Неожиданный удар нанес Вячеславу Кебичу и председатель Верховного Совета Мечислав Гриб. Он, видимо, посчитав, что пришел его звездный час, перед вторым туром обратился к избирателям с телеэкрана:
"Заканчивается президентская кампания. У меня спрашивают, какую позицию занимает руководство Верховного Совета. Я говорил и тогда, и подтверждаю сейчас, что Председатель, Президиум Верховного Совета действовали и действуют в строгом соответствии с Конституцией Республики Беларусь. Они сделали все для того, чтобы выборы состоялись, чтобы они прошли в спокойной демократической обстановке".
Это ладно. Это, как всегда, общие "правильные слова". Но вот то, о чем Гриб говорит дальше, можно расценить и как выпад против обоих кандидатов:
"Уважаемые граждане! Ситуация, выбор, который нам нужно сделать 10 июля, вынудили меня обратиться к вам, к вашему разуму, к вашей рассудительности. Президенты придут и уйдут - таков закон, по парод будет оставаться вечно" (выделено мной. - А. Ф.).
Но голосовать разумом - не значит ли это в данном случае голосовать против обоих кандидатов: против Кебича как проигравшего и против Лукашенко как раскалывающего общество? Лично Мечислава Гриба полностью устроил бы срыв второго тура: если выборы не состоятся, то, согласно Конституции, будет назначен исполняющий обязанности президента, который и станет "гарантом прав и свобод граждан" - вплоть до следующих выборов. Этим исполняющим обязанности и был бы председатель Верховного Совета, то есть сам Мечислав Гриб.
Именно так - как удар в спину - расценили это выступление Гриба тогда и расценивают сейчас многие члены предвыборного штаба Вячеслава Кебича. Основания были: даже если генерал просто лавировал между двумя кандидатами, для государственного аппарата это было сигналом к бегству с тонущего корабля.
"Народ свой выбор сделал"
Так и произошло: номенклатура полностью деморализована и старается продемонстрировать свою лояльность фавориту. Правительство фактически бездействует…
Результаты первого тура подействовали на других кандидатов в президенты в отличие от Кебича вполне отрезвляюще. Перед вторым туром Зенон Позняк, Станислав Шушкевич и Василий Новиков призвали своих сторонников голосовать против всех.
Но и это уже ничего не меняло.
Итог второго тура, который состоялся 10 июля 1994 года, закономерен: Александр Лукашенко - 81%, Вячеслав Кебич - 14%. Меня лично поразило, что и при задержке поступления данных от Минской области Лукашенко все равно набрал абсолютное большинство голосов. Даже если бы не голосовала целая Минская область! Когда это стало понятно, обычно строгий и блюдущий штабную дисциплину Синицын вытащил откуда-то две бутылки шампанского - и это было первое спиртное, распитое в предвыборном штабе Александра Лукашенко.
О том, что происходило в штабе Кебича, вспоминает генерал и депутат Валерий Павлов:
"Всходило медленно красное-красное солнце. Было 4 часа утра. Мы сидели в кабинете Геннадия Ильича Данилова. Нас было много. И то, что пишут, что были пьяные, - все это чепуха. Всем было не до этого. Я молча вышел, сел в машину и поехал домой поспать. Ехал и понял, что в моей жизни, в жизни нашего государства что-то меняется, меняется к кардинально новому. Потом я пришел на работу. Вячеслав Францевич никого не собирал, но народ просто собрался - пришли все те, кто к нему всегда заходил: замы, начальники некоторых управлений. Была такая тягостная тишина, кто-то вздыхал, кто-то паниковал, ну и он (Кебич. - А. Ф.) говорит:
- Ну что? Народ свой выбор сделал (он четко сказал: народ свой выбор сделал). То, что мы проиграли, - это и выбор народа: видимо, не все мы делали правильно, это и оценка работы нашего штаба - значит, мы все делали не так…".
Так уходила старая власть - достойно: не цепляясь и по закону.
Часть II. Царь или не царь
О своей первой встрече с Александром Лукашенко я рассказал в начале книги. Теперь несколько слов о нашей последней встрече.
…Утром накануне президент подписал указ об отставке главного редактора газеты "Советская Белоруссия" Игоря Осинского. А назавтра редактором "Советской Белоруссии" был назначен парламентский обозреватель "Народной газеты" Николай Галко, а его первым заместителем - Павел Якубович.
