва он уселся на стул напротив чиновника, как тот спросил:
- Виктор Васильевич, вы в курсе того, что ЦСКА проиграл турнир Дружественных армий?
- Да, я знаю об этом. В решающей игре армейцам так и не удалось взломать защитные ряды чехословацкой "Дуклы". Что вполне объяснимо: чехословаки умеют грамотно выстраивать эшелонированную оборону. С наскока ее взять трудно.
- Но вы, наверное, не знаете, что на этом матче был наш Генеральный секретарь Леонид Ильич Брежнев? И во время игры ему несколько раз было плохо - у него разболелось сердце.
- Откуда мне об этом знать, Леонид Сергеевич? - искренне удивился Тихонов. - Надеюсь, с Леонидом Ильичем все нормально?
- Да, ему уже лучше, вчера в программе "Время" показывали сюжет, где он проводит важные для нашей страны переговоры.
По выражению лица Тихонова было видно, что он встретил эту новость с удовлетворением. Хотя подумал про другое: "К чему он завел этот разговор?" Ответ на этот вопрос он получил уже спустя минуту.
- Через два дня ваша команда встречается с ЦСКА, - продолжил свою речь Котлов. - И на этом матче, как нам стало известно, снова будет присутствовать Леонид Ильич. Игра эта обещает быть не менее принципиальной, чем та, что была с "Дуклой", вот я и подумал - не скажется ли это отрицательно на здоровье нашего Генерального секретаря?
- Что вы хотите этим сказать? - пока еще не слишком понимая, куда клонит собеседник, спросил Тихонов.
- Только одно: при определенном развитии игры сердце Леонида Ильича может не выдержать эмоциональной нагрузки. И если с ним, не дай бог, случится что-то ужасное, вина за это будет лежать и на нас с вами, Виктор Васильевич.
- А что вы имеете в виду под словом "ужасное"? - попытался уточнить Тихонов.
- Он может либо умереть, либо заработать тяжелейший инсульт.
- И что вы предлагаете?
- Надо попытаться этого не допустить. Сделать так, чтобы эмоциональный фон в этом матче не осложнил, а улучшил самочувствие нашего генсека.
- Вы предлагаете мне проиграть ЦСКА? - прямо спросил тренер.
- Зачем сразу проиграть? Почему такие крайности? Очки на финише нам самим нужны, поэтому речь идет хотя бы о ничейном результате.
- Как вы себе это представляете, Леонид Сергеевич? Мы играем с ЦСКА, а не с саратовским "Кристаллом", который занимает последнее место в турнирной таблице. Сыграть вничью с ЦСКА можно только в том случае, если сами армейцы согласятся на это. Они согласны?
- Если мы с вами сейчас договоримся, то и проблему с армейцами можно будет решить. Конечно, не нашими усилиями, а стараниями других людей.
- То есть, вы предлагаете мне участвовать в договорном матче? Вам что, позвонили из Москвы и предложили этот вариант? Или инициатива исходит лично от вас?
- Какое это имеет значение, если речь идет о здоровье Генерального секретаря нашей партии, лидере нашего государства? Я же вам говорю, что тот случай, который произошел с ним на матче с "Дуклой" со всей серьезностью поставил вопрос о том, что отрицательные эмоции Брежневу категорически противопоказаны. На работе его от этого изолируют врачи, которые следят за ним круглосуточно. Ему установлен укороченный рабочий день. Его ограждают от негативной информации. Его даже уговорили бросить курить, хотя он был заядлым курильщик с многолетним стажем. Но заставить его не посещать хоккейные матчи никто не может. Это его единственная отдушина, как и охота. Но если на последней он расслабляется, то на хоккее все чаще огорчается, поскольку его любимый ЦСКА показывает не самую стабильную игру.
Слушая эту речь, Тихонов пытался понять - шутят с ним, или говорят серьезно. Подобных ситуаций в его многолетней спортивной жизни еще никогда не было, поэтому он был крайне обескуражен происходящим и не знал, как себя вести. Как сделать так, чтобы и генсека в могилу не свести, и свою честь не запятнать участием в договорном матче.
- Значит, в Москве кто-то решил, что Брежнева можно спасти, устроив перед ним договорную игру? - произнес Тихонов, едва его собеседник замолчал. - Но что будет, если Леонид Ильич вдруг догадается о том, что перед ним две команды ломали дурочку? От этого его инсульт не хватит?
- Если все сделать так, чтобы комар носа не подточил, то никто ни о чем не догадается, - стоял на своем Котлов.
- А если кто-то из участников этой игры проболтается? Ведь в эту аферу будут вовлечены десятки человек - минимум сорок, если считать игроков обеих команд. Вы об этом подумали? К тому же, кто вам сказал, что уговорив меня, вы уговорите игроков моей команды? Балдериса, Воробьева, Бескашнова и других - они ни за что не пойдут на такой подлог. Или вы хотите воздействовать на них с помощью административных мер? В таком случае это нанесет серьезный удар по нашей идеологии. Ведь мы со всех трибун провозглашаем, что спорт у нас - это честное противостояние. А что получается на деле?
- Есть такие случаи, когда и в армии можно нарушить устав, - продолжал возражать Котлов, правда, делал он это уже как-то вяло, без энтузиазма. И Тихонов поймал себя на мысли, что его собеседнику и самому эта инициатива, рожденная, видимо, в головах каких-то московских начальников, не по нутру. Но он, как чиновник, как законопослушный член партии, вынужден эту инициативу поддержать.
- Я предлагаю подойти к этому вопросу еще и с другой стороны, - уловив настроение своего собеседника, Тихонов решил перехватить инициативу. - Мы живем с вами в Латвии, где очень сильны националистические настроения. Если латыши вдруг узнают, что их любимая команда участвовала в договорном матче, да еще в паре с ЦСКА, это сыграет на руку националистам. А это уже попахивает проблемами политического толка. И если, не дай бог, на этой почве возникнут волнения, то те, кто затеял эту историю в Москве, сумеют уйти от ответственности, а в роли стрелочников назначат нас с вами. Двух русских людей, которые втянули латышскую команду в авантюру. Вам этого хочется?
По тому, как побледнело лицо у Котлова, тренер понял, что его последний спич произвел на него нужное впечатление. Стало вдруг понятно, что когда хозяин кабинета соглашался участвовать в этой афере, ему даже в голову не могло придти, что она может носить политический характер. И только слова тренера открыли ему на это глаза. Но сказать об этом в открытую Котлов не мог, поскольку получалось, что он остался в дураках. Поэтому от гостя сейчас требовалось разрулить эту ситуацию так, чтобы никто не почувствовал себя проигравшим.
- Короче, Леонид Сергеевич, давайте поступим так. Вы скажите тем, кто ждет от вас ответа, что Тихонов отказался участвовать в этой авантюре, поскольку не уверен, что его команда его поддержит. Но главное, что сами вы тоже боитесь, как бы эта афера не нанесла еще больший ущерб здоровью Леонида Ильича, поскольку нет уверенности в том, что кто-то из его ближнего окружения не узнает об этом и не донесет ему тотчас о происшедшем. И еще советую добавить несколько слов про чистоту помыслов в нашем советском спорте. Эти помыслы на самом деле в нем присутствуют, даже несмотря на то, что кто-то думает иначе. А сейчас позвольте мне уйти, поскольку до игры с ЦСКА осталось всего два дня - мне нужно команду подготовить.
21 февраля 1977 года, понедельник, Архангельское, база ЦСКА
Кондрашина, Игнатов и Вероника приехали на армейскую базу после предварительного звонка, который сделал сам прокурор Москвы Михаил Мальков. Разговаривал он с тренером ЦСКА Константином Локтевым, с которым был знаком и даже однажды подарил ему свою книгу "Закон - для всех и каждого". Прокурор попросил тренера с пониманием отнестись к просьбе визитеров, а в конце разговора добавил:
- И главное, Константин Борисович, чтобы цель их визита осталась неразглашенной.
Локтев так и сделал - помимо себя и Бориса Александрова больше никого из команды на эту встречу не пригласил. На пользу конфиденциальности этой беседы сыграло и то, что в этот момент команда находилась на тренировке, а отсутствие Александрова на ней было естественным - у него продолжалась дисквалификация.
