В 1871–1872 годах Николай Иванович занимался в основном написанием и изданием большого труда "Историческое значение южнорусского народного песенного творчества". Одновременно он участвовал в работе Второго археологического съезда, проходившего в Петербурге, и вместе с П. П. Чубинским совершил поездку в Украину, посетив Корсунь, Чигирин, Холодный Яр, Суботов и другие исторические места.
В связи с этим обострилась болезнь глаз, которая мешала его исследованиям в архивах.
В начале 1873 года ученый взялся за составление "Русской истории в жизнеописаниях ее главнейших деятелей", предназначенной "для популярного чтения". В ней историк дал высокую оценку преобразовательной деятельности Петра I, дав, однако, негативную оценку его деспотизму и жестокости.
Совершая поездку в Екатеринослав в 1873 году, Н. И. Костомаров отправился вниз по Днепру для осмотра мест, связанных с историей Запорожской Сечи и запорожского казачества, потом уехал в Киев, куда был командирован Археологической комиссией в "предыдущий комитет по организации III археологического съезда", назначенного в этом городе на 1874 год. На съезде Н. И. Костомаров был председателем отделения исторической географии и этнографии, где прочел реферат "Об образовании княжеской дружины, о ее значении в древнее время и о ее применении в дальнейшем быту русского народа".
Начиная с 1847 года Н. И. Костомаров постоянно находился под наблюдением тайной полиции. Так, незадолго до Эмского указа 1876 года, запрещавшего издавать литературу на украинском языке и ввозить книги из-за рубежа, ученого вызвал письмом начальник Московского губернского жандармского управления генерал-лейтенант Слезкин. На этом письме была отметка Н. И. Костомарова: "Требовали беднягу для предостережения, полученного из III отделения, чтобы никому малороссийских денег ни для каких целей не отдавал". Поэтому впоследствии Н. И. Костомаров отказывал в просьбах принять деньги, собранные для издания книг на эти цели за границей, и передал 4000 руб. Петербургской академии наук на премию за лучший российско-украинский словарь.
И в последующие годы ученый по-прежнему с огромной энергией продолжал исследования истории Украины, подготовил к изданию произведение "Руина", работал в архивах, особенно московских, по сбору материала для задуманной монографии "Мазепа".
Историк Костомаров не только создавал новые произведения, но и принимал деятельное участие в работе научных организаций, находил время для оказания помощи молодым ученым, с которыми делился знанием и опытом, старался помочь каждому, кто к нему обращался за советом или нуждался в его содействии.
В 1881 году Николай Иванович принимал участие в работе Археологического съезда в Тбилиси, где встретился с активным участником Кирилло-Мефодиевского общества Н. И. Гулаком, с которым не виделся со времени ссылки в крепость (1847). Свидетель той встречи вспоминал, что они долго беседовали, а "при расставании расцеловались и Н. И. Гулак на прощание подарил историку свою книгу, изданную французской академией". Анализ писем Н. И. Гулака 1870-х годов, написанный сподвижнику по Кирилло-Мефодиевскому обществу Н. И. Костомарову, говорит о том, что спустя десятилетия он высоко оценивал вклад ученого в развитие исторической науки, освободительных идей, его участие в общественно-политической жизни.
Лето 1883 года Н. И. Костомаров провел в Украине. Состояние его здоровья резко ухудшилось, но, несмотря на это, зиму он работал в архиве.
В январе 1884 года здоровье ученого немного улучшилось. 25 января, как всегда, отработав день в архиве, вечером он вышел на улицу. Но не успел отойти от здания архива и сотню метров, как был сбит с ног лошадьми и протянут чуть ли не через всю площадь, пока его в бессознательном состоянии не поднял городовой и не доставил в полицейский участок. Немного оправившись, Николай Иванович еле смог вернуться домой. С этого момента его болезнь начала прогрессировать.
По оценке современного исследователя жизни и творчества Н. Костомарова Ю. Пинчука этот случай не мог быть случайностью: Костомарова осенью 1884 года при переходе улицы снова сбила подвода. Ученого неоднократно предупреждали высшие имперские чины, чтобы он прекратил издание книг на украинском языке.
В феврале 1885 года Костомаров побывал на приеме у профессора Медико-хирургической академии С. Боткина. Врач, осмотрев Николая Ивановича, дал понять родным, что его состояние здоровья безнадежно.
Несмотря на это Н. И. Костомаров подготовил к печати "Семейный быт в произведениях южнорусского народного песенного творчества", а также все необходимые материалы для монографии о М. В. Ломоносове, начал писать исторический очерк со времен бироновщины, которому было суждено остаться незаконченным.
