Я не мог писать, ибо я подумал над письмом. Я хотел сказать, что жизнь детей зависит от их воспитания. Воспитатели не могут воспитывать детей, ибо они не женаты. Если они женаты, то они скучают по своей жене и детям. Я знаю одного воспитателя, у которого были любимчики. Он назывался Исаенко. Я любил его, но чувствовал, что он не любит меня. Я боялся его, думая, что он хочет мне зла. Он меня позвал раз к себе на квартиру, сказав мне, что хочет меня научить французскому языку. Я пошел к нему, думая научиться, но по приходе он меня посадил на стул и дал книгу. Я почувствовал скуку. Я не понимал, зачем он меня позвал, когда он дает мне книгу в руки. Я читал вслух, но мне было скучно. Исаенко позвал меня есть вместе с другими. Я почувствовал, что он платит за еду и комнату людям, у которых живет. Я не понял французского языка, ибо они говорили по-русски. Женщина была молода и худа. Ее нервы были испорчены, ибо она много двигалась. С нею был один молодой мужчина, не помню, как выглядел. Ее лицо мне запечатлелось. Она имела малюсенькую собачку, которая все бегала по столу и лизала тарелку у нее. Она любила эту собачку. Я не любил эту собачку, потому что она была больная. У нее тело было испорченное. Она была худенькая. Ножки длинненькие. Ушки маленькие. Глазки выпуклые. Словом, собачка была малюсенькая. Я почувствовал жалость к собачке, и мне стало грустно. Исаенко смеялся над собачкой, ибо она была малюсенькая. Я чувствовал, что я был лишний, ибо они хотели о чем-то говорить и промолчали. Я почувствовал секрет. Я хотел уходйть, но не знал как. Исаенко мне улыбался. Я почувствовал отвращение и ушел, оставляя на тарелке все наложенное. Я знал, что он. Я ушел с чувством скверным к Исаенке и всем находящимся. Я чувствовал тошноту. Я не мог продолжать уроков французского языка и избегал Исаенку. Исаенко меня преследовал и придирался к моим баллам. Я получал колы, т. е. единицы. У нас была двенадцатибалльная система, и самый большой балл считался 12. Яне учил французский язык, ибо чувствовал отвращение. Учитель французского языка чувствовал, что я не люблю французский язык, и злился. Я не учил французский язык, а когда он меня спрашивал, я слушал подсказку. Он мне ставил баллы когда как. Ему надо было показать, что его ученики хорошо учатся, а поэтому он мне ставил хорошие баллы. Я стирал единицы и ставил девятки. Я любил переправлять баллы. Француз не замечал, и никто меня не трогал. Я оставил мой французский язык.
Закон божий я не любил изучать, ибо я скучал очень. Я любил приходить в класс закона божьего, ибо любил слушать прибаутки Батюшки. Батюшка был не мой, а чужой, ибо он говорил о своих детях. Он нам показывал монету и говорил, что этой монетой он учит своих детей понимать его. Я знал, что у моей матери нет денег, а я ее понимаю, а поэтому почувствовал скуку. Батюшка не был Батюшкой, ибо Батюшка хороший человек, а этот батюшка вздерживал свой гнев. Все дети замечали, что он вздерживает свой гнев, а поэтому позволяли вслед шалости. Я знаю шалости, ибо был зачинщиком во многих шалостях. Я шалил много, а поэтому меня все мальчики любили. Я им показал, что я знаю лучше всех стрелять из рогатки, ибо попал в глаз доктору, который был на извозчике, когда мы ехали каретами в театр. Я любил карету, ибо мог из нее стрелять в проходящих. Я стрелял очень метко. Я не уверен, что попал я в доктора, но мне было совестно отказаться, когда мальчики показали пальцем на меня, испугавшись, что их выгонят. Я любил мою мать и заплакал. Мой плач растрогал воспитателя, который был очень хороший человек, только он много пил, и все дети смеялись над ним, ибо он был смешон. Дети его любили, ибо он никогда не обижался. Многие плакали, когда узнали, что он умер от пьянства. Его похоронили, но ни один мальчик не пошел на похороны. Я тоже боялся, а поэтому не пошел.