Подписывая указ, президент спросил меня:
- Ты что - заявление об отставке написал? Ты не торопись. Я своих людей не сдаю…
Я сказал, что, конечно, решение принимает он. Но я прошу его, если отставка не будет принята, по крайней мере выслушивать меня по тем вопросам, которые входят в мою компетенцию, если он мне по-прежнему доверяет.
- Я своих людей не сдаю.
Лукашенко выслушал меня - но не услышал. Повторил уже сказанное, что было равнозначно напоминанию: будешь выполнять приказы - будешь и дальше работать, без проблем.
Это была моя последняя личная беседа с Президентом Республики Беларусь. Она состоялась 30 декабря 1994 года. Я не знал еще, что уже через три дня потребую у главы Администрации Леонида Синицына удовлетворить мою просьбу об увольнении. По собственному желанию.
- Дурак! - сказал Синицын. Он всегда ко мне хорошо относился. - Потерпи до мая (выборы в Верховный Совет. - А. Ф.) - будешь депутатом! Или послом поедешь! Куда хочешь? В Швейцарию?
- Никуда не хочу. Скажите лучше - кому дела передавать?
Синицын тяжело вздохнул. Я был не первым, кто уходил, и, судя по всему, далеко не последним.
- Дела, как ты, наверное, знаешь, в таких случаях сдают заместителю. Но ты - подумай…
Думать уже не хотелось. Слишком много событий этому предшествовало…
Попробуем разобраться в них по порядку.
Глава первая. "Свои люди"
Не торопитесь делить портфели
Уже после первого тура голосования я почувствовал себя крайне неуютно.
Влияние Гончара и Булахова в нашей команде ощущалось все меньше, зато влияние Ивана Титенкова - все больше. Но поскольку в штабе его все воспринимали лишь заместителем Синицына по хозяйству, то есть попросту завхозом, который никак не должен оттеснять политиков и идеологов, а тем паче командовать ими, я как-то спросил у Булахова:
- Дмитрий Петрович, не кажется ли вам, что Титенкова у нас слишком много?
Ответ Булахова, заметно поблескивавшего от ощущения скорой победы и предстоящего прихода к власти, был вполне оптимистичным:
- Саша, успокойся! Иван бизнесмен, ему "бабки" нужны. А управлять страной будем мы.
Впрочем, очень скоро я увидел, что его оптимизм не так уж однозначен.
Рассказывает член предвыборного штаба Владимир Нистюк:
"За столом было около двенадцати человек. Первый вопрос, который ставился в тот момент, был вопрос: как выиграть второй тур. Лукашенко попросил каждого высказаться на эту тему. Предложения были разные - в каких районах усилить агитационные бригады, где добавить печатную продукцию и т. д. То есть вопрос шел о технической реализации второго этапа.
Но мы с Дмитрием Булаховым заговорили о другом. Я лично сказал о том, что чтобы управлять страной, надо иметь команду, в общем-то, более мощную.
Реакция Лукашенко была бурной:
- Вы моя команда, вы у меня все талантливые, вы все первые, вы все лучшие. И, конечно, никто из вас не должен быть обижен…
Тут разговор пошел о том, кого на какие-то посты можно будет назначать. Понятно, разговор был очень не конкретный, даже обтекаемый, но я сам видел слезы в глазах нашего кандидата, когда он говорил, что мы лучшие из лучших и что вместе мы пойдем дальше, и не может быть никаких вопросов".
На том совещании я почему-то не был. Но переданную мне фразу Дмитрия Булахова запомнил:
- С одной командой приходят к власти, с другой эту власть вершат, - сказал он уверенно, но совсем не так оптимистично.
При всех драматичных и даже искренних уверениях в преданности "своим людям", Александр Лукашенко хорошо понимал, что команда, приведшая его к власти, была чем угодно, но не командой управленцев. Конфликт на этой почве должен был неизбежно возникнуть, и он возник.
