Новая вспышка сепаратизма произошла в 1923 году, когда под предлогом невыплаты репараций французские и бельгийские войска вступили в Рурскую область. Сепаратисты, опираясь на поддержку французов, активизировались во многих прирейнских районах. Осенью дело дошло до создания мобильных отрядов и попыток захватить Аахен, Трир и другие города вблизи границы с Францией. На улицах шли столкновения. Полиции удалось вытеснить отряды сепаратистов из городов. Они продолжали сопротивляться в сельской местности, но недолго. Многие бежали во Францию и вступили во французский иностранный легион.
Любопытным отголоском рейнского сепаратизма стала встреча канцлера Штреземана с делегацией оккупированных рейнских земель и Вестфалии в Берлине в ноябре 1923 года. Теперь уже германское правительство поставило вопрос об обособлении рейнских областей, поскольку не могло их финансировать. Рурская промышленность не работала. У Берлина не было средств для поддержки безработных. Но имелось в виду не юридическое отделение, а временное обособление. Представителям земель предлагалось обратиться к оккупационным властям за разрешением ввести собственные налоги.
Аденауэр, возглавлявший делегацию, заявил Штреземану, что он против такого плана. Отделение левобережья и Рура провести легко, обратный же процесс окажется трудным и растянется на неопределенное время. Берлин должен поддерживать оккупированные земли при любых обстоятельствах. Нельзя по финансовым соображениям отказываться от немецких земель.
Дискуссия продолжалась до позднего вечера. Аденауэр и члены делегации решительно отстаивали свои позиции. У Штреземана в конце концов случился сердечный приступ. Решение не состоялось.
Штреземан через десять дней ушел в отставку. Сменивший его канцлер Маркс вскоре пригласил Аденауэра в Берлин и вновь заговорил об отделении. Натолкнувшись на решительное сопротивление, канцлер снял его с обсуждения. Больше этот вопрос не поднимался.
…Три года спустя после смерти Эммы Аденауэр вступил во второй брак. Его женой стала Августа Цинсер. Дом семьи Цинсеров соседствовал с Аденауэрами. Глава семьи - профессор-дерматолог отличался гостеприимством. Устраивал вечеринки для коллег-преподавателей и студентов. Нередко случались и утренники для детей. Дочери Лотта и Августа, которую обычно звали Гусей, играли на рояле и скрипке, а брат Эрнст - на виолончели. Сестры к тому же недурно пели. Дети Аденауэров частенько бывали у Цинсеров. Дружеское общение соседей прервалось после смерти Эммы. Но через некоторое время возобновилось.
Гусей выросла в симпатичную девушку, стройную брюнетку с продолговатым лицом, классическим носом и большими мечтательными глазами. Всех поражала ее доброта. Она могла отдать свои ботинки босому оборванцу или деньги, предназначенные для покупок, нищему, встретившемуся на пути в лавку. Гусей любила цветы и увлекалась садоводством. На этой почве случились ее первые контакты с Конрадом Аденауэром. Благоговейно воспринимались его советы по уходу за цветами и деревьями. Поначалу говорили только о цветах. Потом стали появляться и другие темы.
Вскоре дело приняло серьезный оборот. Родители Гусей пребывали в смущении. Они уважали и ценили Аденауэра. Но ведь он старше Гусей на 18 лет, вдовец с тремя детьми, которые совсем недавно играли с их дочерью в детские игры. К тому же Цинсеры исповедовали протестантскую религию. На всякий случай отправили Гусей на полгода к родственникам в Висбаден. Но через несколько недель она вернулась. Твердо заявила, что не откажется от Аденауэра, и вскоре перешла в католическую веру.
25 августа 1919 года состоялось венчание в кёльнской Апостольской церкви. Обряд совершил брат Конрада Ганс - капеллан этой церкви. Свадьба прошла скромно, без излишнего шума. Кёльн переживал трудное время и его обер-бургомистр не смог позволить себе настоящую свадебную поездку. Отправились в Бад-Годесберг, всего в тридцати километрах от Кёльна, чтобы в одном из тихих отелей на берегу Рейна провести несколько спокойных дней. Но и в эти дни постоянно приезжали служащие магистрата, чтобы решать неотложные вопросы.
Когда молодожены вернулись, Гусей сказала матери:
- Лучше бы Конрад занимался садоводством и заботился о своей семье, чем обо всем городе.
Гусей родила пятерых детей. Первый умер сразу после рождения. Два сына - Пауль и Георг и две дочери - Лотта и Либет росли и воспитывались вместе с детьми от первого брака. Со старшим Максом возникли некоторые проблемы - он не хотел называть Гусей мамой, ибо совсем недавно видел ее со школьным ранцем за спиной. Гусей с ее покладистым характером быстро преодолела недоразумения и стала любимицей всей семьи. Аденауэр приучил старших ухаживать за младшими. В немногие свободные часы старался побольше уделять внимания детям.