Меня обвинили в преступлении, и инспектор мне говорил нравоучения. Я боялся нравоучений, ибо чувствовал злость инспектора Писничевского. Нисничевский был человек злой, но он не выбрасывал детей на улицу, ибо знал, что дети бедных родителей. Писничевский позвал мою мать и сказал ей, что он меня не выбрасывает, но не может оставить без наказания, а поэтому считает нужным, чтобы моя мать меня взяла на две недели. Я почувствовал великую боль в душе и чуть не упал в обморок. Я боялся за мать, ибо я знал, как ей трудно доставать деньги. Мать меня взяла и выдрала розгами, принесенными дворником. Я не боялся розог, но я боялся моей матери. Мать меня била больно, но я не чувствовал злости матери. Мать меня била, потому что думала, что это самый лучший способ. Я почувствовал любовь к матери и сказал, что "больше не буду". Она меня почувствовала и поверила. Я почувствовал, что мать мне верит, решил учиться хорошо. Я стал получать баллы хорошие, и все смеялись, говоря, что розги матери мне помогли. Воспитатели улыбались, а мальчики смеялись. Я смеялся тоже, ибо не чувствовал обиды. Я любил мою мать, а поэтому мне было приятно, что все знают. Я рассказал, как она меня била. Дети боялись и больше не смеялись. Я стал хорошо учиться и давал хороший пример, только французский язык и закон божий мне не давался.
Я знал русский закон божий, ибо ходил в церковь всякий раз. Я любил ходить в церковь, ибо любил видеть серебряные иконы, которые играли. Свечки продавались, и я их иногда продавал с Исаевым, моим другом по онанизму. Я его любил, но чувствовал, что то, чему он меня научил, есть скверная вещь. Я страдал, когда мне хотелось. Я хотел всякий раз, когда ложился в постель. Исаенко заметил, что я занимаюсь онанизмом, но ничего мне не говорил ужасного. Я заметил, что в школе никто не знает о моих привычках, а поэтому продолжал. Я продолжал до rex пор, пока не заметил, что мои ганцы начинают быть хуже. Я испугался, ибо я понимал, что моя мать будет разорена скоро и я не смогу ей помочь. Я стал бороться с похотью. Я себя заставлял. Я говорил: "Не надо". Я учился хорошо. Я бросил онанизм. Мне было около 15 лет. Я любил мою мать, и любовь к моей матери меня заставила улучшиться. Я учился хорошо. Все стали меня замечать. Я получал баллы 12. Моя мать стала счастливой. Она мне говорила часто, что розги мне помогли. Я ей говорил, что это так, но сам чувствовал другое. Я любил мою мать бесконечно. Я решил заниматься танцами еще больше. Я стал худеть. Я стал танцевать как Бог. Все стали говорить. Будучи еще в школе, я уже выступал как первый танцовщик. Я не понимал, почему мне дают танцевать такие роли. Я любил показаться. Я был горд. Я любил гордость, но я не любил похвалу. Я не хвастался. Меня любили драматические ученики. Я с ними был вместе. Я познакомился с одной ученицей, которая меня выбрала как любимчика. Она меня называла "Нежинка". Она мне подарила альбом с бархатом и в нем наклеила вырезки из газет. В этих вырезках я прочел, что меня называют "вундеркиндом", и критика была подписана: Светлов. Я не любил того, что обо мне пишут, ибо почувствовал, что все это похвалы. Я сказал своей подруге по школе, что я не люблю все, что пишут. Она мне сказала, что я не понимаю, и пригласила меня к ним на квартиру, говоря, что хочет меня познакомить с ее отцом и матерью. Я почувствовал любовь к ней, но я ей не показал. Я любил ее духовно, а поэтому ей всегда улыбался. Я улыбался всегда. Я любил улыбаться всем, ибо я заметил, что меня все любят. Я любил всех. Когда я пришел к моей подруге, я обедал, затем знакомые стали заниматься спиритизмом. Они положили руки на стол, и стол двигался. Все стали этому удивляться. Ее отец, генерал, не любил глупостей, а поэтому уходил. Я почувствовал глупость и оставил их, уходя домой. Я пришел домой уставший, ибо не понимал цели моего приглашения. Я не любил приглашений, а поэтому отказывал на приглашения. Мне предложили уроки бальных танцев, ибо знали мою славу в России. Я имел 16 лет. Я пошел на уроки и давал деньги моей матери. Мать меня жалела, но почувствовала ко мне великую любовь. Я почувствовал тоже большую любовь к моей матери и решил, что ей буду помогать в деньгах. Я кончил школу 18 лет. Меня выпустили наружу. Я не знал, как быть, ибо не умел одеваться. Меня приучили к мундиру. Я не любил платий городских, а поэтому не знал, как их надо надевать. Я думал, что сапоги с большими подметками есть красивы, а поэтому купил сапоги с большими подметками…
Я хочу описать мой выпуск. Я был выпущен. Я чувствовал свободу, но эта свобода мне была страшна. Я получил в награду за хорошее ученье евангелье с надписью моего учителя закона божия. Я не понимал этого евангелия, ибо оно было написано по-латыни и по-польски. Я очень плохо говорил и читал по-польски. Если бы мне дали евангелие на русском языке, я бы понял легче. Я начал читать и бросил. Я не любил читать евангелие, ибо оно мне было непонятно. Книга была красивая и печать богатая. Я не чувствовал евангелья. Я читал Достоевского. Достоевский мне давался легче, поэтому я читал, проглатывая. Проглатывание было великое, ибо когда я читал "Идиота", то чувствовал, что Идиот не есть "идиот", а человек хороший. Я не мог понять "Идиота", ибо был еще молод. Я не знал жизни. Я теперь понимаю "Идиота" Достоевского, ибо меня принимают за идиота. Я люблю, что все думают, что я идиот. Я люблю чувство, а поэтому притворился идиотом. Я не был идиот, ибо я не нервен. Я знаю, что люди нервные подвергаются сумасшествию, а поэтому боялся сумасшествия. Я не сумасшедший, и идиот Достоевского не идиот. Я почувствовал нерв и сделал ошибку над буквой и. Я люблю эту букву, ибо это Бог мне показал, что такое нерв. Я не люблю нервности, ибо знаю ее последствия. Я хочу писать спокойно, но не нервно. Я пишу скоро и отрывисто, но не нервно. Я не хочу писать медленно, ибо для меня не важно красоваться, а важно писать скоро. Я не хочу, чтобы мой почерк нравился. Я хочу, чтобы моя мысль нравилась. Я пишу эту книгу для мысли, а не для почерка. У меня рука устает, ибо я не привык много писать, но я знаю, что скоро она привыкнет. Я чувствую боль в руке, а поэтому пишу плохо и отрывисто. Все скажут, что мой почерк нервный, ибо буквы отрывисты. Я скажу, что почерк мой не нервный, ибо у меня мысль не нервная. Моя мысль льется спокойно, а не резко.
Вильсоновщина мне не дает покоя. Я хочу вильсоновщине благополучия. Я надеюсь, что моя книга ему поможет, а поэтому хочу ее скоро напечатать. Для того чтобы эту книгу скоро напечатать, я хочу поехать в Париж, но для того, чтобы поехать в Париж, надо подготовиться. Я знаю, что в Париже много злых людей, а поэтому хочу себя оберечь. Я хочу написать Решке письмо по- польски, а для этого мне надо немного привыкнуть. Я ему скажу всю правду, а поэтому он мне поможет. Я хочу писать по-польски, но не в этой тетради.