Свидетельствует Леонид Синицын:
"Естественно, мы обсуждали, куда и как трудоустроить людей, которые работали в штабе, потому что каждый человек подразумевал, что после кампании он будет в чем-то участвовать, в чем-то реализовываться. Но многие оказались не совсем приспособленными к практической работе. Лукашенко был настроен решительно: от балласта необходимо избавляться. Я категорически возражал. Все, кто работал с нами, должны быть пристроены. В конце концов он махнул рукой. Ладно, мол, ты с ними работал, вот и возись с ними дальше, даю на это все тебе полгода.
Я поступил так. Практически всем была предложена работа в Администрации".
Здесь в разговор вступает писатель Евгений Будинас:
"Только сейчас из признания Леонида Синицына я понял, что именно тогда произошло и почему интеллигенция в первые же дни отвернулась от новой власти. Ведь представляли ее как раз все эти добровольные помощники в избирательной кампании, теперь заселившие управленческие кабинеты и не имеющие зачастую никаких управленческих навыков, не знающие никаких правил, не говоря уж о вежливости и хорошем тоне. От этого нас просто тошнило…".
Новая команда действительно начала править, что называется, с чистого листа.
Кабинеты, в которых сидели еще не уволенные правительственные чиновники, один за другим захватывала президентская рать. Шкафы и ящики со служебными документами вышвыривались в коридоры. До сих пор со стыдом вспоминаю это время. На нас смотрели, как на какую-то дикую орду.
Но вернемся к рассказу Синицына:
"Принимали к проверке мы всех, кто нам помогал. При этом говорилось: "Если пройдет время, и вы не потянете, то будьте свободны, так что - готовьтесь, чтобы потом без обид…". Считаю, что отношение было действительно человеческое: люди проверяются только в деле. Лукашенко не мешал, относился даже с сочувствием:
- Слушай, я понимаю, как тебе сложно найти со всеми общий язык и всех куда-то определить.
Но понимал он и другое: власть взяли, теперь работать надо конкретно".
Здесь Синицын говорит почти правду. Дело в том, что, став главой Администрации президента и будучи опытным управленцем, он начал с того, что попросту никого на работу не принял. То есть - абсолютно никого, включая, к слову, и меня. И проверку команды "в деле" проводил вполне изощренным и самым "безболезненным" (для себя как руководителя) образом: сначала проявись, покажи, на что способен в практической работе, а потом будем оформлять документы о твоем приеме на работу. Таким образом, через некоторое время все, кто не тянул или по той или иной причине был не нужен, оказывались не у дел - им вежливо сообщались, что они не работают (да и никогда не работали - записи в трудовой книжке-то нет).
Так, к примеру, оказался за бортом будущий депутат Верховного Совета 13-го созыва Виктор Терещенко, после победы поторопившийся "ощутить" себя в высокой должности настолько, что даже послал на имя министра иностранных дел Владимира Сенько бумагу с предложением немедленно трудоустроить выпускников его коммерческого вуза. Точно так же исчез однокашник Виктора Гончара, гродненский юрист Иосиф Веленто, скомпрометированный публикацией в газете "Свабода". И это ведь люди, которые чуть не заняли посты начальников ключевых управлений Администрации!
"Саши больше нет"
Теперь о тех, кто новой Администрации и новоиспеченному президенту досаждал.
Дело в том, что даже в команде, приведшей Лукашенко к власти, далеко не все воспринимали его безусловным лидером. Вот свидетельство Синицына:
"Шла сессия, надо было выступать на сессии. Выступление президента поручили готовить Виктору Гончару, поскольку он практически не принимал участие в выборах: то болел, то в аварию попал. Ладно, работает Виктор Иосифович над докладом, встречаемся, я ему говорю, что концепция доклада не верна, нужен несколько другой подход. Он отвечает: "Я такую концепцию писать не буду". - "Ну тогда ты свободен". Гончар понял, что это уже не политдебаты, а работа - со всеми правилами, в том числе и обязательной исполнительностью. Через день подошел, извинился и пошел работать, что называется, в общей струе".
Нет сомнений, что тут глава Администрации действовал согласованно с президентом. Да он и сам это подтверждает.
"Лукашенко говорит:
- Ты их не обуздаешь: ни Виктора, ни Булахова. Они будут самостоятельно двигаться, своим путем.
