1 мая 1978 года, понедельник, Прага, гостиница "Интернационал"
Хоккеисты сборной СССР встали на час раньше обычного, чтобы принять участие в первомайской демонстрации, которая должна была состояться в Праге. Спустившись вниз, на второй этаж гостиницы, где размещалась столовая, спортсмены принялись за завтрак. Вместе с ними завтракали и их хорошие знакомые - советские артисты, которые приехали на чемпионат, чтобы помочь им в свободные часы снять напряжение после матчей. Это были Евгений Леонов и две "комические старухи" - Борис Владимиров и Вадим Тонков, больше известные как "старушки" Авдотья Никитична и Вероника Маврикиевна. Причем последние даже за трапезой не выходили из своих образов и веселили хоккеистов своими скетчами. Это было весьма кстати - несмотря на то, что наша сборная была лидером турнира, однако ее игра еще была далека от совершенства. За последние несколько дней ею был сыгран еще один матч - против сборной Финляндии (30 апреля), который она выиграла 6:3. Правда, игра получилась напряженной. Достаточно сказать, что первый период советская сборная закончила, проигрывая 0:2. И только после тренерской "накачки" в перерыве, игроки взялись за дело и сумели перехватить инициативу. Правда, к началу третьего периода ситуация все равно была скользкая - 3:2 в пользу сборной СССР. Но на заключительном отрезке ярко проявило себя наше первое звено, забившее три шайбы (две - Михайлов и одну - Харламов).
Опробовал Тихонов в этой игре и свое новшество - четвертое звено, скомпонованное из трех игроков первого звена (Билялетдинов - Фетисов, Петров) и двух запасных (Лебедев - Макаров). И звено "выстрелило" одной шайбой - это сделал Макаров с подачи Лебедева (этот гол как раз восстановил равновесие в игре - счет стал 2:2). Посмотрев на игру этого звена, Тихонов с Юрзиновым пришли к мнению, что его можно использовать и в дальнейшем.
В эти же дни с теми же сборными встречались и главные конкуренты сборной СССР - чехословацкие хоккеисты. И в их случае дело едва не обернулось катастрофой. В матче против финнов чехи умудрились уже в начале второго периода проигрывать 1:4. Но гол их капитана Ивана Глинки на 34-й минуте заставил хозяев льда встрепенуться. И вот уже под занавес того же второго периода Мартинец сокращает разрыв до одной шайбы - 3:4.
Поэтому третий период чехи начали с яростных атак финских ворот, которые защищал вратарь Кивеля. Причем делал он это так самоотверженно, что у хозяев поля никак не получалось его "пробить" и сравнять счет. И тогда на помощь чехам пришел… главный арбитр матча американец Пирс. На 44-й минуте он усмотрел нарушение со стороны финского игрока и отправил его на скамейку штрафников. И спустя несколько секунд Новак с подачи Эбермана сравнивает счет - 4:4. Но этого было явно недостаточно для хозяев турнира - им нужна была только победа. И тогда на горизонте снова возник Пирс. Спустя четыре минуты после последнего удаления, он снова наказывает двумя минутами штрафа финского игрока. И тот же Новак, но уже после паса Мартинеца, выводит хозяев турнира вперед - 5:4. После чего чехи ушли в оборону - а они это делать умеют. Финны, естественно, бросились отыгрываться, раскрылись и… заработали еще один гол. Это сделал все тот же Мартинец на 56-й минуте. Так сборная ЧССР записала на свой счет два таких важных очка.
На следующий день чехи играли против сборной ФРГ, и там уже во втором периоде счет был 6:2 в их пользу. Затем они забили еще две безответные шайбы и победили со счетом 8:2. И к 1 мая в лидерах ходили три команды, набравшие по 6 очков: ЧССР, Швеции (они выиграли у ФРГ, США и ГДР) и СССР. Причем именно в такой последовательности, поскольку очков у этих команд было набрано поровну, но вот разница забитых и пропущенных шайб была разная. И у нас она была хуже - 22:12 (+10). Короче, наша защита и вратарь показали себя на этом отрезке не самым лучшим образом.
