13 сентября 1977 года, вторник, Москва, площадь Дзержинского, КГБ СССР, кабинет Юрия Андропова
Когда на Лубянку приехал начальник 7-го управления генерал-лейтенант Алексей Бесчастнов, то группа "А" во главе с ее начальником была уже там. Бойцы сидели в актовом зале в гражданской одежде и вкратце были проинструктированы относительно той операции, в которой им предстояло сегодня участвовать. Подозвав к себе начальника группы, Бесчастнов попросил его быть готовым к тому, что с ними захочет встретиться лично Юрий Андропов, который был уже в пути - он ехал с дачи, тоже поднятый на ноги дежурным. Присутствие председателя КГБ на такого рода операциях было обязательным - так было заведено самим Андроповым.
Не успел Бесчастнов закончить разговор с начальником группы "А", как примчался посыльный от дежурного и сообщил ему, что Андропов ждет его в своем кабинете. Когда он вошел туда, то увидел, что председатель не один - напротив него за столом сидели Эрнест Спрогис, а также неизвестный мужчина, которого Андропов представил, как инспектора МУРа Алексея Игнатова. Поскольку час назад именно Спрогис позвонил Бесчастному и рассказал ему о сути дела, его присутствие здесь генерал-лейтенанта не удивило.
- Как настроение у ребят? - спросил у вошедшего Андропов, когда тот присел на свободный стул.
- Боевое, Юрий Владимирович - все рвутся в бой, - ответил Бесчастнов.
- А что же вы не захватили с собой начальника группы? - удивился Андропов.
- Я думал, что вы захотите встретиться лично со всей группой в актовом зале.
- Правильно думали, - улыбнулся шеф КГБ и тут же перешел к другой теме: - Вот товарищ Игнатов просит, чтобы ваши ребята взяли его с собой на операцию.
- Полагаю это лишним - мои люди работают, как единый механизм, а человек со стороны может только помешать, - возразил Бесчастнов.
- Слышали, товарищ Игнатов? - Андропов перевел взгляд на муровца. - Так что без обид - мы здесь все люди служивые.
- Но я могу хотя бы рассчитывать на то, что останусь в группе прикрытия? - спросил Игнатов.
- Ночного приключения вам, значит, мало? - спросил Андропов, показав тем самым, что он уже в курсе того, что произошло несколько часов назад в Колпачном переулке.
- Одно другому не мешает, - глядя в глаза Андропову, ответил Игнатов.
- Хорошо, пойдете в группу прикрытия, - согласился с доводом муровца шеф КГБ. - А то ведь товарищ Щелоков, чего доброго, будет жаловаться, что мы провели эту операцию без участия его сотрудников. Еще вопросы есть?
- Есть не вопрос, а предложение, - Игнатов уже окончательно освоился в этом кабинете и решил выложить перед собравшимися идею, которая пришла к нему в голову некоторое время назад. - А что если подать Александрову условный знак о том, что мы находимся в сберкассе и контролируем ситуацию.
- Что за сигнал? - заинтересованно спросил Андропов.
- При входе в кассу повесить плакат с изображением его тестя - замечательного советского актера Николая Апанасовича Кучкова. Увидев его, Борис догадается, что это не случайно.
- А преступники что подумают? - подал голос Бесчастнов.
- Преступники вряд ли знают, кто является тестем Александрова, - ответил Игнатов.
- Я вижу, вы внимательно следите за литературными новинками, - улыбнулся Андропов.
Шеф КГБ имел в виду свежий роман братьев Вайнеров "Эра милосердия", которым зачитывалась добрая половина страны. Книга вышла в журнале "Смена" №№ 15–23 за 1975 год, а также отдельным изданием в том же году в серии "Военные приключения". В романе был похожий эпизод, когда сотруднику МУРа, внедренному в банду, его товарищи подавали сигнал - наклеили фото его любимой девушки на дверь, куда муровцу надо было незаметно зайти и спрятаться.
- Ну что же, можно попробовать, - согласился с предложением гостя Андропов. - Только где взять такой плакат в начале пятого утра?
Но Игнатов и здесь нашелся, что ответить:
- Когда мы подъезжали к вашему зданию, я заметил у входа в ЦДРИ стенд с рекламой нового фильма "Горожане" с участием Николая Апанасовича.
- Вы что, предлагаете похитить фотографию со стенда? - искренне удивился Бесчастнов.
- Ради такого дела почему бы и нет? - вопросом на вопрос ответил Игнатов. - Тем более, что плакат потом можно будет вернуть.