Но я был уверен, что у меня хватит воли строить любого, если понятна цель. Так и произошло. Большинство построились и пошли работать, как часы. А с Виктором и Димой - одни проблемы…"
Так оно виделось и со стороны. Вспоминает Петр Кравченко: "Навсегда запомнилось, как Булахов, и особенно Гончар, не скрываясь, уничижительно проходились по своему "боссу", подтрунивая, что будут вертеть им, как захотят".
Проблема "обуздания" бывших соратников или коллег по Верховному Совету сразу же встала очень остро. Они никак не могли понять, что он уже президент. Лукашенко это видел и чувствовал, воспринимая весьма болезненно. И если тот же Синицын или Кучинский, Титенков, Долгалев сразу и безоговорочно восприняли его в новом качестве, то "молодым волкам" с их амбициями трудно было свыкнуться с тем, что "Саша" - теперь уже навсегда для них "Александр Григорьевич". И управлять страной будет он, а не они. Естественно, что смириться с этим им было нелегко. И перестроиться - тем более что разница была заметна даже внешне: "Мятые воротнички президентских сорочек еще больше года будут бросаться в глаза на фоне безукоризненных воротничков Булахова, Гончара, Карпенко".
"Сашу" такое устроить никак не могло.
Тут и проявилось его качество, во многом объясняющее секрет его буквально подавляющей окружающих силы. Всегда оставаясь человеком высокого самомнения, а к тому же болезненно обидчивым, злопамятным, он никогда и никого из "обидчиков" не оставлял безнаказанным. Первой жертвой такого противостояния пал Дмитрий Булахов.
Булахову, талантливому и яркому юристу, Лукашенко обещал пост председателя Конституционного суда. И, став президентом, вынес его кандидатуру на обсуждение Верховного Совета, хотя понимал, что из этого может получиться.
Но Дмитрию Булахову не было тогда и 35 лет, а заместителем председателя Конституционного суда в то время работал седовласый Валерий Тихиня, бывший министр юстиции и секретарь ЦК КПБ, доктор юридических наук, член-корреспондент Академии наук Беларуси. Вспоминает член Конституционного суда Республики Беларусь 1-го состава профессор Михаил Пастухов, чья кандидатура на эту должность, к слову, в свое время была выдвинута именно Булаховым:
"Когда его фамилия прозвучала в числе претендентов (на должность члена Конституционного суда. - А. Ф.), я, конечно, для себя отметил, что, скорее всего, Тихиня и будет председателем Конституционного суда, что ни у кого не вызывало сомнений".
В сравнении с опытным и всем известным служителем Фемиды Булахов смотрелся просто мальчишкой. Кроме того, его откровенно не любило большинство депутатов, как мы помним, тоже насквозь партийное.
Говорит Михаил Пастухов:
"Я, помню, подошел к нему и говорю:
- Дмитрий Петрович, знаете, это все-таки достаточно опрометчиво - выдвигаться сразу и судьей, и председателем. Судьей-то вы стопроцентно пройдете, вас изберут, но вот с должностью председателя… Весьма проблематично, что вас могут избрать, потому что уже определился председатель из состава суда - Валерий Гурьевич Тихиня.
Но я думаю, что дело было даже не в этом. А в том, что Администрация Президента не провела соответствующей работы среди депутатов. И Булахов остался без поддержки свыше".
Правда, президент добросовестно собрал у себя в кабинете председателей областных советов и попросил их, чтобы они поддержали кандидатуру Булахова и добились ее поддержки у депутатов от своих регионов. Чиновники вышли из кабинета совершенно ошарашенными. Ко мне в коридоре обратился Семен Домаш, председатель Гродненского облсовета:
- Булахов может пройти лишь в том случае, если в его поддержку выступит Тихиня. Пусть президент поговорит с Валерием Гурьевичем.
Я тут же подошел к президенту и передал слова Домаша. Тот только тихо улыбнулся в усы и сказал: "Хорошо".
Разумеется, Булахова забаллотировали. Тихиня не выступил в его поддержку: никто с ним, как оказалось, о Булахове не говорил. Позже даже поползут слухи, что якобы Синицын лично беседовал с некоторыми депутатами, подбивая голосовать против Булахова. Разумеется, сам Леонид Георгиевич даже спустя десять лет это отрицает:
"С моей стороны никакой интриги не было. Депутаты просто не проголосовали. Я ему говорил тогда: