- Да казаки это, больные, лазарет уехал, а они отстали от него, - пояснил старик.
- Гм… Надо бы проверить их документы, - пробормотал офицер. - Ну, ладно, завтра проверим.
Дождавшись, когда в доме все угомонились и отовсюду слышался храп, мы поднялись с Горшковым с кровати, быстро оделись, и, шагая через распластанные тела спящих на полу солдат, вышли.
- Ух! - с облегчением вздохнул Горшков, когда мы с ним выбрались наконец на улицу. - Вот попали так попали… Как куры во щи… Я думал, что нам с тобой, Саша, уже все, конец.
Было тихое морозное утро. Все - и хаты с нахлюпанными на них снежными шапками, и посеребренные инеем деревья стояли в задумчивом оцепенении. Из края в край по хутору звонко перекликались петухи. В воздухе чувствовался запах кизячной гари. Видимо, кое-где хозяйки уже затопили печи.
- Да, - покачивал головой Горшков. - Попали было из огня да в полымя.
- Подожди еще радоваться, - сказал я. - Мы из этого полымя-то еще не выбрались.
Будто в подтверждение моих слов, перед нами, как из-под земли, появился вдруг белогвардейский патруль.
- Что за люди? - обратились они к нам.
- Свои, - сказал Горшков и начал рассказывать уже много раз использованную историю о госпитале, бросившем нас.
Он так наловчился врать об этом, что не только слушатели, но, я думаю, и сам он верил в это.
- Вот и нагоняем теперь свой госпиталь, - заключил Горшков.
- Вы особенно-то тут не прохлаждайтесь, - предупредил начальник патруля. - А то мы скоро уйдем из хутора… А мы последние, за нами следом идут красные… Если они вас поймают - расстреляют.
- Это вы правильно говорите, - согласился Горшков с доводами патрульного. - Мы вот зараз зайдем куда-нибудь молочка купить, да и тронем в дорогу.
- А где вы его купите, молока-то? - рассмеялся солдат. - Наши все тут объели… Ну, ладно, пошли, - сказал он своим товарищам, и они исчезли во мгле утра.
Обождав на улице, пока рассвело совсем, мы стали заходить подряд во все казачьи курени, конечно, не для того, чтобы достать молока, а затем, чтобы перебыть некоторое время. Но куда бы мы ни заходили, нам везде отказывали. В каждом доме были солдаты Гусельщикова.
- Вот дьяволы, - злился Горшков. - Проклятые, понабились везде. Нам, Сашка, надобно с тобой обязательно проволынить тут до ухода отряда Гусельщикова… В этом хуторе и дождемся красных.
На краю одной из улиц мы заметили ветхую землянушку, из трубы которой клубами валил дым.
- Тут, должно быть, нет солдат, - сказал я, указывая на нее. - Наверно, живут бедные люди, беляки на этот дом и не позарятся.
Но я ошибся. Когда мы вошли в землянку, то оказалось, что в ней полно офицеров и юнкеров…
Посреди хаты весело бурлил самогонный аппарат. Около него орудовал хозяин, небольшого роста, юркий казачок.
Он то подкладывал под аппарат дрова, то подставлял под вытекающую из желобка струйку самогона огромную чашку. Вся хата была пропитана кислым сивушным запахом.
Самогон-то, видимо, и привлек сюда белогвардейцев. Они сидели за столом и пили.
- Здорово живете! - поздоровался Горшков.
- Слава богу! - ответил казачок, отрываясь от аппарата. - Чего скажете?.. Не за самогоном ли?..
- Да нет, - отмахнулся Горшков. - Мы больные. Из госпиталя вот… Не до водки нам… Это мы было зашли попросить разрешения обогреться.
- А чего ж, - радушно сказал казачок. - Обогревайтесь… Лезьте вон на печь.
- Полезли, - прошептал мне Горшков, - полежим.
Мы не стали ждать нового приглашения. Разделись, разулись и залезли на горячую печь…
Хозяин суетился около самогонного аппарата. Он подставлял под желобок все новые и новые бутылки и тут же продавал самогон юнкерам и офицерам.
Мы с Горшковым уже задремали, когда неожиданно услышали крики юнкеров и офицеров, обращенные к нам:
- Эй, казаки! Чего вы забрались на печь? Идите-ка выпейте с нами.
