Порево с Наташей за 27 DM
Когда мы вернулись в замок, первым делом я подстебнул Вилли:
– Вилли, ты когда-нибудь просил милостыню?!
Вилли не понял юмора и несколько напрягся!
– Германские бароны не просят милостыню! ОК! Мы "аскали" (выпрашивали) доллары на рок-фестивале "Вудсток", но это было в США! Это был благородный хипарский аск!
– Дорогой Вилли! Я частично неправильно выразился! Аск в США святое дело, отжималово у. е. у тёмных сил ЗОГ! Я просто хотел спросить, каким образом в 3 ночи, тащемта, в вашей глуши, например, разменять 50 DM мелкими купюрами. На птицеферме, что ли?
Вилли не врубился, зачем мне это надо, но как добросовестный робот немец поломился в гостиную и молотком расхерачил хрюшку-копилку. 47 Dm было в купюрах, остальное железными монетами. Я совершил ченж и уже решил подойти к столу на веранде, но в этот момент со второго этажа раздался приглушённый вопль Наташи:
– Паук, где ты? Мы будем сегодня зырить мои прикиды или ты собираешься снова бухать?!
Епти! Я совсем забыл про Наташу и тут же поднялся к себе в каморку.
Она была великолепна. Как из моднейших порнофильмов. Красные сапоги на невъ**нных каблуках, супербелые чулки, прозрачное трико с вырезом для сипа и батонов, латексные перчатки, ошейники, напульсники и супермоднейшее платье с вырезами а-ля барокко.
– А такая я тебе нравлюсь? А? А немецкие фанаты угорят от такого? А? – Она подняла платье, и я увидел в разрезе трико её бритый сип. В ход тут же пошло спартаковское блюдце, мы приняли по одной дороге! Я демонстративно кинул на стол кипу сиротских купюр Вилли, в приглушённом свете было непонятно, каков их номинал.
Честно говоря, в 1992 г. я ещё никогда не порол тёлку за деньги и подарки. Мне это было в новинку. Несмотря на то что Наташа была нашей секс-звездой, мне почему-то не хотелось её отжать просто в угаре, а хотелось отжать именно за деньги. Я уже давно думал, это будет за деньги? Какие эмоции? И существует ли какая-нибудь разница? Всё, что дальше произошло, было офигенно цинично. Этот досуг цинично приобретается за мелкий прайс. В дальнейшем от разных моих знакомых я слышал такие фразы:
– Пороть проституток – себя не уважать. Это мерзость, болезни и прочий кал!
По всей видимости, такие телеги от жадности, комплексов неполноценности или ещё какой-то херни. К примеру, такой моралист ухаживал за тёлкой, на днюху задарил ей айфон-6. И всё лишь для того, чтобы она разрешила сделать ей куннилингус! Разве это не скрытая проституция? Причём унизительная для самого парня. Вроде бы он что-то ей отчинил и как бы остался ей должен за куннилингус!
Я выхватил кучу однушек, сунул ей в сапог, поставил раком и тут же отпорол в разрез трико. Смешной момент, она мне говорит:
– Может, я сниму платье, вдруг оно помнётся.
Пару пятёрок DM, и платье успешно мнётся со всеми вытекающими на него последствиями!
Наташа врубила телик, платный порноканал. Уговорили ещё пару дорог. Сходил за пивом. Наташа за 5 DM согласилась пороть себя батлом и одновременно дико брать в голову. Уговорили ещё пару дорог. Я предложил отпороть её в духовку. Она стала мяться. Сумма в 12 DM открывает любые проходы. Оказывается, в sex-shop она бонусом отжала смазку. Всё полетело со скоростью звука. Ещё десятка, и она уже батлом порет себя в духовку и одновременно берёт в голову! Вот такие невесты нам и нужны, а не дурацкие айфоны-6, с диким мозгоёбством и тошнотворными прелюдиями!
В завершение за 15 DM я надаблился ей в голову. Всё прошло весело и угарно при обоюдном согласии и кайфе. Как вырубился, не помню, но сначала у меня закружилась голова, и я невольно закрыл глаза. Минуту спустя открыл их снова.
"Я пропал во власти Сатаны", – сверкнуло, как молния. До того мгновения мысль о нашествии нечистой силы и возможной погибели в голову не приходила.
– Куда ты несёшь меня? – простонал я, наконец.
– Куда хочешь, – отвечала моя спутница и вся прильнула ко мне, лицо её почти прислонилось к моему лицу.
Впрочем, я едва ощущал прикосновение.
– Опусти меня на землю, мне дурно на высоте.
– Хорошо, только закрой глаза и не дыши.
Я послушался и тотчас почувствовал, что падаю, как брошенный камень, воздух засвистал в моих волосах. Из ада меня вывела Наташа, она стала бить меня по щекам.
– Паук! Что с тобой, ты бредишь?
Я очумело сел на кровати, какой-то офигенный ужас пронёсся надо мной. Наташа сбегала вниз и принесла чай.
– Пей! И давай больше не угорай!
Она была полностью голой. С одной стороны, меня морило, с другой стороны, кокс дико будоражил. Наташа налила мне рюмку текилы:
– Пей, а я буду брать у тебя в голову, пока ты не заснёшь!
Вот что значит русская добросовестная девушка. Только что за мелкий прайс порола себя в очко батлом пива, а теперь уже бесплатно работает медсестрой. И эта её работа была наполнена какой-то божественной нежностью и любовью, которую невозможно купить ни за какие деньги!
Ограбление еврейского банка
Мы с Наташей проснулись в полдень, я ещё раз отпорол её, утренний секс прекрасен. Выпил рюмку текилы, проспал ещё примерно час. Когда проснулся, с радостью обнаружил, что Наташа уехала с комсомольцами кутить в Кассель, куда и мы тоже скоро отправились.
Принимаю душ, зубные щётки, далее всё, как вчера и позавчера, марихуановая роща, сосиски, пиво и т. д.
Вилли тупо сидит и зачитывает немецкую прессу о "КМ", Бабчук вслух переводит. Поднялся наверх, принял долю дороги со спартаковского блюдца. Настроение ох***ое! Спускаюсь и говорю Бабчуку:
– А криминальная хроника в этих газетах есть?
Вилли читает, Бабчук переводит: "Красные бригады ограбили очередной банк в городе N! В налёте участвовала небезызвестная Гретхен из ГДР. Убито два представителя израильского страхового агентства. Со стороны нападавших в перестрелке с полицией погиб водитель BMW украинского происхождения. По словам очевидцев, некоторые налётчики говорили на арабском языке".
Я дико офигел и сразу ретировался на второй этаж, открыл карту Германии. Ну и где этот долбаный город N?! После непродолжительных поисков город N оказался между Касселем и Влото!
– Ах, вот оно что! Она идёт чётко по нашим следам! Трахалась с хохлом бесплатно, чтобы его заморочить и подставить под раздачу, по типу того, как я использовал за 67 DM Наташу для своих утех! Ай да Гретхен! Люберецкие бандюганы будут очень довольны!
В этот момент подъехал Уве, и в моей голове родился креатив.
День в Касселе
"…Далее приходит факс из местного tatoo-салона, где такой крутой банде, как "Коррозия", предлагают сделать бесплатные татуировки. На следующий день едем в город Кассель. Скорость 300 км/ч, по дороге выжираем бутылку бухла и заезжаем в тату-салон.
Костылю колют на лопатке какой-то круг с непонятными прибамбасами. Салон напоминает кабинет дантиста. Хозяину салона подарили "Садизм", и он поклялся сделать себе на спине заднюю обложку.
В Касселе Ящер и Паук под видом TV устраивают дебош в местном музее современного искусства. Паук фломастером подрисовывает усы какому-то барону на картине XII века, а Ящер подложил резиновый кал возле ног гипсовой Венеры. Также было закуплено несколько порнокассет в местном секс-шопе, где Горлопан сильно шокировал продавщицу. Вечером ужин у бывшего совкового чувака, где по русской традиции была нарезана жирными кусками колбаса, и в конце вечера устроен свинарник. Выжрали около десяти бутылок водки Black Label Moskovskaya Vodka".
(Из статьи репортёра В. Елбаева из журнала "Железный марш")
Пока Костылю лепили наколку, решил прогуляться по маленькому городишке. Я вспомнил, что пока ещё не выполнил долг перед братвой по приобретению плащей дона Корлеоне.
