В таком именно состоянии застали ее мы. Увидев нас, она вскочила, против обыкновения не улыбнулась, не поздоровалась, а воскликнула каким-то сомнамбулическим голосом: "Я сегодня именинница!", - после чего получила грабли, лопату, прыгалку и прочее. Вера принесла пряничного зайца:
- Посмотри, - кричала Галя восторженно. - Заяц с у́сами!
За обедом выпила рюмку вина, разрумянилась и несколько пьяным голосом стала напевать какой-то мотив. Пыталась вновь и вновь рассказывать об игрушках, полученных в подарок, и в заключение угостила всех своим изюмом.
Затем сердечно прощалась с немногочисленными гостями, а целуя меня - расплакалась. Тем день рождения в эвакуации и закончился.
Галя с бабушкой Валентиной Николаевной. Предвоенное фото.
28 марта 42.
Вчера ходили в баню - две мамы и Галка. Все было хорошо. Но вот, перед лицом уходящего трамвая, Галя вдруг повернулась и побежала назад - поцеловать меня на прощание. Трамвай между тем ушел. Никто не оценил Галиного душевного порыва, и обе мамы страшно раскричались.
Следующий трамвай был переполнен, и сесть не удалось. Третий трамвай был переполнен и сесть не удалось. С четвертым случилось то же самое.
С каждым уходящим трамваем мамы свирепели и кричали на Галю все громче. Галя молчала, ни слова в ответ не выронила и все старалась глядеть в сторону. И только один раз не выдержала и, прижавшись ко мне, всхлипнула разок-другой. И снова умолкла.
29 марта 42.
- Мама, можно я пойду к знакомой девочке?
- Я пришла к тебе, а ты уходишь, - как же так?
- А ты вспомни - когда ты была маленькая, тебе разве интересно было все время сидеть со взрослыми?
31 марта 42.
Проходим мимо слепого нищего:
- Что ж ему никто не подает? Даже мы! Мы ведь не жадные? Или денег у тебя нет?
16 апреля 42.
- Почему у тебя толстенький животик?
- Там твой братишка.
Буря восторгов. Никаких дополнительных вопросов, кроме одного: "Когда он появится?".
- Только, - добавляю я, - это наш с тобой секрет. Ни у кого об этом не расспрашивай, никому не рассказывай, где он. Хорошо?
- Хорошо.
В трамвае едет маленький мальчик. Галя смотрит на него задумчиво и говорит:
- И у меня скоро будет маленький братишка.
- А где твоя мама возьмет его? - спрашивает глупая трамвайная пассажирка.
У мамы Сони холодеет сердце, она с ужасом ждет громогласного, на весь вагон, объяснения. Но Галя твердо помнит мою просьбу: отвернувшись, она сухо и строго отвечает:
- Уж где-нибудь достанет. Купит, вероятно.
* * *
- Мама, а ты тут после моего ухода не плачешь?
* * *
- Ты, мама, не только хорошая… Ты моя любимая.
18 апреля 42.
Приходя ко мне в гости, ведет себя заговорщически: лукаво поглядывая, фамильярно, но осторожно похлопывает по животу, словно желая сказать:
- Никто ничего не знает, только мы с тобой, да?
23 апреля 42.
Мечтательно:
- Сливочное масло… которое я так люблю… которое так дорого стоит… которое так редко покупают…
29 апреля 42.
На днях я смастерила Гале тетрадку. Галя уселась и стала по образцу выписывать палочки, кружочки. Писала усердно, высовывая по временам язык, ежеминутно спрашивая:
- Так? Хорошо?
Много бегает. На месте сидит с трудом. Все порывается умчаться, попрыгать, перескочить через какую-нибудь яму, арык.
1 мая 1942.
- А когда родится ребенок - как я узнаю: мальчик он или девочка? По лицу?
* * *
Оказалась очень нерадивой: тетрадку забросила, но не забыла оправдаться:
- Кто же летом занимается? Вот зимой…
* * *
- Галя, кто на свете самый милый?
Не задумываясь:
- Мама Фрида и папа Шура [А. И. Кулаковский. - А. Р.].
И, строго глядя на собеседницу, громко и с некоторым раздражением, словно с ней не соглашались, несколько раз добавила:
- И папа Шура. И папа Шура. Самые милые - мама и папа Шура.
9 мая 42.
- Мама, а где же щенок?
- Спать лег.
- Ты откуда знаешь?
- Слышала, как хозяева говорили…
- Ты что же, подслушивала? Ты разве не читала в "Почемучке", что подслушивать нехорошо?
12 мая 42.
Мама Соня принесла Гале конфету.
- Галя, чего тебе сейчас хочется больше всего? - спрашивает она, уверенная в том, что желание будет носить ярко-гастрономический характер.