- Идите выпейте!.. Ну, идите!.. Чего там!..
Горшков слез с печки и подсел к столу. Я же отказался принять участие в выпивке. Видя мою молодость, юнкера не особенно и настаивали.
Но ко мне так пристал один парень с кантами вольноопределяющегося, что полстакана противного самогона мне все-таки пришлось хлебнуть.
Я уже засыпал, когда вдруг меня стал будить чем-то обрадованный, немного охмелевший от самогона, Горшков.
- Вставай, Саша!.. Вставай, дорогой, дело есть…
Я оделся, и мы с ним вышли во двор. Там нас поджидали два молодых казака - станичники Горшкова, его соседи.
Совершенно случайно только что с ними встретился Горшков. Войдя в хату, они увидели своего земляка. Потом они все вместе вышли во двор и тут же сразу обо всем договорились.
Горшков откровенно рассказал им, что мы бежали из тюрьмы и вот теперь ждем красных. Молодые казаки в свою очередь заявили, что не против тоже перейти к ним.
Оба казака служили в Новочеркасске во 2-м пластунском Донском казачьем полку. Были отпущены вчетвером по одному документу в отпуск домой. Но по пути два казака от них отстали. И вот теперь они блуждают вдвоем.
- Стой, ребята! - воскликнул Горшков, когда ему стало известно об этом документе. - Ведь вы ж нас выручите… Ну-ка, покажьте документ…
Низенький, плотный, рыжеватый Плешаков достал из кармана отпускное удостоверение, Горшков пробежал его глазами.
- Так, стало быть, документ на Плешакова, Редина, Безбородова и Ребрина… Значит, так: я - Безбородов Влас, а ты Александр - Ребрин Макар… Понял, Ребрин Макар?
- Понял, - кивнул я.
Опасное положение
Договорившись обо всем с Плешаковым и его товарищем Рединым, мы теперь смело и бодро двинулись по улице. Как-никак, а теперь у нас был документ.
- А куда же мы все-таки пойдем? - остановился Плешаков. - Деваться-то нам некуда… Надо дождаться, когда отсюда выберется отряд Гусельщикова.
- Черт его знает, - в раздумье сказали Горшков. - Где-нибудь надо обождать… А где?.. Везде переполнено…
- А вон, односумы, глядите, - указал Редин, высоченный парень с маленьким смуглым, как у цыгана, лицом, на три домика, стоявших на отшибе, километрах в двух от хутора, - туда юнкера наверняка побоятся забиваться, там, должно, никого нет… Пошли!..
- А ведь и в самом деле, там, должно быть, никого нет, - согласился с доводами Редина и Горшков. Пошли, друзья!.. Там перебудем, покель не уйдет Гусельщиков со своими бандюгами.
Мы торопливо направились к этим домикам. Но когда пришли туда, то, к нашему огорчению, оказалось, что все они были переполнены юнкерами.
- Не повезло, - сказал Плешаков. - Ну что делать, пошли опять в хутор. Может, все-таки найдем там местечко, где бы можно перебыть.
По дороге нам встретился бородатый пожилой казак в дубленом тулупе, шедший с хутора.
- Здорово служивые! - приветствовал он нас весело.
- Здравствуй, отец! - ответил Горшков.
- Чего же, служивые, не нравится у нас?
- Да у вас и притулиться негде, - промолвил Плешаков. - Все дома обошли, везде переполнено… Возвертаемся на хутор.
- Это правду гутаришь, - согласился старик. - Юнкера все хаты забили… А вы откель, казаки, будете, а?
- Да разных станиц мы, - невесело произнес Горшков.
- А где служили?.. В каком полку?
- Да служили-то мы, отец, в самом Новочеркасске, - сказал Плешаков.
- Да что ты! - оживился старик. - А ведь мой сын тоже в Новочеркасске служит…
- Где же он там служит? - полюбопытствовал молчаливый Редин.
- Во втором Донском казачьем пластунском полку, - ответил старик.
Мы изумленно переглянулись.
- Во втором пластунском? - переспросил Плешаков. - А как фамилия твоего сына?..
- Родимин.
- Иван?
- Иван, - ответил старик и радостно всплеснул руками. - Неужто знаешь его, а?
