* * *
Мариза была постоянно окружена музыкантами, и в туринском высшем обществе, конечно, постоянно обсуждали ее образ жизни. "Мариза была совершенно необыкновенной, - объясняет писатель Джанпьетро Бона. - Красивая, высокая, светловолосая, богатая… и очень вольная". Иными словами - слишком французская для достопочтенных жителей этого провинциального городка - франкофилов, но, прежде всего, добропорядочных католиков. Поэтому Бруни-Тедески вскоре стали считать выскочками.
Мариза и Альберто не любили выходить в свет и не устраивали приемов для местной элиты. В свой замок они приглашали только знакомых артистов. В кругу семьи Мариза не делала тайны из своих небольших слабостей. Ее роман с гитаристом Маурицио Реммертом, с которым она познакомилась на концерте, длился шесть лет. Когда в тридцать два года Мариза родила Карлу, никто не сомневался, что настоящий отец ребенка именно Реммерт, которому тогда было всего лет девятнадцать. Музыкант знал об этом, но молчал. "Для него вопрос был решен сразу: Карла - дочь Бруни, и точка. Он считал, что девочке будет лучше в ее замке", - рассказывал нам друг семейства. Еще несколько лет Маурицио Реммерт наблюдал за тем, как растет его дочь, которую он так и не признал. А в 1975 году музыкант навсегда переехал в Бразилию.
По Турину ходили какие-то слухи, но никто ничего не знал наверняка. Даже Риккардо Карамелла, близкий друг родного брата Реммерта, долгие годы оставался в неведении. Одна из подруг Маризы рассказывала: "Когда мы отдыхали на озере Ком, мой ребенок играл с маленькой девочкой по имени Консуэло. Она жила где-то далеко за границей, но каждое лето приезжала в Италию. Спустя много лет мы узнали, что на самом деле это была вторая дочь Реммерта, то есть сводная сестра Карлы. Невероятно!" Вскоре об этой девочке, которая младше Карлы Бруни на шестнадцать лет, узнали и в Турине. "В городе все только и говорили, что об этой истории, - продолжала подруга Маризы. - Однажды жена Реммерта даже заявила, что она - тетя Валерии. Всем было так неловко…"
Если у Альберто Бруни-Тедески и были какие-то сомнения, то он их не показывал. В отличие от своего отца, известного ловеласа, не слишком заботившегося о том, что про него скажут, Альберто не любил лишнего шума. Он всегда закрывал глаза на тот образ жизни, который вела его супруга, но после одной истории все же призвал ее к порядку. "Между Маризой и знаменитым пианистом Бенедетти Микеланжели вспыхнула настоящая страсть, - рассказывал близкий знакомый промышленника. - Когда через два года их роман закончился, Мариза рыдала в голос на весь дом. И тут впервые Альберто прикрикнул на нее: "Хватит! Прекрати немедленно, а то выставлю вон"".
* * *
Историю про Микеланджели семейный биограф Джанпьетро преподнес в завуалированном виде в той книге, которую Мариза попросила его написать спустя десять лет после смерти мужа. Когда недоверчивый и властный Альберто умер, у многих наконец развязались языки, и они рассказали все то, о чем до сих пор были вынуждены молчать. Даже Маурицио Реммерт только в январе 2008 году впервые подтвердил, что он - биологический отец Карлы. В 2003 году Валерия впервые коснулась этой темы в своем фильме "Легче верблюду…". "Мы очень удивились тому, что в этой картине вся жизнь семейства была выставлена напоказ, все его тайны и секреты, - рассказывает близкая подруга. - Мы хорошо знали Бруни-Тедески, поэтому увидели на экране столько знакомых эпизодов…"
Впрочем, в самом клане реакция на фильм была неоднозначна. "Жижи, сестра Маризы, назвала его вредным", - вспоминает один из знакомых. Через несколько лет она же потребует изъять несколько фрагментов из рукописи биографии Альберто, которую Джанпьетро Бона дал прочитать перед публикацией всем членам семьи. "Мариза была очень довольна тем, что я упомянул ее роман с Микеланджели - он же известный пианист!" Возможно, сестра Маризы, которая, по словам некоторых, иногда сопровождала Альберто в поездках за границу, опасается, что об этом узнают лишнее? Официально "Жижи не захотела, чтобы в книге ее вывели такой преданной и близкой к Альберто".