- Чего мне сейчас больше всего хочется? - повторяет Галя задумчиво. - Больше всего мне хочется поехать в Москву и повидать папу Шуру.
29 мая 42. Ташкент.
16 мая у Гали родилась сестричка Сашенька - 49 сантиметров, 7 с половиной фунтов (3 килограмма). Черноглазая и черноволосая.
Из письма Александра Борисовича в больницу:
"Я на Паркентской. Галя сидит рядом со мной. Уже мы вымыли с ней руки и поговорили о сестричке. Ее очень удивляет, что тебя и Сашу нельзя сейчас же увидеть. Я объяснил, что ты устала, отдыхаешь. Почему она плакала, узнав о Саше, объяснить не может. Несколько раз начинала и… смеется. Я не настаивал. Говорит очень спокойно и доброжелательно. Вообще, настроение самое благодушное. Хочет назвать сестричку Марусей или Катей. Но не настаивает. Суп не хотела есть. Но потом ела "за маму и Сашеньку". Сейчас она настаивает, чтоб этот факт был отмечен в письме. "И за Сашеньку", - говорит она. "Но это имя мне все-таки не нравится. Я буду звать Катей"".
25 июня 42.
Галя плачет по каждому поводу и без повода. Уронила хлеб с маслом - плачет. Оступилась - упасть не упала, только оступилась, - плачет. Не сразу ответили ей на вопрос - в слезы. Обидчива. Зина сказала ей: "Осторожнее, Галочка, не замажь мне платье своим пирожком", - Галя пулей вылетела из комнаты и, очутившись у себя, расплакалась.
Нетерпелива. Начала обводить чернилами письмо к папе Шуре. Обвела полторы строчки и капризным тоном:
- Не хочу больше, устала.
К сестричке относится хорошо, с нежностью. Только вчера вечером, выведенная из терпения беспрерывным Сашиным криком, сказала полушутя:
- Оставь-ка эту плаксу, умой меня и уложи спать.
16 июня Саша весила 3 800.
Воспитывают ее плохо: по ночам носят на руках, днем - укачивают.
4 августа 42.
Саша примерно с двух с половиной месяцев спит по ночам. Уснет в 11, просыпается в 6 утра. Перед сном получает разведенный мел - на кончике ножа в ложке теплой воды.
Вскоре после рождения Сашеньки Галя переселилась с Паркентской к нам, в свою новую семью. Здесь ее воспитывают по новой методе. Сущность этой методы заключается в системе замечаний, главную роль в которых играет отрицательная частица "не".
Звучит это примерно так:
- Галя, не садись на постель.
- Галя, не трогай Сашу грязными руками.
- Галя, не кричи, Галя, не капризничай.
И т. д.
Все справедливо, но, вероятно, утомительно. Иногда вдруг все эти замечания приобретают форму вопросительную. Тогда получается следующее:
- Галя, зачем ты садишься на постель?
- Галя, зачем ты трогаешь Сашу грязными руками, зачем кричишь, зачем капризничаешь?
При ближайшем рассмотрении вместо довольно покладистой и послушной девочки, Галя оказалась упрямицей и скандалисткой.
- Вымой руки!
- Не хочу! - следует угрюмый ответ.
- Не садись на кровать!
- А я хочу! - отвечает девица, правда, несколько нерешительно.
В первое время разговаривала одними повелительными предложениями. Ни к кому не обращаясь, забыв о "пожалуйста", заявляла: "Воды!" Или: "Пить!" Или: "С луком! Без лука! Яблоко!".
Теперь эта безапелляционная форма исчезла, но остались другие, сходные: "Все равно не буду!", "Хочу!" или, напротив того: "Не хочу!".
За обедом происходят отвратительные сцены, безобразная торговля:
- Дай яблоко, тогда буду есть лапшу.
Или:
- Супу все равно есть не стану!
Или:
- Убери морковку! Пенку! Помидоры!
Больные нервы? Избалованность? Плохой характер? И то, и другое, и третье?
* * *
- Ты мыла руки мылом?
- Да.
Иду к умывальнику, убеждаюсь, что мыла ей не достать.
- Зачем сказала неправду?
- Я пошутила.
* * *
- Галя, если так будешь себя вести, перестану тебя любить.
Галя, мстительно:
- А я все равно буду тебя любить.
* * *
- Мама, кого ты больше любишь - меня или Сашеньку?
- Мама, с кем тебе интереснее - со мной или с Сашенькой?
* * *
- Люблю больше всех маму, а жалею больше всех Сашеньку.
* * *
Всякие нотации и прочувствованные разговоры выслушивает с равнодушным, отсутствующим выражением лица. После выговора может немедленно спросить: "А ты дашь мне пряник?".
