А ведь я помню "взглядовские" баталии: все были такиииими романтиками. А стали тааакими циниками. Пройдя огонь и воду, испытание медными трубами не выдержали. Гласность заменили на огласку, и все дела.
Но завидую ли я? Риторический вопрос. Всё дело в проекции. Завистливому кажется, что все остальные завидуют успеху. Просто последний трактуется по-разному.
Зато когда академика телеакадемии Л. Г. Парфёнова на полном серьёзе сравнивают с диссидентом-академиком А. Д. Сахаровым, я завидую тем, кто в интернетах не блуждает и подобные экзерсисы не наблюдает. Это как в пассаже профессора Преображенского – "советские газеты натощак читать". Когда реформировали (а, ну да, забыл – положено писать "громили" или "разгоняли") киселёвское НТВ в 2001 году, коллеги Парфёнова всерьёз сравнивали себя с моряками утонувшей за год до этого подлодки "Курск".
Они реально сходят там с ума, "потому что им нечего больше хотеть" (БГ): Останкинская башня радиоактивит их ядовитыми излучениями. Тот факт, что фуагра придётся заменить куриным паштетом и с французских вин перейти на чилийские, равнозначен мучительной гибели в торпедированной субмарине.
Тогда все, кто мог, обменялись мнениями по поводу выступления Леонида Парфёнова. Амплитуда мнений впечатляющая: согласно одним, Парфёнов = совесть нации, другие же считают его опытным интриганом, который на волне медведевских чаяний антизастоя надеется уловить толстую рыбку в мутной воде – то есть получить какой-нибудь канал или руководящую должность; ведь унизительно в его неюном возрасте быть рядовым ведущим одного из многочисленных телешоу (далеко не самого рейтингового к тому же), после того как он уже вполне заслуженно прослыл телегением, порулил в качестве генпродюсера каналом НТВ и поредактировал в качестве главреда еженедельник "Русский Newsweek".
Все существующие объяснения его обличительной речи, произнесённой в адрес коллег, пересекаются лишь по одному параметру – в его демарше ищут смысл. Кто-то считает, что Парфёнов не мог скрывать от коллег свои чувства по отношению к унизительной роли, которая отведена честной журналистике в нашем несовершенном государстве, не мог мириться с цензурой, постоянным давлением и гнетущей несвободой. Смысл выступления, таким образом, заключался в расстановке точек над всякими "i".
Другие предположили, что коли речь телезвезды была сбивчива, а текст зачитан по бумажке, что никак не коррелирует с криком души (и, право, трудно смоделировать эмоциональный всплеск, заранее отмеренный/отрезанный), значит, смысл произошедшего заключался в том, что Леониду кто-то сделал предложение, от которого нельзя отказаться. А внутренние метания его чуткой души сказались на манере поведения.
Обе версии герою в целом льстят. Ибо он предстаёт перед публикой либо отважным идеалистом, рискующим карьерой ради справедливости, либо опытным подковёрным игроком, с мятущейся порой душой (ведь если бы он был полным негодяем и сознательно подставлял коллег под неприятности, то руки не дрожали бы).
Но никто из высказавшихся не предположил, что акция Парфёнова абсолютно бессмысленна. Что у телеведущего просто съехала крыша и он не подумал вовсе о том, какие могут быть последствия. А ведь именно эта мысль читалась на лицах присутствовавших. Виделись в глазах топ-телевизионщиков и сочувствие, и лёгкая растерянность. Досада и понимание, что демарш придётся расхлёбывать, что называется, "всем миром".
Я помню многих. Довелось работать не столько С ними, сколько НА них. Эдуард Сагалаев, который возглавлял перестроечный ТВ-авангард. Режиссёр "Взгляда" Иван Демидов, креатививший уникальные жанры. Анатолий Лысенко и Александр Пономарёв, которых в "молодёжке" называли зонтиками, по которым стекает кремлёвское говно: они не только определяли стратегию реформ нашего ТВ, но и героически принимали на себя удары сверху, прикрывая ведущих и редакторов и расплачиваясь за это порой сердечными приступами. Не будь их всех, не было бы, собственно, и премии имени Листьева, поскольку и Влада – как блистательного новатора и безупречного символа – не было бы. Нечего было бы Парфёнову вручать.
