- А ведь это стрихнин так действует, ребята, он же является главным действующим компонентом. Но главное, помните о бедных кошках, не превышайте дозу. Я, пожалуй, уже пойду, скоро ужин. Давайте, разбираем по отделениям трофеи, я тут один представляю операционно-перевязочное отделение, значит, буду "временным бугром". Перевязочный материал: бинты, вату, салфетки делим с приемным отделением. Нет возражений, Жора?
- Саня-то Зыков куда пропал, - спросил Невского Ваня Сухар.
- Он ведь у нас начальник отделения, за всех отдувается, повез еще утром в госпиталь на консультацию раненого, которого мы оперировали с ним позавчера - не боевое ранение прямо на посту, помните? Наверное, притормозили в госпитале, взяли на операцию, ведь он хирург от Бога. А наш "ведущий" хирург уехал в Кабул, все себе новую должность выбивает…
- Его понять можно, надо майора получать, возраст поджимает, а здесь только капитанская должность. Комбриг его одногодок, тоже 34 года, а на днях уже полковника "обмывал" - впервые принял участие в разговоре начальник приемного отделения, капитан Васильков Витя.
Это был хмурый, вечно всем не довольный, коренастый, крепко сбитый человек, в прошлом боксер. О его занятиях боксом можно было даже не спрашивать - все буквально "отпечаталось" на лице - приплюснутый, не раз сломанный нос. Он постоянно смотрел исподлобья, казалось, он выбирает момент для своего решающего хука. Ему тоже давно пора быть майором, а должность не позволяет. Еще он считал себя большим хирургом, которого обидели, поставив на приемное отделение. А здесь не пооперируешь, только "малая хирургия" - панариции, флегмоны, перевязки. Приходилось еще организовывать ежедневные приемы больных, ездить в аэропорт за ранеными по первому звонку - раненые ждать не должны.
Впрочем, за ранеными чаще ездил его подчиненный, прапорщик Олег Шлемов. Удивляло другое: почему он упорно отказывался от участия в операциях в стационаре, не хотел и слышать об этом, не "вел" хирургических больных, истории болезни не записывал. Одним словом, совершенно отказывался от помощи хирургам отделения, даже при массовом поступлении раненых. Парадокс…
Офицеры стали расходиться по отделениям, унося первые партии" даров с неба", потом стали приходить медсестры, легкораненые, легкобольные, они уносили пакеты, коробки. Комната быстро освобождалась, к большой радости Тамару, он очень не любил беспорядок на своем рабочем месте. Вскоре в комнате медсклада остались только коробки с "Тоником", офицеры лишь взяли каждый по флакону. Не обидели и переводчика - он унес целую коробку, будет знакомить с чудесным напитком своих друзей…
3
Уже на следующий день в Кандагарской бригаде с быстротой молнии разнеслась новость о чудодейственном напитке. Не мало этому способствовали сами офицеры-медики: их поведение на ужине в офицерской столовой явно не осталось без внимания - слишком возбуждены были, каждый просил добавки надоевшей всем "до чертиков" гречневой каши с тушенкой. Даже девчата - официантки выразили недовольство, не хотели по второму "кругу" обслуживать медиков.
Первый "ходок" появился уже через пару часов после утреннего построения бригады. Он обратился к своему знакомому терапевту Кравченко. Получил заветный "сосуд с эликсиром" (он сам так его назвал), ушел очень довольный. К обеду "ручеек" просителей вырос в полноводную "реку". Все хотели приобщиться к чуду. Медики щедро делились с однополчанами. Все это надоело прапорщику Тамару - постоянно открывать и закрывать склад. С помощью очередной группы офицеров он перенес несколько коробок с "Тоником" в комнату дежурного врача, теперь раздача пошла еще бойчее… Каждому вбивали в голову о необходимости строго соблюдать дозу, кое-кто даже пытался пересказать историю о несчастных погубленных кошках.
Спустя 3 дня количество коробок с "Тоником" сократились вдвое. Уже мало оставалось не приобщившихся к "великой раздаче" чудес. Начали появляться и офицеры штаба бригады. Когда пришел сам начпо (начальник политотдела), стало ясно - "Тоник" покорил бригаду. Большой начальник не стал мелочиться, его "оруженосец" унес полную коробку…
Через неделю Невский заступил дежурным врачом, таких дежурств получалось 2–3 в месяц. Кроме того, приходилось исполнять обязанности и дежурного хирурга, число таких дежурств могло превышать 12 в месяц, "через день на ремень"… Но это-то как раз и не беспокоило. Настоящим "испытанием" были именно эти 2–3.В обязанности дежурного врача постарались "втиснуть" все: проверка солдатской кухни, осмотр суточного наряда по бригаде, даже тех, кого везли "на губу" осматривал дежурный врач, вызовы в качестве "скорой помощи" (к руководству бригады или в женский модуль). Вечером начинался ежедневный прием больных. Кроме врачей Медроты в график дежурств включали и врачей всех батальонов. Если сами они не могли разобраться, то приглашали дежурного хирурга или терапевта, по необходимости. Заступал хирург - приглашал на консультацию дежурного терапевта и наоборот.
Такая система вполне оправдывала себя. Самое сложное, если дежурил эпидемиолог. Создавалось впечатление, что он вообще не имеет никакого понятия о медицине. В этот день не жди покоя… Сережа Пачкин, старший лейтенант, отвечал за санитарное состояние бригады, он должен был не допускать всяких разных эпидемий (брюшной тиф, дизентерия, малярия и, конечно, вирусный гепатит, т. е, желтуха). Но это было не под силу даже Господу Богу, где уж справиться Сереге. Он нещадно засыпал хлоркой все туалеты (даже глаза слезились у посетителей от его усердий). Но, увы…Массовые инфекционные заболевания не оставляли бригаду. Заступив дежурным врачом, он вызывал по всяким пустякам то хирурга, то терапевта. Прием больных вообще заканчивался всегда тем, что Пачкин приглашал обоих спецов в комнату и показывал в один угол - там хирурга ждут, а там, он указывал в противоположном направлении - терапевта. Такой "бардак" быстро всем надоел, Серегу перестали совсем ставить в дежурство (к его радости).
Выполнив все необходимые "забеги" (кухня, наряд и пр.), Невский успешно провел прием, даже не приглашал терапевта, разобрался со всеми больными - чаще приходили больные гепатитом, они направлялись уже в госпиталь. Только собрался отдохнуть. Вошел Сережа Пачкин.
- Привет, Саня. Я только сейчас разговаривал с замкомбригады (он любил козырнуть знакомством с большими начальниками). Рассказал ему о "Тонике", тот заинтересовался, обещал заглянуть в приемное отделение.
- Ну и что. Пусть приходит, дадим ему этого зелья, сколько унесет. Да и наверняка он не сам придет, пошлет "нукера".
- Кто такой нукер?
- Дневального, посыльного, черта лысого, наконец…
- Не знаю на счет черта, но ты на всякий случай дай команду помыть в коридоре приемного, натоптали там бойцы. - С чувством исполненного долга Сергей важно удалился.
- Еще один начальник выискался, "ком с горы", - недовольно произнес Невский.
4
С замкомбригады Александр Невский был знаком лично, причем при встречах полковник первым протягивал руку, спрашивал о делах. Это был невысокого роста, сухощавый, спортивного вида офицер среднего возраста. При разговоре он смотрел своими проницательными, умными глазами прямо в зрачки, невозможно было соврать такому собеседнику. Украшением были шикарные "чапаевские" усы с закручивающимися кверху тонкими колечками, владелец очень ими гордился, ухаживал и лелеял. Носил полковник звучную фамилию известной на весь СССР певицы. Но в бригаде его все за глаза звали Чапаев, не только за подобные усы - он был тезкой любимца многих поколений советских людей, героя бесчисленных анекдотов. Василий Иванович, конечно, знал о своем прозвище, нисколько не обижался, напротив, ему льстило, что его сравнивают с прославленным комдивом. Воевал полковник толково, проявлял личную храбрость, не рисковал напрасно солдатскими жизнями, всегда берег их, за что снискал уважение офицеров, солдаты его обожали.
Знакомство старшего лейтенанта и полковника произошло несколько месяцев назад жарким августовским днем. В тот день приехала в бригаду очередная комиссия из Союза. К подобным проверкам все давно привыкли. Как правило, люди с большими звездами на погонах приезжали из Москвы, Ташкента не интересоваться истинным положением дел среди Ограниченного Контингента, а самим отметиться - "я был там", иногда и орденок получить. Подобные проверяющие сразу были видны: они старались не совать никуда свой нос, покорно шли за сопровождающими, со всем соглашались и "тихо себя вели"…В этот раз возглавлял комиссию Командующий Московским Военным округом, генерал армии. Пожелали увидеть раненых, сопровождал их Василий Иванович. Никого из руководства Медроты не оказалось, все занимались по своим планам. Невский записывал в истории болезни проведенную накануне операцию, когда дежурная сестра открыла дверь из коридора.
- Александр, там спрашивают кого-нибудь из врачей, надо раненых показать.
- А Зыков где?
- Начальник отделения уехал в госпиталь, а старший ординатор ушел на вызов - дежурный врач.
- Опять самому младшему придется столбиком стоять перед генералами, черт побери! Ладно, иду.
Невский отложил ручку, причесался перед зеркалом (оброс, давно надо было подстричься). Одет был в традиционную рабочую форму: белый халат на голый торс, зеленые операционные штаны, тапочки на босу ногу. Видок еще тот! Вышел в коридор.
Человек 10 подходило к ординаторской, остановились. Трудно было понять, кто где - все были в полевой форме, без погон и знаков отличий, только сопровождающие офицеры бригады выделялись, среди них Невский узнал замкомбригады. Тот глазами показал на пожилого грузного человека, истекающего потом, широкополая панама делала его похожим на пасечника, роль пчел выполняла свита генерала, постоянно перемещаясь и жужжа вокруг.
- Старший лейтенант Невский, ординатор операционно-перевязочного отделения, - четко, по-военному представился Александр. - Начальник отделения, капитан Зыков, на выезде, разрешите показать отделение мне?
- Невский, говоришь, а звать как?
- Александр.
- Вот видите, познакомились с самим Великим князем, - повернулся генерал к остальным, пробежал смешок.
Невский давно привык к подобным проявлениям, никак не реагировал.
- Покажи нам раненых бойцов, хочу поговорить с ними, есть такие сейчас?
- Так точно, с1-й по 5-ю палату лежат на лечении, - указал рукой по коридору Невский.
Все стояли в это время у палаты N5.Генерал подслеповато прищурился, увидел номер на двери.
- Давайте с нее и начнем. Он сам широким жестом открыл дверь, вошел, вся свита устремилась следом, словно рассчитывала увидеть там чудо. Невский вошел последним, оказался рядом с Василием Ивановичем (Чапаев, вспомнил он его прозвище).
Генерал громко представился, назвал звание. В палате из 8 коек занято было 5, нехотя все поднялись, понуро смотрели на Командующего из самой Москвы.
- А, почему такие грустные? - бодро продолжал генерал армии. - Вы пролили кровь за свою родину, она не забудет ваших заслуг, выше головы. Ты, сынок, сколько убил душманов, в бою получил ранение? - он кивнул на перебинтованную руку солдата.
Маленький, похожий на подростка, солдатик густо покраснел и опустил голову, произнес едва слышно:
- Случайно пульнул себя во время чистки оружия.
Генерал крякнул, потом похлопал его по плечу:
- Осторожнее надо быть! И палка раз в год может выстрелить, а вы не с палками воюете.
Он перевел взгляд на следующего. Это был недавно прибывший в Афганистан новобранец, не успевший понюхать пороху. Испугавшись выхода в первый рейд, он прострелил себе ногу, пуля раздробила кости стопы, рана плохо заживала. Факт самострела был доказан, рядовой ожидал решения своей участи. Невский понял, что если солдатик скажет правду, то настроение проверяющего окончательно испортится. Он громко доложил, опередив раненого:
- А это, товарищ генерал армии, тоже подобный же случай, - случайно прострелил при чистке оружия.