После этого в разговоре возникла пауза - все ждали, какое решение примет хозяин кабинета в связи со столь необычным предложением. Наконец, Андропов решился:
- Хорошо, возьмем плакат на прокат - всего лишь на несколько часов.
По губам Игнатова пробежала еле уловимая улыбка. Заметив ее, Андропов задал муровцу еще один вопрос:
- Как вы думаете, товарищ Игнатов, почему Александров так легко согласился на предложение вымогателей - боится?
- Вполне вероятно, что здесь присутствует не столько страх быть убитым, сколько боязнь стать героем очередного скандала, - ответил Игнатов. - Видимо, ему легче отдать деньги, чем лишний раз рисковать своей репутацией. Ведь если он вылетит из ЦСКА и сборной, то ему придется распрощаться с делом всей своей жизни - с хоккеем. А оставшись в нем на ведущих ролях, он быстро сумеет компенсировать тот урон, который нанесут ему вымогатели. Мне сдается, что они не все деньги у него забирают.
- Ну что же, вполне правдоподобное объяснение.
Сказав это, Андропов взглянул на настенные часы, которые показывали начало пятого утра. После чего подвел итог разговору:
- Времени у нас остается в обрез, а нашим бойцам надо еще произвести разведку на местности. Надеюсь, в этот раз мы этого архаровца не упустим. Так что пойдемте в актовый зал - бойцы, наверное, нас уже заждались.
И хозяин кабинета первым поднялся со своего места.
13 сентября 1977 года, вторник, Москва, улица Марины Расковой
Игнатов сидел в автомобиле Спрогиса и вместе с ним внимательно наблюдал за тем, что происходило на противоположной стороне улицы - там, где была расположена сберкасса. Чуть впереди них, за газетным киоском, стоял автофургон с надписью "Хлеб", в котором находился передвижной штаб группы "А", оснащенный по последнему слову техники. В этом фургоне было несколько телевизионных мониторов, куда передавалось видеоизображение с улицы (с территории, где был расположен вход в сберкассу), а также из самой кассы, где в эти утренние часы никого, кроме сотрудников, пока не было. Почти все бойцы спецгруппы "А" заняли позиции в разных местах помещения: двое за дверью, выходившей непосредственно в зал, трое притаились под стойкой возле окошек, куда обычно подходили посетители, а один из бойцов сел в зале за столик, изображая из себя раннего посетителя, старательно выводившего что-то шариковой ручкой в пустом бланке для телеграмм. Еще трое бойцов рассредоточились на улице: один изображал из себя дворника, махающего метлой, другой прогуливался невдалеке с собачкой породы шпиц, а третий сидел в киоске "Союзпечать" рядом с продавцом.
На часах было начало десятого утра и улица в эти часы выглядела достаточно оживленной, учитывая, что поблизости шумел Ленинградский проспект. Игнатов внимательно вглядывался в прохожих, пытаясь узнать в них тех, кого они с таким нетерпением поджидали. Но этих людей пока видно не было. Вместо них мимо сберкассы пробежала стайка детишек, забежавших в ближайший двор. Прошла женщина с ребенком, у которого в руках была надувная игрушка в виде лошадки. А на противоположной стороне улицы, на лавочке у автобусной остановки, сидел дядька неопределенных лет в лыжной шапочке и ватнике. В одной руке у него была палочка, в другой какая-то газета, свернутая в трубочку. Судя по тому, как дядька то и дело всматривался вдаль, он ожидал автобуса в сторону метро "Белорусская".
Какая-то женщина, с мороженым в руках, задержалась возле афиши цыганского театра "Ромэн", который раскинул свои владения неподалеку - афиша зазывала на спектакль "Ты героя, я герой" по пьесе итальянских драматургов П. Гаринеи и С. Джованнини. Пять лет назад по советскому телевидению прошла экранизация этого спектакля под названием "Мой остров синий". Игнатов обожал эту постановку за песни композитора Доминико Модуньо, в ней звучащие, но со дня премьеры больше ее не видел - с этой чертовой работой никак не удавалось совпасть по времени с повторами этого фильма по ТВ.
Легкий толчок локтем в бок отвлек Игнатова от посторонних мыслей. Это Спрогис потревожил муровца и кивком головы указал на зеленые "Жигули", притормозившие неподалеку от входа в сберкассу. Вскоре из автомобиля вышли двое мужчин. В одном из них Игнатов и Спрогис сразу распознали Бориса Александрова, облаченного в джинсы и легкую курточку из болоньи, а вот второй человек был им неизвестен. Он выглядел по-спортивному подтянуто - этакий детина, косая сажень в плечах. Но это явно был не Олег, который по описаниям обладал внешностью куда более субтильной.
Когда Александров и Чика вошли в помещение кассы, хоккеист на несколько секунд замешкался у входа, увидев на стене большой плакат, на котором был изображен его тесть собственной персоной. Актер был запечатлен во весь рост с таксистской фуражкой на голове, а внизу аршинными буквами было написано: "Николай Кучков в киноповести "Горожане".
- Ну что встал, Кучкова не видел, что ли? - пробасил над ухом хоккеиста Чика и даже подтолкнул его в спину кулаком.
"Да это же мой тесть!" - хотел было похвалиться Александров перед своим спутником, но вовремя сдержался, резонно решив, что не стоит открывать перед ним эту информацию. Но мысль о нелогичности появления киношного плаката в сберкассе прочно засела в сознании хоккеиста. С этой мыслью он и переступил порог сберкассового зала. И первое, что увидел - молодого мужчину, одиноко сидевшего за одним из столиков и заполнявшего какой-то бланк. Однако в какой-то миг мужчина оторвался от документа, поднял голову и… подмигнул Александрову. И этот мимолетный знак мгновенно расставил все точки над "i" в сознании хоккеиста. Он связал плакат и мужчину в единое целое, а еще вспомнил вчерашнюю "Волгу", которая гналась за ними по улицам Москвы. И догадался, что вымогателей "расшифровали" и теперь здесь, в сберкассе будет проведено их задержание. А это означало, что от него требовалось собраться и ни единым жестом или словом не выдать своей догадки перед его сопровождающим.
Александров не спеша подошел к одному из окошек, где сидела симпатичная молодая женщина, и, протянув ей сберкнижку с паспортом, произнес:
- Доброе утро, я хотел бы снять деньги со своей книжки.
Женщина молча взяла протянутые ей документы, открыла их и спустя несколько секунд ответила:
- Напишите, пожалуйста, сумму, которую вы хотели бы снять.
И она положила перед Александровым небольшой листок бумаги. Взяв шариковую ручку, лежавшую на стойке, хоккеист написал сумму - 14000 рублей. Взглянув на написанное, женщина сообщила:
- Сумма большая, поэтому вам придется подождать.
- Сколько? - поинтересовался Александров.
- Около получаса.
Александров бросил короткий взгляд в сторону стоявшего рядом с ним Чики. Тот кивнул головой: дескать, подождем. После этого они отошли от окошка и сели за столик у окна, которое выходило на улицу. И пока Чика поглядывал в окно, Александров внимательно наблюдал за мужчиной, который продолжал что-то писать на своем бланке. Но затем он оторвался от своих записей и обратился к той же кассирше, что принимала заказ у хоккеиста:
- Девушка, а мне долго еще ждать?
- И вы подождите, пожалуйста. Когда все будет готово, вам тоже сообщат.
Александров понял, что таким образом мужчина создавал себе алиби перед его спутником, чтобы тот ни о чем не догадался. И, судя по тому, как вел себя Чика, он ни о чем не подозревал, сохраняя спокойствие и даже насвистывая себе под нос мелодию из репертуара Владимира Высоцкого - песню "Москва - Одесса". У Александрова дома была пластинка с этой песней, купленная им в ГУМе, кажется, в год его переезда в Москву.
В это время в передвижном штабе спецгруппы "А" внимательно наблюдали на мониторах за тем, что происходило в сберкассе. Ситуация создалась сложная. Дело в том, что главным объектом охоты был Олег, а его-то среди пришедших за деньгами как раз и не было. Правда, был шанс, что он все же появится - либо в самой сберкассе, либо где-то поблизости. Но время шло, а Олег не объявлялся, вынуждая чекистов нервничать. Отпускать хоккеиста и его сопровождающего с деньгами было нельзя (не было гарантии, что они не потеряются в городе), но и брать их без главаря тоже не имело смысла (это заставило бы его лечь на дно, причем на этот раз еще глубже, чем ранее).
- Кажется, ваши коллеги попали в патовую ситуацию, - произнес Игнатов, обращаясь к Спрогису. - Олега нет, а без него брать его подельника означает, что главарь снова скроется и на этот раз уже надолго.
- Хитер, подлюка, - процедил сквозь зубы Спрогис, который понимал создавшуюся ситуацию не хуже муровца.