Почти в унисон с Парфёновым президент Медведев финишировал в своём традиционном ежегодном послании (2010) с теми же революционными тезисами, что и чуткий к вельможным движениям телевизионщик Леонид. В стране, мол, застой, нужна перестройка 2.0.
В 2001 году Леонид Геннадич, грамотно сдав своих однополчан из пресловутого УЖК (Уникального журналистского коллектива) НТВ, возглавил этот канал в качестве генпродюсера.
Даже бессмысленные поступки недалёких людей, у которых могут случаться критические дни (независимо от пола и возраста), неизменно обрастают порой весьма остроумными толкованиями. И Парфёнов давал пищу для подобных размышлений не раз – достаточно вспомнить историю его прихода в эфир к Дмитрию Диброву в разгар исторического конфликта на НТВ.
Но ведь не все люди рождаются с мозгом! Многие и без него прекрасно живут, совершают идиотские поступки и бессмысленные действия, которые потом компенсируются чужим идиотизмом, а коллективный разум, пусть и по кривой, но вывозит. И в каждой профессиональной среде есть свои юродивые. Просто медийных лучше видно ввиду специфики СМИ.
"Взглядовцы" о Леониде Парфёнове
Мой вопрос: может ли Леонид Парфёнов сделать какой-нибудь проект общественно-политической направленности, созвучный "Взгляду"? Каким ты помнишь его по "молодёжке"?
Сергей Ломакин:
– Честно сказать, я не высокого мнения о Парфёнове. Я рискую быть немодным, но я не склонен преувеличивать роль Парфёнова на российском телевидении. Всё, что сделал Парфёнов, – это талантливо перенесённые западные программы на российское телевидение. Об оригинальном креативе Парфёнова я не могу ничего сказать. Что же касается возможности сделать проект, созвучный "Взгляду", то, думаю, это не про Парфёнова. Парфёнов всегда был далёк от политики, и все его проекты никакого отношения к общественно-политической направленности не имели. Он скорее основатель американского направления на нашем телевидении, такого, как инфотейтмент: "Мы информируем – вы развлекаетесь". А "Взгляд" исповедовал другой принцип – "Мы информируем – вы думаете".
Анатолий Малкин:
– Нет, не может и не будет.
Парфёнов всегда был очень талантливым телевизионным персонажем, но при этом был трусоватым и приспособленцем.
Владимир Мукусев:
– Может. Но Парфёнов власти не нужен. Ей нужен новый Клим Самгин. Думаю, что сегодня разработан и осуществляется не очередная "телепустышка" ведущего Парфёнова, а серьёзный проект "Парфёнов". Причём задуман он там же, где когда-то придумали ЛДПР и "Эхо Москвы", Медиасоюз и Общественную палату. Презентацию этого проекта – вручение премии Листьева Парфёнову – власть заранее предварила громкой пиар-акцией – "убийцы Листьева признались". Не было СМИ, которое не клюнуло на эту "новость". В итоге интерес к этой страшной, но, к сожалению, забываемой трагедии снова возрос. И история с премией Листьева, учреждённой почему-то только через 15 лет после убийства, вызвала интерес, а не вопросы. А суть проекта проста. Используя страсть Парфёнова быть на первом плане, сделать его главной фигурой на телеэкране, а фоном к нему – резонансные, действительно значимые события в общественной жизни России. И началось. Парфёнов на фоне Листьева, Парфёнов на фоне Кашина, Парфёнов на фоне Ходорковского и т.д. Главное, заткнуть рот тем, кто говорит об отсутствии гласности и свободы СМИ. Вон, дескать, чего человек говорит и при этом работает на Первом канале. И никто его не трогает.
