5
Все хирургические отделения всех госпиталей живут в одинаковом ритме: как только начинается операция- все силы бросаются туда, остальные дела отступают на второй план. Главное - обеспечить всем необходимым оперирующих хирургов. Плох тот начальник отделения, который не смог этого добиться. Иван Владимирович был очень хорошим начальником. Он произнес две-три фразы, и отделение буквально "забурлило". По коридору стали слышны пробегающие каблучки, быстрые шаги мужской обуви. Хлопанье дверей, короткие реплики. Готовилась большая операция. Все делалось для того, чтобы вырвать из лап смерти очередную жертву.
Невский выключил магнитофон, не дав допеть Высоцкому про "Парус", вышел в коридор. Надо было готовиться к операции тоже. Мытье рук занимает много времени. В малой операционной уже настраивал аппаратуру анестезиолог. Они поздоровались с Семеном, словно не виделись еще сегодня. Но такова была обязательная традиция, тем самым они желали друг другу удачи (Это ввел Иван Владимирович, строго следил за таким ритуалом).
Постепенно все необходимые приготовления были сделаны, вкатили функциональную каталку с раненым. Он уже был раздет, укрыт простыней до пояса, только на груди и руках оставались пропитанные кровью бинты. Постовая сестра вошла вместе с ним, держа подсоединенную капельницу, поставила стойку в изголовье, тихонько вышла. Сразу за ней вошел санитар из числа выздоравливающих, остановился в уголочке, с интересом осматривал все вокруг. Наконец, вошел и начальник отделения, держа перед собой стерильные руки в перчатках, встал рядом с Невским, словно копируя его позу.
- Всем здравствуйте! - Иван Владимирович произнес это торжественно, обводя присутствующих взглядом. Он глянул на настольные часы на тумбочке в уголке комнаты - еще один необходимый атрибут. Перед каждой операцией часы заносили, ставили на видное место. Начальник всегда хотел знать время, особенно, когда проходили многочасовые поэтапные операции. "Хирургия - это наука точная, требует дисциплины и пунктуальности"- частенько повторял Борисов.
- Итак, время 17 часов ровно. Приступаем к операции. Оперирующий хирург- майор Борисов, ассистент - старший лейтенант Невский. Врач-анестезиолог - капитан Гренц. Старшая операционная сестра Мелких Алла, операционная сестра - Крауз Олеся. Сегодня работаем с двумя операционными сестрами, так как предстоит большая травматическая операция. Сестра - анестезистка, красавица Зиночка Митячкина. Так, кто еще здесь? Перевязочная сестра Криваксина Тоня. А кто там в углу прячется? - обратился Иван Владимирович к санитару.
Тот вышел из угла, стал по стойке "Смирно", громко доложил: "Рядовой, выздоравливающий, Жеребчиков Георгий, исполняющий обязанности санитара".
- Иш, ты! Жеребчиков! Зинуля, мотай на ус. Так вот, Георгий, все, что ты здесь увидишь и услышишь - является строгой военной тайной. Не вздумай проболтаться, по органам затаскают. Будешь выполнять мои и присутствующих здесь поручения. Все понял?
- Так точно!
- Проходи, садись на табуреточку, помалкивай в тряпочку!
Солдат на цыпочках прошел в угол, сел на табуретку, потупил взор.
Закончив таким образом "прелюдию", начальник строго произнес: "Поехали!"
Хирург решил, что оперировать так и будем на каталке, чтобы не травмировать лишний раз больного, перекладывая. Это специально приспособленная каталка с тормозами для колес, можно ее поднимать и опускать. Очень удобно. К тому же, возможно, еще потребуется на рентген перевезти сразу.
Данная операционная только называлась "малая", потому, что был один большой операционный стол, в отличие от "большой" с двумя такими столами. Размеры комнат были абсолютно одинаковыми. Так что в данном помещении было больше свободного места. Туда и установили каталку. Большие бестеневые операционные лампы тоже были в двух количествах. Одна сразу и была включена над раненым. Перевязочная сестра срезала повязки с груди, сняв их осторожно, обнажив раны. Хирург с помощником широко обработали кожу груди и живота йодом, потом спиртом. Ограничили операционное поле стерильными простынями. Можно было приступать к операции. Ждали команду анестезиолога, который проводил интубацию трахеи для подключения аппарата искусственной вентиляции легких. Оставалось дело нескольких минут.