Жижи - старшая сестра. В отличие от Маризы, у которой есть две дочери, эта "своеобразная дама", по словам Риккардо Карамелла, так и не вышла замуж: всю жизнь провела среди окружения Бруни-Тедески. "Она была незаменима, - подчеркивал Карамелла, - вела хозяйство, покупала племянникам вещи". И так незаметно вклинилась между сестрой и ее мужем?
Эти запутанные отношения явно перекликаются с историей клана Бруни-Тедески. Так, например, можно вспомнить властного Вирджинио, отца Альберто. Он изменял всем трем своим женам, отчего последняя из них, Федерика, впала в глубокую депрессию и алкогольную зависимость. Отчаявшись, она даже попыталась соблазнить Альберто, сына мужа от первого брака…
* * *
Значит, история повторяется, только теперь женщины третьего поколения Бруни-Тедески проходят путь, свойственный мужчинам клана. А представительница четвертого поколения, выросшая в атмосфере свободы нравов, кажется, впитала ее с молоком матери.
Ароматом скандала и провокации, долгие годы витавшим над семейством, пропитаны и фотографии, которые в начале 1990-х сделал Хельмут Ньютон. Это серия портретов Карлы и ее близких в их имении на Черном мысе. На одном из таких снимков модель и ее брат Вирджинио стоят рядом посреди парка: она - с обнаженной грудью, в брюках с высокой талией, а он - в купальнике. В этой же серии фотографий Ньютон запечатлел Карлу вместе с родителями: юная двадцатичетырехлетняя девушка с горящим взглядом подобно Лолите восседает без нижнего белья на коленях у почтенного седовласого Альберто, а утомленная Мариза стоит позади них, облаченная только в раздельный облегающий купальник телесного цвета. Мать - единственная из троих - почти обнажена, и при этом будто отделена от пары, которую образуют дочь и ее неродной отец. Этот в высшей степени провокационный снимок ("слишком извращенный для матери", как удивленно заметил фотограф Марк Испар) может многое рассказать о том, как мать и дочь относятся к теме соблазна.
Карла, как и Мариза, - любительница "ввернуть имя" знаменитого любовника. Она тоже никогда не стеснялась публично заявлять о своих победах. Однажды Бруни-младшая смело заявила журналисту: "Если у мужчины было двести пятьдесят любовниц - он чертов донжуан. А если я себе позволила пятьдесят парней - со мной все ясно. Ну разумеется, я просто бесплатная шлюха". И все же первая леди доказала, что тоже умеет играть с огнем. По словам близкого друга семьи, однажды ее отчитала даже мать. "Когда Карла стала встречаться сначала с Жан-Полем, а потом с Рафаэлем Энтховеном, Мариза посчитала, что ее дочь зашла слишком далеко. - рассказывает близкий друг семьи. - "Да кто бы говорил", - возмутилась в ответ Карла". Джанпьетро Бона считает, что "порой в отношениях Маризе не хватает чувствительности". Возможно, ее дочь сделана на ту же колодку, плюс контроль над своим образом, который, среди прочего, развился во время регулярных визитов к психоаналитику: в течение пятнадцати лет она посещала его в надежде избавиться от родового атавизма.
Как и Мариза, Карла захотела переписать эту историю, которую она сама кропотливо создавала при поддержке журналов. Но поздно: вряд ли уже кто-то этому поверит.
Глава 20
Одинокое детство
Карла была внебрачным ребенком, нелюбимым, закомплексованным. Она до шести лет спала с няней, а на каникулах мама будила ее, играя на фортепьяно "Турецкий марш" Моцарта. А мы-то думали, что у Карлы было золотое детство, она целыми днями носилась по огромному парку при замке в Турине, а каникулы проводила под ласковым солнцем на Лазурном Берегу. Загадка в том, что эта богатая девочка, которую воспитывали няни, была очень одинока. Сейчас первая леди, запершись в своих апартаментах в квартале Порт д’Отей, вдали от городской суеты, говорит, что любит одиночество. Но на самом деле она упорно продолжает с ним бороться. Знаменитый журналист Жак Сегела, близкий друг Карлы, признается: "Она ненавидит одиночество". Все эти годы она ищет убежища, будь то колени заботливой нянюшки, объятия звезды или кокон из верных друзей - таких, как ее свидетели на свадьбе: композитор Жюльен Сиванж и актриса Фарида Кельфа, или бессменный Франк Демюль, который долгие годы работает личным секретарем Карлы".