- Как же не знать, отец, мы же с ним в одном взводе служим.
- И давно вы его видали?! - воскликнул старик.
- Ден пять назад.
- Ах ты, боже мой! - возликовал старик. - Да ведь это ж, ежели сказать о том моим бабам, так они прям от радости одуреют… Как же он там, сынок-то мой, жив-здоров, а?
- А чего ему подеется, - сказал Плешаков. - Здоров, конечно. Ежели б не это отступление, то, глядишь, недели через две мог бы в отпуск приехать к вам.
- Да что ты!.. Вот радость была бы… А вы-то, служивые, как сюда попали, а?
- Тоже в отпуск ехали домой, да вот, видишь, не вовремя.
- Ну, прям, казаки, вы ублажили мое сердце, как сказали мне про моего Ванятку… Пойдемте к нам… Я вот в этом доме живу… Пойдемте, ради бога, расскажите моим бабам о Ванятке.
- Да что ж нам идти к тебе, - сказал Горшков. - Были ж мы… Вся хата забита юнкерами.
- Найдем место для таких дорогих гостей, - подмигнул хитро старик. - У нас есть горница. Мы, правда, в ней хочь и не живем, на вроде холодно там… Но ничего, пообедать там будет можно… Для такого дела и перваку самогона найдем. Милости прошу, пойдемте!
Перспектива пообедать да еще с самогоном привлекла моих товарищей. Мы пошли со стариком в его курень.
Старик привел нас в нетопленную горницу.
Туда же он привел свою старуху и молодую сноху; жену сына Ивана, и рассказал им о том, что мы - его однополчане. Женщины заохали, заахали, подсели к нам., стали расспрашивать о своем служивом.
Плешаков обо всем обстоятельно рассказал им.
- Здоров ваш Иван, как бык, - в заключение сказал он.
- Ну, слава богу! - перекрестилась старуха. - Садитесь за стол, зараз позавтракаете… Настюша, полезь-ка, голубушка, в погреб… достань там огурчиков да две бутылки самогона. Знаешь, там, за кадкой…
Мы уселись за стол, на котором тотчас же, как по волшебству, появились холодец, огурцы, яйца, вареники в сметане…
И вот в самый разгар нашего пиршества в горницу вдруг входят трое вооруженных юнкеров.
- Что вы за люди такие? - хмуро спросил нас высокий юнкер с толстыми яркими губами.
Плешаков, а за ним и все мы предъявили удостоверения.
- Ну, хорошо, предположим, документы ваши в порядке, - проворчал юнкер. - Но а почему вы, господа, до сих пор здесь прохлаждаетесь?
- Это верно, - заметил Плешаков. - Что верно та верно. Нам уже давно пора отсюда уходить… Засиделись… Пора в путь-дорогу… Спасибочко большое вам, хозяин и хозяюшка, за хлеб-соль!.. Вашему сынку передадим от вас душевный поклон… Прощевайте!..
Мы поднялись из-за стола, стали прощаться с гостеприимными хозяевами.
На дорогу они дали нам харчей. Собрали небольшую посылочку и для сына своего, Ивана.
- Добрый вам путь, дорогие!.. - напутствовали нас старики. - Уж поклон-то передавайте ему, нашему сыночку. Спасибо за весточку.
…Когда мы вошли в хутор, то нам показалось, что в нем стало пустыннее, чем было до этого. Видимо, часть отряда Гусельщикова уже ушла, но арьергард оставался еще здесь. Солдаты шныряли по хутору.
- Куда же мы теперь пойдем? - спросил Редин, останавливаясь посреди улицы. - Опять в какой-нибудь дом?..
- Пошли вот по той дороге, - махнул Плешаков на пригорок, с которого мы вчера в колонне арестованных спускались в хутор.
- С ума ты сошел, Васька! - ужаснулся Горшков. - Ведь это дорога-то прямо к красным… Как начнем подниматься, так нас белогвардейцы из хутора всех постреляют.
- Да брось ты, постреляют, - с пренебрежением отмахнулся Плешаков. - Слабо им нас пострелять.
- Ну и храбрец же ты, посмотрю я на тебя, - укоризненно покачал головой Горшков.
- Как, ребята, пошли, а? - глянул на меня и на Редина Плешаков.
- Пошли, - решительно заявил я.