Тихонов вошел в столовую чуть позже игроков и, когда направлялся к своему столу, к нему подошел Владислав Третьяк.
- Виктор Васильевич, разрешите не идти сегодня на демонстрацию, - обратился к тренеру вратарь.
- А в чем дело, Владик?
- Хочу потренироваться.
- Переживаешь за пропущенные шайбы? - и губы тренера тронула улыбка сочувствия. - Не переживай - у меня к тебе претензий нет.
- Зато они есть у меня к самому себе.
- Но сегодня ты в воротах стоят не будешь - Пашкова поставлю. И ты сможешь полноценно отдохнуть.
Речь шла о матче против команды ГДР, которая считалась на турнире аутсайдером.
- Мне не отдыхать надо, а тренироваться. Разрешите, а Михайлов с Голиковым мне побросают.
- Какой из Голиковых? - уточнил Тихонов.
- Младший.
- Так он что, уже оклемался?
Удивление тренера было понятно. В матче с финнами Александр получил серьезную травму ноги - она распухла, вздулась. За ужином нога так разболелась, что он даже не смог есть. Его тут же унесли на руках в номер и врач команды Борис Сапроненков вместе с двумя массажистами почти всю ночь колдовали над игроком. И вот теперь тренер узнает, что Голиков-младший уже собирается снова на лед - тренироваться.
- Ну, хорошо, будь по-вашему, - согласился, наконец, Тихонов и отправился завтракать.
А Третьяк, вместе с двумя партнерами по команде и вторым тренером Владимиром Юрзиновым отправились собираться на тренировку. Она прошла в усиленном темпе. Юрзинов с Голиковым пробрасывали шайбы на "пятачок", а стоявший там Михайлов, пытался переправить их в ворота Третьяка.
1 мая 1978 года, понедельник, Прага, спальный район Просек
Егор Красовский сидел в кресле и, одной рукой лаская обнаженные ноги Бозены, которая взгромоздилась к нему на колени, потягивал из трубочки, опущенной в бокал, кубинский ром. Кроме них в комнате было еще несколько молодых людей, приглашенных Скленаржем по случаю 1 мая в ту самую квартиру в спальном районе Просек, где Красовский впервые побывал еще в сентябре прошлого года во время турнира на приз газеты "Руде право". Самого Скленаржа в комнате не было - он вышел в коридор несколько минут назад, вызванный туда телефонным звонком. Вскоре он вернулся назад и по его сияющему лицу Красовский понял, что его приятелю сообщили какую-то приятную новость. И Марек не стал ее от него скрывать.
- Только что мне сообщили, что Третьяк, вместо того, чтобы махать красными флагами на демонстрации, во всю тренируется на катке. Значит, дела у него не столь хороши.
"А у него хорошо поставлена разведка", - подумал про себя Красовский, а вслух произнес другое:
- А чему тут удивляться, если он в трех матчах уже пропустил 12 шайб - в два раза больше, чем ваш Холечек.
- Интересно, чем это вызвано? У него спад формы или что-то психологическое? - гадал Скленарж.
- Думаю, последнее. Причем он неуверен не столько в себе, сколько в своих защитниках.
- Кого конкретно ты имеешь в виду? - усаживаясь с бокалом все того же кубинского рома на диван рядом с Красовским, спросил Скленарж.
- В первую очередь пару Лутченко - Федоров из второго звена, а также Васильева и Первухина из третьего. Первые пропустили пять шайб, вторые три. И это от соперников, которые считаются либо аутсайдерами турнира, либо его середнячками. Представляю, что будет, когда начнутся игры с фаворитами.
В это время кто-то из гостей щелкнул тумблером телевизора и на экране возник глава ЦК КПЧ Густав Гусак, произносящий с трибуны праздничную речь, посвященную Первомаю.
- Выключите этот спектакль, - крикнул Скленарж и тут же предложил: - Давайте лучше танцевать.
