ТЛ: В том-то и заключалась для Чарльза вся прелесть Камиллы, что она все время твердо стояла на земле, так сказать, двумя ногами. Была практична и прагматична. Образно говоря, если ты голоден, то эта женщина жарит тебе картошку, а потом может составить тебе компанию и ездить верхом на лошади. А если тебе вдруг это расхотелось, с ее стороны не будет высказано ни малейшего неудовольствия. Она все больше и больше сохраняла для принца тыл, и он наслаждался этим. Потому-то он и был ей так благодарен и не рвал с ней. И чем дольше длилась эта история, тем маловероятней было, что Чарльз откажется от Камиллы.
УГ: Тип женщины, описанный сейчас вами, женщины, сохраняющей тыл, не соответствует современно му образу. Может ли Камилла, несмотря на это, считаться образцом того, как надо бороться за мужчину?
ТЛ: Я думаю, не стоит ее недооценивать. Она не домовой на печи и не маленький бравый солдатик рядом с великим принцем, который всем руководит. Будущему королю требуется кто-то, кто в частной жизни будет с ним находиться на одном уровне, но публично выставлять себя перед главным действующим лицом не станет. Это же была проблема Дианы, она была популярнее мужа. Может ли Камилла служить примером для обычных женщин? А кто вообще может быть примером в королевском доме?
УГ: В разгар розовой войны Камилла была "государственным врагом № 1". Ее забрасывали булочками, ее бранили, ругательные письма она получала мешками. Какой имидж у нее сегодня?
ТЛ: Ее уважают. Не любят, а именно уважают. Это результат большой, искусной пиар-кампании. Благодаря этому удалось очень осторожно после гибели Дианы в 1997 году снова ввести ее в общество. Смерть Дианы была, конечно, высшей точкой, по мнению общественности, соприкасавшейся с интересами Камиллы. Соприкасавшейся даже больше, чем в 1992 году, когда на свет вышла правда о взаимоотношениях Камиллы с принцем. Свадьба и титул "герцогиня Корнуольская" предписывают ей играть новую роль в мыльной опере. И сейчас она исполняет эту работу так, как и ожидалось: тихо, относительно тактично, без негативных моментов. Однако не думаю, что когда-нибудь в Англии у нее будет много приверженцев. Диану заменить она не может, но у нее и нет таких претензий.
УГ: Как видится вам Диана сегодня? Ведь после ее гибели, в Англии прежде всего, прокатилась своего рода волна массовой истерии.
ТЛ: Диане суждено было пройти различные фазы: от сказочной принцессы до оскорбленной и обманутой жертвы, вызывающей сочувствие. Потом она заботилась о других людях, которые страдали, и была почти возведена в ранг святой. После ее смерти люди печалились не только о ней самой, но и о себе. Диана была частью их жизни, частью их биографии. Сегодня, когда Диана уже не присутствует в буднях каждого из них, люди дистанцировались от нее в какой-то мере. Есть много таких, у которых национальный взрыв чувств в 1997 году сегодня вызывает неловкость – эта неделя, когда все устремились в цветочные магазины для того, чтобы возложить перед дворцом букеты.
УГ: Можно ли сказать, что Диана и Камилла вели борьбу за Чарльза на равных?
ТЛ: Нет, так сказать нельзя. У Камиллы всегда были лучшие шансы. Она была первой, и она была надежной пристанью для Чарльза. Только в том случае, если бы он влюбился в Диану, значение Камиллы могло бы уменьшиться. В этом как раз и состоял коллективный план: все короли до него, будь то Эдуард VIII, Георг V или Георг VI, вначале женились и только потом влюблялись. Если бы Камилла в 1972 году сказала "да", английский королевский двор избежал бы тридцати лет хаоса. Одно-единственное решение могло бы изменить ход истории.