- Пошли, - сказал и всегда сдержанный Редин.
- Ну, что, Петро, пойдешь с нами али останешься тут? - насмешливо посмотрел Плешаков на Горшкова.
Тот молча двинулся вслед за нами.
Приключения в дороге
Мы решили идти навстречу Красной Армии. Выйдя из хутора, мы должны были с километр пройти, поднимаясь на пригорок. И если б белогвардейцам вздумалось, они могли б нас всех перестрелять. Но почему же они этого не сделали? Странно и непонятно.
Отошли мы от хутора уже километров на пять спокойно, без приключений. Никто нас не останавливал.
Вдруг я заметил впереди всадников. Они скакали по дороге к нам.
- Ура-а! - крикнул я, подбрасывая вверх шапку. - Ура-а! Смотрите!..
- Красные разведчики! - сказал Плешаков.
Мы чуть ли не бежали навстречу всадникам. Вдруг Горшков приостановился и упавшим голосом сказал:
- Ребята, так ведь это же не красные… Глядите, у них погоны. Всадники, которых было человек пятнадцать, теперь настолько уже приблизились, что мы увидели на их шинелях погоны и белые повязки на шапках.
Настроение у нас сразу упало, радость погасла.
- Постреляют, - проныл Редин.
- Не скули! - оборвал его Плешаков. - Спросят, куда идем, скажем, заплутали… Вы молчите, я буду сам с ними говорить.
Мы продолжали молча идти вперед, с тревожным сердцем поджидая роковой встречи.
- А, может, все-таки красные, а? - сказал я.
- А погоны?
- Нарочно надели… Бывает ведь так…
- Посмотрим, - буркнул Плешаков, всматриваясь в подъезжавшего к нам всадника, закутанного в башлык. По погонам и заиндевелому чубу мы сразу же признали в нем казака.
- Тпру! - остановил он коня. - Здравствуйте!.. Куда вас дьявол несет?..
- Да, понимаешь ли, какая штука, станичник, - начал Плешаков. - Пробираемся вот из Новочеркасска… Служим там во втором пластунском полку… В отпуск нас отпустили домой…
- А какой вы станицы?
- Котовской.
- Так куда же вы прете?.. Что вы, ай не знаете, что там давно красные?
- А черт ее знает, - сказал Плешаков, - где зараз белые, где красные. Все перемешалось… Вчерась зашли в этот хутор, - махнул он назад, - так там такая кутерьма, что и понять ничего не поймешь… Навроде отряд генерала Гусельщикова там стоит… Как черти злые… И не подлезешь к ним… А ныне встали утром, спросили одного старика, где б нам, мол, пройтить, чтоб на красных не напороться, вот он и указал эту дорогу.
Казак захохотал.
- Вот брехунец-то.
Подъехали остальные всадники, окружили нас.
- Слышите, станичники, - смеясь, сказал им первый казак, - вот они говорят, что, мол, от красных убегают…
Казаки засмеялись.
- У них отступ, стало быть, получается как у рака, - добродушно смеялся один из казаков. - Рак пятится назад, так и они… Мы от красных, а они к красным.
Посмеиваясь, казаки балагурили, шутили с нами. Настроены они были миролюбиво. Видя это, мы ободрились.
- Ну, ладно, - сказал первый казак. - Чего там с ними шутковать… Мы ж понимаем, куда вы клоните, - подмигнул он нам. - К Миронову намерены перейти… К нему зараз наши казаки сотнями переходят… По правде ежели сказать, так мы тоже дальше этого хутора никуда не поедем… Дождемся там красных. Боязно, правда, но что делать. Надо… Офицерье наше бросило нас… Только вот что я вам, станичники, скажу: вы по дороге этой не идите, а то вы напоритесь на отряд Мешкова… Зараз мы его обогнали… У него тоже, как и у Гусельщикова, все добровольцы… Злые, как дьяволы. Порубают еще вас… Вот сейчас же свертывайте с дороги вправо и так целиной идите, покель не обойдете мешковский отряд… Это вам наш совет… Прощевайте!
Распрощавшись с нами, казаки поскакали к хутору.
Проводив их взглядом, Горшков снял шапку, перекрестился.
- Все-таки есть бог на свете, - сказал он, с облегчением вздыхая. - Так и думал, что все, подошел конец жизни… Ан бог послал людей хороших.