Молодежь с радостью подхватила это предложение, после чего из соседней комнаты был принесен магнитофон. И через несколько секунд комнату заполнили звуки женского вокала - зазвучала песня "Мама" Поля Мориа.
- А я знаю, кто ее поет - Далида, - сообщил собравшимся Красовский.
И был тут же осмеян.
- Неуч, это не Далида - это наша гордость Марта Кубиштова, - сообщил Скленарж.
- Кто такая, почему не знаю? - удивился Красовский.
- Потому что ты зациклен на одной Хелене Вондрачковой, - щелкнула его по носу Бозена. - А Кубиштова, кстати, начинала вместе с ней в одном трио, но уже восемь лет, как отлучена от эстрады за то, что поддержала "Пражскую весну" и подписала "Хартию-77".
- Так она диссидентка?
- Она, прежде всего, честный и бесстрашный человек, - заметил Скленарж, приглашая Бозену на танец.
Красовский остался сидеть в кресле, с почти опустошенным бокалом. Он смотрел на пары, медленно танцующие под известную всему миру мелодию, и думал об одном: день только начался, а он уже изрядно "наклюкался" рома. А ведь ему еще сегодня вечером предстоит идти на матч СССР - ГДР.
"Надо заканчивать с выпивкой, а то я свалюсь и не встану", - подумал Красовский и поставил бокал на журнальный столик.
В это время песня закончилась и Скленарж вернулся к своему русскому приятелю, а Бозена осталась общаться с подругами.
- Ты, друг, уже так надрался, что вряд ли сможешь представлять интерес для Бозены как мужчина, когда мы отсюда уйдем, - заметил Скленарж.
- Ничего, эта девушка даже мертвого поставит на ноги, не то что пьяного, - ответил Красовский. - Впрочем, ты прав - пойду-ка я подышу свежим воздухом на балконе.
Он встал и направился в соседнюю комнату, оставив приятеля сидеть с бокалом в руке на диване.
Подходя к балконной двери, Красовский обратил внимание на то, что на спинке стула, стоявшем в углу, висит пиджак его чехословацкого друга. Обернувшись назад и убедившись, что за ним никто не наблюдает, Красовский быстро сунул руку во внутренний карман пиджака и нащупал там блокнот, который Скленарж всегда носил с собой, делая в нем пометки, касающиеся матчей чемпионата мира по хоккею. С этим блокнотом Красовский вышел на балкон и плотно закрыл за собой дверь. Он, конечно, сильно рисковал, делая это, но желание заглянуть в святая святых чеха было настолько велико, да и случай представился такой удобный - обычно Скленарж никогда не расставался с блокнотом, - что Красовский просто не смог справиться с охватившим его искушением. Тем более он не собирался долго держать блокнот у себя - ему требовалось только взглянуть на те записи, которые касались будущих игр чехословацкой сборной.
Открыв нужную страницу, Красовский воздал хвалу своему приятелю - тот был настолько аккуратен, что везде ставил даты. Поэтому похитителю не составило большого труда найти завтрашнюю дату, 2 мая, где имелась запись, имевшая прямое отношение к матчу ЧССР - США. Он быстро пробежал глазами состав чехословацкой сборной, который его не удивил. Чехи собирались опять играть тремя звеньями, а в воротах стоял все тот же Холечек. И лишь одно привлекло внимание Красовского - фамилия завтрашнего главного арбитра. Это был канадец Пол Маккормак, причем его фамилия была трижды жирно подчеркнута. А рядом в скобках были поставлены две даты - 8 и 10 мая. Что это значило, было пока непонятно, но Красовский каким-то внутренним чутьем понимал, что за этим что-то кроется.
В это время за его спиной скрипнула дверь и на балкон вышел Скленарж. Красовский в долю секунды успел сунуть блокнот за пазуху и придал лицу усталое выражение.
- Ну как ты тут, продышался? - спросил чех, положив ладонь на плечо приятеля.
- Малость полегчало, - ответил Красовский.
- О чем размышляешь?
- Ничего, кроме хоккея, в голову не лезет.