* * *
"Она была одиноким ребенком", - вспоминает Тереза Белло, одна из ее первых нянь. "Тере", как ее называла маленькая Карла, была выпускницей очень известной школы патронажных медсестер в Тренто. "Тata" - гувернантка на итальянском - поступила на службу во дворец, когда девочке было три года. "Старшенькие уже ходили в школу, поэтому я занималась в основном Карлой, - вспоминает Тереза Белло. - По ночам я спала у нее в комнате". Для детей Бруни-Тедески, которые с самого раннего возраста были предоставлены сами себе и жили вольной жизнью богатых наследников, Тереза Белло была больше чем просто няней: она была матерью на замену. Именно она одевала их, играла и ела с ними, и ей они говорили "спокойной ночи", прежде чем поцеловать маму на ночь.
"Родители обедали отдельно, - поясняет эта рыжеволосая дама со светлыми глазами. - Утром "Dottore" Бруни уходил на работу в половине восьмого утра. Синьора Бруни играла на рояле до полудня - в этот час ее муж возвращался к обеду. В половине третьего он уходил, и она вновь принималась за свои гаммы".
Иными словами, родители редко общались с детьми. "Месье был очень отстранен, а мадам - очень мила, но полностью погружена в музыку", - тактично замечает гувернантка. По ее словам, Мариза совершенно не занималась бытовыми вопросами, доверяя, например, старшей сестре Жижи покупать одежду и себе, и детям. "Мадам не была любительницей нарядов. Даже еда не имела для нее никакого значения. А вот месье был гурманом, обожал изысканные кушанья и всегда ждал меня, чтобы открыть пакеты с цукатами и миндальными печеньями, которые получал на праздники. Когда я поехала с ним в Париж, - вспоминает Тереза Белло с ностальгией, - мы пошли в шикарный ресторан, и он сделал заказ за меня".
* * *
В семейной жизни, которая не касалась кулинарии, довольно замкнутый Альберто Бруни-Тедески принимал мало участия. Отец редко брал детей на руки, а когда они мешали ему сочинять музыку, он тут же прогонял их.
Мариза была с ними более нежна, но она не могла уделять им много времени, потому что часто уезжала на гастроли и постоянно была окружена музыкантами, которых иногда приглашала и в Кастеньето По. Пианисту Риккардо Карамелла было всего семнадцать, когда он впервые встретился с Маризой Бруни-Тедески: она была старше его на двадцать два года.
Они брали уроки музыки у одного преподавателя, Марии Голиа. "Мы быстро подружились, - рассказывает он. - Мариза познакомила меня с мужем, Альберто, - человеком суровым, молчаливым, но щедрым и талантливым". Мужчин объединяла общая страсть к музыке. Позже Риккардо часто исполнял "Фантазию для фортепьяно" Альберто на своих концертах по всему миру. "Забавно, я играл ее раз тридцать, а он так и не пришел послушать. Однажды он отправил мне факс из Турина в Прагу, - вспоминал пианист, показывая распечатку: - "Удачи вам сегодня вечером. К сожалению, я не смогу прийти". Но он интересовался моим творчеством. Однажды я признался ему, что не могу сыграть одну партию, потому что не чувствую ее. Альберто ответил: "Эта музыка резкая, не мелодичная, поэтому сначала избавься от всего, что мешает тебе играть"".
А Мариза? Она много путешествовала, поэтому отдалялась от детей. "У нас с ней было столько совместных концертов", - продолжал Карамелла. Немало прекрасных воспоминаний, как, например, тот памятный день в Бухаресте в 1973 году: "Мы поселились в потрясающем отеле. Меню в ресторане было просто невероятным, но всякий раз, когда мы пытались что-то заказать, нам отвечали, что этого блюда нет: у них была только икра! Через двадцать четыре часа мы уже не могли ее видеть. Тогда Мариза пригласила меня к себе в номер, чтобы поужинать тем, что она захватила с собой из Италии. И вот мы сидели за импровизированным столом, переделанным из кровати, ели сосиски и смеялись. Славные были времена".