Генерал смотрел ошалевшими глазами. Невский почувствовал сильный удар кулаком в спину, раздался сердитый шепот полковника:
- Ты куда нас привел? Два подряд ранения при чистке оружия…
- Это вообще самострел, находится под следствием. Здесь мы специально собрали все не боевые ранения, здесь лежит и "дуэлянт" - старший лейтенант кивнул на больного с забинтованным пахом (Состоялась дуэль на пистолетах между двумя крепко выпившими прапорщиками - стрелялись из-за одной официантки. Надели бронежилеты, назначили секундантов, все честь по чести. Выстрел одного пришелся на бронежилет противника, рука второго пьяно качнулась, пуля попала ниже защитных пластин, сократив мужское хозяйство наполовину. Был большой скандал в бригаде, прапорщиков ждало наказание, один долечивался у нас перед высылкой на родину). Полковник даже застонал от досады.
- Придумай что-нибудь, или я тебе покажу "кузькину мать".
Генерал между тем хмуро обводил всех в палате взглядом.
Невский протолкался вперед, шагнул к проверяющему.
- Товарищ генерал армии, давайте пройдем в другую палату, здесь долечиваются бытовые травмы.
Генерал кивнул головой, пожелал всем выздоровления и вышел за Невским, все быстро освободили палату. Ординатор провел генерала в свою 3 палату, где лежали все раненые в бою из роты ДШБ. На этот раз все прошло как по маслу: генерал присаживался на край кровати очередного раненого десантника, жал руку, расспрашивал о доме, а потом вручал каждому командирские часы в подарок (их подавал его помощник из раскрытого кейса.). Настроение всех поднялось, шутили, слушали о прошедшем бое, говорили о Родине, которая ждет своих героев. Полковник приблизился к Невскому, пожал руку, мол, молодец, выручил. Наконец, проверяющий обошел всех, одарил часами. Спросил:
- Есть что еще посмотреть?
- Давайте пройдем в офицерскую палату, там лежит Герой Советского Союза, командир роты.
- Живой? - задал вопрос, изумленный генерал. - Потом сам же поперхнулся от такого вопроса, - я хотел сказать… - Так и не придумал чем закончить….
Хотя вопрос этот не вызвал никакого удивления у Невского: все в Союзе привыкли, что Герои возвращались с войны только в виде "Груза 200", это казалось нормально. Наконец, кто-то в больших кабинетах решил: пора показать миру живого Героя. В этом плане очень повезло нашему командиру 7 роты - он оказался одним из первых награжденных. Им гордилась вся бригада. Сейчас он ожидал своего заменщика, а попутно решил вырезать небольшую опухоль в области локтя. Пришел на прием, его положили на плановую операцию. Эта операция чуть не закончилась трагически. Оперировать взялся сам ведущий хирург Медроты, не взял никого в помощники, не хотел делить славу - самого Героя оперировал. А у Александра, так звали командира роты, оказалась аллергия на новокаин (обезболивающее), он "дал" остановку сердца прямо на операционном столе. Испуганная до смерти операционная сестра вбежала в ординаторскую, два хирурга бросились на помощь. Сердце удалось "завести" не прямым массажем, реанимацию
провели успешно. На Голущенко было жалко смотреть - смертельная бледность долго не сходила с его лица.
- Страна рождает Героев, а мы их убиваем, - произнес он, придя в себя.
- Не мы, а ты. Почему не выяснил на счет аллергических реакций? - оборвал его Зыков.
Они с Невским хлопотали у приходящего в себя капитана. Тот удивленно смотрел на суетящихся вокруг людей.
- Саша, запомни на всю жизнь - тебе нельзя вводить новокаин, иначе точно помрешь, - склонился над ним Зыков.
Прошло несколько дней. Но врачи не спешили выписывать офицера (операцию все же провели позже Зыков с Невским, использовали другой препарат, все почти уже зажило). Буквально пару дней назад командир роты прямо в палате отметил свое 25-летие, пригласил и хирургов. Много говорили, вспоминали жизнь в Союзе.
Невский решил в заключение окончательно "добить" генерала, провел его в палату к командиру роты. Общение с "живым" Героем решило исход посещения стационара, генерал долго обнимал ничего не понимающего Сашку, тряс его руку, это же сделали все - хотелось прикоснуться к "легенде".
На прощание генерал армии поблагодарил Невского, ушел очень довольный собой. Пожал старшему лейтенанту вновь руку и замкомбрига, похлопал по плечу: не уронил в грязь лицом.
Все это вспомнилось Невскому, пока он ожидал прихода полковника.