Взял Бабчука и поломился в шопинг-зону. Чего тут только нет! Все вещи клёвейшие и моднейшие. Прикупил 10 CD, в Москве они стоят в три раза дороже, потом набрели на громадный магазин с костюмами, шляпами и плащами. Бабчук подходит к менеджеру по залу и переводит мою телегу:
– Мистер Паук желает приобрести для охранников Горбачёва пару плащей.
– А какие?
– В стиле фильма "Крёстный отец" или "Кровавая бойня в Чикаго".
Немец прыгает от счастья и созывает весь магазин:
– Нам выпала суперчесть! Теперь мы обслуживаем самого Горби! Вот его друзья! В Москве они постоянно бухают с нашей рок-группой "Скорпионс"!
Все в восторге! Мне крупно повезло, чувак оказался фанатом гангстерских боевиков! Он тут же подобрал самый лучший фасон. Всё это дело мы примеряли на громадном охраннике магазина. Когда я сказал, что беру семь плащей и дорогой чемодан-кейс, появился хозяин магазина и распорядился, чтобы сделали скидку 20 %, а также выписали чек на 13 % возврата в дьюти-фри-зон. Вдогонку мы получили кучу бонусов в виде носков, шнурков, трусов и рубашки. Часть шнурков и рубашку я подогнал Бабчуку. В прекрасном настроении вернулись в тату-салон. Костыль красовался с полностью готовой новой татухой (кадры есть в фильме).
Сели в тачки и помчались в музейный город Кассель. Я вспомнил утреннюю мысль:
– Уве? А сколько стоит реклама в федеральных таблоидах Германии или на немецком МТВ?
Из пространной речи Уве выяснилось, что рекламная политика в Германии самая лучшая в мире. К примеру, рекламный баннер банковских услуг стоит 1000 DM, а баннер в разделе "Искусство" всего 10 DM. Я тут же отчинил Уве 200 DM, чтобы он везде распиарил тур "Коррозии" и приписал телефон мистического замка. А вот и Кассель (видеопрогулка имеется в фильме "Садизм-тур").
Конкуренция
"…Я купил на свои заработки голубой неоновый обруч на голову, светившийся четырьмя цветами, как нимб. Некто Шарон и её разведённый муж Дитер, занимающийся комиссионной торговлишкой, оказались бывшими зубрами шоу-бизнеса и предложили продюсировать "Коррозию". У Шарон машина, без каких бы то ни было приборов, датчиков и фар. И группа не пошла к Шарон. Естественно, это не мешало ей, однако, преследовать "Коррозию", принимать дома, уговаривать нас.
Мы сидим на кухне, едим пиццу, которую готовит молодой любовник Шарон – Фрэнк. Он заряжает духовку пятью пиццами сразу. Мы сидим и разговариваем, а пиццы в духовку всё идут и идут. Мы, оказывается, съели весь запас пиццы в доме. Фрэнк разводит руками – мы съедаем всё, что выделяет на нас администрация для Шарон. Особенно с плезиром идёт сыр с семечковатым хлебом. Потом Костыль готовит кашицу из травы с маслом ("совсем слабая", – извиняется Фрэнк), и самокрутка идёт по кругу. У меня в совсем ясной голове что-то раздвигается. Я не слышу своего голоса. Мы всё время говорили о чём-то за столом. Вот Ящер болтает о своём знакомом Томасе. По другую руку сидит Бабчук и лопочет нечто с частым употреблением слова "фурациллин". Он спрашивает меня: "Где твоя вилка?" Я решаю почему-то, что это: "Сколько времени?" – и отвечаю: "Семь часов пять минут". На самом деле было одиннадцать. Но меня не поправляют. "У меня есть часы, дай свою вилку, пожалуйста". Тут я всё понимаю, доходит суть абсурда происходящего, я закатываюсь диким смехом со слезами. И хозяева смотрят на нас с завидками. Ha них давно не действует. И музыку они не играют с такой яростью, как "Коррозия"…"
(Из статьи репортёра В. Елбаева из журнала "Железный марш")
Ночной кошмар
Мы вернулись в мистический замок около четырёх утра. После тату-салона, шопинга, музейной прогулки и вечеринки у Шарон все притомились и сразу разбрелись по своим кельям. За 1 DM Костыль замутил мне биг джойнт из молодой травы. Я хотел быстрее провалиться в нирвану и заснуть. Махнул рюмку текилы, включил канал MGM, прилёг на диван и стал раскуривать биг джойнт. Но трава не помогала уснуть. Я провёл около пятнадцати минут в диком волнении. Потом выпил практически целую бутылку немецкого вина, вышел на балкон, но вернулся и бросился в постель. Кровь тяжело колыхалась во мне.