Но, думаю, всё это своеобразная дымовая завеса, которая скрывает главное. Вспомним, что в 1995 году, за год до президентских выборов, Березовский, создавая ОРТ, предложил Листьеву стать его главой. Делал он это не только для того, чтобы с помощью настоящей, а не дутой телезвезды модернизировать бывшее ЦТ, но и решить сверхзадачу: новый телеканал должен был заставить страну "проголосовать сердцем" за президента Ельцина. Убийство Листьева помешало, но не остановило Березовского. Быстро нашлись безымянные тогда "подберёзовики", которые для достижения поставленной цели цинично использовали даже сам факт убийства. Для предвыборной истерии мёртвый Листьев был даже полезнее Листьева живого. Сегодня, за год до выборов, задача перед властью стоит прежняя – сохранить свой режим. Конечно, можно написать любые цифры и объявить любые результаты голосования. Но надо хотя бы перед Западом соблюсти какие-то приличия – дескать, у нас, в России, тоже демократия, блин. И вот тут-то и сработает проект "Парфёнов". "Говорил, что у нас телевидение плохое, – пожалуйста, делай хорошее". Конечно, канала ему никто не даст. Власть понимает, что Парфёнов – это Листьев "в таблетках": ни его большого таланта журналиста и телеведущего, организатора телепроизводства, ни его огромной популярности и действительно заслуженной народной любви у Парфёнова нет и в помине. Но что-то предвыборное, типа "голосуй сердцем", во главе чего будет стоять раскрученный к тому времени Парфёнов, появится наверняка…
А ведь можно было хотя бы сыграть в порядочность. Например, отдать листьевский миллион в фонд помощи семьям погибших журналистов. Создав этот фонд и возглавив его. На сегодня их более двухсот – журналистов, убитых в "демократической" России только за то, что они были журналистами, а не представителями другой древнейшей профессии. Но это мы потеряли коллег – семьи потеряли кормильцев. Как живут эти семьи сегодня, особенно в провинции, нетрудно догадаться. Ни учредители премии, ни Парфёнов о них не вспомнили. Они думали "о домике в Жаворонках с коровой да с кабанчиком". Ведь деньги не пахнут. Даже если они пахнут кровью.
Александр Политковский:
– Парфёнов сам обозначил себя в пространстве: "не борец"; в речи, которую промямлил по бумажке в присутствии странных людей. Что за сообщество? Угол и Сэги! Из присутствующих точно никто уже не способен руководить подобным "Взгляду" проектом. Сытость застит очи.
Гламуризация всей страны
Судорожная эстетизация нашей политический элиты сменилась её тотальной гламуризацией. Подразумевающей суетливую десакрализацию власти. Которая выходит на подиум. Запросто, как на лыжную трассу. Демонстрируя престижное снаряжение горнолыжников. Выйдя на подмостки телеэкранов и глянцевых разворотов, вожди явочным порядком утрачивают сакральность, подобно тому как девственница прощается с невинностью, выйдя замуж.
Медиаидеолог Марина Леско озвучила на VI Евразийском медиафоруме определение гламуризации. Это процесс обработки (как правило, с помощью медиаинструментария) сегментов информационного поля (персонажей, событий и т.д.) с целью их приукрашивания (иногда романтизации). И сейчас очевидна ответная тенденция. Параллельно с гламуризацией политики наблюдается политизация гламура. Звёзды шоу-бизнеса вслед за Машей Малиновской дружными рядами маршируют в политику. А политические деятели всех масштабов в свою очередь добровольно и с песней становятся персонажами светской хроники. Зачёт. Словосочетание "гламурный фашизм", которое Кремль рассчитывал превратить в агитпроповский удар по русскому национализму, отрикошетило по традиционной иудео-христианской концепции, обозначив траекторию в сторону морали неоязыческой.