Весьма обидно, написав сотню статей о воспитании ребят, споткнуться на собственном младенце.
* * *
Увидела, как Шура, лаская Сашу, поцеловал ее в ухо. Когда Шура ушел, сказала мне:
- Мам, поцелуй меня в ухо.
5 августа 42.
Растрогать ее нелегко:
- Галя, я очень устала и проголодалась. Пойду поем, а ты побудь с Сашенькой.
- Ну-у-у… Лучше я посижу в тупичке на скамеечке.
Но сама часто подходит к Саше, с нежностью трогает ручки, ножки, целует, разговаривает, а иногда, укачивая, тонким голосом поет колыбельную: "Придет серенький волчок, тебя схватит за бочок…", чем и будит по утрам Шуру…
* * *
- Мама, Саша улыбается вслух…
* * *
- Галя, какую книгу читала вам Ольга Львовна [мать А. Б. Раскина. - А. Р.]?
- Она нам не читала. Она сама себе читала свою старшую книгу.
* * *
Плакать по пустякам перестала. Особенно после того, как перестали бросаться к ней, сломя голову, при каждом ее вопле.
Кроме того, была ей рассказана история с пастухом и волком.
9 августа 42.
Просьба посидеть с Сашей едва не имела трагических последствий: Галя, укачивая Сашу, перевернула коляску. Испугалась, закричала, заплакала, но как только выяснилось, что Саша цела и невредима, пришла в себя, улеглась спать и больше этим эпизодом не интересовалась.
- Как же тебе не стыдно, даже не спрашиваешь, как себя чувствует Саша?
- А что… Она ведь не расшиблась!
И смеется еще…
* * *
За буйное непослушание было решено Галю наказать. Но как? Не разговаривать с ней? Но это ее не тронет - она почти не бывает дома, прибегает только поесть, ни я, ни кто другой с ней никаких интересных для нее разговоров не ведет. Так что выходит: лишение небольшое. Придумали: будет спать одна, без меня.
Галя выслушала это решение с завидным спокойствием, легла спать, а утром сообщила:
- Очень хорошо спала. Свободно так. А тебе свободно без меня было?
Слушается, однако, лучше.
Старается оттенить свои хорошие поступки и намерения.
- Мама, я съела все корки.
- Мама, дай пожалуйста нож, я отрежу от своего яблока половину и дам Лике.
- Мама, я выполоскала Сашенькин подгузник и повесила сушить.
- Мама, тетя Оля дала мне морковку, а я сказала: "Спасибо!"
Но хорошие отношения у нас с ней не налаживаются: она нагрубила Шуре, обещала мне извиниться перед ним и не извиняется. Сначала, было, на мой вопрос - извинилась ли - ответила:
- Да, я сказала: больше не буду…
- А Шура что?
- А Шура сказал: хорошо.
Оказалось: неправда.
- Ты что же врешь? Пойди извинись.
- Я стесняюсь.
И наконец:
- Надо извиниться, ты обещала.
- Ничего я тебе не обещала.
Раньше, совсем недавно, обижалась на каждое резкое слово. А теперь - Шура с ней не разговаривает, я разговариваю сухо, Ольга Львовна - иногда раздражительно, а у Гали в глазах только упрямство, да и насмешка, пожалуй. И ожидание: "Ну, а дальше что будет?".
* * *
- Мама, Лика говорит, что Шура мой папа. Я ей объяснила, что он Шура, а не папа.
11 августа 42.
В целях самооправдания говорит вещи просто чудовищные:
Ольга Львовна:
- Ты понимаешь, что Сашенька из-за тебя могла бы умереть, не было бы Сашеньки - понимаешь?
- Ну, что ж, мне бы тогда достались все ее распашонки… (!!!)
* * *
Я уж рада бы довести Галю до слез. Но - никак не прошибу.
17 августа 42.
Прошибить слезу удалось арбузом.
Принес арбуз Шура. Шура с Галей не разговаривает. Галя извинения у Шуры не просит. А арбуз опять-таки принес Шура. Следовательно - арбуза Гале не полагается.
Рыдания. Слезы.
- Дай арбуза! Я давно арбуза не ела! Хочу арбуза!
Извиняться, однако, не стала.
На другой день просила тоном безнадежным, но уже без страдания в голосе:
- Ну, дай мне арбуза, дай…
Почти примирилась с тем, что арбуза не получит. Даже рассказывала какой-то старушке в тупике: "А у нас арбуз есть…"
Новый взрыв отчаяния был вызван приходом мамы Сони. В расчете на ее мягкое сердце Галя кричала, плакала, требовала арбуза. Не получила. Но и не извинилась.
(Господи, какой я была дурой тогда, глухой дурой! Ее надо было только любить и жалеть, а я ее воспитывала. 1 декабря 1955 г.)