- Ты что, даже когда на Бозене лежишь, думаешь о том, как сыграет твоя сборная?
- Ты не поверишь, но даже тогда, когда не я, а она лежит на мне сверху, я все равно думаю о хоккее, - улыбнулся Красовский.
- Тогда ты больной человек и тебе надо лечиться. Тем более что сегодня ваша сборная играет проходной матч с командой ГДР и результат заранее известен.
- На этом чемпионате нельзя быть уверенным ни в чем.
- На что ты намекаешь?
- На то, что есть куча разных нюансов, которые могут повлиять на результат вне зависимости от того, как играют команды. Например, судьи.
- Ну-ка, объясни поподробнее, - и Скленарж вплотную придвинулся к приятелю.
- Ты, к примеру, знаешь, что наш судья Домбровский - немец? - спросил Красовский.
- Шутишь? - по лицу чеха было видно, что эта новость стала для него полной неожиданностью.
- Не шучу. Он родился в немецком селе в Крыму, в 1941 году со всей семьей был депортирован в Казахстан. И здесь на чемпионате судит матчи с участием сборных ФРГ и ГДР.
- Как же ему разрешили?
- А вот так - сами немцы не имеют к нему никаких претензий и согласны, чтобы он судил их матчи. Но помяни мое слово, обе игры будут сыграны вничью.
- Почему?
- Чтобы никому обидно не было - поделят очки между собой и все довольны. В том числе и судья.
- Ну, и бог с ним - лишь бы он не судил другие матчи.
- Для этого есть другие арбитры. Ты, например, кого из них знаешь?
- Я хорошо знаю нашего Шубрта, финна Сеппонена, немца Компаллу, американца Пирса, наконец, того же Домбровского.
- А канадца Маккормака, который будет судить ваш завтрашний матч с американцами?
Скленарж наморщил лоб, делая вид, что пытается вспомнить, известна ли ему услышанная фамилия. Наконец, он ответил:
- Нет, этот дядька мне неизвестен. Может быть, ты просветишь?
- К сожалению, я тоже о нем ничего не знаю, но вам надо к нему приглядеться. Вдруг он тайный агент Кремля?
Услышав это, Скленарж так расхохотался, что шедшие внизу люди - а их балкон находился на шестом этаже - стали задирать головы кверху.
- Ну, ты и шутник, Егор, - похлопал Скленарж своего приятеля по спине. - Лучше иди к Бозене, а я пока покурю.
Сказав это, Скленарж достал из кармана рубашки пачку сигарет. А Красовский покинул балкон и закрыл за собой дверь. Проходя мимо стула, он вернул блокнот чеха в карман его пиджака, и вышел в гостиную. Теперь он был на сто процентов уверен в том, что фамилию Маккормака чех подчеркнул не случайно, а с умыслом. Судя по всему, этот судья был ему хорошо известен, но он почему-то решил скрыть этот факт от своего приятеля. Но Красовский, кажется, уже догадывался, зачем Скленарж это сделал.
1 мая 1978 года, понедельник, Прага, чемпионат мира по хоккею, матч СССР - ГДР
- Что с вами происходит, черт возьми! - Тихонов ходил вдоль бортика и задавал этот вопрос своим подопечным. - Вы с кем играете - с лучшей командой мира, что ли?
Его возмущение можно было понять. Подходил к концу второй период матча со сборной ГДР, а счет на табло был ничейный - 2:2. И это при том, что немцы сыграли на этом турнире уже три матча и везде проиграли: 0:8 чехословакам, 2:6 канадцам и 1:10 шведам. И в каждой из этих игр к концу второго периода они проигрывали с большим счетом: чехословакам и канадцам 0:4, а шведам 0:6. И вот тебе раз - со сборной СССР они играли лучше, чем со всеми остальными. Так что негодование Тихонова было объяснимо. А тут еще в его голову настойчиво лезли мысли о том, что в эти же минуты в далекой Москве за матчем наблюдает Юрий Андропов и наверняка мысленно костерит его на чем свет стоит. А ведь Тихонов обещал ему, что его ребята будут из кожи лезть, чтобы вернуть себе титул чемпионов. Но пока из кожи вон лезли немцы, а советские хоккеисты были как сонные мухи.