В марте 1885 года, как вспоминает Алина Костомарова, в минуты отдыха, или вернее борьбы со смертью, которая все приближалась, мысль ученого продолжала работать, лицо его было спокойно, глаза смотрели в неведомую и невидимую для чужого взгляда даль. Иногда он брал перо и что-то писал на почтовых листах. На вопрос жены, о чем он размышляет, он неизменно отвечал: "Это я отдыхаю!" – "О чем же пишешь?" – "А вот увидите!" В это время он работал над описанием жизни фельдмаршала Миниха.
Незадолго до своей кончины Николай Иванович пожелал еще раз увидеть картину И. Е. Репина "Иван Грозный и сын его Иван". По его мнению, в ней художественно верно воспроизведен характер этой исторически сложной и противоречивой личности. В выставочный зал историка внесли на руках и посадили в кресло. По воспоминаниям А. Л. Костомаровой, на вопрос И. Е. Репина, находившегося в то время в зале: "Какого мнения вы об этой картине, Николай Иванович?" – он ответил: "Да вот такого, что не хотел умереть, не взглянув еще раз! А я уже был здесь недавно". – "Какая высокая похвала! И как ценю ее! Это несравненная оценка для меня! Я автор картины; вы не узнали меня, Николай Иванович, а я имел честь быть у вас года три назад или четыре!"
Из воспоминаний А. Костомаровой узнаем, что 31 марта Николай Иванович поднялся с постели, но уже не мог стоять на ногах, пока его должны были одеть в обычную одежду. Он никогда не пользовался халатом и не имел его. Целый день с ним был приехавший Д. Мордовцев. Видя, как трудно Николаю Ивановичу передвигаться самостоятельно, он катал его в кресле-каталке по квартире. Так, проезжая возле бюста своего старого друга Тараса Григорьевича Шевченко, больной Николай Иванович сказал: "Чи бачиш, Тарасе, як Микола їздить!" В это воскресенье он в последний раз принимал пищу и уже больше не вспоминал о ней, а лишь изредка спрашивал чашку "теплоты": питье это, состоявшее из согретого красного вина, разбавленного кипятком, и подслащенное сахаром, согревало и как будто подкрепляло больного.
А. Костомарова сообщает, что в понедельник, 1 апреля, Николай Иванович не мог уже подняться с кровати, но вспомнив, что в этот день приносят апрельский номер "Вестника Европы", попросил его принести, ибо там должна была быть опубликована его рецензия на книгу Кояловича "История русского самосознания", в которой высказано мнение, что профессор Петербургской духовной академии "находит у писателей те мысли, коих у них нет". Этой рецензией Костомаров хотел завершить спор с Кояловичем о теории федеративного устройства Древней Руси. "Я поднесла свежий номер "Вестника Европы" и открыла перед Николаем Ивановичем его статью. Он спокойно и медленно произнес: "Пусть сочиняет. Я все сказал!""
Как видно из воспоминаний, в среду, 3 апреля, Н. Костомаров начал очень заметно слабеть не только телом, но и памятью, а в четверг, 4 апреля, его причастил священник. 5 апреля он обратился к Алине с такими проникновенными словами: "Добра моя жинка! Поздно сошлись мы с тобой, рано расходимся, мало прожили вместе!.. Озабочен я многими думами!" На вопрос Алины Леонтьевны: "Какими, друг мой?!" – он ответил: "Многими… выразить не могу, сказать не умею… Художник и поэт, прости! Прощайте все!"
"Яркие весенние лучи солнца озарили страдальческое лицо. …Я исполнила желание моего друга: закрыла ему глаза…"
Николай Иванович Костомаров скончался утром 7 апреля 1885 года в Петербурге в доме № 4 на Васильевском острове, в своей квартире, которая долгое время была местом встреч многих передовых деятелей науки, культуры и искусства. В опубликованных некрологах единодушно отмечали, что умер талантливый историк.
И это вполне справедливо: произведения Н. И. Костомарова еще при его жизни получили признание не только в России, но и за рубежом. Отдельные его произведения, переведенные на немецкий и шведский языки, были изданы в Лейпциге и Стокгольме. Н. И. Костомаров не заключал себя в тесные рамки историка-исследователя, горячо откликался на важные события общественной жизни, охотно делился знаниями и опытом, был далек от всякого педантизма.
Похороны Н. И. Костомарова состоялись 11 апреля 1885 года при большом стечении народа, хотя царская администрация пыталась воспрепятствовать этому.
Похоронили историка на Волковом кладбище в Петербурге.
По желанию Н. И. Костомарова, право на издание его произведений было отдано Литературному фонду, богатая личная библиотека передана в Киевский университет, а денежные сбережения потрачены на строительство школы в его родной слободе Юрасовке.
Примечания
1
Обычай сечь подряд всех учеников по субботам.
2
Лататье – кувшинка.