Опять послышался звук. Я вздрогнул, но не оглянулся. Вдруг почувствовал, что кто-то тесно обнял меня сзади и в самое ухо лепечет: "Приди, приди, приди". Затрепетав от испуга, я простонал: "Приду!"
Оглянулся. Девушка стояла, наклоняясь возле самого моего изголовья. Она слабо улыбнулась и исчезла. Я, однако, успел разглядеть её лицо. Показалось, я видел её прежде, но где, когда? Я всё недоумевал и спрашивал себя: "Не схожу ли я с ума?" В мёртвой тишине было что-то странное, загадочное. Довольно большая серая птица вдруг бесшумно прилетела и села на самый край балкона.
Я посмотрел на неё, она посмотрела на меня сбоку своим круглым тёмным глазом. "Уж не прислали ли тебя, чтобы напомнить?" – подумал я.
Птица тотчас взмахнула мягкими крыльями и улетела по-прежнему без шума. Я долго ещё сидел у окна, но уже не предавался недоумению, будто попал в заколдованный круг.
Наконец я встрепенулся, и заколдованная тишина нарушилась. Ветерок запорхал, луна всё ярче выступала на посиневшем небе, и скоро листья деревьев заиграли серебром и чернью в её холодных лучах. Я не мог выдержать более, вскочил, набросил косуху и отправился на серебряное озеро к старому дубу.
По словам Вилли, в этот дуб во время войны ударила американская шрапнель, верхушка переломилась и засохла, но жизнь в нём ещё теплилась. Когда я подходил, на луну набежала тучка, под широкими ветвями стало очень темно. Сначала я не заметил ничего особенного, но глянул в сторону, и сердце так и упало. Возле высокого куста между дубом и лесом неподвижно стояла мерцающая белая фигура. Она!
Жалобный звук, подобный тому, который разбудил меня в первую ночь, задрожал в ушах.
– Пусти же меня! – промолвил я.
Спутница моя тихо отклонилась, остановилась передо мной и сложила руки. Я успокоился и посмотрел ей в лицо, оно по-прежнему выражало покорную грусть.
– Где мы? – спросил я, не узнавая окрестностей.
– Далеко от твоего дома, но ты можешь оказаться там в одно мгновенье.
– Каким это образом? Опять довериться тебе?
– Я не причинила тебе зла и не причиню. Полетаем с тобой до зари, вот и всё. Я могу тебя отнести куда только ты вздумаешь, во все края земли. Отдайся мне! Скажи опять: "Возьми меня"!
– Ну, например, возьми меня!
Она опять припала ко мне, ноги отделились от земли, и мы полетели. Взмыли вверх, как вальдшнепы, налетевшие на берёзу, и опять понеслись прямо. Вместо травы у нас под ногами мелькали вершины деревьев. Чудно было видеть лес сверху, его щетинистую спину, освещённую луной. Он казался каким-то огромным уснувшим зверем и сопровождал нас широким непрестанным шорохом, похожим на невнятное ворчанье. Кое-где попадались небольшие поляны, красиво чернела зубчатая полоса их тени. Заяц изредка жалобно кричал внизу, вверху тоже жалобно ухала сова, в воздухе пахло грибами, почками, зорей-травою, лунный свет разливался во все стороны холодно и строго.
Вот лес остался позади, в поле протянулась полоса тумана, здесь простиралась река, а вот и автобан на Влото. Мы понеслись вдоль реки, над кустами, отяжелевшими и неподвижными от сырости. Волны на реке то лоснились синим лоском, то катились, тёмные и словно злые. Местами над ними странно нависал тонкий пар, и чашки водяных лилий девственно и пышно белели всеми своими распустившимися лепестками, точно знали, что до них добраться невозможно.
