* * *
Наконец с мятежниками все было покончено.
В станице стало спокойно.
Я теперь работал инструктором в земельном отделе. Как-то ко мне зашел секретарь станичного комитета комсомола Федоров.
- Саша, - сказал он мне как бы между прочим, - сегодня вечером приходи на партийное собрание. Обязательно приходи!
Ничего удивительного в том, что меня, комсомольца, приглашали на собрание коммунистов, не было. В годы гражданской войны комсомольцы часто бывали на партийных собраниях, сообща решали с коммунистами многие вопросы.
- Вряд ли приду, - сказал я. - У меня есть дела на хуторе. Комсомольцы соберутся, хочу с ними побеседовать.
- Нет, нет! - сказал Федоров. - Обязательно должен быть на собрании.
- Но почему? - удивился я настойчивости секретаря комсомола.
- Так надо, - уклончиво проговорил Федоров и добавил с таинственным видом: - Для тебя это важно.
- В чем дело, скажи? - приставал я.
- Там увидишь тогда. Говорить я не имею права.
Вечером, одевшись поприличнее, я пошел на партийное собрание в станицу.
Зал большого каменного дома купца Караваева, в котором теперь помещался станичный комитет партии, был заполнен коммунистами и комсомольцами. Были даже и беспартийные.
Я немного запоздал, собрание уже началось. Я нерешительно остановился у двери, не зная, куда девать себя.
- Проходи, Саша, проходи сюда, - приветливо сказал мне секретарь комитета партии Коротков, приглашая сесть на свободный стул около него.
Я прошел и сел.
- Так вот, товарищи, я продолжаю, - сказал Коротков. - Да, действительно, наши комсомольцы, юноши и девушки отличились за эти годы… Они умели и саблей ловко сокрушать врага, умели они и хлеб найти у кулака, работая в продотрядах… Были они нам незаменимыми помощниками, пропагандистами и агитаторами. Принимая во внимание все это, наш станичный комсомол выдвинул из рядов своих комсомольцев лучших, доказавших свою преданность партии и Советской власти, и передает их в партию… Товарищ Федоров, - обратился он к секретарю комсомола, - А ну, ознакомь нас, кого из комсомольцев вы передаете в партию…
Федоров подошел к столу и, близоруко сощурив глаза, сказал:
- Наш комитет комсомола решил рекомендовать пятерых комсомольцев, достойных быть в партии. Вот, например, Астахов.
- Погоди! - подняв руку, остановил его Коротков. - Астахов, иди-ка сюда! Сюда, к столу.
Николай неуверенно подошел к столу. Красные пятна ходили у него по лицу; видимо, парень сильно волновался.
- Товарищи, вы все знаете Астахова? - спросил Коротков, оглядывая зал. - Нужно о нем говорить или нет?
- Не надо! - послышались голоса. - Все его знаем!.. Хороший комсомолец!.. Добрый будет коммунист!.. Принять в партию!..
- Отводы будут?
- Нет!.. Нет!.. Принять в партию!.. Принять!..
- Кто за то, чтобы принять Астахова в партию, прошу поднять руки… Раз, два, три… Двадцать один. Кто против?.. Воздержавшиеся… Нет. Принят единогласно. Поздравляю, товарищ Астахов, - пожал руку Астахову Коротков. Потом он обнял и поцеловал его. Все захлопали в ладоши. - Нашу партячейку тоже можно поздравить с новым хорошим коммунистом… Мы сейчас принимаем товарищей в партию, а потом все оформим как следует в станкоме и отошлем материалы на утверждение в окружком партии.
Астахов, ошеломленный такими неожиданными событиями, стоял у стола, растерянно оглядывая присутствующих в зале. Он даже не представлял себе, что ему надо делать в эту минуту, стоял и молчал.
Как я ему сейчас завидовал!.. Очень мне хотелось бы быть на его месте…
Так же, без обсуждения, были приняты в партию и еще три комсомольца. Я радовался за своих товарищей, хотя немного было грустно, оттого что в списке нет моей фамилии.
- А кто же последний? - спросил секретарь партийного комитета у Федорова и почему-то, улыбаясь, лукаво посмотрел на меня. - Впрочем, я знаю, кто последний… - засмеялся Коротков. - Иди-ка сюда, Саша, - поманил он меня к столу.
Я поднялся со стула, кровь прилила к голове: "Неужели?.."
Да, как один из лучших комсомольцев станицы я был рекомендован комсомолом в партию…
И был принят…
Нет слов, чтобы передать то, как я ликовал, когда взял в руки партийный билет.