По-польски я писал и написал письмо Решке. Решке поляк заядлый. Он меня поймет, если я ему наговорю много комплиментов. Комплименты я не люблю. Комплнменты вещь не нужная. Я не комплиментщик. Я есть тот. который говорит правду. Правда есть разная. Разное есть разное. Я написал письмо Дягилеву и его друзьям, показав им зубы. Мои зубы не кусались. Я кусаю без боли. У меня желудок чист. Я не люблю есть мясо. Я видел. как убивают ягненка и свинью. Я видел и чувствовал их плач. Они чувствовали смерть. Я ушел, чтобы не видеть смерти. Я не мог выдержать. Я плакал, как ребенок. Я поднялся на гору и не мог дышать. Я почувствовал задыхание. Я почувствовал смерть ягненка. Я плакал, подымаясь на гору. Я выбрал гору, где нет людей. Я боялся насмешек. Люди не понимают друг друга. Я понимаю людей. Я не хочу им зла. Я хочу их спасти от зла. Я знаю, что люди не любят спасений, а поэтому не хочу себя навязывать. Мое навязывание не даст спасения. Мои звезды мне говорят: "Иди сюда, иди сюда". Я знаю, что такое мигание. Я знаю, что такое жизнь. Жизнь есть жизнь, а не смерть. Я хочу смерть для жизни. Я не могу писать, ибо я устал. Я устал, потому что спал. Я спал, спал и спал и спал. Я хочу писать теперь. Я пойду спать, когда Господь велит. Я послушник, я есть он. Он есть Бог, а я в Богу. Боги, Боги, Боги есть. Я хочу сказать по- французски, ибо я писал по-французски всем во Франции, кроме Решке. Решке человек со связями, а поэтому я его попрошу мне прислать польские бумаги. Бумагами я называю все бумаги, где сказано о рождении и городе крещения. Я крещен в двух городах. Я родился в одном граде.' Град мой был и есть моя мать. Мать не может ничего сказать. Я прошу ее любви. Я хочу ее любви. Я пишу, пишу, пишу. Я хочу, хочу, хочу.
Я хочу немного написать в рифму, но у меня мысль в другом. Я хочу писать о моих прогулках.
Мои прогулки были пешком. Я любил iунять один.
Я люблю гулять один. Я хочу один, один. Ты один и я один. Мы одни и вы одни.
Я хочу писать, писать. Я хочу сказать, сказать.
Я хочу сказать, сказать, я хочу писать, писать.
Почему нельзя говорить в рифму, когда можно говорить в рифму. Я есть рифма, рифма, риф. Я хочу рифа, нариф. Ты нариф и я нариф. Мы есть риф, ты риф, мы риф. То есть Бог, и я есть он. Мы есть, вы есть, они.
Я хочу сказать, сказать, я хочу писать, писать.
Я хочу сказать, сказать, что ты хочешь спать и спать.
Я хочу писать и спать.
Ты не хочешь спать, писать.
Я пишу, пишу, пишу.
Ты пишешь, пишешь, пишешь.
Я хочу сказать тебе,
Что нельзя, нельзя, нельзя.
Я не льзя, не льзя, не льзя.
Ты ты ля ты ля ля га Ля га ля га ля гу ля га Га ля гу ля ля гу ля га Га ля гу ля ля гу ля.
Я хочу сказать тебе,
Что нельзя писать тебе.
Я пишу тебе, тебе.
Я скажу тебе, тебе.
Я хочу писать, писать.
Я хочу не спать, но срать.
Я хочу, что ты пошел.
Я хочу, что ты пошел.
Ты пошел, и я пошел.
Мы пошли, и вы пошли.
Ты не хочешь там гулять,
Я не хочешь там гулять.
Гуля гуля гуля ля ля
Ля гу ля гу ля гу ля.
Ты есть гу ля гу ля гу.
Ты есть гу гу гу гу гу.
Гу гу гу гу гу гу гу гу гу.
Я хочу сказать, что спать.
Я хочу сказать, что спать.
Ты не хочешь спать со мной.
Ты не хочешь спать со мной.
Я с тобой и ты со мной.
Я с тобой и ты со мной.