Жили дружно. Гусей любила мужа. Ласково провожала его на работу. За полчаса до возвращения бросала все и приводила себя в порядок: встречала мужа красивой и ухоженной. Семьей занималась самоотверженно. И так продолжалось все тридцать лет их совместной жизни.
Как-то близкий к семье священник сказал об Августе:
- У нее чистое и доброе сердце. На ступеньках ее любви выше всех стоит Бог, потом муж, а за ним дети и родственники. Есть только сомнение - не меняет ли она тайно в своем сердце местами Бога и мужа.
В 20-е годы Аденауэры проводили отпуск в маленькой швейцарской деревушке, затерявшейся в Альпах на высоте две тысячи метров. Добирались туда всей семьей на мулах. Прогулки по горам, игры с детьми, чтение, изолированность от остального мира приносили умиротворение, спокойную радость. Но кончались счастливые дни. В голове обер-бургомистра уже роились новые мысли и проекты. Семья возвращалась и ее глава вновь окунался в повседневную деятельность.
Управляя городскими делами, Аденауэр, сам работая самоотверженно, добивался максимальной отдачи и от сотрудников. Его не могли упрекнуть в излишней требовательности, ибо от самого себя он требовал не меньше, чем от других. Он был интуитивным психологом и быстро распознавал людей. Презирал болтунов и бездельников, людей, не умевших концентрировать себя на главном и создававших вокруг себя лишь пустую суету. Одному из служащих магистрата, пожаловавшемуся на бессонницу, Аденауэр посоветовал:
- Работайте до усталости и сон придет.
Часто соприкасавшиеся с ним люди говорили, что у обер-бургомистра нет представления о границах человеческих возможностей.
Заработная плата у городского главы была достаточно высокой. Кроме того, он получал компенсацию, поскольку жил в собственном доме, тогда как ему полагалась бесплатная квартира. Приносило доход и его участие в наблюдательных советах ряда фирм и компаний. Некоторые исследователи считают, что в то время он являлся самым высокооплачиваемым чиновником в Германии, что его доходы превышали доходы президента страны. Некоторые рурские компании предлагали ему баснословные оклады, если он перейдет к ним на службу. Но Аденауэр гордился постом обер-бургомистра и не хотел бросать кёльнские дела.
Деньги он умел считать, тратил их расчетливо и прижимисто. Проявлял интерес к хорошей еде и вину, но соблюдал умеренность. Одевался строго, но добротно и не без элегантности.
О нем говорили как о холодном и малоприветливом человеке. Это было верно отчасти. К людям, полезным и деятельным, Аденауэр умел проявлять внимание. Правда, дружбу заводил крайне редко. Близким его другом в 20-е годы стал банкир Роберт Пфердменгес. Их тесные отношения продолжались все годы жизни Аденауэра. Среди знакомых, с которыми он часто общался, были и протестанты, и евреи. Глубоко верующий католик, он уважал вероисповедание других.
Аденауэр любил свой Кёльн - столицу католической Германии. Один из близко знавших его знакомых сказал:
- Он - кёльнец не только по рождению, но и по профессии.
Даже в самые трудные времена Аденауэра не оставляли намерения превратить город в самый крупный, красивый и мощный центр Рейнской области. Он видел его связующим звеном между Востоком и Западом, витриной всей Германии.
После поражения в войне мало кто думал о планах на будущее. Аденауэр же вынашивал все новые и новые проекты по развитию города.
Одной из первых забот стало возрождение университета. Его основали еще в XIV веке вслед за пражским, венским и гейдельбергским. Французы во времена наполеоновских завоеваний закрыли университеты в Кёльне, Трире, Бонне и Майнце. После победы над Наполеоном прусское правительство открыло вновь лишь боннский. Аденауэр неоднократно ставил в Берлине вопрос о возрождении университета в Кёльне и наконец добился своею. Летом 1919 года в нем начались занятия. Вскоре он стал одним из крупнейших в Германии.
Медицинский и государственно-экономический факультеты присудили Аденауэру степень почетного доктора. Выступая с речью при вручении диплома, он сказал:
- Целью университета должно стать примирение народов и овладение европейским наследием, ибо в Кёльне сходятся немецкая культура и культуры западных демократий.
В первом веке нашей эры кельты, обороняясь от римлян, построили на месте теперешнего Кёльна земляные валы. Они полукольцом охватывали довольно большую территорию и упирались в Рейн. Валы сохранились. Аденауэр превратил их в 20-километровый зеленый пояс, украшающий город и по сей день.
По заранее разработанному плану велась жилищная застройка. Строились многоэтажные дома, а в окраинных районах - коттеджи с садами. Активно расширялся порт. Воздвигались мосты через Рейн. На правом берегу поднимались выставочные сооружения. Проводимые в них ярмарки и иные мероприятия чаще всего носили общегерманский характер. А на международную выставку печати съехались политические деятели и журналисты буквально со всего мира. Посетил ее и президент Гинденбург.
Обер-бургомистр выдвинул предложение о закладке стадиона. Члены магистрата удивились: Аденауэр не занимался спортом и не увлекался им как зритель. Раздались голоса:
- У нас достаточно других, более насущных проблем, требующих финансовых средств.
Аденауэр возразил:
- После тяжелой войны спорт - это врач для больного немецкого народа. А на врачей и лекарства денег не жалеют.
Магистрат принял решение начать строительство большого спортивного комплекса в районе Мюнгенсдорф. Он и сейчас является главным спортивным сооружением Кёльна.
Кёльн расцветал, становился центром международного туризма. Из многих стран, даже из далекой Японии приезжали сюда муниципальные деятели для ознакомления с местным опытом развития городской инфраструктуры.
Не так-то легко давались обер-бургомистру средства на нужды города. Депутаты городского собрания частенько называли Аденауэра утопистом, авантюристом, самым дорогим градоначальником в Германии. Но он добивался своего. Приходил на заседания парламента в окружении экспертов и с многочисленными папками, содержавшими скрупулезные расчеты по объектам строительства. Материалом владел великолепно. До конца выслушивал противников, а потом опровергал их доводы хорошо продуманными и вескими аргументами. Не вмешивался в перепалки между депутатами. Убеждал терпеливо и упорно. Иногда умышленно затягивал заседания до поздней ночи и, когда депутаты уставали от бесконечных дебатов, предлагал нужные резолюции и их принимали. Случалось, действовал на собственный страх и риск и ставил городское собрание перед свершившимся фактом. Обычно это сходило ему с рук.
Обер-бургомистр умел маневрировать. Однажды рурская компания резко повысила тарифы на электроэнергию. Переговоры о снижении платы не дали результатов. Тогда Аденауэр договорился с обер-бургомистром Франкфурта-на-Майне совместно купить угольный карьер и построить собственную электростанцию. Намерение широко разрекламировали в печати. Рурская компания быстро согласилась с ценами, предложенными кёльнцами.
А вот как действовал Аденауэр при обсуждении проекта моста через Рейн после включения в 1926 году в состав города правобережного района Мюльгайм. Организационный комитет магистрата высказался за арочный мост и предоставление заказа фирме Круппа. Аденауэр выступил за постройку висячего моста с помощью фирмы Харкорт. На заседании городского собрания Аденауэр доказывал, что тяжелый арочный мост испортит вид города, а легкий висячий украсит его. Но парламент значительным большинством поддержал решение организационного комитета.
Аденауэр не сдался. Часами вел беседы с отдельными членами собрания. Наиболее влиятельных приглашал в ресторан на бокал вина. Депутатам-коммунистам показывал фотографии Ленинграда с висячими мостами и всячески расхваливал красоту революционного города. Главный удар по противникам подготовил перед решающим голосованием. Один инженер-строитель высказал предположение, что прирейнская почва не выдержит тяжелые конструкции арочного моста. Аденауэр посадил его за расчеты и, вооружившись ими, отправился на заседание парламента. Он спокойно слушал своих противников, а потом попросил слова и в течение часа обрушил на депутатов массу цифр и других данных, которые толком никто не понимал. Сделав наконец вывод - строительство арочного моста невозможно, - он спокойно отправился на свое место. 43 голосами против 36 городское собрание приняло решение строить висячий мост.
История с мостом вызвала противоречивые отклики в прессе. Некоторые газеты писали, что Аденауэр слишком увлекается лавированием, другие - что он проявляет диктаторские черты и не умеет прислушиваться к голосу большинства. Некоторые его сторонники стали отходить от него.
Обер-бургомистр уловил эти настроения. Стал чаще общаться с депутатами и городскими служащими. Говорил о новых проектах перестройки города, о создании на месте узких и кривых улочек просторных проспектов с высотными домами, о строительстве вокруг города поселков с коттеджами и садами, которые свяжут с центром города специальные автобусы-экспрессы.
Приглашал в ресторан или домой деятелей своей и оппозиционных партий. Во время бесед проявлял добросердечие и обходительность. Не забывал поздравить нужных ему людей с днем рождения или повышением по службе, по другим радостным поводам, а по нерадостным - выразить участие и соболезнование. Умел показать симпатию, сделать маленький подарок, выполнить просьбу. У человека частенько складывалось впечатление, что именно он пользуется особым расположением обер-бургомистра.
Даже противники признавали, что Аденауэр постоянно переполнен идеями и проектами. Борется за их воплощение в жизнь упорно и настойчиво. Почти не знает колебаний и не любит компромиссов. У многих складывалось впечатление, что преодолевать сопротивление доставляет ему удовольствие. Политика возбуждала его, как игрока в рулетку. Французская газета "Ле Темпе" назвала Аденауэра сверхчеловеком, заполнившим своими делами город, порт и прилегающую местность. Однажды, писала газета, он станет рейхсканцлером и никто этому не удивится, ибо он обладает - и это признают даже его противники - качествами администратора высокого ранга, лидера, которому дан дар повелевать.
Во время экономического кризиса, начавшегося в 1929 году, Аденауэр разработал программу борьбы с безработицей. Главным в ней было строительство сети магистральных дорог - автобанов, при этом государство должно было выступить в качестве подрядчика. Канцлер Брюнинг отверг программу со ссылкой на то, что ее осуществление подорвет и без того шаткую устойчивость валюты.
За строительство дорог взялся Гитлер после прихода к власти. Оно стало одним из главных факторов ликвидации безработицы при нацистах.
Обер-бургомистр Кёльна пользовался популярностью у населения. Выступая, он не подделывался под настроение масс, а убеждал их в своей правоте и направлял мысли людей в нужное ему русло. Он не злоупотреблял красноречием, ораторскими приемами. Основное внимание уделял логике и качеству аргументов. Слушали его обычно с вниманием и интересом.
В январе 1926 года английские оккупационные войска ушли из Кёльна. Магистрат устроил празднество. Ближе к полуночи тысячи жителей собрались у собора, красиво освещенного прожекторами. Многие забрались на крыши близлежащих домов. В полночь ударили колокола. На трибуну, сооруженную на ступеньках собора и украшенную гирляндами из лампочек, вышел Аденауэр. Он говорил с пафосом о свободе и патриотизме, о сплоченности немцев и величии Германии. Каждый из собравшихся вслед за ним поднял вверх руку и дал клятву быть верным народу и любить отечество.
Энергичный обер-бургомистр Кёльна приобретал популярность в стране. После войны в Берлине был создан Государственный совет из представителей прусских провинций. Он имел законодательную инициативу. Законы, принятые ландтагом, требовали его одобрения. Госсовет мог наложить вето на любой закон и имел право проводить референдум по вопросу о роспуске ландтага. В 1920 году президентом Государственного совета от партии Центра избрали Аденауэра. В Берлине у него появилась казенная квартира. В этой должности он пробыл до прихода к власти национал-социалистов, совмещая ее с постом обер-бургомистра Кёльна.
Поначалу он пытался активно действовать в Госсовете. Внес предложение об увеличении в стране рабочего времени с восьми до девяти часов. Доказывал, что уплатить репарации и поднять экономику можно не за счет увеличения налогов, а путем подъема производства. Немецкая социал-демократия, полвека боровшаяся за введение восьмичасового рабочего дня, провалила предложение Аденауэра. После этого он заметно охладел к общегерманской деятельности и сосредоточился на заботах о Кёльне.
Крушение монархии предопределило развитие республиканских институтов. Демократический строй, однако, прививался плохо. Немцы, привыкшие к авторитарному управлению и порядку, установленному свыше, с трудом осваивали конституционные права и свободы. Борьба многих политических партий в условиях инфляции и разрушенной экономики представлялась явлением непонятным и непродуктивным. Правительства сменялись одно за другим. Они отправлялись рейхстагом в отставку даже при голосовании по второстепенным вопросам. Над всем этим стоял старый, популярный, но не владевший политической ситуацией президент Гинденбург. Говорить об осуществлении каких-либо общегосударственных долгосрочных стабилизирующих программ не приходилось.
При очередном правительственном кризисе вспомнили об удачливом обер-бургомистре Кёльна, президенте прусского Государственного совета, члене правления партии Центра. В мае 1926 года Аденауэра в срочном порядке вызвали в Берлин. Руководители партии Центра вознамерились образовать большую коалицию с социал-демократами и Немецкой народной партией, чтобы сформировать стабильное правительство. Пост канцлера предложили Аденауэру.
Начались политические консультации. Кандидат в канцлеры убедился, что предполагаемых партнеров по коалиции разделяют непримиримые противоречия. Возглавить ему предстоит лишь правительство меньшинства. Оно поначалу получит поддержку рейхстага, но будет свергнуто очень скоро.
Не соглашался Аденауэр с модными в то время в Берлине концепциями внешней политики. Он не видел возможности продолжать линию Штреземана на балансирование между Западом и Востоком. Раппальский договор считал ошибкой. Выступал за безоговорочную ориентацию на Запад, за сотрудничество западноевропейских стран при участии Соединенных Штатов Америки.