* * *
Раньше боялась и дичилась ребят - почти не играла с ними. Потом быстро освоилась, научилась по их способу взбираться на дерево, а оттуда на крышу сарая и даже свела дружбу с тринадцатилетним вором и хулиганом Валькой, отец и мать которого арестованы - один за бандитизм, другая за воровство.
По приглашению Вальки Галя была у него в гостях, где произошел следующий знаменательный разговор:
- Он меня спрашивает: "Вы богато живете?" А я ему: "Ну, во время войны кто ж богато живет?"
Гале запрещено ходить к Вальке. Но она, кажется, не очень-то намерена выполнять приказание.
Много врет. Это - самое отвратительное.
* * *
- Галя, убери, пожалуйста, на место мой зубной порошок.
- Стану я убирать - ведь не я принесла его сюда?
Посылаю ей самый страшный, какой только могу изобразить, взгляд. Она уносит зубной порошок, возвращается и принимается философствовать:
- Ты говоришь: надо за собой убирать. Но ведь не я принесла сюда порошок, а ты, - значит, ты и должна убрать.
- Ведь не я, а ты пачкаешь свое платье, а стираю-то все-таки я? Ведь это ты, а не я хочешь есть, а готовлю еду тебе я?
- Это потому, что я маленькая.
* * *
Гале запрещено выходить в тупик, пока не станет слушаться сразу, без длинных рассуждений и бесконечных "А почему?":
- Галя, убери локти со стола!
- А зачем?
- Галя, не лезь под кровать.
- А почему?
- Галя, помой руки.
- А зачем?
И это во всех случаях, в ответ на самое пустяковое приказание, просьбу.
* * *
Галя, целуя Сашеньку:
- Сашенька, маленькая, какая ты трогательная!
- Галя, а что такое трогательная?
Смутилась, улыбнулась:
- Не знаю… Это, наверное, вот что: Саша спит, но если стукнуть дверью, или закричать, она вздрагивает, трогается.
* * *
- Мама, Лика меня стукнула!
- Ты сама ее ударила…
В глазах слезы:
- Ты меня совсем не жалеешь. Одну только Сашку жалеешь, а больше никого.
20 августа 42.
Галя оказалась совсем не такой бесчувственной. Сегодня она с моей помощью извинилась перед Шурой ("Шура, Галя хочет извиниться перед тобой". Длинная неловкая пауза. Галя, улыбаясь, несколько бессмысленно: "Я больше не буду"). И сразу потеплела, отогрелась: по дороге на Пастеровскую станцию молча поцеловала мою руку, потом тревожно спросила:
- И спать со мной будешь, да?
Вечером, после прихода Шуры, сказала задумчиво:
- Почему же так получается - я перед Шурой извинилась, а он со мной все-таки не разговаривает?
- Ну как же - он пришел, поздоровался с тобой.
- Поздоровался и сказал мне пять слов. Я вошла в комнату за марлей, а он спрашивает: "Ты зачем пришла?". Я говорю: за марлей - мама велела. А он говорит: "Ну, правильно". Пять слов выходит: "ты зачем пришла" и "ну, правильно".
* * *
Запрещение ходить в тупик сначала ужасно взбесило Галю ("Все равно пойду" и пр.), а теперь покорилась и не ропщет больше.
22 августа 42.
- Что-то я не вижу, чтобы Шура со мной разговаривал…
* * *
Шуру Галя иногда называет теперь "Сашин папа…" (в его отсутствие).
31 августа 42.
Никак не могу понять: у Гали подлая душа, что ли, или просто она маленькая девочка и мало чего понимает? Приподнялась на цыпочках и взяла с окна у хозяйки сушеные арбузные семечки. За что и была впервые отлуплена.
10 сентября 42.
Буду считать установленным: никакая не подлая, а просто маленькая.
(Маленькая и несчастная. Как же я этого не понимала? 1 декабря 1955 г.)
23 сентября 42. Ташкент.
Шкловский о Брике сказал: "Брик такой человек - если ему отрезать ногу, он будет говорить, что так именно и надо".
Этой же страстью утверждать, будто все к лучшему, обуреваема и Галя. Сидим. Читаем. Она машинально теребит подол моего платья и разрывает его по шву.
- Ты что же это наделала?
Галя, не растерявшись, не задумываясь:
- Так даже красивее.
* * *
…Моя мама, моя… И Сашина, и Сашина…
* * *
- Мама, ты меня любишь?
- Люблю.
- А почему же все время смотришь на Сашеньку?
* * *
- Сашенька очень жалкая девочка. Она как-то больше всех жалеется.
* * *
- Вот когда кончится война, мы с тобой с утра до вечера будем есть белую булку с маслом, да, мама?