Глава 8
Злой рок или злодеяния?
Некоторые говорят, что смерть Айседоры была неслучайной.
Я этого не думаю. Ее задушил собственный шарф, попавший в колесо автомашины.
Роман Гуль
Не все, однако, современники поверили в несчастный случай с Айседорой. Были и тогда скептики.
Только вот кому и зачем понадобилось писать сценарий, тщательно продумывать роли и осуществлять это злодеяние? Есть более простые способы убрать одинокую женщину, которая и сама порывалась "уйти в море"? И однажды пошла. Тогда ее спасли. Спасли Паттерсон и Ванюша. Скромные, "темные" личности, которые по своей скромности - или по другой причине - так "темными" и остались.
Паттерсон, он же Петр Моргани, пишет, что это случилось с Айседорой во время их знакомства, и причиной тому была неразделенная любовь к юному Ване. Познакомились они "ранней осенью", а уехал Ваня 15 дней спустя, а еще 20 дней спустя "после отъезда моего друга в Бельгию" случилась трагедия с Айседорой.
Здесь, правда, неувязка у Петра Моргани. Вот временные вехи: ранняя осень, да 15 дней их знакомства, да 20 дней спустя… А Айседора погибла 14 сентября 1927 года.
Но для чего нужна Петру Моргани-Паттерсону ложь? Зачем надо было переносить события на последний месяц жизни Айседоры? Хотя бы для того, чтобы и малая тень подозрения в преднамеренной гибели Айседоры не пала на тех, кто был в те дни рядом. Ведь теперь все оставалось в логичном русле: зачем было убивать женщину, которая сама искала гибели, и ее только недавно спасли.
Попытка самоубийства была - но более года назад. Что это меняет? Многое. Тогда Айседора только начала свою книгу, и никто еще не знал, что из этого получится. Уединившись на окраине Ниццы в розовом одиноком домике, она жила "с одной русской маленькой женщиной, которая готовит" (из письма Айседоры). Вскоре она познакомилась с одним нуждающимся русским джентльменом, который согласился быть ее секретарем. 1 апреля 1926 г. Айседора пишет Ирме: "Я нашла толкового секретаря, и дела стали улучшаться". По всей вероятности, это и был Паттерсон, он же Петр Моргани.
Занятия в студии Айседора тоже не прекращала. Поэтому, по свидетельству Ирмы, "она также нашла пианиста - нуждающегося кавказца". Это был Виктор Ильич Серов (1902–1979).
"Пианист и писатель, он родился в Батуми, учился в Тифлисе, Вене, Париже. В 1920-х годах жил во Франции. Постоянный аккомпаниатор Айседоры и ее последняя любовь с весны 1925 до осени 1927 года. В конце 20-х поселился в США. Написал много книг о музыке и музыкантах, в основном, русских. В 1971 г. выпустил большую книгу об Айседоре. Умер в Нью-Йорке"
(Ирма Дункан).
От себя добавлю: книга Виктора Серова в Советском Союзе не выходила. На русский язык не переводилась.
Привечать нуждающихся было в порядке вещей, а эти к тому же были русскими. Таинственная, легендарная женщина писала книгу. Книгу, на которую возлагала большие надежды. Книга давалась ей тяжело, но не потому, что не умела писать. Она умела говорить. Этот дар у нее был от Бога. Друзья объясняли, что для нее не составит особого труда написать книгу, ей нужно только найти хорошего секретаря: вы рассказываете, секретарь (стенографист) пишет. Потом вы читаете, исправляете. Вот и все.
Айседора так и сделала. Но первые главы о своем нелегком детстве и главы о гибели детей она писала сама. Она не в состоянии была наговаривать это чужому человеку. Так совпало, что эти трагические страницы она писала тогда, когда пришло известие о гибели Есенина. Совпало все: одиночество, отдаление друзей, полная неопределенность с московской школой. Невзгоды усугублялись переживаниями и необходимостью изложить все это на бумаге. Ничто не забылось за 13 лет, не ушло из памяти. Чтобы написать так, кровью сердца, надо было вновь повторить весь крестный путь, пережить и перечувствовать с той же силой и болью. Это было выше ее сил, и она пошла в море.
В опубликованной книге страницы о гибели детей сокращены до минимума. По-иному эти события изложены у Ильи Шнейдера. Приводим его рассказ с небольшими сокращениями:
"Из Берлина Айседора уехала в Париж, Многое было связано с ним в жизни Айседоры. Здесь она узнала первую любовь. Здесь она стала знаменитостью. Здесь родились ее дети - девочка Дейдре и мальчик Патрик. В Париже они погибли. В Париже она почувствовала "начало конца" любви Есенина. Гордон Крэг был первым мужем Айседоры Дункан и отцом Дейдре. Патрик родился от второго брака Дункан с Парисом Санже. В Париже Зингер (Санже - Авт.) купил для школы Дункан отель "Бельвю". Был создан организационный комитет, в который вошел весь цвет искусства и литературы не только Франции, но и всей Западной Европы.
И в честь этого состоялся банкет. Когда уже отзвучали речи, и банкет подходил к концу, к Айседоре подошел метрдотель и сказал, что ее спрашивают. Она вышла в вестибюль и очень удивилась, увидав своих детей с няней-англичанкой…
- Что случилось? - заволновалась Айседора, целуя детей.
- Ничего. Мы поехали кататься, и дети очень захотели увидеть вас. Они так просили…
- Поезжайте домой. Я назначила пианисту прийти в студию в Нейн, я позанимаюсь час и приеду домой. Поезжайте…
Она вышла на улицу, сама закутала пледами их ножки. Машина отъехала.
- Я поехала в студию Нейн, - рассказывала мне Айседора.
Айседора Дункан с детьми - Дейдре и Патриком
- Пианиста еще не было. Помню, надела белую тунику и, держа в руках коробку с шоколадом, ходила по студии, ела конфеты и думала: я самая счастливая женщина в мире… Я молода, знаменита, у меня такие чудесные дети, муж… Сегодня исполнилась мечта моей жизни. У меня будет школа и театр! И в этот момент в студию вбежал Зингер… Он крикнул: "Дети… умерли!" И упал. Почему тогда я не сошла с ума? Я не могла воспринять то, что он крикнул… Я видела только, что он упал и сейчас умрет, и я бросилась к нему. Может быть, это спасло мой мозг…
- Машина с детьми выехала на набережную Сены: наперерез ей выскочило такси. Наш шофер, избегая столкновения, круто свернул к реке… Мотор заглох. Шофер взял ручку, вышел из машины и завел мотор. Вдруг машина двинулась на него прямо к реке… парапета тогда не было. Шофер отскочил в сторону, машина упала в Сену…
- Пока шофер бился головой о мостовую, пока бегал зачем-то к моей сестре Елизавете, стучал там в дверь… время, время шло!.. А они были в воде… Через час машину подняли краном. Их отвезли во французский госпиталь. Мне потом говорили, будто девочка моя еще дышала! Если бы я тогда могла быть около них! Силой материнской любви я бы вернула ее к жизни…
После катастрофы Дункан покинула сцену, к тому же она готовилась вновь стать матерью".
У нее родился мальчик, которого она назвала в честь погибшего сына Патриком, но он сразу после рождения умер.
Дети погибли в тот счастливый для Айседоры день, когда, казалось, сбывались ее мечты о создании собственной школы, мечты ее жизни. Девочке было 8 лет, Патрику 3 года. С первых шагов они росли в атмосфере музыки, танца и любви. Дети подавали большие надежды и очень радовали Айседору.
Злой Рок вмешался в ее жизнь. Это потом она узнает, что Рок был здесь ни при чем - злодеяние было делом рук человеческих, человеческой злобы, зависти и коварства. И погибнуть в тот день должны были они все вместе, потому и заехали за ней. Но ей не суждено было погибнуть вместе с детьми!
Перед отъездом из России Айседора рассказала Илье Шнейдеру то, чего нет в ее мемуарах и что она до этого, по-видимому, не рассказывала никому. Это лежало тяжелым камнем на ее сердце.
"Вы слышали когда-нибудь о профессоре Дуайене? - спросила тогда Дункан.
Мне было знакомо это имя, - вспоминает детали разговора Шнейдер. - "Операция профессора Дуайена" - так называлась короткая картина, которую демонстрировали после сеансов в первых московских синематографах, предупреждая: "Нервных женщин и детей просят выйти". Дуайен, высокий красивый мужчина с холеной светлой бородой, делал три операции: трепанацию черепа, вырезание рака и еще какую-то.
- Этот самый… - подтвердила Айседора. - У Дуайена была жена, очень красивая высокая блондинка. Я тогда еще не знала Зингера. Он был неразлучен с женой Дуайена, а тот, видно, не возражал… Зингер строил для него хирургические дворцы, финансировал завод знаменитого шампанского, создавал ему бешеную рекламу, вот и фильм этот тоже… Потом Зингер оставил жену Дуайена, он полюбил меня. Мы поженились.
Очевидно, для Дуайена собственная карьера и финансовое благополучие были дороже жены. Он возненавидел меня. Я всегда чувствовала его ненависть. Это был какой-то средневековый враг…
Мой шофер после катастрофы ушел от меня. Он купил виллу за 50 тысяч франков… Это была очень, очень большая сумма… Я не могу об этом ни думать, ни говорить".
Шофер ушел после катастрофы… Но сразу после катастрофы его посадили, это естественно, а освободили в результате ходатайства Айседоры, которая заявила: "Позвольте мне ради моего спокойствия ходатайствовать за несчастного человека, который был причиной ужасного события, потрясшего меня, и просить о его немедленном освобождении. Хочу уверить вас, что я не подозреваю его в злом умысле. Он отец, и я должна знать, что он возвращен в семью, только тогда я смогу отчасти успокоиться".
Это потом она узнает, как и почему погибли ее дети. Профессор Дуайен и шофер Поль Морверан были в сговоре. Нет предела подлости человеческой…
В мемуарной литературе одна только Надежда Вольпин написала вскользь о насильственной гибели детей. Фраза звучит так: "И мужественно переносимая гибель (насильственная, если верить молве) двух ее детей".
В том, что семейные отношения с Парисом Зингером в дальнейшем не сложились, биографы винят Дункан. Дескать, в Америке, куда он уехал во время Первой мировой войны, Парис окружил Айседору заботой и вниманием, исполнял все ее прихоти, а она пренебрегала его дружбой, расположением. Зингер покупал дорогие подарки, преподносил драгоценности, а Дункан флиртовала с мужчинами, вела себя легкомысленно. И никто не дает себе труда усомниться: а так ли все было? И совместимо ли такое поведение с душевным состоянием Айседоры.
Нет, не было Париса Зингера в тот трагический день рядом с Айседорой, и не он принес ей известие о гибели детей. Не было его и на их похоронах. Лежал он в клинике профессора Дуайена, как писали газеты, с сердечным приступом.
Покривила душой в мемуарах Айседора, не стала бросать тень на Париса. Где был Зингер на самом деле? Когда в Америке Айседора от самых близких людей узнала правду о гибели детей, она задалась этим же вопросом. И у нее появились основания считать, что Парис снова стал встречаться с той роковой женш, иной, о которой танцовпдица говорила Илье Шнейдеру: "Он ушел от той женщины. Он полюбил меня". Может быть, вследствие этой встречи Зингер оказался в клинике профессора Дуайена? "Средневековый враг" отомстил сполна: шофера он щедро одарил франками Париса Зингера, а Айседору навеки превратил в скорбящую Ниобею, оплакивающ, ую своих детей.
Море манило Айседору всегда. Она уже пыталась "уйти в море", в тот трагический день бежала к морю, не зная, зачем и куда. Бежала от своего горя. От своей боли. Хотелось уйти в волны, чтоб прекратить боль. Она уже сделала шаг, другой. И вдруг ясно увидела их, Патрика и Дейдре. Взявшись за руки, они шли по берегу. Она пошла за ними, потом побежала, потом, не в силах бежать, упала, сотрясаясь в рыданиях. Может, это и спасло ее тогда? Она лежала на сыром песке, в ужасе сознавая, что сходит с ума. Боль нахлынула, вернулась к ней, придавила всей своей тяжестью, когда она стала писать об этом. Сопротивляться не было сил и желания. И она пошла в море…
Вот что пишет Мэри Дести:
"В подавленном состоянии Айседора взяла свою лиловую бархатную накидку и, туго обернувшись в ее тяжелые складки так, чтобы нельзя было высвободить руки, царственно вошла в море…
Когда ее спасли, она была почти без сознания".
Мэри не была свидетелем этой сцены, но описала ее так, как рассказал об этом сам спасатель. Мэри называет его Паттерсоном, пишет, что он английский офицер, капитан, потерял на войне ногу, видно, потому "с большим трудом добрался до нее".
Спасатель называет себя другим именем, точнее говоря, он себя не называет, а ведет рассказ от своего имени. Автор небольшого рассказа "Последнее любовное письмо Айседоры" Петр Моргани о себе не рассказывает ничего, только о том, как познакомились с Айседорой он и его молодой спутник Ваня.
"Из Корсики перебрались на континент офицеры и казаки Белой Армии". Офицер и его молодой друг, влюбленный в Айседору, как видно из реплик, титулованные дворяне. Вот все, что можно о них узнать из текста. Офицер Петр Моргани (или Паттерсон) не терял ногу на войне, он прекрасно танцует танго, а на вопрос, где научился так танцевать, отвечает не без гордости: "Учился у Айседоры Дункан".
Сопоставляя описание последних дней Айседоры, придем к выводу: вопиющая разница! И дело даже не в том, одна или две ноги у Паттерсона-Моргани, и даже не в том, что Мэри всей душой любит Айседору, а Паттерсон "всей душой" издевается над ней, потому сцена "царственного ухода в море" преподносится как отчаяние от неразделенной любви. И все описание сдобрено горстью сарказма, а "лебединая песня любви" названа, как и положено, "назойливой страстью стареющей женщины".
Сопоставление дает богатую пищу для размышления. Напрашивается вывод: кто из них врет? Вдумываясь и размышляя, ответим: оба! Но зачем? И почему так по-разному врут?
Однозначно ответить трудно. Наверно, не согласовали. Не было времени и возможности, так как оказались на разных континентах.
Капитана отозвали в Англию (непонятно, до гибели Айседоры или после).
Мэри, похоронив Айседору, уехала в Россию. Зачем? Скорее всего за инструкциями. А из России уехала в Америку, где, как она пишет, очень тяжело болела и торопилась закончить книгу.
По поводу книги Мэри Дести "Изадора Дункан" (Лондон, 1929 г.) Илья Шнейдер писал: "Дести знала Айседору с 1901 г. Тогда же началась их дружба, продолжавшаяся больше двадцати лет. Вначале я не знал, что Дэсти собирается писать книгу о Дункан. Она, приехав в Москву после гибели Айседоры, постоянно расспрашивала меня о разных подробностях жизни Айседоры в Москве, о ее поездках… Подолгу рылась в большом ворохе газетных вырезок, привезенных Дункан и Есениным из-за границы.
С чувством невыразимой досады читал я потом в книге Дести некоторые рассказанные мною эпизоды, "искаженные ею до неузнаваемости".
Часть ее вины и перед истиной, и перед читателями, и перед памятью Есенина я переношу на ее "литературного секретаря" - сотрудника издательства, заинтересованного в книге. Собственно, он и писал эти воспоминания, сидя у кровати умирающей Дести в нью-йоркском госпитале". Кто он, этот сотрудник, Шнейдер не назвал.
Великая танцовщица и, как оказалось, талантливая писательница, в рассказе Моргани показана сатирически, "созданием среднего духовного достатка", "старой и увядшей - без ума и фантазии".
Прямо скажем, не очень разборчив в выборе слов и выражений этот белогвардейский офицер! Чем ему досадила Айседора?
Из трагикомической новеллы Паттерсона-Моргани и нелепостей Мэри Дести каждый читатель сделает вывод: "одинокая, забытая Богом и людьми, старая и увядшая" танцовщица до самой кончины не оставляла желания вступить в новый брак… Сам Господь смилостивился над безрассудной и падшей женщиной, внял, наконец, ее мольбе. И нет большого зла, даже если не все "чисто" в этой автомобильной истории, потому что жизнь этой женщины была "скольжением в пропасть".
И вот эта самая "старая и увядшая" Айседора 8 июля 1927 года выступала в Париже за два месяца до своей гибели? Ирма присутствовала на этом выступлении:
"Это опять был ее триумф. Театр был переполнен изысканной публикой из Франции и Америки". Великая сила ее искусства заставляла рыдать и восхищаться. "Искупление", "Неоконченная симфония", "Любовь и смерть Изольды" исполнены с еще большей трагической глубиной, чем раньше!
Бессмертная "Аве Мария" Шуберта, исполненная так, что многие в публике громко рыдали…
Кто сможет забыть невыразимые движения материнских рук, убаюкивающих пустоту? Их сострадательную нежность и душераздирающую красоту?..
Восторженные крики публики, и Айседора, великая Айседора на усыпанной цветами сцене. Никаких речей! Ни слова приветствующей ее аудитории. Многие из старых друзей были огорчены этим".
Это - свидетельство очевидца. А рассказ Моргани написан с явной целью: поглумиться над Айседорой, скомпрометировать ее. Составить у читателя отрицательное мнение…
А вот последнее письмо Айседоры. Известно, что написано оно за три дня до гибели и адресовано Виктору Серову, которого Айседора отправила в Париж (из Америки должны были прислать деньги за изданную книгу):
"Воскресенье, 11 сентября 1927 года. Дорогой Витя, почему нет писем? Нет телеграмм? Ничего от тебя. Я очень беспокоилась, пока Иван не сказал, что он видел тебя в Париже, и ты был в полном порядке. Мне тебя не хватает ужасно, но мы в таком (неразборчиво - Авт.) трудном положении здесь. Мэри настояла, чтобы мы жили в этом прекрасном отеле, где у нас был кредит, и мы приехали сюда, где у нас нет ничего, и в результате нам нечего есть - и никакой возможности выбраться отсюда, пока я не смогу продать здесь мебель. Поэтому я даже не могу особенно желать тебе очутиться здесь, в столь плачевных обстоятельствах…
Видел ли ты Сесиль? Мы в полном неведении насчет того, сделал ли Хуссар закладную или нет. Г-н Шнейдер не разместил книгу и уехал в Италию. Наша единственная надежда на американские издания - но пока ни слова.
Если ничего больше не подвернется, я буду пытаться все здесь распродать и вернуться в Париж. Это место, похоже, несчастливое.
Пиши и рассказывай мне, что ты делаешь - и каковы твои планы, Я не видела Элис… Она, кажется, ничего не делает, но гоняет машину, как Летучий Голландец женского пола.
Живешь ли ты в своей студии - играешь ли прекрасную музыку? Думай обо мне и играй Скрябина. Быть может, ты будешь ближе мне по духу, когда нет тела со всеми его плотскими помехами. В жизни не так много вдохновенных страниц, а остальное - чипока (то есть чепуха - Авт.). Целую тебя нежно со всей моей любовью, Айседора".
Под ударами судьбы музы умолкают, - так принято считать. Но надо было знать Айседору, чтобы не согласиться с этой сентенцией. Чем больше подвергалась она ударам судьбы, тем более яростным было ее сопротивление. Должно быть, потому она и стала такой единственной и неповторимой, божественной Айседорой!