Нашли-таки национальную идею. В калейдоскопе а-ля Виктор Пелевин искристые стразы тюнингованных плебейских красавиц с Рублёвки, рассекающих по кремлёвским раутам, магическим образом сливаются с проблесковыми маячками лакированных тюнингованных членовозов, рассекающих по встречной полосе.
Увы, всё это абсолютно бесперспективно. Мимо кассы. Поскольку менталитет русскоязычных зиждется на трёх китах: аскетизме, бескорыстии и приоритете духовного над материальным (желающих оспорить это утверждение отсылаю к преподобному авве Дорофею, Феофану Затворнику и/или Алексею Хомякову).
Если слово = воробей, то эти воробушки жиреют, превращаются в хичкоковских птиц. И склюют на фиг совсем…
Эксперты обозначают три лика докризисной (2008 – 2009 гг.) эпохи: неолиберальная экономика, политическая US-гегемония и, наконец, идеология гламура. Два первых компонента не прошли испытание временем, однако психология роскоши превратилась в бастион.
Весьма симптоматично, что иконой нынешнего истеблишмента назначили Тину Канделаки. Очень форматно. С одной стороны: если верить французским газетчикам, чудесным образом выживает в Ницце, когда плейбойский Ferrari Enzo, управляемый миллиардером Сулейманом Керимовом, зачем-то врезается в дерево. А со второй: строго курирует в Общественной палате РФ "интерактивность" этой самой палаты. С третьей – на пресловутых "Пионерских чтениях" живо рассказывает о том, что у Мишико Саакашвили была кличка "Мокрый рот". С четвёртой – Тинатин Гивиевна = женщина Закавказья (отец – грузин, мать – армянка), и все фрондёрские декларации её менее удачливого экс-напарника (по радиокарьере) Стаса Садальского "Я – грузин!" выглядят в этом контексте очередной попыткой быть большим католиком, чем папа римский. Короче, одним выстрелом столько толстых зайчиков ухлопали, что шушенский изгнанник веслом не перебил бы и за неделю.
То есть очевидным образом отдано предпочтение глаголу "казаться". А не глаголу "быть". Во "Взгляде" было ровно наоборот.
"Послевзглядие" (Есть ли жизнь после "Взгляда"?)
Не все, по мне, нашли себе адекватное место после "Взгляда". Об этом беседовал с Сергеем Ломакиным.
– После "Взгляда" ты был ведущим программы "Время", политическим обозревателем Гостелерадио СССР, вёл "Утро" и "Новости" на Первом канале.
– "Утро" тогда называлось "120 минут". Утренний информационно-развлекательный телеканал стартовал в 1986 году: его организовал Григорий Александрович Шевелёв. Изначально – "60 минут". В 1988 году (с приходом Сагалаева) передача выросла сначала до 90, а потом до "120 минут".
– Ты про историю с ГКЧП расскажешь? Как всё было тогда, в августе 1991-го?
– В редакции особой паники я в тот день не заметил. У сотрудников, собравшихся в кабинете главного редактора информации Центрального телевидения, был лишь один вопрос: как освещать события? Программа "Утро" по графику не вышла, но "Время", как всегда, должно было подвести итог дня. И нужен был репортаж, в первую очередь для зрителей окраин, которые практически никак не отреагировали на переворот.
Военные не контролировали вещание государственной телекомпании, но мы ждали прихода в любой момент. И вот ТАСС объявил, что днём в пресс-центре МИДа состоится пресс-конференция членов ГКЧП. Распределились: Сергей Медведев делает репортаж, а я – на прессуху. Изначально делалось два репортажа: один этакий зашифрованный, а второй честный. Начальству показывали первый и в эфирной аппаратной подменяли на второй. А вот на пресс-конференции сложнее. В здании на Зубовском бульваре на сцене Янаев, Стародубцев, Крючков, Пуго, Болдин, Язов, Варенников. Хоть у Янаева и тряслись руки, по Конституции ему подчинялись армия, КГБ и МВД.