Мы есть вы, а вы во мне.
Я хочу тебе, тебе.
Ты мне хочешь, ты есть Он.
Я есть Он, и ты во мне.
Мы есть вы, они есть Ты.
Ты, ты, ты, ты, ты, ты, ты.
Я хочу тебе сказать.
Что ты хочешь спать, спать, спать. Я не хочу хочу спать,
Ты не хочешь хочешь спать,
Я пойду с тобою срать.
Ты есть сра, а я не сра.
Я не сра млю сра млю сра,
Сра сра сра сра сра сра сра
Я хочу сказать, что спать.
Я хочу сказать, что срать.
Я серу, и ты серешь.
Я серешу, я серу.
Ты серешешь, ты серу.
Я серу, а ты в [нрзб.]=[серу]
Я есть сру, ты есть сру.
Мы есть серем, вы в серу.
Я сру, сру, сру, сру, сру. сру.
[строка срезана в фотокопии]
Я в серу и ты в серу.
Мы есть серем, вы есть сру.
Сру, сру, сру, сру, сру, сру, сру.
Я хочу сказать, серу.
Я хочу сказать, что сру.
Сру, сру, сру, сру хорошо.
Я есть сру, я есть хорош.
Я хорош, что сру хорош.
Я хорош, что сру хорош.
Я серу, серу, серу.
Я серу, серу, серу.
Я хочу сказать, что сру.
Я хочу сказать, что сру.
Я серу, серу, серу Я серу, серу, что сру.
Ты что, хочешь, хочешь спать?
Я хочу немного спать.
Ты не спишь, что я хочу Я хочу, что ты не спишь.
Спишь, спишь, спишь, спишь, спишь, спишь, спишь.
Я не сплю, а ты есть спишь.
Я хочу, что ты спишь, спишь.
Ты не хочешь, что ты спишь.
Я не сплю, когда ты спишь.
Я не сплю, когда ты спишь.
Я хочу тебе добра.
Ты не хочешь мне, мне зла.
Я хочу добра, добра.
Ты не хочешь спать всегда.
Я хочу тебе сказать.
Я хочу сказать тебе,
Что ты спишь, спишь, спишь, спишь, спишь.
Я писал тем же способом по-французски и надеюсь, что меня поймут. Я хочу сказать людям о любви друг к
другу. Я знаю, что они будут смеяться по получении этих писем, но я знаю, что эти стихи их удивят. Я знаю, что все думают, что я умер, ибо я давно не давал никакого слуху о себе. Я хочу, чтобы обо мне забыли, ибо я хочу произвести сильное впечатление. Мое первое выступление будет в Париже в "Шатле". Я люблю Шатле, ибо этот театр простой и большой. Я не хочу много денег для себя, ибо я хочу дать спектакль в пользу бедных французских артистов, пострадавших от войны.
Я хочу им сказать о любви друг к другу, а поэтому хочу говорить с ними. Я хочу, чтобы они пришли ко мне. Я знаю, что они придут после этого благотворительного спектакля. Я хочу говорить со всеми артистами, ибо им хочу помочь. Я им скажу, что я их люблю и что я им всегда буду помогать. Я не хочу помогать деньгами, а поэтому им скажу, что их буду навещать, если они будут любить друг друга. Я притворюсь шутом, ибо они меня легче поймут.
Я люблю шутов Шекспира. У них много юмору, но они злятся иногда, а поэтому не есть Боги. Я есть шут в Боге, а поэтому люблю шутить.
Я хочу сказать, что шут там хорош, где есть любовь. Шут без любви не есть Бог. Бог есть шут. А я есть Бог. Мы есть Боги, вы есть Бог.
Я хочу сказать, что Бог.
Бог есть Бог, а Бог есть Бог.
Я чувствую холод в моих ногах и понимаю, что мне надо, идти скоро спать. Наверху ходят, а поэтому я чувствую, что придут меня искать. Я не хочу спать, ибо много спал днем, но меня хотят откормить.
Моей дорогой и милой Ромушке.