Сорейя и Фара Диба
Цюрих. Аэропорт. 1967 год. Намечается судьбоносная встреча. Две дамы в норковых шубах случайно встретились в зале ожидания. Принцесса Сорейя Эсфандияр-Бахтияр и Фара Диба, шахиня Ирана. Обе женщины поразительно красивы, элегантно одеты и любят одного и того же мужчину. Шах Мохаммед Реза Пехлеви, властитель иранского трона, завоевал любовь двух прекрасных женщин. Это из-за него Сорейя и Фара Диба стали соперницами. Шах отверг одну для того, чтобы другая родила ему наследника.
И вот теперь нечаянная встреча, описанная репортером немецкой бульварной газеты: "Только 20 метров отделяют Сорейю от шахини. Шахиня в темно-коричневой норковой шубке и такой же шапочке, коротенькой юбке и в туфлях на высоком каблуке. Сорейя тоже в темной норке!.. Историческая встреча произошла случайно, и вот – экс-шахиня и шахиня Ирана в одном помещении! За этой встречей скрывается человеческая драма: встретились две женщины, которые любят одного и того же мужчину. Одна из них может торжествовать – это Фара. Она сидит здесь со своими детьми, своей (символической) короной и своей любовью. А другая, принцесса Сорейя, – со своим одиночеством и разбитым сердцем. Как больно ей, наверное, было поймать на себе взгляд сына соперницы! Ведь своих детей у нее не было. Фара смело смотрит в глаза своей предшественницы, своей сопернице. Она смотрит в глаза женщине, которая восемь лет означала для шаха все. Красавец-шах любил эту женщину, как теперь любит ее, Фару. И только из-за одного, печального для Сорейи обстоятельства, Фара стала супругой шаха. Сорейя не могла иметь детей, а шаху нужен был наследник".
Была ли такая встреча на самом деле, или это только плод фантазии журналиста, неизвестно. Но история так хороша, что если бы ее и не было, ее стоило бы выдумать. А человеческая драма действительно существовала и волновала людей целых два десятилетия.
Сказка из "Тысячи и одной ночи"
Любовная история Сорейи берет начало в 1950 году в Лондоне. Красивая молодая девушка, дочь берлинки и персидского дипломата, приезжает на берега Темзы для совершенствования английского языка. За окном уже видны первые предзнаменования осени с ее печальной погодой. Сорейя жила в самом центре Лондона в Сент-Джеймском парке. Она была здесь не одна, тут же ее тетя и три кузена. Один из юношей был заядлым фотографом и не раз упрашивал кузину попозировать ему в качестве модели. Он мог фотографировать ее бесконечно, лукавя при этом, что предыдущие фотографии не получились. Сорейя сдавалась на его просьбы попозировать не без колебаний. Молоденькая девушка была сдержанной и застенчивой, ей как раз исполнилось тогда 16 лет. Сорейя мечтала о карьере актрисы, не подозревая, что скоро выйдет на сцену, но только не на театральную, а на мировую, политическую. А пока она иногда весело проводила время со своими кузенами, происходившими из благородных персидских семей. Сорейя не подумала ничего особенного, когда однажды ее пригласили на ужин в иранское посольство. Ужин давали в честь принцессы Шамс, старшей сестры иранского шаха. "Я была не особенно удивлена, – писала впоследствии в своих воспоминаниях Сорейя, – разве не принадлежала моя семья к самым почитаемым во всей Персии? И хотя большой симпатии к династии Пехлеви, всегда преследовавшей семью Бахтияров, я не испытывала, возможность познакомиться с принцессой Шамс, слывшей обаятельной и умной женщиной, привлекла меня".
После первой встречи принцесса Шамс уже не расставалась с Сорейей. Молодые дамы вместе едут в Париж, чтобы обновить гардероб. Часами проводят они время у великих кутюрье, отдавая, впрочем, предпочтение Диору. От образа скромной школьницы Сорейя вынуждена была отказаться и постепенно стала догадываться, что все это затеяно не зря, здесь преследуется высокая цель. Шах Ирана захотел познакомиться с этим красивым, юным созданием, увидев ее фото!
Одна из фотографий, сделанных кузеном Сорейи, попала в руки матери шаха, как раз собиравшейся найти для него новую невесту. Шах был совсем недавно разведен, первая его жена Фазция – сестра короля Египта – оставила его. В этом браке родилась дочь. Но шаху нужен был наследник мужского пола.
Между троном и деревенской нищетой
Иран пятидесятых годов: в стране около 20 миллионов жителей. Три четверти населения страны занимаются сельским хозяйством, остальное население сконцентрировалось в городах, наибольший из которых Тегеран, в нем проживает более одного миллиона жителей.
Что касается политической ситуации, то Реза-шах Пехлеви уже в начале своего правления, длившегося с 1925 по 1941 год, старался по примеру Ататюрка в Турции освободить Иран от зависимости церкви и модернизировать страну. Страну аграрную следовало превратить в индустриальную.
После его свержения, в 1941 году, правление страной принимает сын. Ножницы между бедностью и богатством стали при Мохаммеде Реза Пехлеви еще больше. С одной стороны, чиновники и все те, кто наживался на нефти. Это были группы, ориентированные на Запад. С другой – сельское население, простые рабочие, кочевники, придерживающиеся исламских и персидских традиций.
Бедность ощущалась во всем. Смертность от инфекционных заболеваний была очень высокой. Большое количество безграмотных, особенно среди сельского населения.
Роскошь и блеск, царившие во дворце шаха, освещали далеко не все уголки страны. Те, кто имел отношение к нефти, благоденствовали, но их было меньшинство.
А теперь шах выбрал фото Сорейи из целого ряда фотографий. Адъютант шаха вспоминает: "Обычно шах четыре раза в неделю приходил к матери на чай и дважды на обед. При этом она показывала сыну фотографии женщин и обсуждала их с ним. Когда шах увидел фото этой молодой леди Сорейи, он сказал: "Я хочу вот эту". Совсем как маленький мальчик. "Я знаю, она мне подойдет".
А Сорейя думала, как замечательно было бы выйти замуж за настоящего короля. Это затмевало даже ее юношеские мечты, в которых она видела себя королевой экрана. Ей льстило и внимание сестры шаха, заботившейся о ней. Юной красавице казалось, что она перенеслась в сказку "Тысяча и одной ночи". Однако сестра шаха Шамс преследовала и собст венные цели: для нее было важно укрепить свое положение в семье. Первая жена шаха ей, по-видимому, не очень нравилась, и теперь ей хотелось, чтобы со второй женой у нее сложились более теп лые отношения.
Первая жена шаха, как рассказывала Сорейе Шамс, оказывала предпочтение другой сестре, а не ей. А с сестрой надо держать ухо востро, так как она очень тщеславна, продолжала поучать Сорейю Шамс. Между прочим, сестра тоже старалась испортить отношения шаха с первой женой. Интриги, интриги…
Так что Шамс многое ставила на карту в этой игре. Она пробовала с помощью новой невесты брата вытеснить нелюбимую сестру. Шах, как стало известно Сорейе со слов той же Шамс, прост и справедлив, но боится своей матери. Мать же прежде всего желает одного: рождения наследника. Все эти интриги не испугали Сорейю. А что касается будущего мужа, который был более чем на десять лет старше ее, то она видела его только издалека.
"Когда я была маленькой, шах означал для меня голубой самолет в небе над Исфаханом. "Смотри, смотри, – кричали взволнованно подружки, теребя меня за плечи. – Это летит наш король!" Прищуренными глазами я обыскивала горизонт. С шахом связывала я также праздник – его свадьба с принцессой Фавзией, город был тогда освещен, и моя няня держала меня на руках, фейерверк, радостная толпа, приветствующая новобрачных… И конечно, барашек, которого по этому случаю зарезали".
Сорейя хорошо помнила кинофильм об этой свадьбе, показанный тогда в кинотеатрах. Зрителей восхитил длинный свадебный кортеж и целый вагон подарков, привезенных принцессой из Египта. Теперь она сама должна была выступить в главной роли фильма о следующей свадьбе. Настало время познакомиться с будущим мужем.
Счастливое детство
Детство Сорейи прошло среди двух культур. Она родилась в 1932 году (или в 1934, по другим сведениям) в персидском городе Исфахане. Ее отец, Халил Эсфандияр-Бахтияр, родом происходил из могущественной семьи потомственных князей Бахтияров – кочевников. Ее мать, Ева Карл, была немкой. Ева познакомилась с Халилом в Берлине, когда тот проходил там учебу. Оба были очень молоды, ей было 16, ему – 22 года. В те времена персу было негоже жениться на европейке. Но Халил боролся за свою любовь, и в конце концов они поженились. Халил завершил учебу, и молодая пара уехала в Персию, в город Исфахан. Там и родилась Сорейя.
Это были беспокойные годы. В Персии шла междуусобная война. Шах Реза Пехлеви, отец будущего мужа Сорейи, с помощью англичан взошел на трон, свергнув династию правивших до него Кадияров. Теперь надо было свою власть укреплять, семьи из провинций, принадлежавшие к определенному роду, должны были жестоко порабощаться. Род Бахтияров, из которых происходила семья Халила Эсфандияра, контролировал большую часть нефтяного бизнеса Персии и был в числе преследуемых новым правителем.
Ева была несчастлива в Исфахане и вскоре вернулась с дочкой в Берлин. Отец последовал за ними. Очень скоро молодая семья смогла убедиться, что у персидского шаха длинные руки.
Шах нашел путь отстранить Бахтияров от нефтяного бизнеса. Он заключает новый договор с англоперсидской нефтяной компанией и за незначительную сумму выкупает долю Бахтияров. В результате Халил лишился всех доходов и был вынужден покинуть Берлин. Он возвращается с Евой и Сорейей в Исфахан в 1937 году.
Несмотря на все неприятности, маленькая Сорейя (а имя ее означает "семь звезд") прожила в Персии счастливые годы.
"Маленькая Сорейя была знаменитым ребенком в Исфахане, потому что была очень хорошенькой. В ней была смесь крови Бахтияров с кровью немецкой. Немцы пользовались в нашей стране большой популярностью и симпатией, – вспоминает адъютант шаха. – Это была неуправляемая, очень подвижная и живая девочка".
Исфахан был миром, полным сказок и восточных тайн, в котором дети чувствовали себя маленькими королями и королевами. Если бы только не строгое воспитание в английской миссионерской школе, а позже в иранской.
"В тринадцать лет: иранская школа, серая униформа, занятия, домашние занятия, зубрежка до обморока, никаких праздников, никакого кино, никакого свободного времени. Учение, домашние задания, занятия, весной – экзамены. В классе висит портрет шаха Мохаммеда Реза Пехлеви и его супруги Фавзии, сестры короля Египта. Мои подруги утверждают, что я на нее похожа. Я ничего не имею против. Она прекрасна. Жалко, что она не вышла замуж за Кларка Гейбла из фильма "Унесенные ветром".
Закончилась Вторая мировая война, и семья Сорейи переезжает в Швейцарию, в Цюрих. Ее следующая школа – это очень строгий пансионат для девушек. "Школьницы… приехали со всех концов света: из Италии, Индонезии, Южной Америки, Греции, Испании… Как и я, они здесь для того, чтобы потом стать дамами общества, совершенными женами. Нас учат хорошим манерам, а также танцевать и готовить. Все вместе мы ходим на лыжах. Мы беседуем о живописи, литературе, искусстве. Мы сравниваем обычаи наших стран, дискутируем о политике и теологии – и одновременно завиваем себе локоны. Мы соответствуем той жизни, для которой нас готовят наши родители". Сорейя знала, как отец представлял себе ее будущее. Мечты дочери о карьере актрисы он считал вздором. Она должна выйти замуж, сделать хорошую партию. Молодой, знатный мужчина из Персии пришелся бы отцу по душе.
Спрячь свои волосы, а то попадешь в ад
И Фара Диба, которая позже сменит Сорейю на троне, вспоминает о счастливом детстве в Иране. Она родилась в 1938 году и жила с родителями, дядей и тетей в доме на севере Ирана. В доме было спокойно, несмотря на беспокойство, царящее за решеткой сада. Девочке не разрешалось выходить за ворота, родители дрожали над своим единственным чадом и боялись, как бы чего-нибудь не случилось.
Фара вспоминает: "В хорошую погоду улица кишела детьми, которым там играть разрешалось. Мы болтали с ними. В то время средством передвижения были повозки, запряженные лошадьми, – только немногие могли себе позволить тогда автомобили – и я знала, что любимой игрой детей было прицепиться сзади к повозке и таким образом прокатиться. Это приводило нас в восторг, тем более что пешеходы предупреждали кучера, их выразительная мимика как бы говорила: "У тебя за спиной кто-то сидит!" – и кучер прогонял "зайца" кнутом. От этого у нас захватывало дух".
Отец Фары был выходцем из уважаемой азербайджанской семьи дипломатов, школу он посещал в Санкт-Петербурге. В 1917 году во время революции он бежал от большевиков во Францию, там продолжил учебу. В конце концов возвратился в Иран. В Иране он служил в армии шаха. Для семьи Фары шах был героем, свергнувшим с трона Кадияров.
Несмотря на раннюю смерть отца, Фара росла хорошенькой, веселой девочкой. С матерью она посетила святые города Ирана и еще долго потом вспоминала о страшной встрече с одним муллой. "Так как мои волосы были непокрыты, мулла злобно призвал меня к порядку: "Спрячь свои волосы, а то попадешь в ад!" Никогда не забуду ужас, который внушил мне этот нетерпимый мулла. Такой же ужас пробудит во мне снова, 34 года спустя, Айятолла Хомейни".
Не только глубоко религиозный мулла и ему подобные внушали Фаре страх. Как и ее родители, она не любила коммунистов, выступающих против шаха. И наконец, в Иране были еще и иностранные армии. Во время Второй мировой войны Иран был оккупирован советскими и британскими войсками. В 1941 году шах Реза Пехлеви, переименовавший Персию в Иран, был вынужден уйти в отставку.
Иран означает "страна арийцев", и симпатии шаха к нацистской Германии стоили ему трона. Сэр Деннис Райт, британский дипломат в Иране, вспоминает: "Мы считали, что старый шах, Реза Пехлеви, слишком дружелюбен к немцам… В 1941 году, когда Гитлер напал на Советский Союз, мы, англичане, совместно с русскими решили, что его дальнейшее пребывание у власти нежелательно. Проблема была в выборе кандидатуры следующего правителя… Одно время Министерство иностранных дел предполагало, что это будет один из представителей старой династии Кадияров. Но подходящей кандидатуры так и не нашли, тогда было решено, что на трон взойдет молодой шах, которому к тому времени исполнился 21 год".
Итак, Мохаммед Реза вслед за своим отцом взошел на трон, символ власти страны, украшенный золотом и 26 733 драгоценными камнями.
Мохаммед Реза-шах Пехлеви, восходя на трон 17 сентября 1941 года, был молодым, сдержанным человеком, мечтавшим модернизировать Иран, преобразовать его из развивающейся страны в мощную промышленную и военную державу.
Фара Диба была восьмилетней девочкой, когда увидела впервые человека, которому позже станет третьей женой.
"Это был знаменательный день. Когда мы узнали, что шах на обратном пути из Азербайджана должен будет проезжать через Тегеран, мы все выбежали на улицу, чтобы приветствовать его. Весь город был на ногах. Шах должен был проезжать по улице, ответвлявшейся от нашей. На перекрестке стоял гараж, и мы на него вскарабкались. Людей было очень много, они кричали и аплодировали. Наконец он появился, и это было потрясающим впечатлением для ребенка восьми лет, каким я тогда была".