- Ничего, Петро, - хлопнул его ладонью по спине Плешаков. - Поживем еще!.. Бог-то бог, да сам не будь плох.
* * *
По заснеженной степи вправо от дороги вилась едва приметная, занесенная порошей тропка. Куда она бежала, мы не знали, но решили идти по ней… Куда выведет!
Шли мы часа два. А потом увидели кудрявый дымок, поднимающийся над небольшой, опушенной снегом рощицей. Мы ускорили шаг.
За пригорком, окруженный деревьями, стоял небольшой хуторок. В нем было домов пять-шесть, не больше.
Мы выбрали домик с голубыми ставнями и направились к нему. Во, дворе заметили на привязи нескольких оседланных лошадей, жевавших сено. Значит, в доме есть белогвардейцы. Но не возвращаться же нам? Мы вошли в дом. Семья сидела за столом, обедала. У двери расположились трое вооруженных казаков, они курили.
- Здравствуйте, хозяева! - сказал Плешаков, взявший на себя роль нашего руководителя. - Хлеб да соль!
- Спасибочко! - отозвался из-за стола чернобородый крупный казак лет пятидесяти. - Пожалуйте снами кушать.
Плешаков ухмыльнулся.
- Да ежели б покормили, мы бы супротив ничего не имели. Проголодались.
- А вот зараз мы вылезем из-за стола, тогда и вас накормят бабы, - сказал хозяин.
Как и везде, нас начали расспрашивать, кто мы такие, откуда, куда путь держим… Плешаков был мастер плести небылицы. Семья пообедала, хозяйка налила в большую миску борща и пригласила нас к столу.
Пока мы обедали, хозяйский сын, молодой казак, стал собираться в дорогу. Сидевшие у двери казаки, видимо, его-то и поджидали.
Одевшись, он вышел во двор вместе с ними.
Вся семья пошла провожать своего служивого. Мы остались в комнате одни.
- Вот, друзья, - сказал Горшков, - остаться б нам. Тут бы и дождались прихода Красной Армии.
- Это дело, - согласился Плешаков. - Правильно гутаришь.
Напротив дома, в котором мы сейчас находились, стояла хата с забитыми окнами. Указывая на нее, я сказал:
- В этом доме, наверное, никто не живет… Вот бы нам туда перебраться… Там бы и перебыли до прихода красных.
- И это дело, - согласился снова Плешаков. - Надо об этом подумковать.
Проводив сына, хозяин с семьей вернулся в комнату. Горшков спросил у него:
- А что это хата-то напротив пустая? Никто в ней не живет, что ли?..
- Хозяева выехали оттель совсем, - пояснил казак. - Живут в Новочеркасске… А чего это вы заинтересовались этим, а?..
- Да, видишь, хозяин, в чем дело-то, - сказал Плешаков, - признаться, дюже мы устали. Все отступаем и отступаем от красных, измучились. Охота была б поспать часок… Вас-то мы не хотели б беспокоить… А вот ежели бы нам в этой хате поспать, никому б и не помешали.
- Да ведь там холодно, - заметил хозяин.
- А ежели б протопить соломой?
- А что ж, - подумал хозяин, - это дело можно сварганить… Ключ-то у меня от той хаты… И соломы могу дать… Только вот не боитесь красных-то?.. Могут ведь наскочить.
- Красные еще далеко, - сказал Плешаков. - Мы б успели отдохнуть немного… А то ежели мы не отдохнем, так свалимся где-нибудь на дороге.
- Как хотите…
Хозяин пошел с нами, открыл хату, показал, где взять соломы. Мы затопили печь, попросив у казака котел, вскипятили чай и начали чаевничать.
Так мы блаженствовали с час. Вдруг Горшков всполошился, подбежал к окошку. На улице стоял какой-то всадник, разговаривал с нашим хозяином.
- Это он про нас говорит, - сказал Горшков. - Надо удирать!.. Проклятый казак донес!..
Всадник, многозначительно кивнув на нашу хату, помчался куда-то. Плешаков выбежал в сени узнать, кто это. Тотчас же он вернулся и таинственно поманил нас.
- Пойдите-ка сюда!
Мы вышли в сени. Плешаков, открыв дверь, указал: