(Из статьи репортёра В. Елбаева из журнала "Железный марш")
Несмотря на финансовые вливания, отношения внутри коллектива в полном разладе. Наркомания, звёздная болезнь, зависть. Играя концерт, поймал себя на мысли, что я его доигрываю. Чувствую, мы уже не единое целое, а я сам по себе.
Я отсчитываю, 15-я песня, 16-я, осталось 5 песен. Телеги не прогоняю, нон-стоп, быстрей бы всё закончилось. Немецкие фанаты в восторге. Дежурно подписываю LP и плакаты, ломлюсь в ВИП-бар и сразу херачу 100 Russian Vodka "Горбачёв"! Меня кто-то сзади хватает за глаза, от злости хочу уе***ть тому в рыло. Поворачиваюсь. Передо мной Гретхен.
– Май руся фрэнд! Ю вери гуд плей тудэй!
Слёзы льются градом из моих глаз. Я всю её стал целовать. Готов был целовать даже землю, по которой она ходила!
– Ай ноу! У теб из Спартак-торелка?! Я встрепенулся:
– Милая Гретхен! Есть! Конечно есть! Спартак-торелка! Для тебя всё есть!
Я схватил её за руку и увлёк в темноту, в сторону гастрольного автобуса. Она двигалась как-то неуверенно.
Я усадил её на скамейку в служебном дворике, а сам метнулся к автобусу. Быстро достал кокс и спартаковское блюдце. Нарезал дороги и скрутил купюру в 50 марок. Её стало как-то клонить. Я её встрепенул. Она улыбнулась деланой улыбкой. Я в ужасе отшатнулся. Она была бледная как смерть!
– Май руся фрэнд! Ти такой гуд!
Она взяла трубку и нюхнула пару дорог. Слёзы полились из её глаз. Я сам зарыдал и просыпал весь кокс. Спартаковское блюдце упало. Я не понимал, из-за чего рыдаю. Вроде бы у меня кризис с ансамблем, но вернулась она, и я снова счастлив!
Вот что может теперь стать главным в моей жизни! Зачем мне плакать-то?! Радоваться надо! Я заберу её в Москву! Это самое главное! Мы будем жить вместе и любить друг друга! Вместе свернём любые горы и ограбим любые банки.
Я бросился на землю и вдохнул рассыпанный порошок. Ещё секунда, и её стало как-то клонить. Я её встрепенул. Она улыбнулась деланой улыбкой. Я в ужасе отшатнулся. Она была бледная как смерть! Гретхен была грациозна и прекрасна, как мисс Смерть.
– Не бойся, – промолвила она, – не бойся, май милий!
Её лицо обернулось и придвинулось к моему. Я почувствовал на губах странное ощущение, будто прикосновение чего-то мёртвого и холодного. Я вздрогнул и немного отпрянул.
– Клоз зе айз и нет дишать, – шептала Гретхен.
Я расстегнул молнию её комбинезона, всунул руку и обнял её за талию. Мне показалось, она мокрая.
– Нау, ю кен опен айз! (Теперь можешь открыть глаза). – Гретхен откинулась с открытым ртом и глазами на скамейку.
Первую секунду я не понял прикола, даже пытался её тормошить, потом посмотрел на свою руку. Она была вся в её крови! Что-то страшное пронеслось в моём сознании, словно меня сдавила бетонная плита. Ватными руками я расстегнул латексный комбинезон и увидел в её левом боку чёрную окровавленную дыру. Она практически не дышала! Я в ужасе вскочил, выбил калитку и оказался у входа в клуб:
– Люди! На помощь! Умирает немка!
В эту секунду около клуба припарковались две полицейские тачки с мигалками. Полиса отшвырнули меня и бросились в дворик. Раздались выстрелы. Когда я туда вошёл, один из главных копов мерил ей пульс.
– Поздравляю! Вы все уволены! Главный свидетель – Амазонка отправилась на тот свет!
Меня это словно скосило ударом незримой дубины, я упал на землю и зарыдал. Наверное, я выплакал все глаза и провалился в транс.
– Боже мой, где я?