Я задал два вопроса. Провели ли консультации члены ГКЧП с руководителями республик, входящих в СССР, прежде чем ввести ЧП на территории всей страны? И каким способом собирается ГКЧП прекратить межнациональные конфликты в Союзе? Забыв, как звучит второй вопрос, Янаев обратился ко мне со словами:
– Серёжа, повтори свой вопрос, пожалуйста.
Это "ты" и обращение по имени мне ставят в вину. На самом деле всё это был обычный принятый стиль общения высших мира сего с журналистами, которые освещали кремлёвские заседания. Горбачёв не только своим сотрудникам, но и ближайшим соратникам "тыкал" в лицо.
Из рукописи Сергея Ломакина "Сегодня стало известно…" о ТВ-расправах: "В "Останкино" новая метла мела с энтузиазмом. Леонид Элин пострадал только за то, что брал интервью у военного коменданта Москвы. Владимир Стефанов – за то, что по указанию телевизионного начальства выступил 20 августа с комментарием, смысл которого сводился к тому, что надо успокоить страсти".
Помню, 22 августа 1991 года отправился в Белый дом, вокруг которого уже была снята осада. Транспорт к зданию не подпускали, и я с друзьями пошёл прямо через толпу. Кто-то крикнул:
– Это Ломакин! Предатель! Бей его!
И если бы не мой товарищ, бегом потащивший меня за собой в ближайший переулок, не знаю, чем бы закончился тот визит.
И я программу "Время" вести уже не мог, это понимали все, и для этого не требовалось какого-то решения. Выход был один – вернуться на репортёрскую работу. И вот началось. Для выезда на съёмку я с вечера заказывал группу, а утром мне говорили, что оператор уехал на другую съёмку. Мне перестали звонить, со мной перестали здороваться, иногда просто "узнавать" в коридорах.
Однако после того как руководитель Дирекции информации Олег Добродеев предложил мне ведение программы "Утро", многие коллеги стали интересоваться, кончилась ли опала.
От Верховного Совета РСФСР в "Останкино" прибыл политический комиссар Александр Тихомиров. Пришёл он по прямому указанию Ельцина. Леонид Кравченко ельцинским указом был снят с должности, и его заменил Егор Яковлев.
Было созвано большое собрание в Концертной студии, где в президиуме восседал обвинитель, а в зале – обвиняемые. Тихомиров чувствовал себя вправе казнить и миловать своих бывших коллег. И перелом наступил тогда, когда одна из сотрудниц технического центра заявила, что она всегда была сторонницей Ельцина, но сейчас считает унизительным для себя присутствовать на сведении счётов.
Егор Яковлев объявил конкурс информационных программ. Неделю в эфир попеременно выходили программы "Время" со старым составом и "Новости" с Татьяной Митковой и Димой Киселёвым. Итоги подводили в кабинете председателя уже новые руководители, и понятно, что счёт был не в пользу "Времени". С сентября 1991 года эта программа прекратила своё существование, возродившись лишь через четыре года.
– В январе 2004 гида ты в качестве главного редактора программы "Дата" организовал дневной канал в рамках ТВЦ в Дирекции художественного вещания и кинопоказа. Программа позиционировалась как "датская", то есть событийная, историческая; каковы были критерии отбора дат?
– Мы пользовались календарём исторических событий; пытались задействовать архивы, старое кино.
– Это ведь снова была работа в прямом эфире? Причём ежедневно?
– Канал в ту пору возглавлял Олег Попцов, который пришёл на телевидение в перестроечный период, когда понятие "прямой эфир" тождественно было свободе в эфире. В прямом эфире самое трудное – удержать зрителя от переключения кнопки. И у нас была своя, лояльная аудитория – зрители категории "35 плюс", хотя даже дети нас смотрели. Нам удалось поднять информативность программы. То есть мы сумели максимум информации укладывать в минимальный отрезок времени.
– Как ты видишь вектор ТВ-развития?