Мне вздумалось сорвать одну из них, и вот я уже очутился над самой гладью реки. Сырость неприязненно ударила в лицо, как только я переломил тугой стебель крупного цветка. Мы стали перелетать с берега на берег. Нам не раз случалось встретить семейку диких уток, расположенных кружком на чистом местечке между тростниками, но они не шевелились, разве одна из них торопливо высовывала шею из-под крыла, смотрела-смотрела, снова хлопотливо засовывала нос в пушистые перья, другая слабо крякала. Мы вспугнули цаплю, та поднялась из ракитового куста, болтая ногами и с неуклюжим усилием махая крыльями. Тут она мне показалась действительно похожей на немца. Рыба нигде не плескалась, небось спала тоже. Я начинал привыкать к ощущению полёта и даже находил в нём приятность, меня поймёт всякий, кому случалось летать во сне. Я принялся с большим вниманием рассматривать странное существо, по милости которого со мной совершались такие неправдоподобные события.
Это была женщина с маленьким нерусским лицом. Иссера-беловатое, полупрозрачное, с едва обозначенными тенями, оно напоминало освещённую изнутри вазу. Оно опять показалось мне знакомым.
– Можно с тобой говорить? – спросил я.
– Говори.
– Я вижу у тебя кольцо на пальце, стало быть, ты жила на земле, была замужем?
Я остановился. Ответа не последовало.
– Как тебя зовут или звали, по крайней мере?
– Меня звали Гретхен.
– Гретхен! Это немецкое имя! Ты немка? Ты знала меня прежде? А почему звали? Отчего же ты явилась именно ко мне?
– Я тебя люблю!
– Заклинаю тебя именем бога! Как ты можешь любить меня, если ты мёртвая?! – начал было я.
– Что ты говоришь? Я не понимаю.
Мне показалось, рука, лежавшая холодноватым поясом вокруг моего торса, тихо шевельнулась.
– Не бойся, – промолвила Гретхен, – не бойся, мой милый!
Её лицо обернулось и придвинулось к моему. Я почувствовал на губах какое-то странное ощущение, будто прикосновение тонкого и мягкого жала. Пиявки так подкусывают. Я вздрогнул и вскочил с кровати, в эту же секунду с дальней фермы пропели петухи.
Я сел на диване, весь в крупном поту, и закурил "Принца". Я был в ужасе и шоке! Налил целый стаканище текилы, вхерачил и побежал в ванную отмывать губы. Я их тёр зубной щёткой до крови, потом вернулся в свою келью. В зеркале мой фейс напоминал лик вампира. Славу богу, рассвет. Я допил текилу и тут же вырубился в бессознательном сне.
Бойня на улице Морг
"…Наше последнее выступление в небольшом клубе. Просто. Как объясняет Боров Уве: "Мы не привыкли долго сидеть без дела". Уве возражает: "Я ваш представитель. Вы группа высшего разряда. Мы не играем меньше чем за две тысячи марок".
Уве намерен (и уверен) сцепить нас с Runtning Wild на весеннем туре, но мы всё же едем в подозрительный клуб. Как дома, саундчек сводит с ума. Звук копится внутри каменного мешка. Пауковский бас прёт сквозь тело, Боров выпиливает совершенно звериное соло, Ящер, зажмурившись и открыв рот, рубит с такой яростью, что внутри всё выпадает и леденеет. Что там толпа? Шарон и Дитер сидят в самой глубине зала как зачарованные и изредка бормочут: "Хорошая группа". Уве подходит к бармену: "Запомни это название. Скоро это будет самая популярная группа в Германии".
Группа впала в транс на сцене. Идёт магическое накопление энергии. Группа словно проводник между небом и землёй. Паук уже не понимает, что и как он поёт. Я тоже ничего не понимаю. Есть какое-то странное состояние оторванности. Непонятно как, группа вдруг выдаёт хеви-блюз. Четыре четверти размера и классический хендриксовский басовый квадрат K3KB Red House. Паук выдаёт спонтанный текст (не помню о чём). Балдёж…"