Низвержение Менгира
На плакатах, призывавших французов голосовать за Национальный Фронт на выборах в Европарламент в мае был изображен профиль юной девушки с одухотворенным лицом, в стальном шлеме с кольчужной бармицей. Внизу, гораздо более мелко - стоящая на трибуне блондинка в строгом костюме, над ней держит белый зонт телохранитель. Девушка в шлеме - прославленная героиня Франции Жанна д'Арк, блондинка - Марин Ле Пен. Подпись на плакате гласила: "Нет - Брюсселю, да - Франции!".
1 мая 2014 г. Марин Ле Пен и ее отец Жан-Мари шли в первых рядах многотысячной демонстрации Национального фронта. Митинг партии, как обычно, проходил у памятника Жанне д’Арк на площади Пирамид (1 мая, широко отмечаемый во Франции День Трудящихся, еще и "домашний" праздник НФ - с 1988 г., когда Жан-Мари Ле Пен объявил, что Орлеанская дева, покровительница французских националистов, была весьма ревностной труженицей). Тогда Ле Пен-старший выступил с зажигательной речью в поддержку своей дочери и преемницы, которой предстояли выборы в Европарламент. "Жанна получила свыше миссию освободить Францию от английской оккупации, - заявил он. - Марин здесь, чтобы освободить Францию от ига Брюсселя".
Это был последний партийный праздник, на котором отец и дочь шли рядом, плечом к плечу. Прошло совсем немного времени - и вспыхнувший между ними конфликт заставил журналистов говорить о конце "Семейного фронта".
8 июня в своем видеоблоге "Бортовой журнал", размещенном на официальном сайте партии, Ле Пенстарший позволил себе двусмысленную шутку в отношении певца, актера и профессионального игрока в покер Патрика Брюэля. Сказал он про него, посмеиваясь, следующее: On fera une fournée la prochaine fois. Слово "fournée" во французском языке имеет несколько значений. Например, "группа", "цепочка" - тогда получается, что "в следующий раз мы сформируем (из таких, как Брюэль) целую группу". Но в то же время "fournée" это еще и "печь" - и в этом случае выходит, что автор "Бортового журнала" собирается в следующий раз отправить Брюэля в топку. Поскольку Брюэль - алжирский еврей, исповедующий иудаизм - шутка получилась совсем не смешная, хотя вполне в духе Жан-Мари Ле Пена. И, разумеется, многочисленные противники Национального Фронта немедленно ухватились за очередной "прокол" его основателя (это далеко не первый подобного рода "каламбур" - в прежние годы Ле Пену приходилось выкладывать круглые суммы в качестве штрафов за неполиткорректные высказывания).
Марин была шокирована. После всех усилий по "де-демонизации" получить такой удар в спину от обожаемого когда-то отца! Она расценила эскападу Жан-Мари не просто как личный выпад, а как непосредственную угрозу партии. И, оправдывая репутацию женщины решительной и жесткой, не колеблясь, осудила отца, назвав его выступление "политической ошибкой", а опасный каламбур "разрушительным". А Луи Альо, высказался еще резче - "это не просто неудачная фраза, это удручающая политическая глупость!".
В довершение всего, с официального сайта партии были удалены все видеоблоги Жана-Мари Ле Пена (осталась лишь ссылка, ведущая на личный сайт патриарха - "во избежание проблем с правосудием").
85-летний Жан-Мари Ле Пен воспринял все это крайне болезненно. Еще бы: ведь в скандальном своем выступлении он защищал дочь от либералов, которые, "используя хорошо известные механизмы", выставляли Марин "нацисткой" и сравнивали ее с Гитлером. А вместо благодарности, или, на худой конец, простого понимания - такое унижение.
Он написал дочери открытое письмо - подчеркнуто официальное по форме, начинающееся словами "Госпожа Президент", и в то же время очень эмоциональное, пронизанное обидой. "Я жертва враждебной и клеветнической интерпретации, которая была сделана нашими политическими врагами или "полезными идиотами", - писал Ле Пен-старший. - Я не прошу ничего, кроме справедливости, взываю к вашему авторитету для восполнения несправедливо нанесенного мне ущерба. После этого, в наших общих интересах, я буду считать инцидент исчерпанным".
Марин не посчитала нужным принести отцу извинения, тем более публично. А когда в апреле 2015 г. Жан-Мари позволил себе повторить свои же собственные высказывания о том, что газовые камеры были "всего лишь деталью" истории Второй мировой войны (впервые он заявил так еще в середине 1980-х годов) - терпение Марин лопнуло окончательно. Не для того она выстраивала новый образ Национального Фронта, как респектабельной политической партии, не для того отказывалась от альянсов с крайне правыми движениями Центральной Европы, жертвуя перспективой создания крупной фракции в Европарламенте, чтобы подставить под удар репутацию НФ из-за откровений своего старого папы, которому вдруг приспичило признаться в симпатиях к маршалу Петену. "Я никогда не считал маршала Петена предателем", - отрезал Жан-Мари. Можно представить себе реакцию российской общественности, если бы кто-то из отечественных политиков заявил, что не считает предателем, например, генерала Власова. Только в случае с Ле Пеном градус общественного негодования можно было смело помножить на три.
"Статус почетного президента партии не означает, что Жан-Мари Ле Пен может ставить под удар партию и допускать столь явные провокации, цель которых - навредить мне", - заявила тогда Марин Ле Пен. А вице-президент НФ Флориан Филиппо добавил: "Жан-Мари Ле Пен высказал точку зрения, которая означает полный, окончательный и непоправимый разрыв с позицией Национального Фронта. То, что он говорит, совершенно противоречит позиции партии и Марин Ле Пен".
Вслед за публичным выговором последовали и оргвыводы. Жану-Мари запретили выдвигать свою кандидатуру на региональных выборах в декабре этого года в регионе Прованс-Альпы-Лазурный берег. Вместо него партию там будет представлять его юная племянница, Марион Марешаль Ле Пен. "А я все равно считаю, что был бы лучшим кандидатом", - сварливо заметил Жан-Мари. 3 мая Марин Ле Пен заявила, что больше не желает, чтобы слова ее отца звучали от имени всей партии. И, наконец, в понедельник, 4 мая, состоялось заседание исполнительного бюро НФ, созванного для решения о дисциплинарных санкциях за провокационные высказывания в прессе о Второй мировой войне, на котором было принято решение "приостановить" (suspendre) членство Ле Пена-старшего в партии. Кроме того, бюро постановило в течение трех месяцев созвать внеочередной партийный съезд, который должен будет решить вопрос о лишении Жана-Мари статуса почетного председателя партии.
На сей раз старый политик среагировал с такой экспрессией, которая сделала бы честь многим молодым людям. Он назвал решение бюро "предательством", "преступлением" и "результатом заговора", и заявил, что надеется на поражение своей дочери на президентских выборах 2017 г. "Противник бьет в лицо, а она бьет ножом в спину, - кипятился Жан-Мари в эфире радиостанции Europe-1. -Если человек с такими моральными принципами будет руководить Францией, то горе Франции".
Ле Пен-старший был настолько взбешен, что фактически отрекся от дочери, посоветовав ей сменить фамилию. "Пусть выходит замуж - за Луи Альо, или за Флориана Филиппо", - перечислил он имена вицепрезидентов НФ, один из которых и так является ее "компаньоном", а сексуальные предпочтения второго были секретом Полишинеля.
Скандальное интервью Ле Пена-старшего, из-за которого, собственно, он и был подвергнут унизительной порке, было дано еженедельнику Rivarol. И сделано это было отнюдь не случайно.
Как уже говорилось в четвертой главе, Rivarol и его главный редактор Жером Бурбон были убежденными противниками (можно даже сказать - врагами) Марин Ле Пен.
Особое раздражение Бурбона вызывала кадровая политика Марин: он считал, что люди, которыми она себя окружала еще со времен "Поколения Ле Пен", представляли собой "банду дегенератов". К "дегенератам" он относил Луи Альо ("агента сионистов, поставленного в руководство партии, чтобы вернуть ее в рамки Системы"), Флориана Филиппо (о сексуальной ориентации которого еще до "аутинга" журнала Closer было известно в кругах, близких к Национальному Фронту - и редакция Rivarol, разумеется, не являлась исключением), Стива Бриуа и многих других.
Одним словом, с точки зрения "тру-националистов" из Rivarol, а также ветеранов партии, сплотившихся вокруг Жан-Мари Ле Пена еще в героические времена "старого Нацфронта", вместе с Марин в партию ворвался не столько свежий ветер перемен, сколько сладковатый душок декаданса и разложения. И закаленные бесчисленными баталиями бойцы стали понемногу отходить от нового лидера НФ. А вместе с ними потихоньку размывалось и политическое влияние Ле Пена-старшего, который, конечно же, не предполагал вовсе удалиться от дел после передачи власти Марин.
За прошедшие с момента передачи власти четыре года "почетный председатель" Национального Фронта растерял все инструменты воздействия на партию, бывшую когда-то его верной армией. Он сам выковал "вертикаль власти", беспрекословно подчиняющуюся приказам харизматичного лидера - но теперь место лидера заняла его дочь, и дисциплинированные солдаты НФ даже не подумали выступить в защиту своего бывшего главнокомандующего. Со стороны кажется, что повторилась история шекспировского короля Лира, передавшего свое царство дочерям и вышвырнутого ими под проливной дождь. Жан-Мари Ле Пен, однако, мало похож на беднягу Лира - и не только потому, что, имея, как и шекспировский король, трех дочерей, "королевство" он отдал младшей. У Лира, как мы помним, не осталось почти ничего - только шалаш в чистом поле. А вот Жан-Мари Ле Пена, и без того человека весьма не бедного (его состояние приблизительно оценивается от 30 до 40 миллионов евро), совсем недавно заподозрили в сокрытии более 2 миллионов евро на тайном счету в банке HSBC. Буквально за несколько дней до скандала с "приостановлением членства" Ле Пенастаршего в НФ издание журналистских расследований Mediapart опубликовало данные, которые Управление разведки и противодействия подпольным финансовым схемам (TRACFIN) передало в прокуратуру города Нантер. TRACFIN - финансовая разведка при министерстве экономики и финансов Франции, отвечающая за борьбу с отмыванием денег. Эта спецслужба обычно не сливает добытую информацию, и то, что "компромат" на почетного президента НФ попал к журналистам Mediapart, можно объяснить только очень сложной игрой, которая ведется вокруг Национального Фронта в последние месяцы.
Деталью этой игры является "разоблачение" финансирования НФ со стороны Первого Чешско-Российского банка, о которой рассказывалось в пятой главе.
Потом в Европарламенте инициировали расследование в отношении помощников евродепутатов от НФ, которые, якобы, работали на партию и лично на Марин и ее отца, получая зарплату из бюджета ЕП. Расследование это, кстати говоря, тянется до сих пор. И, наконец, месяц тому назад тот же Mediapart сообщил о новой сенсации: хакеры выложили в сеть "тысячи текстовых сообщений и электронных писем" из переписки между Кремлем и Национальным Фронтом. Речь, в частности, шла о поддержке присоединения Крыма к России (Марин Ле Пен не раз заявляла, что Крым является российским регионом).
И вот теперь финансовая разведка добралась до Ле Пена-старшего. Причем, если сообщения Mediapart о счете, на котором хранятся тайные капиталы почетного председателя НФ, подтвердятся, ему грозит не только разорение (по закону, ему могут предъявить обвинение в неуплате не только подоходного налога, но и социальных платежей за 10 лет), но и позор. Позор, который ляжет плохо смываемым пятном и на партию, и на саму Марин Ле Пен.
Что в этой ситуации должна была сделать Марин, жесткий и прагматичный политик, всерьез собирающаяся побороться за пост президента Франции? Правильно: максимально дистанцироваться от отца, который и без того доставлял ей сплошные неприятности.
Некоторые журналисты, правда, подозревали, что скандал был инсценировкой, которую отец и дочь договорились поставить для отвлечения внимания недоброжелателей - но слишком искренним был гнев Ле Пена-старшего, и слишком заметно, с каким трудом скрывает бешенство его дочь. Помирить деда с теткой попыталась Марион Марешаль - но безуспешно.
В целом, конфликт между Марин и ее отцом пошел не на пользу партии - хотя бы потому, что породил целую серию версий о возможном создании альтернативной партии (Жан-Мари сделал несколько таких заявлений, но затем взял свои слова обратно) и о ребрендинге Нацфронта. В интервью немецкой газете "Штерн" Марину спросили, не собирается ли она переименовать свою партию в "Патриоты".
"Нет, - ответила лидер НФ. - "Патриотами" называется социальная сеть, существующая у нас на протяжении нескольких месяцев. Что касается изменения названия, Жан-Мари Ле Пен сказал по этому поводу:
"Это не обсуждается, пока я жив". Для меня это не табу, но в ближайшее время этого не случится".
Глава восьмая
О России - с любовью
Непредубежденный читатель уже имел возможность убедиться, что Национальный Фронт никогда не был "неофашистской" партией, как это пытались изобразить французские левые, советские политические пропагандисты и российские либералы. Действительно, в его создании принимали участие и ультраправые экстремисты из "Нового порядка", и ветераны ОАС. Но, несмотря на то, что у его колыбели стояли страшноватые "родители", enfant terrible французской политики вырос хотя и несколько брутальным, но все же привлекательным для миллионов граждан Пятой республики молодцом. К моменту прихода к власти Марин Ле Пен Национальный Фронт был истинно консервативной партией, весь "экстремизм" которой заключался в том, что ее лидер позволял себе произносить вещи, немыслимые в пронизанном политкорректностью западноевропейском обществе.
"Де-демонизация", проведенная Марин, не только сдвинула НФ ближе к классическим правым партиям, таким, как Союз за народное движение, но в известной мере размыла ее истинно-консервативную идеологию. Понятно, что это было сделано сознательно: такова плата за вхождение в круг системных партий, билет, дающий право на присоединение к мейнстриму. Последние опросы общественного мнения показывают: 56 % опрошенных французов считают, что Национальный Фронт ничем не отличается от остальных политических партий страны. И это несомненный результат "де-демонизации".
Однако все драматические изменения, произошедшие с Национальным Фронтом в последние годы и месяцы нимало не затронули один из основных сюжетов внешнеполитической повестки партии - отношение к России. Симпатии НФ к России остаются неизменными на протяжении всей истории этой партии, как бы ни парадоксально звучало это утверждение для тех, кто помнит жесткие антисоветские высказывания Жан-Мари Ле Пена образца 70-х - 80-х годов. ("Шестьдесят лет марксистской и материалистической диктатуры, ГУЛАГ, запрещение частной инициативы, железный занавес привели к тому, что прогресс наблюдается только в двух сферах - в армии и полиции", - писал Ле Пен-старший в 1985 г.Тем не менее, антисоветизм Ле Пена отнюдь не был тождественен русофобии; напротив, еще в молодости Жан-Мари проникся глубокой симпатией к России и русской культуре, общаясь с потомками русских эмигрантов первой волны. В частности, дружеские отношения связывали его с прославленным танцором группы Дягилева Сержем Лифарем, с одним из убийц Распутина графом Феликсом Юсуповым. "Я считаю, что первая русская эмиграция была для Франции самой ценной из всех, она обогатила французскую культуру. И те русские, которые решили ассимилироваться во Франции, и те, которые предпочли сохранить свою собственную национальную культуру, делали это с такой тонкостью и с таким пониманием, что русская эмиграция была, пожалуй, единственной, которая не создавала для Франции и французов вообще никаких проблем", - говорил лидер НФ в 1991 г. в интервью Александру Дугину.В конце 60-х годов прошлого века Ж.-М. Ле Пен владел небольшой фирмой грамзаписей, выпускавшей, в том числе, русские военные марши и песни. Тогда же, на общей почве любви к дореволюционной России, он сдружился с Ильей Глазуновым, написавшим его портрет.
"Мы познакомились с Ильей в 1968. Он приехал на свою выставку в Париж и застрял во время майских студенческих волнений. Поскольку по своему мировоззрению я был ему ближе, чем французские коммунисты, мы прониклись взаимной симпатией, стали друзьями, и теперь нас связывают братские отношения", - вспоминал Ж.-М. Ле Пен в 2013 г. в интервью газете "Культура".
На свадьбе Жан-Мари с его второй женой Жани в 1991 г. присутствовали Великий князь Владимир Кириллович с супругой княгиней Леонидой. Для нас же важно, что симпатия (если не сказать - любовь) Жан-Мари Ле Пена к России была не случайным субъективным фактором, а одним из столпов его идеологии, поскольку Россия (в романтически-ностальгическом образе "Святой Руси") воспринималась лидером НФ как чрезвычайно яркий пример традиционалистского государства, сохраняющего свои культурноцивилизационные корни и тем выгодно отличающегося как от торжествующей мондиалистской модели, так и от тоталитарной коммунистической модели СССР. Что еще более важно - русофильство Ле Пенастаршего "передалось по наследству" его дочери Марин, а также его внучке - Марион Марешаль, которую часто называют "восходящей звездой" партии.
С 2014 г., когда после переворота в Киеве, возвращения Крыма и начала гражданской войны на Украине отношения России с Западом перешли в стадию новой холодной войны, традиционное русофильство семьи Ле Пен стало предметом пристального внимания, обсуждения (и осуждения) в ведущих французских СМИ. Достаточно привести пример большого "расследования" в Nouvelle Observateur, претенциозно озаглавленного "Путин и НФ: разоблачение русских связей семьи Ле Пен", информация из которого (довольно неточная в ряде деталей: так, например, Илья Глазунов назван там "лидером антисемитского движения "Память"") впоследствии многократно дублировалась различными СМИ, как франко-, так и англоязычными.