Спустя несколько недель семья Ле Пен переселилась из 15-го округа Парижа в более спокойный и безопасный Монтрету. Место было великолепное - считается, что именно из Монтрету (коим заканчиваются Елисейские Поля) открывается лучший вид на Париж. Но и здесь постоянное ощущение нависшей над ними угрозы не оставляло детей. "Там царила атмосфера смерти, - вспоминала гораздо позже средняя дочь Жана-Мари, Янн, которой на тот момент едва исполнилось 13. - Я прятала под подушку зубчики чеснока, чтобы отогнать злых духов".
Поместье, в котором поселилась семья Ле Пен, Жан-Мари унаследовал от эксцентричного миллионера Юбера Ламбера, владевшего процветающим бизнесом по производству цемента и строительных смесей. Монархист Ламбер разделял крайне правые идеи и был большим поклонником Жана-Мари, которого считал эталоном француза, мужественным и решительным. Умер Ламбер при странных обстоятельствах: неизлечимо больной, и, по-видимому, страдавший психическими отклонениями, он, по свидетельству родных, был "полностью изолирован" в последние месяцы своей жизни. Единственным человеком, с которым он общался, был Жан-Мари Ле Пен.
Помимо огромных денежных сумм (по разным данным, от 30 до 40 миллионов "тяжелых франков"), Ле Пен унаследовал от цементного короля трехэтажную виллу площадью в 365 квадратных метров посреди роскошного парка почти в пять гектаров. Именно сюда переселилась семья Ле Пен после взрыва в 15-м округе Парижа.
В Монтрету Жан-Мари Ле Пен устроил "свое правительство и свой двор". Он разработал целую систему ритуалов, например, обязательное фотографирование хозяина и его гостей на верхней площадке лестницы, устраивал праздники, костюмированные вечера. Он очень старался, чтобы члены семьи не думали о нависающей над ними угрозе и наслаждались жизнью. А угроза была вполне реальной: в марте 1978 г. сионистскими боевиками из никому до той поры неизвестной группировки "Коммандос Памяти" был убит - взорван в своем автомобиле - друг Ле Пена, историк Франсуа Дюпра. Ему отомстили за ревизионизм - Дюпра доказывал, что во время Второй мировой войны было уничтожено гораздо меньше евреев, чем официально признанные 6 миллионов, а газовых камер в немецких лагерях смерти якобы не существовало вовсе. Вместе с Дюпра в машине находилась его жена - она чудом выжила, но осталась инвалидом на всю жизнь. Жан-Мари вполне мог чувствовать себя следующим в списке - а хуже всего было то, что невидимые враги не щадили и тех, кто находился рядом с их жертвами.
Но удар, обрушившийся на семью Ле Пен, последовал совсем с другой стороны.
В 1984 г. в поместье Ле Пена в Монтрету гостил журналист газеты Le Figaro Жан Марсильи, работавший над биографией Жана-Мари (к тому моменту Национальный Фронт стал уже заметным политическим явлением). Между молодым журналистом и уставшей от жизни в "золотой клетке" Пьеретт вспыхнула симпатия… и 10 октября 1984 г. мать троих детей и жена лидера Национального Фронта со скандалом ушла из дома вместе с несостоявшимся биографом Ле Пена.
Скандал продолжился и после ее ухода: Пьеретт изо всех сил старалась скомпрометировать имя Ле Пена, давала бесчисленные интервью, не жалея черной краски для описания характера и привычек своего бывшего мужа. Впрочем, не жалела она и дочерей, которые остались с отцом, сплотившись вокруг него, как верные солдаты вокруг своего раненого командира. Чтобы уязвить самолюбие Жан-Мари, фотографировалась обнаженной на обложке "Плейбоя". Фотографии, которые до сих пор можно без особого труда отыскать в сети, вызывают смешанные чувства: все-таки экс-модели к этому времени было уже почти под пятьдесят. Янн Ле Пен, которая увидела фотографии во время своего медового месяца, путешествуя по Юго-Восточной Азии, высказалась про них очень грубо: "…наружу, половая тряпка в ж…е". Пристали репортеры и к Марин, но та нашла другие слова: "Мама - это тайный сад, а не общественная помойка". Тем не менее, она очень тяжело переживала разрыв родителей: "Полтора месяца я не могла есть - меня рвало каждый раз, когда я пыталась проглотить кусок", - вспоминала она в автобиографии.
А Пьеретт не унималась. Ее рассказы о "зоологическом антисемитизме" бывшего мужа во многом способствовали формированию легенды о "фашиствующем политике", которая сопровождала лидера Национального Фронта долгие годы. Помимо всего прочего, она наотрез отказалась отдавать Ле Пену запасной стеклянный глаз, который всегда носила в сумочке (в драке на предвыборном митинге Ле Пен потерял глаз и носил искусственный). Жан-Мари был в ярости. "Ты приползешь в Сен-Клу (западный пригород Парижа, где располагалась вилла Монтрету) на коленях", - писал он Пьеретт. И не экономил на эмоциях, описывая, что он станет делать с ней в этом случае. Щадя эстетические чувства читателя, не станем останавливаться на карах, которые Ле Пен обещал бывшей жене.
Много лет спустя Пьеретт, оставленная всеми своими любовниками и мужьями, без гроша в кармане, действительно вернулась в брошенную когда-то семью - и почти на коленях. Хорошо зная крутой нрав своего бывшего мужа (Жан-Мари уже давно был женат вторым браком на полу-француженке, полугречанке Жани), она попробовала наладить контакты со старшими дочерьми - Мари-Каролин и Янн. Те приняли "блудную мать", сняли ей квартиру и начали планомерную "осаду", целью которой было убедить отца принять раскаявшуюся Пьеретт. И только после того, как Жан-Мари, характер которого с годами смягчился, великодушно разрешил бывшей жене поселиться в садовом домике в Монтрету, младшая дочь Пьеретт, Марин тоже ее простила.
Но это случится только через много лет, а пока шестнадцатилетняя Марин осталась без матери.
"У нее никогда не было матери, это невероятно", - сказал о ней Жан-Клод Мартинес, вице-президент Национального Фронта, исключенный из партии в 2008 г. Это, конечно, преувеличение - все-таки до 6 лет Пьеретт явно имела какое-то влияние на дочь, но можно согласиться с нынешним гражданским мужем Марин Луи Альо, который утверждает, что Марин была воспитана своим отцом. И свидетельство самой Пьеретт, утверждавшей, что "Марин всегда была абсолютным клоном своего отца", окончательно убеждает нас в том, что из Марин всегда была самой преданной "папиной дочкой".
Отношения в семье после ухода Пьеретт оставались очень близкими и доверительными, хотя Жан-Мари воспитывал дочерей в несколько гипертрофированном духе "зеленых беретов". В комнате Марин висел плакат "Война - это черное солнце, под которым люди мужают". В кругу друзей отца сестры распевали песни Иностранного Легиона. Когда они пытались пожаловаться на какие-то неудобства, Ле Пен повторял: "Вы должны уметь выжить голыми на снегу". Сестры обожали отца… и боялись его.
"Фигура отца жутко мешала нашей личной жизни, - вспоминала позже Янн. - Это было непросто для нас… и еще сложнее для наших парней". В автобиографии Марин вспоминала, что "статус дочери Ле Пена" давил тяжким грузом на молодых людей, с которыми она знакомилась. "Разделять мою жизнь - означало брать на себя ответственность за все, что меня окружало… начиная с детства: покушения, сплетни, предвыборные кампании…" И она, и ее сестры привыкли к разделению мира на две части: в одной - семья Ле Пен, в другой - все остальные. "Мы были ежами, - подтверждала Янн. - Более недоверчивыми и подозрительными, чем другие. Мы познали горечь предательства: и со стороны друзей, и со стороны близких".