Локтев принял делегацию в своем кабинете и когда все расселись по своим местам, сообщил:
- Михаил Григорьевич мне все объяснил, так что мы можем начать нашу беседу без предисловий.
- Тем лучше, - не скрывая своего удовлетворения, отреагировала Кондрашина. - Сразу хочу предупредить, что никакая опасность Александрову не грозит, поскольку наши сотрудники этого не допустят. Но нам важно его присутствие вот с этой девушкой, поскольку злоумышленник проявит себя только в том случае, если увидит рядом с ней Александрова.
- Короче, я буду нечто вроде подсадной утки, - не без иронии резюмировал Александров.
- Как и я, - внесла свое дополнение Вероника.
- Значит, нас будет две подсадные утки, - продолжал иронизировать хоккеист.
- Нам бы хотелось, Борис, чтобы вы отнеслись к этому делу серьезно, без иронии, - обратилась к Александрову Кондрашина. - Вы должны вести себя естественно, чтобы преступник не догадался, что вы участвуете в какой-то игре. В противном случае наша акция может закончится провалом.
- Я, конечно, привык в основном играть на льду, но если надо могу сыграть и за его пределами, - ответил хоккеист.
- Не обращайте внимания, Борис у нас парень серьезный, но иногда любит поиронизировать, - вступился за своего игрока Локтев. - А что этот преступник - очень опасный?
- Он убил своего приятеля, - подал голос Игнатов. - А потом сбил на автомобиле девушку, которая до сих пор находится в коме.
- Вы догадываетесь, Борис, кто эта девушка? - спросила у хоккеиста Кондрашина.
Судя по тому, как изменилось лицо Александрова, все поняли, что называть имя девушки дело лишнее.
- Борис имеет какое-то отношение к происходящему? - не скрывая удивления, спросил Локтев.
- Только косвенное, - поспешила ответить Кондрашина. - Он знаком с девушкой, которую, по злой иронии, сбил тот самый человек, которого мы хотим задержать. Это называется, как тесен мир. Но мы сообщили об этом Борису только для того, чтобы он по-настоящему проникся важностью предстоящей операции.
- Спасибо, я проникся, - ответил Александров.
С его лица исчезло ироничное выражение, которое был на нем до этого. Кондрашина это отметила, хотя еще несколько часов назад они с Игнатовым спорили по поводу того, стоит ли говорить хоккеисту полную правду о том, кто сбил его знакомую. Ведь это могло спровоцировать Александрова на какие-либо неадекватные действия по отношению к преступнику. Но победила точка зрения Кондрашиной, которая предположила, что, узнав правду, хоккеист более ответственно подойдет к своему поручению.
- Итак, когда вас ждать в следующий раз? - спросил у гостей Локтев.
- В среду, за три часа до матча мы приедем во Дворец спорта, - ответила Кондрашина.
- Мы будем чуть позже, но Борис может выехать раньше, поскольку в игре он участвовать не будет, - и тренер первым поднялся со своего места, показывая тем самым, что аудиенция закончена.
Когда гости шли к машине, Кондрашина придержала Игнатова за локоть, чтобы Вероника прошла чуть вперед и не смогла услышать их разговор.
- Как дела с ОБХСС - ты показывал им фоторобот Олега?
- Никакой реакции - они его не опознали. Судя по всему, такой человек в московском обэхээсе не числится. Что вполне объяснимо: вам же Вероника сама сказала, что фарцой Олег занимается недавно, поэтому "на карандаш" мог еще не попасть.
- А что если…
- …пробить его через обэхээс подмосковный? - продолжил мысль коллеги муровец. - Уже делаю - послал туда человечка. Правда, шансы и там нулевые. Но меня еще другое гложет: уже четыре дня как труп приятеля Олега мерзнет в морге, а по его душу так никто и не объявился.
- Значит, некому, - предположила Кондрашина.
- Вот поэтому я и думаю, что у нас остается только одна надежда - на Веронику и Александрова. Как говорится, плохой охотник преследует, а хороший - ждет.