Невский, пользуясь заминкой, рассказал о возможном ранении данного солдата гранатой, что пролетела через него. Она, видимо, повредила и его руки. Рентген плеча справа и слева тоже должны были сделать. Начальник пробурчал, что руки подождут, главное грудь, рассматривая при этом рентгеновские снимки, что держала перед его глазами перевязочная сестра. Он уже весь был в предстоящей операции, крайне сосредоточен. Затем заверил, что нам теперь все равно, чем был ранен человек, раз этот ранящий снаряд пролетел и исчез.
Дверь операционной открылась, вошел в бахилах, весь закутанный в белое, только глаза с очками выглядывали, рентгенолог госпиталя подполковник Гладков Игорь Николаевич. Он поднял руку, обращаясь к Борисову:
- Владимирович, погодь! Я хочу тебе еще показать снимки его плечевых костей.
- Николаевич, это можно на потом отложить. У меня дела посерьезнее.
- Нет, ты глянь. - Он поднял перед глазами хирурга металлические рамки с еще мокрыми снимками.
- Ну, вижу. Перелом левой плечевой кости. Обычный. Быстро срастется. Парень молодой. На правой руке - почти такой же перелом. Погоди… А это что за осколок, скорее гильза от крупнокалиберного патрона. Как она туда попала, прямо упирается в перелом плеча.
- Я тоже сначала так подумал. Но это не гильза. Это…
Он замолчал.
6
- Продолжай, коли начал! - Иван Владимирович произнес это жестким, не похожим на себя голосом.
- Я думаю, это и есть та самая неразорвавшаяся граната, что пролетела сквозь него, повредив обе руки и грудную клетку.
- И что теперь, она разорвется в любой момент?! - Начальник обвел всех взглядом. В операционной стояла мертвая тишина. Только было слышно, как раздувает меха так и не подсоединенный прибор искусственной вентиляции легких.
- Ну, откуда я знаю, Владимирович! - Нотки отчаяния прозвучали в голосе подполковника Гладкова. - Я же не специалист по вооружению.
- Так, слушай мой боевой приказ. - Майор Борисов произнес это без тени шутки. - Сейчас объявляется перерыв в работе. Хорошо, что не переложили с каталки, цените мудрость своего начальника! Хорошо, что не успели подключить к аппарату дыхания. Если рванет, то надо оценить масштаб разрушения. У нас здесь стены капитальные? Никогда не задумывался над этим. Жора, срочно подойди к стенам и простукай их кулаком, а мы послушаем, - он обратился к санитару.
Тот мгновенно понял задачу, толково простукал все стены - везде глухой звук.
- Это уже хорошо. Раненый остается здесь вместе со мной, все остальные потихоньку выходят из комнаты. Я достаю гранату один! Только, Алла, покажи мне сейчас весь набор приготовленных инструментов для операции, я выберу подходящий, чем можно удержать и извлечь гранату.
Анна и Олеся приподняли стерильные простыни, укрывающие пока весь приготовленный инструментарий для операции. Чего тут только не было! Невский некоторые инструменты видел впервые, даже не представлял, как ими пользуются. Он не часто до сих пор ассистировал в операции на легких. Иван Владимирович внимательно присматривался, потом выбрал три разных из набора. Легочный зажим с широким основанием в зубцах, прибор, напоминающий плоскогубцы на длинной ножке и даже бельевой зажим "цапку". Отложил их на приставной операционный столик. Туда же он попросил сестер отложить все, что может понадобиться для остановки кровотечения.
Пока происходила эта работа, никто в операционной не тронулся с места. Все с тревогой в глазах следили за начальником.
- А почему никто не выходит, как я приказал?