Приблизительно в это же время Ле Пен-старший в телешоу "Час истины" выскажет свое кредо: "Я люблю своих дочерей сильнее, чем моих кузин, моих кузин - больше чем моих соседей, моих соседей больше, чем незнакомцев". Его услышат пятнадцать миллионов человек, но на самом деле эта максима будет обращена только к троим - Мари-Каролин, Янн и Марин. Особенно к Марин.
Дальнейшая судьба сестер сложилась, естественно, по-разному, но мощное гравитационное поле Жан-Мари Ле Пена и - что не менее существенно - его детища, партии Национальный Фронт, скорректировало жизненный путь каждой из них.
Мари-Каролин, старшая из сестер, которую в семье называли "Каро", в 1998 г. рассорилась с отцом в результате внутрипартийного конфликта. Каро и ее муж, Филипп Оливье, последовали за "предателем" Бруно Мегре, который пытался сместить Жан-Мари Ле Пена с поста президента Национального Фронта. Ле Пен заклеймил дочь позором в эфире TF1 (гневно обрушившись на всех "женщин, которые склонны следовать за своими мужьями или любовниками скорее, чем за своими отцами"), а в частном разговоре заявил ей: "Ты больше не моя дочь". Мари-Каролин не стала унижаться и вымаливать прощения. Они вместе с мужем продолжали партийную карьеру, но уже в движении Мегре. В 2011 г. корреспондент France Soir задал 82-летнему Жан-Мари вопрос о его отношениях со старшей дочерью. Ответ был вполне в духе Ле Пена: метафоричным и выспренним. "Энцефалограмма показывает плато. Она (Мари-Каролин. - К. Б.) поддалась двойному греху неверности и неблагодарности".
Марин, которая в момент конфликта возглавляла юридический департамент Национального Фронта, вела активную борьбу против Мари-Каролин, однако впоследствии примирилась с "предательницей" - в СМИ писали, что важную роль в примирении сестер сыграла Пьеретт, отдавшая, таким образом, долг своим детям за то, что они помогли ей вернуться в клан.
"Сегодня наши дети регулярно видятся, - говорила Марин в 2011 г. - Что касается меня, я полностью ее простила. Ведь она - моя сестра". Каро полностью ушла из политики и посвятила себя семейной жизни. А вот ее муж, Филипп Оливье, даже был некоторое время одним из наиболее доверенных советников Марин Ле Пен, когда она заняла пост президента Национального Фронта.
Что касается Янн, то она попыталась "соскочить" с подножки семейно-партийного экспресса, едва став совершеннолетней. Самая чувствительная и ранимая из сестер, тяжело переживавшая "атмосферу смерти", сгущавшуюся вокруг Монтрету, она была нонкомформисткой в изначально нонконформистском семействе. "Я - лепеновская хипушка", - говорила Янн о себе. За месяц до получения диплома бакалавра она бросила лицей, не предупредив родителей, и уехала на Маврикий работать аниматором в отеле. Потом быстро - и тоже никого не предупредив, - вышла замуж за стюарда ("Это было заманчиво, поскольку он не имел никакого отношения к политике"). Но этот брак оказался неудачным, и в 1993 г. Янн все-таки вернулась во "Вселенную Ле Пен" и вышла замуж во второй раз - за президента молодежной организации Национального Фронта Самуэля Марешаля. С ним она тоже впоследствии развелась, но перед этим родила троих детей - в том числе, Марион Марешаль Ле Пен, которая ныне считается восходящей звездой движения. Впоследствии Янн работала помощником депутата Европарламента, одного из наиболее влиятельных партийных деятелей, Бруно Гольниша. Несмотря на это (Гольниш был соперником Марин в борьбе за пост президента НФ в 2011 г.) Янн до сих пор очень близка с Марин, которая называет ее "моя сестра-близнец".
Что касается самой Марин, то она даже не предпринимала никаких попыток вырваться из силового поля Жана-Мари и его партии. Она - единственная из всей семьи - была предана отцу без каких-либо оговорок. "Ради отца Марин была готова на все", - писал редактор France Soir Тугдуаль Дени. И хотя в детстве Марин мечтала о том, чтобы стать фотографом или, в крайнем случае, сделать карьеру комиссара полиции, судьба ее была предрешена: она должна была стать наследницей своего отца. Не случайно писатель и политик Ален Сораль заявил как-то: "У Жана-Мари Ле Пена есть сын. Его зовут Марин".
"Завсегдатаи клубов": Марин собирает команду
Несмотря на то, что жизнь в тени харизматичного и скандального политика, каким был Жан-Мари Ле Пен, значительно ограничивала свободу действий молодой девушки, Марин в полной мере отдала дань соблазнам юности. "Она проводила больше времени в ночных клубах, чем на митингах", - свидетельствовал историк Национального Фронта. Тот же историк осторожно упоминает о том, что будущий президент НФ была весьма неравнодушна к "эфебам", меняя смазливых бойфрендов, как перчатки. Однако к серьезным чувствам она явно была не готова.
В отличие от Янн она получила диплом бакалавра в лицее Флорен-Шмит в Сен-Клу и без особого труда поступила в университет Париж Пантеон-Асса (Panthéon-Assas) - лучший юридический университет Франции, преемник прославленного факультета права средневековой Сорбонны. Под сенью этого университета с 1968 г. функционировал студенческий союз "Группа совместной обороны" (GUD). Как и многие другие студенческие крайне правые организации, GUD возник при непосредственном участии бойцов "Запада", группировки, о которой будет подробно рассказано во второй главе.
GUD был крайне правым союзом, члены которого охотно использовали для убеждения оппонентов бейсбольные биты. За это его периодически запрещали, но GUD, меняя названия, регулярно возрождался, как феникс из пепла. Казалось бы, дочери Жан-Мари Ле Пена была прямая дорога в активисты Группы совместной обороны, но ее отношения с GUD складывались непросто. Она принимала участие в вечерних посиделках Группы в барах Латинского квартала, но не афишировала своих связей с GUD и отнюдь не разделяла ее идеологию. По воспоминаниям однокашников Ле Пен, она в то время вообще не имела ни определенных идеологических воззрений, ни какой-либо политической культуры.
И это несмотря на то, что в ряды партии своего отца она вступила в возрасте 18 лет (в 1986 г.) Тем не менее, именно на этих совместных "выходах" с активистами GUD Марин познакомилась с Фредериком Шатийоном - известным "заводилой" крайне правых акций, основателем ассоциации боевых искусств " Молот Тора". Впоследствии это знакомство еще сыграет важную роль - когда Марин возьмется за формирование своей команды.
Но в этот период своей жизни, хотя она и согласилась вступить в Национальный круг студентов Парижа (CNEP) - студенческое движение, близкое к Национальному Фронту, - политика интересовала ее гораздо меньше, чем возможность сделать карьеру адвоката. Марин окончила университет в 1990 г., затем поступила в Центр профессиональной подготовки адвокатов, блестяще сдав экзамены.
Даже такие крайне предвзято относящиеся к Марин авторы, как Фуре и Веннер, признают, что многие ее коллеги по адвокатуре, в том числе и левых взглядов, находили ее "симпатичной" и "трудолюбивой". Что, впрочем, не мешало другим коллегам выражать свое негодование тем, что "дочь того самого Ле Пена" учится с ними под одной крышей. Порой Марин приходилось сталкиваться с настоящей обструкцией: в столовой, например, молодые адвокаты могли демонстративно пересесть за другой столик, только чтобы не обедать рядом с ней. Один из ее соучеников вспоминал: когда он в коридоре Центра обсуждал с Марин какую-то профессиональную проблему, экс-председатель студенческого союза подошел к ним и заявил: "Я запрещаю тебе разговаривать с этой шлюхой!".