Господа, это я! - Ваник Сантрян


В документальных повестях "Господа, это я!", "Отряд уходит на юг" и в цикле рассказов известного журналиста Ваника Сантряна читатель вновь встретится с легендарным революционером Камо (Симоном Аршаковичем Тер-Петросяном), познакомится с его революционно-боевой деятельностью с 1907 по 1922 гг., а также с новыми страницами его героической жизни.

Содержание:

  • ГОСПОДА, ЭТО Я! 1

  • ОТРЯД УХОДИТ НА ЮГ 21

  • СВЕТ ГЕНИЯ 25

    • Княгиня Чиковани 25

    • Почему звонят колокола? 26

    • До новой встречи, Ной! 26

    • Свет гения 28

    • Плов 30

    • Склоненные и не склоненные знамена 30

  • Примечания 31

Ваник Сантрян
Господа, это я!

Май 1882 года.

В грузинском городе Гори, отдаленном от больших городов, мира, родился мальчик, которому суждена была жизнь, посвященная серьезной и опасной революционной деятельности - в Петербурге и Софии, Берлине и Вене, Париже и Москве, Тифлисе и Баку.

Это был Симон Аршакович Тер-Петросян, один из верных соратников великого Ленина, достойный сын армянского народа, известный под именем Камо.

Камо - легендарный революционер, вечно бдительный страж и рыцарь революции.

Недолгой была его жизнь - всего 40 лет. Летом 1922 года он трагически погиб в автомобильной катастрофе. Но он успел выполнить грандиозную работу во имя торжества светлых идей революции, во имя освобождения человека.

ГОСПОДА, ЭТО Я!

Была осень 1919 года.

Выстроившиеся вдоль Молоканской улицы большие деревья разрослись и перекинули свои ветви во двор. Не облетевшая еще кое-где багряная листва заметно поредела, и ветер беспрепятственно врывался во двор, где мужчина, выглядевший гораздо старше своих сорока лет, отдавал распоряжения боевым товарищам.

Это был Камо со своим боевым отрядом, который он сформировал в Москве, подобрав людей по поручению и с согласия В. И. Ленина, проверив каждого в отдельности, и теперь, преодолев массу трудностей, пройдя по дорогам Москва - Астрахань, Астрахань - Каспийское море - остров Булла - Баку, добрался до лудильной мастерской, расположенной на первом этаже дома по Молоканской улице. В отряде знали только, что хозяева мастерской - Серго и его жена Сато. Камо со своим отрядом намеревался через Тифлис отправиться на Северный Кавказ, чтобы взорвать там штаб Деникина. Продвигаться напрямик было рискованно, так как белогвардейское отребье отрезало Россию от Закавказья.

Шел 1907 год.

Реакция свирепствовала. Все жили в страхе, революционеры уходили в подполье.

Степан Шаумян перелистывал какие-то бумаги. В его дверь тихонько забарабанили. Слегка отодвинув занавес, он выглянул в окно. В темноте четко выделялся силуэт офицера, невысокого, не стройного, с броской самоуверенной осанкой.

- Кто там?

- Откройте. Я принес вам борчалинский арбуз!

- Арбузы еще не поспели.

- Поспели уже.

Пароль был точен, и дверь поспешно, отворилась. Шаумян, широко раскинув руки, сгреб в объятия вошедшего офицера:

- Камо?! Ты в Баку? Будь ты сейчас в Лондоне или в Париже, я б охотно поверил. Но в Баку да в такое время?! Нет, только не здесь.

- Именно в Баку, куда наверняка дошел звон разбивающихся стекол в караван-сарае Тамамшева, - прервал его Камо. - Ты-то прекрасно знаешь, чего я натерпелся с похищением этих денег? Ведь помнишь?

Как было Шаумяну не помнить об этом?

…В одном из дворянских особняков по Михайловской улице Тифлиса, снятом для подпольной работы членами боевого отряда Камо Бачуа Куприашвили и Вано Каландадзе, спорили Камо и Шаумян.

Шаумян: - Нет, тысячу раз нет! Революция - это вооружение трудящихся масс, организация их сплоченной борьбы!