Минуло ровно полчаса с того момента, как Александров передал свою сберкнижку кассирше. За это время в сберкасссу зашли несколько посетителей, которые быстро оформили свои дела и ушли восвояси. И в зале оставались сидеть все те же трое: Александров, Чика и незнакомец. Чика уже давно перестал насвистывать мелодию и теперь то и дело бросал взгляд на часы, висевшие на противоположной стене. Наконец, он не выдержал и толкнул в бок Александрова, чтобы тот поторопил кассиршу. Собственно, и самому хоккеисту время было дорого - к часу дня он должен был приехать в Новогорск, в расположение второй сборной СССР.
- Девушка, нам долго еще ждать? - вновь обратился к кассирше Александров.
- Секундочку, я сейчас узнаю, - ответила женщина и, поднявшись с места, вышла в боковую дверь.
Там ее ждали несколько сотрудников группы "А", которые попросили женщину задержать посетителей еще на пятнадцать минут. Это было предельное время, в течении которого чекистам предстояло принять окончательное решение. И это время неумолимо сокращалось.
Игнатов взглянул на свои наручные часы, после чего стал снова оглядывать окрестности вокруг сберкассы. Ничего подозрительного заметно не было. Прохожие сновали вдоль по улице, две женщины гуляли с детьми на детской площадке, а пожилая чета покупала свежие газеты в киоске "Союзпечать", не догадываясь о том, что рядом с продавцом сидит чекист, выполняющий ответственное задание - выслеживает преступников.
В следующий миг взгляд Игнатова наткнулся на того самого мужчину в ватнике и лыжной шапочке, который сидел на лавке у автобусной остановки. И тут муровец поймал себя на мысли, что пока этот мужчина сидел, от остановки ушло как минимум четыре автобуса. А это означало, что мужчина никуда особо не торопился, пропуская мимо себя один автобус за другим. И тут Игнатов решил более внимательно присмотреться к этому человеку. И вскоре заметил, что тот, развернув перед собой газету, то и дело бросает взгляд на вход в сберкассу, как будто чего-то или кого-то ждет. В этот миг к остановке подъехал еще один автобус, но мужчина так и остался на своем месте, занятый чтением газеты. Однако читал он ее как-то без особого интереса - водил глазами с одной страницы на другую, при этом периодически бросая взгляд в сторону сберкассы. И тогда Игнатов решил рискнуть.
Выйдя из автомобиля, он достал из кармана пачку сигарет и закурил. После чего твердым шагом направился на противоположную сторону улицы - туда, где на лавочке сидел мужчина в ватнике. Автомобильное движение по улице в эти минуты было не столь интенсивным, поэтому Игнатов быстро преодолел расстояние до противоположного тротуара. И когда до лавочки оставалось несколько метров, его глаза встретились с глазами мужчины. И муровец прочитал в них такое, что бросило его в холодный пот. Те же самые мысли он имел возможность читать всего лишь несколько часов назад в глазах сумасшедшего стрелка, с которым он вступил в схватку на балконе дома в Колпачном переулке.
- Не подходи, мусор! - закричал Игнатову мужик, вскакивая с лавки.
Его правая рука нырнула в карман ватника и в следующую секунду на свет был извлечен пистолет. Его дуло застыло на уровне груди муровца и палец преступника лег на курок, готовый нажать на него без промедления. Игнатов застал на месте, ожидая выстрела. И он раздался. Но только свинец извергло вовсе не дуло пистолета. Откуда-то сбоку раздался легкий хлопок, после чего рука преступника повисла плетью, а пистолет упал на землю. Это засевший на крыше соседнего дома снайпер группы "А", заметив маневр Игнатова, взял на мушку подозрительного мужчину на лавке и успел выстрелить в него до того, как тот нажал на курок своего пистолета.
Как только новость о том, что снайпер "снял" главаря дошла до тех, кто находился в передвижном штабе, была дана команда на захват бригаде, находившейся в сберкассе. И кассирша попросила Александрова подойти к окошку. Хоккеист встал, а следом за ним это сделал и Чика. Но когда вымогатель поравнялся с мужчиной, все это время коротавшим время в зале вместе с ними, тот вскочил с места и схватил Чику за правую руку, которая была у него в кармане куртки. Там у преступника была финка, которую он все-таки сумел вытащить наружу, на долю секунды опередив чекиста. Лезвие прошло в миллиметре от его лица, после чего последовал молниеносный болевой прием и финка отлетела в дальний угол помещения. В эту же секунду сразу с двух сторон - из-под стойки сберкассы и из боковой двери - выскочили чекисты, сидевшие в засаде и буквально снесли с ног здоровенного Чику. Не успел он опомниться, как его руки оказались заломлены назад и на них защелкнулись наручники.