Вместо эпилога
Хотя деникинцы были разгромлены, остатки корпуса белогвардейского генерала Слащена в числе четырех тысяч человек сумели убежать в Крым. К ним в марте 1920 года английские и французские корабли доставили около сорока тысяч белогвардейцев, уцелевших от разгрома на Северном Кавказе.
Войска эти возглавил генерал барон Врангель.
В то же время панская Польша объявила войну Советской России.
Снова над страной нависла грозная опасность, и снова по зову партии, по зову великого Ленина ходили мы, коммунисты и комсомольцы, на разгром врага.
Нелегко досталась нам победа над врагом.
Но мы не унывали, не покладая рук, трудились, восстанавливали разрушенное хозяйство, сеяли хлеб, работали в продотрядах. В минуты досуга умели и веселиться. Хотя и питались желудевыми пышками, но умели лихо отплясывать полечку или краковяк. Пели песни, ставили спектакли.
Однажды весной 1922 года к нашему дому подъехала подвода. Выглянув в окно, Маша с радостным криком побежала на улицу.
- Тетя Христофора с Олей приехали, - сказала она на бегу.
Мы с отцом тоже выбежали на улицу, расцеловались с Христофорой и Олей. Не видели мы их уже более десяти лет. Как за эти годы обе изменились. Христофора превратилась в морщинистую старуху, а сестра Оля расцвела, стала красавицей, статной девушкой.
Сидя за столом, мы долго вспоминали прожитые годы, родных. И тут тетя Христофора поведала нам грустные вести: дяди мои - Иринарх и Никодим - погибли. Иринарх погиб во время катастрофы на море, а Никодим в годы гражданской войны был расстрелян белыми по обвинению в подстрекательстве матросов к мятежу на белогвардейском корабле.
А потом как-то дошла до меня весть и о смерти бывшего моего друга детства - Кодьки Бирюкова.
Живя в станице, Никодим опустился - пил, развратничал, стал воровать, сошелся с темными людьми.
В конце концов вокруг него образовалась шайка воров, отъявленных бандитов. Со своей шайкой Никодим разъезжал по станицам и хуторам, грабил население. Нередко дело доходило до убийства. Отряды милиции преследовали грабителей, но они были неуловимы. И все-таки около станции Филоново милиции удалось окружить их. Произошел настоящий бой. Вся шайка во главе с Никодимом была перебита.
Вот, собственно, и все, что мне хотелось рассказать о суровых днях моего детства и юности. Но история моя, пожалуй, была бы не совсем полной, если бы я не упомянул о судьбе одного небольшого эпизодического героя моей невыдуманной повести - о маленькой девочке Тане.
Как-то так складывалось, что я ее долго не видел. А однажды, идя в станицу, я встретил девушку, всем своим обликом напомнившую мне мою маленькую приятельницу.
- Позвольте спросить вас, - приостановился я, любуясь красивой стройной девушкой. - Вы не Таня?
- Таня, - потупилась девушка. - Узнали?
- С трудом, - признался я. - Вы стали совсем взрослой. Я помню, вы стремились вступить в комсомол и в наш отряд. Отряда-то теперь нет, а вот как в комсомол - вступили или нет еще?
- Нет, - вздохнула девушка. - Некогда, учусь в школе, во второй ступени, и работаю в поле, помогаю папе и маме… - Помолчав, она добавила тихо: - Но только в комсомол мне и сейчас хочется.
- Если хочется, так надо вступать. Приходите.
Таня пришла к нам, вступила в комсомол. Мы с ней подружили. Подружили надолго, на всю жизнь. Она стала моей женой.
Примечания
1
В дореволюционное время по закону православной церкви человеку, похоронившему трех жен, в четвертый раз вступать в церковный брак было запрещено.
2
Сиделец - посыльный из числа дежуривших при правлении казаков.
3
В казачьих станицах до революции существовала должность заседателя. Этот чиновник ведал политическими делами.
4
Айданчики - кости для игры.
5
Скорода - трава, вкусом напоминающая лук (местное название).
6
Поярковые - свалянные из шерсти овцы первой стрижки.
7
Двухклассное училище имело пять классов.
8
Девишники, запои - предсвадебные обряды.
9
В 1921 г. Темир-Хан-Шура переименован в Буйнакск в честь У. Буйнакского, активного революционера, расстрелянного контрреволюцией в годы гражданской войны на Кавказе.
10
Тюгулевка - арестантское помещение.