Первым заговорил анестезиолог, сделав шаг вперед:
- Так не годится, Иван Владимирович! Я веду больного, уже ввел все необходимые для наркоза препараты, хорошо не успел отключить его "дыхалку". Я не могу его покинуть. Вдруг потребуется срочное мое вмешательство. Тем более что вам ведь нужно будет, чтобы я ввел миорелаксанты (препараты, расслабляющие мышцы).
- Я тоже должен вам помогать, ведь я ваш ассистент. Надо и крючки развести, чтобы рану расширить, наложить кровоостанавливающие зажимы, кровь, наверняка потечет после удаления гранаты. - Невский произнес это тихим, но твердым голосом.
- Хорошо, - после минутной паузы произнес Борисов. - Мы трое остаемся, остальные выходят и готовят все для операции во второй операционной, там будем основные дела делать, туда и больного перекатим после удаления гранаты. Забирайте весь основной инструментарий и прочее. Игорь Николаевич, докладываешь начальнику госпиталя ситуацию, или начмеду, кого первым найдешь. Расшибитесь в лепешку, но найдите специалиста по вооружению, сапера-минера, не знаю, хоть черта лысого, но быстрее. Жора, не стой столбом, помогай женщинам, будешь у них главным помощником.
- А можно еще поискать офицера, что привез раненого, он вроде разбирается в вооружении, - подсказал Невский, уступая дорогу выходящим.
- Точно, вот его первого сюда. Мухой! Да, а какие у вас группы крови? - Обратился Борисов к офицерам. Выслушав ответы, он крикнул старшей операционной сестре: "И приготовьте запас крови на всех нас. У всех вторая группа, резус "плюс" (АII Rh+), это добрый знак". Мелких кивнула головой, выходя.
Операционная постепенно освобождалась. Трое и раненый остались со своими думами. Все молчали.
Спустя минут десять в дверь осторожно постучали. Вошел человек в белом халате, зеленых бахилах, в белой шапочке, низко надвинутой на глаза и в белой марлевой повязке. Он прикрыл дверь и остановился у порога, опустив руки.
- Т-т-ты кто? - Борисов опять начал заикаться. Сказывалось напряжение последних минут.
- Лейтенант Олег Жигач, командир взвода. Это мой раненый гранатометчик.
- Ладно, иди сюда, посмотри на снимок. Покажи ему, Сергей.
Анестезиолог взял рамку с все еще мокрым снимком протянул лейтенанту, тот смотрел пару минут.
- Да, это наша граната. Она ведь на боевом взводе, - добавил он чуть позже.
- Чего же она не взорвалась?
- Трудно сказать… Может быть, ее мышцами зажало. Парень-то у нас крепкий, видите, какие у него мышцы? При каждом удобном случае мышцы качал, все "пальцами" от танка пытался жонглировать, гусеничные траки, связанные в несколько штук, поднимал по многу раз. Циркач, одним словом. У него и прозвище такое было. После армии собирался силовым жонглированием заниматься, в училище хотел поступать цирковое.
Все невольно посмотрели на безмолвного раненого, словно видели впервые. Действительно, сложен он был, как богатырь.
- Теперь посмотри с-с-сюда. Смогу я этим, так сказать, э-э-э, удержать и извлечь гранату. Как я вообще должен себя с ней в-в-вести?
Лейтенант внимательно осмотрел приборы, показал на "цапку" и легочной зажим: "Этими можно, только вместе их надо использовать, в комплекте, разными руками. А главное, вы не должны делать резких движений, особенно по оси "вперед-назад". Все очень плавно делать. Тогда получится".
- Хорошо, извлеку я гранату, а что дальше? Мне ее ведь куда-то надо положить, как с ней дальше поступить?
- Хорошо бы ее на песок положить, чтобы не могла двигаться. Можно строительные носилки с бортиками наполнить песком, для надежности еще обложить по краям мешочками с песком, в центре получится углубление, как сруб колодца, туда ее и положить, голубушку. Сверху укрыть бронежилетом. Да, надо и на вас на всех бронежилеты одеть. Правда, головы и руки все равно без защиты остаются… А гранату надо подальше от госпиталя подорвать, я видел там недалеко овражек, строительный котлован там роют вроде. А чтобы взорвать, хватит и одного запала от гранаты любой, хоть Ф-1, хоть РГД-5.
Выслушав столь ценные советы, Борисов произнес: "Добре! Сможешь здесь задержаться, чтобы организовать эту работу?"
Лейтенант кивнул головой. В этот момент дверь операционной вновь отворилась, вошли вернувшийся старший ординатор Копытов и начальник госпиталя подполковник Файзуллин. Даже под марлевыми повязками на их лицах было видно, как они встревожены. Начальник отделения кратко доложил обстановку, предполагаемые действия и свои просьбы по организации уничтожения этой гранаты. Руководитель лечебного учреждения молча слушал, кивая головой, задал несколько вопросов, быстро ушел, забрав с собой в качестве помощника лейтенанта Жигач. Копытов тоже молча выслушал, ушел готовиться к предстоящей операции. Вот только кого придется оперировать: имеющегося раненого или уже пострадавших своих коллег. Об этом никто не заговорил…
7
Опять потекли томительные минуты ожидания. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Приходилось подчиняться сложившимся обстоятельствам. Опять открылась дверь, предлагалось одеть бронежилеты. Оставив пока анестезиолога, хирурги вышли в соседнюю предоперационную. С помощью постовых сестер сначала сняли операционные халаты, стараясь не запачкать руки в перчатках, на голое тело были надеты бронежилеты, а сверху снова надели халаты. Сразу стало непривычно тяжело и неуютно. Приходилось мириться и с этим. Хирурги вернулись в операционную. Теперь анестезиолог вышел повторить их действия, впрочем, ему было легче - не надо было опасаться за стерильность своих рук.
- Сашка, ты никогда не жалел о выбранной специальности хирурга? - Иван Владимирович пытливо заглянул в глаза.
- Нет, а что?
- Я тоже не жалел, вот уже много лет как прошло… Ничего, Саш, прорвемся! Не горюй! Все будет хорошо, я уверен.
- Я знаю.
- Слушай, а что это за "Тоник" такой у вас в 70 Бригаде появился? Все о нем только и говорят. Почему нам не привезли, зажали?
- Завтра же попрошу, чтобы вам привезли пару коробок. Хорошо взбодряет, силы прибавляются.
- Да, нам бы с тобой он сейчас не помешал. Ловлю на слове! Чтобы завтра же я попробовал!
- Будет исполнено, шеф!
- Как там у нашего любимого поэта-певца Владимира Семеновича:
"Жил я с матерью и батей
На Арбате - здесь бы так!
А теперь я в медсанбате -
На кровати, весь в бинтах…
Что нам слава, что нам Клава -
Медсестра - и белый свет!..
Помер мой сосед, что справа,
Тот, что слева, - еще нет".
Вернулся анестезиолог. Сразу за ним вошли закутанные в белое две фигуры, они внесли строительные носилки, тоже завернутые в белые простыни(!) - для "чистоты", все пространство было заполнено мешочками с песком (быстро управились!), в центре имелось углубление. Носилки поставили на четыре приготовленные табуретки, ближе к правой руке раненого. Рядом на другую табуретку положили еще бронежилет - им надо прикрыть "колодец". Фигуры так же молча удалились. Все было готово. Наступал ответственный момент. Борисов и Невский одновременно глянули на настольные часы - они показывали 18:15. Пора.
По команде Ивана Владимировича, Гренц ввел необходимый состав медикаментов, затем уложил очень осторожно правую руку раненого на откидной столик, зафиксировал ее ремнями, проверил надежность - не дай Бог, раненый начнет дергать ею, затем срезал окровавленные бинты, обнажив рваную рану в средней части плеча, размером 7 на 5 см, заполненную сгустками черной крови. Большого кровотечения не возникло, к счастью, крупная артерия была не повреждена. Невский занял пока место операционной сестры, подавая все необходимое своему коллеге. Очень осторожно хирург обработал кожу йодом, спиртом, промыл рану перекисью водорода, очистил от кусочков одежды.
Гранаты видно не было. Невский шагнул поближе, развел края раны острыми трезубыми крючками. В глубине раны что-то металлически блеснуло. Есть! Вот она.
Иван Владимирович взял оба инструмента, как советовал лейтенант, и стал приближать их к смертоносному металлу. Зафиксировал один - "цапка" надежно обхватила предмет, но теперь она сама не могла защелкнуться, тут-то и пригодился легочный зажим - он зафиксировался теперь уже на ручках "цапки". "Конструкция" была готова. Очень медленно доктор стал вынимать гранату, она упорно не желала сдвигаться с места. Чуть сильнее потянул на себя, низко наклонившись лицом, сразу же фонтанчик крови ударил из раны, залив лицо хирурга.
- Глаза! - закричал Борисов, ни на мгновение, не выпуская из рук инструменты.
Его моментально понял Сергей, подскочил, стал салфеткой промокать глаза, вытер лоб. Невский в это время, чудом удерживая одной рукой оба крючка, второй промокал кровь в ране, пытаясь увидеть кровоточащий сосуд. Отбросил тампон в сторону, освободив зажим, захватил им сосуд. Кровотечение прекратилось. Вторым тампоном ассистент снова осушил рану, открыв гранату. Как хорошо, что операционная сестра оставила много таких тампонов на кровоостанавливающих зажимах. Вот что значит опыт!
Иван Владимирович вновь потянул на себя гранату. Очень медленно, но она стала сдвигаться. Еще усилие - и вся "конструкция" в руках хирурга. Он стал понемногу распрямляться во весь свой высокий рост, держа на вытянутых руках гранату, очень-очень медленно, как на кадрах замедленного кино, развернулся вокруг своей оси, опустил гранату в приготовленное отверстие в "колодце", расцепил руки. Граната вместе с инструментами опустилась на песок, зафиксировавшись в стенках сооружения. Сергей тут же накрыл сверху бронежилетом. Невский в это время старательно останавливал опять появившееся кровотечение из другого сосуда. Справился.
Гренц снял каталку с тормозов, открыл дверь. Сразу вбежал санитар Жора, вместе они выкатили раненого. Не имея сил даже говорить, Борисов лишь показал на дверь. Оба направились к выходу. Невский не чувствовал под собой вообще ног, спиной он напряженно ждал взрыва. Видимо, такие же чувства были и у начальника отделения. Несколько метров показались нестерпимо далекими. Почти касаясь друг друга плечами, они подошли к распахнутой двери. Но, все-таки, начальник пропустил подчиненного вперед. Сам вышел, как и подобает "капитану тонущего корабля", последним.
Их внимание привлекли две закутанные в белое мощные фигуры в авиационных шлемах с закрытыми стеклом лицами. Как представители внеземной цивилизации, они вошли в операционную, но вскоре вышли с тяжеленными носилками, направляясь к запасной двери хирургического отделения. Впрочем, этого уже никто видеть не мог - всех удалили из "зоны возможного поражения".
Но расслабляться было рано. Впереди ждала настоящая работа по спасению раненого. Поспешно избавившись от бронежилетов, вновь облачившись в привычную легкую операционную одежду, Борисов и Невский перешли во вторую операционную.
Все уже было готово. Анестезиолог заканчивал подключение к аппарату искусственного дыхания. Копытов уже подготовил операционное поле, обложив его стерильными простынями. Рана на руке пока была укрыта стерильными салфетками. Даже настольные часы уже стояли в углу на заметном месте.
Иван Владимирович привычно бросил на них взгляд, бодро произнес:
- Продолжаем работать, дамы и господа! Время 19:00. Прохлаждаться некогда.
Надо ли говорить, с каким восхищением и обожанием смотрели на него все обитатели операционной. Человек только что совершил настоящий подвиг. С таким руководителем можно было трудиться хоть по 24 часа в сутки…