Полёт из Берлина
"…Утром вместе с Уве едем в Берлин. С похмелюги у всех дикий бодун. Набираем два ящика водки, пива, ликёров, бананового сока и молока. По дороге два часа рубимся в казино, где Паук увещевал всех, что выиграет миллион, и просаживаем там половину наших денег. В Берлин прибываем в полночь, всюду огни, реклама и куча проституток. Осматриваем Бранденбургские ворота и Рейхстаг, которые оказываются очень маленьких размеров, не как в фильмах. Центр города был разрушен во время войны, так что везде чисто совковые постройки без старинных прибамбасов. У Рейхстага выжираем водку. К двум ночи все вырубаются. Боров и Лысый идут осматривать местный street, где много дешёвых проституток (около ста марок), причём все выглядят как кинозвёзды. Лысый своим уголовным видом распугивает всех баб, а одна даже пожаловалась полисмену на то, что её грубо схватили одновременно за сиськи и жопу, а потом отпороли. Отлёт в Москву через восточно-берлинский аэропорт. Полное дерьмо. Нет ни одной коммерческой палатки, как два года назад у нас в совке. До свидания, Уве! До встречи, Германия!
(Из статьи репортёра В. Елбаева из журнала "Железный марш")
Над головой тяжёлые дымные тучи теснятся и бегут, как стадо злобных чудовищ, внизу другое чудовище, разъярённое море. Белая пена судорожно сверкает и кипит на нём буграми и, вздымая косматые волны, с грубым грохотом бьёт в громадный, как смоль, чёрный утёс. Завывание бури, леденящее дыхание расколыхавшейся бездны, тяжкий плеск прибоя, в котором временами чудится что-то похожее на вопли, далёкие пушечные выстрелы, колокольный звон, раздирающий визг и скрежет прибрежных голышей, внезапный крик невидимой чайки. На мутном небосклоне шаткий остов корабля, всюду смерть. Смерть и ужас. Голова у меня закружилась, и я снова с замиранием закрыл глаза.
– Что это? Где мы?
– Мы в южном Берлине!
– Неси меня прочь, прочь отсюда. Домой! Домой!
Я весь сжался, стиснул лицо руками. Чувствовал, что мы понеслись быстрее прежнего, ветер уже не выл и не свистал, а визжал в моих волосах и прикиде. Дух захватывало.
– Встань же на ноги, – раздался голос Гретхен.
Я силился овладеть собой, своим сознанием, ощущал под подошвами землю и не слышал ничего, точно всё замерло кругом, только в висках неровно стучала кровь и со слабым внутренним звоном всё ещё кружилась голова. Я выпрямился и открыл глаза.
– Ну что, проспался?
Рядом со мной около иллюминатора сидел переводчик Бабчук.
– На, покури "Принца" и выпей вискаря.
В то время в самолётах разрешали курить и пить.
– Кстати, пока ты был в бессознанке, мы с Елбаевым отоварили твои 13 % в дьюти-фри. С тебя гешефт!
– ОК!
– Кстати, мы уже приземляемся в Москве.
Я автоматически махнул рукой, и Бабчук отжал из моего пакета блок сигарет и литруху вискаря. Я перевёл взгляд и увидел в кармане сиденья немецкую прессу. Сунул Бабчуку оставшуюся мелочь в DM, после чего он её зачитал вслух.
Криминальное чтиво
"Конец банды красных бригад!
Вчера полиция земли Бавария провела успешную операцию по нейтрализации банды красных бригад "Амазонка"! В ходе налёта на финансовый офис "Жертв холокоста" – 6 представителей банды "А" были убиты. Поначалу её главарю Гретхен из ГДР удалось скрыться.
В результате поисковой операции её удалось найти в одном из частных рок-клубов. Преступница скончалась от полученных ран до прибытия полиции".
Я вытащил с полки рюкзак и достал вырезки из газет от марта 1945 г.
На одной из картинок были изображены девушки из гитлерюгенда, подпись под фото гласила: "Амазонки возвращаются!" Несмотря на дикое пожелтение, все фотки были чёткими, некоторые на толстой мелованной бумаге, по всей видимости вырванные из журнала. Я снова решил рассмотреть "Амазонок" и обратил внимание, что они стоят на фоне крохотного озера и разломанного дуба. Мне показалось, одну девушку и озеро я где-то уже видел…