Когда сирена возвестила об окончании второй двадцатиминутки и Тихонов шел по коридору в раздевалку, его догнал Вячеслав Колосков - начальник Управления хоккея Спорткомитета СССР.
- Виктор Васильевич, что происходит? - спросил он у тренера.
- А вы не видите - в ничью играем, - не сбавляя шага, ответил Тихонов.
- Я вижу, что вничью. Но с кем - с восточными немцами?
- Вот именно, что с восточными! - Тихонов остановился посреди коридора. - Они почему-то подо всех здесь легли, а вот под нас ложиться не хотят. С чего бы это?
- Вы на что намекаете?
- Мне кажется, что немцы явно под воздействием стимуляторов.
- Тогда мы можем апеллировать к антидопинговой комиссии и аннулировать результат.
- Вы забыли, где проходит чемпионат? В Праге! И матч, к вашему сведению, сегодня судят три чехословака: Шубрт, Экснер и Сладечек.
- Тогда играйте, черт возьми! - всплеснул руками чиновник. - На нас же вся страна смотрит!
- Думаете, мы об этом не помним?
- Тогда, может, вернуть в первое звено Харламова - Лебедев вместо него явно не тянет?
- Вячеслав Иванович, предоставьте тренерам решать, кого выпускать на поле, а кому стоит дать отдохнуть перед решающими играми.
- Да у нас здесь, как видно, каждая игра решающая - даже с аутсайдерами.
Вместо ответа Тихонов повернулся и продолжил свой путь, оставив чиновника посреди коридора.
В это время Красовский и Скленарж сидели в ложе прессы и обсуждали перипетии матча.
- Ты что-нибудь понимаешь? - спрашивал чех русского.
- Пока лишь то, что третья пара наших защитников в лице Васильева и Первухина снова провалилась - две шайбы пропустили от Герда Мюллера. Вот ведь совпадение - он полный тезка знаменитого западногерманского футболиста, который шесть лет назад в двух матчах "отгрузил" вратарю нашей сборной Евгению Рудакову шесть мячей.
- Намекаешь на то, что этот Мюллер сделает сегодня то же самое?
- Чем черт не шутит, - пожал плечами Красовский.
- Слушая, а почему не играет Александр Голиков - без него третье звено потерялось? - спросил Скленарж.
На самом деле он был прекрасно осведомлен о том, что Голиков получил травму, но хотел прощупать своего собеседника. А тот возьми и ответь:
- Устал парень, решили дать ему отдохнуть.
И чех понял, что Красовский, который жил в одной гостинице с советской сборной и наверняка знал ситуацию изнутри, не хочет распространяться о таких деталях.
Но, как показал ход дальнейших событий, третье звено и в отсутствии Голикова-младшего вполне могло сыграть достойно. Здорово "накачанные" гневными филиппиками своего тренера, хоккеисты сборной СССР с первых же минут третьего периода бросились на штурм ворот Вольфганга Краске. И уже спустя две с половиной минуты третье звено добилось успеха - гол забил Мальцев. Стало немного полегче. Правда, потом целых семь минут шайба ни в одни ворота больше не залетала. Но с 50-й минуты, как прорвало - советская сборная стала забивать один гол за другим. И за отрезок в три минуты забила четыре безответные шайбы. Причем три из них снова выпали на третье звено - в нем голы забили Мальцев, Васильев и Владимир Голиков (четвертая шайба была на счету Капустина из второго звена).
Когда гол Владимира Голикова довел счет до 7:2, Красовский поднялся со своего места.
- А ты говорил, что третье звено не в своей тарелке. Дальше можно уже не смотреть, - обратился он к Скленаржу и зашагал к выходу.
Вслед за ним встал и чех, а также многие другие зрители, пришедшие на этот матч. Кстати, было их в тот день на трибунах не так уж и много - всего чуть больше пяти тысяч человек.