* * *
Даже по выходным, когда семья обычно собирается за одним столом, Мариза и Альберто были заняты своими делами. "Они редко выбирались в свет, но постоянно приглашали к себе артистов и почти каждую субботу ходили вечером в кино", - рассказывает няня Тереза. Бруни-Тедески обожали читать и скупали книги в невероятном количестве: "К концу недели по всему дому их скапливались горы". В начале лета супруги отправляли детей с гувернанткой в имение на Черном мысе, а сами приезжали туда позже, когда дети уже возвращались в Турин. Единственным членом семьи, который занимался воспитанием наследников, была властная бабушка Рене, мать Маризы, - женщина строгая, привыкшая к тому, что все ей подчиняются. Когда дети выводили ее из себя, она бранилась на них по-французски. "Ничего общего с типичной итальянской бабушкой! - улыбается Тереза, вспоминая один ужин в Лаванду. - Однажды на Валерию и ее подругу Сильвию внезапно напал смех. Рене строгим тоном велела им тут же прекратить, но от этого засмеялись и остальные дети. Бабушка не смогла их утихомирить и очень рассердилась".
* * *
И все же родители тщательно следили за тем, чтобы у их детей развивался хороший музыкальный вкус. Подростком Вирджинио обожал итальянскую и британскую эстраду. Его первый диск? "Карлос Сантана, как сейчас помню", - улыбается Тереза Белло. Во время сиесты Вирджинио запирался в комнате с няней, и они вместе смотрели музыкальные передачи по телевизору. "Мы во весь голос горланили песни Луиджи Баттисти. Однажды месье Бруни застал нас за этим и отчитал меня: "Что это за ужасная музыка? Чему вы учите моих детей?" А Валерия часто просила няню спеть для нее. "Она уже тогда разыгрывала целые спектакли!" Вот маленькую Карлу родители могли бы похвалить: больше всего ее занимали ноты Моцарта на мамином рояле - она любила их трепать. "Да уж, классическая музыка точно не для вас…" - вздыхала гувернантка.
* * *
"Карла была необычной, - говорит Белло. - Очень худой и высокой для своего возраста". Довольно нелюдимая, она часто оставалась сидеть в своем углу. Джанпьетро Бона, друг семьи, вспоминает, что в детстве она бывала "очень жесткой" по отношению к отцу. Приятельницами Карлы были подруги ее старшей сестры, Валерии, - девочки беспокойной, "немного странной", которая могла "сменить пять комнат за одну ночь". Уже тогда в ней чувствовались задатки будущей актрисы. Например, она устраивала импровизированные спектакли вокруг бассейна в имении на Черном мысе.
Карла, наоборот, всегда была сдержанной. Эта девочка с пшеничными волосами была на особом положении в семье. Вирджинио - наследник, которого так ждал дед, его тезка. Валерия - первая дочь и старшая сестра. А Карла - плод супружеской измены. В отличие от брата и сестры, ее назвали в честь бабушки по линии матери, а не отца. Это очень задело ее второго деда по папиной линии, который требовал, чтобы девочку назвали Федерикой в честь его супруги. Но тщетно: Альберто был категорически против, будто уже тогда предполагал, что в его младшей дочери больше от Борони, чем от Бруни.
Карла была самой маленькой и поэтому труднее всего переживала разлуку с "няней Тере". Ей исполнилось всего шесть, когда родители решили переехать в Париж, "Нью-Йорк того времени, символ современной страны", по словам Белло. Впрочем, девочки очень радовались переезду. Только Вирджинио не хотел покидать Италию. "Чтобы уговорить его, родителям пришлось пообещать, что он теперь сможет ездить в школу на велосипеде". Велосипед! Давняя мечта мальчика, который всегда везде ездил только на машине с шофером. Вирджинио первым переехал в Париж, пока только с гувернанткой. "Бруни-Тедески еще не выбрали квартиру, - рассказывает она, - и мы пока жили в отеле "Ритц". Это было невероятно!" Когда родители, наконец, подобрали подходящие апартаменты на улице Ла Касс в 7-м округе, Вирджинио и гувернантка перебрались туда. Девочки должны были скоро приехать.