Камо: - Не поймешь тебя: вчера ты говорил "да", сегодня - "нет". Послушай, Степан, не принимаешь же ты меня за сумасшедшего? Пусть будет вооружение. Но чем, чем ты их вооружишь? Степан, дорогой, неужели ты принимаешь меня за авантюриста, искателя приключений, которому не терпится прославиться в подпольных кругах? Повторяю твои слова: нет, тысячу раз нет! Ты же меня знаешь. Поэтому я удивляюсь, что и ты читаешь мне нотации. Но вся наша теория революции заходит в тупик, когда встает вопрос оружия и денег, которых у нас нет. Оружие необходимо, но чтобы его заиметь, нужны деньги. Аэроплана у меня нет, чтоб взлететь над банком и вмиг ограбить. Сколько я терзался из-за эксов. Я понимаю, что меньшевистское воронье не преминет обкаркать нас, но иного выхода у нас нет. Если он у тебя есть, давай выкладывай!

Камо прекратил нервно вышагивать по комнате. Сдерживая возмущение, он сел за стол напротив Шаумяна. Но тут же торопливо встал:

- Ты пришел ко мне на чашку чая, а я тебя заморочил совсем. Знаешь, мне почему-то вспомнился наш приходской священник из Гори, он частенько стращал нас господом богом. Однажды на уроке божьем я спросил у него: "Святой отец, бог всесилен?" А он: "Очень, сын мой". "Очень-очень?" "Да, сын мой". А я ему: "И он может дать мне пощечину?" "Может", - отвечает. "Раз так, - говорю, - пусть он спустится сверху и ударит меня". Тут священник влепил мне увесистую оплеуху, сказав: "Я - представитель бога". Класс расхохотался. Я потерпел фиаско.

Шаумян, улыбаясь, спросил в шутку:

- Выходит, священник воздал тебе по заслугам?

- Ну. А теперь вот царь отвешивает мне пощечины. Вчера на одной стене я увидел свой портрет, довольно симпатичный. За мою голову обещают солидный гонорар. Хочу повысить себе цену, что-то не правятся мне эти несколько тысяч. Пусть назначат сумму покрупнее.

- Пойми, ты нужен партии не только для проведения экспроприаций! Знатный чаёк…

- А обед? - точно ребенок, образовался Камо. - Ты еще не знаешь, какой я кулинар! Такую кашу могу заварить царю, что он назначит меня своим шеф-поваром. Экс - необходим, причем грандиозный. Да, я его тоже не приемлю. Скажут - бандитизм, ну и пусть, важно не это, а то, что партия нуждается в деньгах. Мы на волоске от смерти - знаю, и не думай, что я ничего не боюсь. Вранье: только дураки и безумцы не боятся смерти. Но скажи мне, где другой выход?

- Что ты решил? Мы должны быть в курсе.

- Поэтому я и попросил тебя прийти. Вместе и обмозгуем, как быть.

- Чтоб твоему пылу-жару не угаснуть, скажу сразу, что мы согласны.

- Ура! - заорал Камо и крепко обнял Шаумяна. - Спасибо, Степан. Вано, налей еще чаю Степану. Вот мой план, слушай.

- Прежде чем говорить о новом плане, ты бы учел неудачи прежних попыток. - Шаумян медленно поднялся.

Камо смолчал - вопрос коснулся его больного места. Прежние неудачи. Две попытки с начала года. При первой он чуть было не лишился жизни. В тот период центр большевиков возлагал серьезные надежды на боевой отряд Камо, который обещал за короткий срок раздобыть деньги и доставить их в Финляндию, - где тогда находился Ленин. В отряд Камо входили опытные большевики-экспроприаторы: Бачуа Куприашвили, Вано Каландадзе, Элисио Ломинадзе, Дадико Чиабришвили, Илико Чачиашвили, Илико Ибралидзе, Акакий Далакашвили, Аркадий Элбакидзе, Теофил Кохриашвили, Анетта Сулаквелидзе, Саша Дарахвелидзе, Пациа Голдава, Вано Шимшанов, Серапион Ломидзе.

Факт, однако, остается фактом: обе попытки отряда провалились, хотя, по словам Камо, "все было семь раз отмерено, оставалось только отрезать". Такова была ситуация. Отряду удалось выяснить, что крупные суммы денег ввозятся и вывозятся из Тифлиса в трех направлениях: в сторону Джульфы, куда деньги из Тифлиса доставлялись русским войскам в Персии; в сторону Батума - для рабочих Чиатурских рудников; наконец, третий денежный источник - это крупная сумма в 250 тысяч рублей, которую центральная почта получила из Петербурга.

Попытка похищения джульфинских денег имела печальный исход. Отряд вышел на задание ранним утром, а в три часа дня управляющему банком доложили о попытке ограбления почты: "Деньги не удалось похитить. Бомба, взорванная злоумышленниками, тяжело ранила одного из казаков. Тяжело ранен и один из злоумышленников, которого его сообщникам удалось прихватить с собой".

В тот же день вечером в одной из частных клиник Тифлиса врач Соболевский спасал жизнь Семену Аршаковичу Тер-Петросяну. Раненого привели его товарищи, предложили врачу крупную сумму, чтобы тот без огласки и как можно быстрее вылечил и поставил на ноги пострадавшего. Это был, как они заявили, техник ремонтной мастерской депо, на которого якобы свалилась сорвавшаяся с крана раскаленная болванка.

Врач усмехнулся: "Ребята, не надо принимать меня за дурака". Были разорваны мышцы кисти левой руки и предплечья, правый глаз был залит кровью, повреждена стенка желудка…

…Больной открыл глаза, не соображая, сколько прошло времени и где он. Но вот постепенно рассеялась синеватая пелена перед глазами, и четче проступили вещи в комнате.

Заметив у своего изголовья врача, он рванулся встать, но без сил упал навзничь. "Спокойно! - велел врач. - Спокойно". Камо, словно в молочном тумане, уловил беспокойный взгляд Бачуа и Вано и снова закрыл глаза.

Когда он очнулся, врач нащупывал ему пульс.

- Доктор, надеюсь, вы никому об этом не скажете, - разволновался он, увидя, что Бачуа и Вано ушли. - Я имею в виду моих родных и близких.

- Я их не знаю, молодой человек, - сдержанно ответил Соболевский. - Может, ваши друзья окажут вам сию неприятную услугу. Я врач и выполняю свой долг. Остерегайтесь скорее ваших друзей.

Камо слабо улыбнулся:

- Доктор, вы плохо их знаете. Они самые хорошие и самые честные парни на свете!

- Я не сомневаюсь. О каких это полмиллионах вы бредили?

Камо насторожился.

- Не волнуйтесь. Но у меня вы пролежите довольно долго, ибо у вас тяжелое ранение. Пожалуй, месяц, другой.

- Не долго ли, доктор? - сказал Камо и закашлял.

Горлом хлынула кровь.

- Сестра! - позвал доктор.

В комнату вбежали сестра и сиделка.

- К утру, наверное, его не станет, - сказал врач подоспевшим медсестрам.

Поздно вечером пришли Анетта и Саша. Сестра только что сменила холодный компресс. По мрачному взгляду врача девушки поняли, что улучшения нет, кризис не прошел.

- Если до утра протянет, то выживет, лет двести еще проживет, - сказал врач. - Одна надежда на его здоровый организм.

Спустя месяц и девять дней Камо, вполне оправившись, выписался из частной клиники доктора Соболевского. Только вот правый глаз стал хуже видеть.

- Ты мог и ослепнуть, - успокоил врач, - Будь осторожнее, сынок!

На второй день после выписки из больницы Камо засучил рукава и принялся за дело.

- Илико, что нового из Чиатуры?

- Деньги повезут поездом. А в поезде казаков врасплох не застанешь и денег не отберешь.

Камо вопросительно посмотрел на него.

Чачиашвили подмигнул:

- Нам помогут тамошние крестьяне.

- Не очень-то я им верю. Когда отправляется поезд?

- Послезавтра.

- Бомбы готовы?

- Да.

- Какой толк от этих крестьян? А что с почтовыми деньгами?

- Пока не отправляют. Каландадзе ведет наблюдение. Почему ты сомневаешься в чиатурской операции?

- Во-первых, мы не знаем, что за люди эти крестьяне. Во-вторых, похитить деньги из поезда нелегко, если вообще невозможно.!

- Крестьян четверо, они обещали явиться на вокзал за час до отправления поезда. Задаток они получили.

- Не представляю, как мы осуществим этот план, но клянусь моей неотросшей бородой, что крестьяне пропивают сейчас ваш задаток и давно забыли о своем обещании.

- Бачуа их знает и разыщет, если они обманут.

- С каких это пор вы стали такими наивными? Бачуа разыщет! Он их знает! К тому времени страсти поулягутся, ваши крестьяне извинятся, дескать, испугались. И мы простим. Нам надо добывать деньги, а не бросать их на ветер!

Через два дня выяснилось, что Камо был прав: крестьяне, заполучив "аванс", удрали…

…- Такова ситуация на сегодняшний день, дорогой Степан. Пей чай, стынет. Если в течение трех дней деньги с почты не переправят в банк, наши бомбы выйдут из строя, станут негодными, и мы окажемся без боеприпасов. По сведениям Вано (мы устроили ему работу на почте), через два дня деньги будут переправлены в банк. Завтра вечером или поздно ночью я извещу тебя. Ты не собираешься отлучаться из города?

- Раз вы управитесь так скоро, подожду.

- Значит, завтра вечером я дам о себе знать. А сейчас тебя проводит кто-нибудь из ребят. На прощание хочу тебя заверить, что "номер" впустую не пройдет.

Этот разговор состоялся в 1907 году, 11 июля, а вечером следующего дня в ту же конспиративную квартиру, словно бомба, влетел "почтовый служащий" Вано Каландадзе.

- Батоно, деньги вывозят!

- Когда?! В котором часу?

- Видимо, утром, с девяти до десяти часов.

- Молодец, джигит! Дай-ка я тебя расцелую! План у меня уже готов. Не зря же два дня таскаю на себе с армянского базара корзины абрикосов и огурцов!

Через час Камо расстелил на столе большой чертеж.

- Даю отряду час на сборы. Где девушки? Вот это Эриванская площадь. Итак: Пациа Гулдава будет стоять у сада, оттуда хорошо видно почту. Как только карета с деньгами двинется, он тут же уведомит Степко, который будет стоять у склада. А он, в свою очередь, должен сообщить Анетте, поддерживающей связь между ним и ребятами. Анетта, у тебя "свидание" у чайной Тилипучур. Бачуа, ты по-прежнему должен находиться в центре. Улицы, прилегающие к площади, пусть разделят между собой Дадико, Аркадий, Вано Шимшанов, Вано Каландадзе, Илико Чачиашвили и Илико Ибралидзе. Акакий Далакашвили и Теофил Кохриашвили станут у почтового управления и первыми сразу же преградят дорогу казакам, когда те подоспеют. При такой расстановке мы все будем в поле зрения друг друга, и я буду на виду у вас. Первым бросит бомбу Бачуа. Следом за ним - Дадико Чиабришвили. Отступаем по Вельяминовской улице; на углу Вельяминовской и армянского базара отступление будут прикрывать Элисио Ломинадзе и Серапион Ломидзе. Когда начнем? Бачуа, слушай: начнем, когда скачущие впереди казаки свернут на Сололакскую улицу. Представляю, с каким звоном полетят стекла в магазине Миримановых, в караван-сарае Тамамшева, в банке! Действуйте решительно и осторожно! Не должна пролиться ни одна капля крови. Никого чтоб не ранило, об аресте и речи быть не может! Я приду на площадь раньше всех на час. Не удивляйтесь, когда увидите в пролетке симпатичного офицера с блестящими эполетами. Извозчика вы знаете - Захар Залинов. Не теряйте из виду офицера. Я приду раньше, чтоб предложить праздношатающимся расходиться по домам, не толпиться на площади. Вопросы есть?

…Ясное утро 13 июня 1907 года взбудоражило весь Тифлис, Россию и Европу. На самой оживленной площади города средь бела дня группа неизвестных, бросив бомбы, лишила царскую казну огромной суммы - 250 тысяч рублей. Эриванская площадь была оживленной и многолюдной еще и потому, что на ней располагалась городская управа, штаб Кавказского военного округа, один из полицейских участков, редакция и типография газеты "Кавказ", торговые ряды, а в двух кварталах от площади - дворец и канцелярия царского наместника Воронцова-Дашкова.

Когда Бачуа Куприашвили с мешком денег случайно оступился и упал на площади, объятой паникой и дымом, Камо, не мешкая, подхватил мешок с деньгами, и извозчик вовсю погнал по Головинскому проспекту. Навстречу им выехал спешивший на Эриванскую площадь исполняющий обязанности тифлисского полицмейстера подполковник Балабанский, уже извещенный о нападении. От его глаз не ускользнул лежавший в пролетке засургученный мешок. Перехватив подозрительный взгляд Балабанского, Камо взял под козырек и бодро отрапортовал:

- Деньги спасены! Поспешите на площадь!

Обрадованный Балабанский устремился на площадь.

Пройдет неделя, и газета "Кавказ" от 20 июня 1907 года сообщит: "Вчера в 10 часов утра А. Г. Балабанский отправился на кладбище и на могиле своей матери покончил жизнь самоубийством".

…Шаумян, спокойно слушавший Камо, медленно заговорил:

- Значит, так. Ты знаешь, что больше получаса тебе нельзя у меня оставаться. Представь радость охранки, когда завтра в газетах напишут: "Лидер бакинских большевиков Степан Шаумян арестован у себя на квартире в тот момент, когда он распивал чаи с разыскиваемым анархистом Семеном Тер-Петросянцем, известным в революционных кругах под кличкой Камо. Оба взяты под арест".

- Напишут, а как же! Пусть ждут у моря погоды, - ощупывая в кармане бомбу, Камо встал. - Куда мне идти, говори!

- Сестру Богдана Мирзаджановича, Фаро, ты хорошо знаешь. Живет она на Великокняжеской. Вот тебе адрес. Скажешь, что встретился со мной случайно. Вот и все. Что тебе сейчас особенно необходимо?

- Шикарный европейский костюм. Собираюсь съездить в Париж. Или ты предлагаешь сойти на Северном вокзале в Париже с перекинутым через плечо хурджином? А? Может, попробовать? Хочу еще и к Алеше заглянуть. Вот он бы мне помог.

- Я же сказал, встретишься с Фаро. За Алешой усиленно следят. Его не трогай. Он, конечно, огорчится, что не увидел тебя.

- Ладно. Мне пора.

- Если туго придется, мой адрес ты уже знаешь, - Шаумян крепко пожал протянутую ему руку.

…В доме на Великокняжеской раздался протяжный звонок. Щелкнул ключ в замке, затем в дверной щелочке показалось курносое лицо прислуги.

- Вам кого?

- Елену Георгиевну. Я к ней с добрыми вестями от ее брата.

Дверь моментально отворилась, и стоящая за служанкой "Елена Георгиевна", она же Парандзем Кнунянц, не стесняясь присутствия служанки, кинулась в объятия офицера.

- Сенко, дорогой мой! Непутевый мальчишка! - и, обернувшись к служанке: - Надюша, накрой, пожалуйста, на стол. - И перешла на армянский язык: - Она не должна знать, кто ты. Ты, конечно, виделся со Степаном, иначе б откуда у тебя мой адрес и пароль? Не верится даже что ты целехонек-живехонек, да еще в Баку!

- Мне только чай. Я поел у Степана. И знаешь, что я еще попрошу? Мне дней на пять-десять нужен отдых и изысканная одежда. Очень хорошо, что ты назвала меня Сенко. В Баку я никому не известен под этим именем. О моем местонахождении знают Нушик, ты, Степан и Екатерина.

Дальше