По сведениям Дануты Чех, организаторами и лидерами восстания были уже упомянутые И. Варшавский и Я. Гандельсман, а также Лейб Лангфус из Макова-Мазовецкого, Айцек Кальняк и Лейб Панич (Гершко) из Ломжи, Залман Градовский из Сувалок и Иосиф Дережинский из Лунно. Ф. Мюллер приводит еще три имени - Юкл, Врубель и польский капо Владек, а Э. Минак и Д. Шмулевский еще одно - Давид Финкельштейн. Имя Хенрика Фуксенбруннера из Кракова, хорошо знавшего местность, называет Ш. Драгон.
Есть множество свидетельств и об участии в подготовке и проведении восстания советских военнопленных и греков. Так, согласно Лангбайну, в выработке плана восстания участвовали два греческих офицера, одного из которых звали Александро (по другим сведениям - Альберто) Эррера из Ларисы. Исаак Кабели, впоследствии профессор Афинского университета, называл и такие имена: капитан Йозеф Барух, Вико Брудо, Рауль Яхон, Карассо и Ардите.
О Барухе вспоминает и Я. Габай, он же говорит и о советском военнопленном майоре (еврее по национальности) из крематория II, а Ш. Драгон - об одном русским "полковнике" и еще об одном французе с опытом испанской войны за плечами. С русским майором, по Левенталю, установились особенно тесные отношения, но что-то помешало им укрепиться. О том, что организатором восстания был некий советский военнопленный с крематория II, вспоминал и Л. Коген. Скорее всего во всех этих свидетельствах подразумевается одно и то же лицо - тот самый майор-артиллерист, о котором говорили Э. Айзенштадт и Я. Габай.
Интересно, что Левенталь упрекает русских примерно в том же, в чем польское подполье упрекало еврейское - в дефиците терпения и политической мудрости, в пренебрежении конспирацией, в неумении держаться согласованного плана, в недопонимании целого. Левенталь, тем не менее, писал, что русские хотя и спровоцировали отчасти выступление в том виде, в каком оно произошло, но все же были лучшим элементом восстания. В то же время Д. Пайсикович называет их не иначе как ни на что не годными пьяницами.
3. Подготовка восстания: оружие и порох
К восстанию готовились, запасались оружием. В арсенале у заговорщиков имелись 3 гранаты из Аушвица I, несколько парабеллумов и мелкокалиберных пистолетов - всё, кроме нескольких револьверов, найденных случайно в багаже одного из чешских транспортов, было "организовано" у поляков, то есть куплено за доллары или обменено на лекарства. В ход шли и шаббатные тупые ножи для разрезания халы: их затачивали.
Одной из главных целей восстания был подрыв крематориев, для чего была необходима взрывчатка. Недалеко от базового лагеря, в цехах, в свое время построенных Круппом разместились, начиная с 1 октября 1943 года заводы Weichel Metall Unions Werke Verl, передислоцированные сюда из Украины и производившие взрыватели для бомб. Там работала группа еврейских девушек, но под таким пристальным надзором, что даже установить с ними контакт было практически невозможно.
Но это сумела сделать 21-летняя Роза Робота из Цеханува, член сионистской организации "Хашомер Хацер" и член центральной подпольной организации в Аушвице (у нее была важная должность в "Канаде"), Ей было поручено раздобыть несколько небольших порций взрывчатки. Порох в хранилище похищали четыре еврейские девушки: бельгийская еврейка Элла (Аля) Гэртнер (по другим данным, она была из Сосновца), Регина Сафир (или Сафирштейн) из Беджина и две сестры Вайсблум из ассимилированной варшавской семьи - Эстер (Тося) и Ханка, 19 и 15 лет. Порох выносили с завода в обуви, небольшими порциями по 250 грамм и в течение многих месяцев. Другим звеном этой цепи была девушка Хадасса, забиравшая эти мини-порции в условленном укромном месте и передававшая их через Розу Роботу и Марту Биндигер, работавших в "Канаде". Собственно ручные гранаты изготовлял русский военнопленный и пиротехник Бородин, заполнявший пустые консервные банки взрывчаткой и нужными химикалиями, в частности фосфорными взрывателями.
Та же Роза Робота доставляла порох - в потайных кармашках в подоле своего платья - и в Биркенау, при этом связным между ней и "зондеркоммандо" был электрик Айгер, передававший порох Каминскому и оставивший об этом собственные воспоминания.
Ш. Драгон, дневальный (штубовый) 13-го барака, прятал и хранил взрывчатку, а затем распределял гранаты по крематориям. Сам Драгон, по его словам, хранил их в своем матраце или же во внутренней части верхнего контрфорса на чердаке крематория (по другим данным, члены "зондеркоммандо" прятали их в ведрах, где у них хранилось мыло). Всего было сделано около 30 гранат, которые Драгон проносил по одной-две всякий раз, когда ходил из блока 13 в крематории (туда же он пронес и фотоаппарат).
4. Ход восстания
По новому плану восстание должно было начаться на крематориях IV и V и начаться по-тихому. В тележке для перевозки кокса планировалось привезти оружие на крематории II и III, но даже это не вышло - вероятно, из-за предательства поляков или немцев из "зондеркоммандо".
6 октября 1944 года шарфюрер СС Буш, один из начальников на крематориях IV и V, собрал капо этих крематориев и велел им в течение 24 часов составить список на селекцию, в общей сложности на 300 человек. Список этот составлялся ночью, и, начиная с этой же ночи, судорожно перебирались в уме все те куцые возможности к сопротивлению, что еще оставались.
Сохранилось несколько описаний начала, хода и подавления восстания.
Наверное, первым по времени описанием восстания было то, что дал Миклош Нижли в книге 1960 года. Для него оно началось не 7, а 6 октября с приказа Менгеле сделать аутопсию трупа советского военнопленного офицера, застреленного еще утром при попытке к бегству. На крематории II была обычная работа, но во всем поведении "зондеркоммандо" было много необычного - неторопливость, разговоры шепотом, теплая одежда. Оказалось, что с завтра на послезавтра ожидается селекция "зондерокоммандо" и что на завтра, на 6 часов утра, в пересменок, намечено выступление, цель которого - прорваться до Вислы, пересечь ее по низкой октябрьской воде вброд и уйти в партизанские леса, начинавшиеся уже в 8 км на том берегу и тянущиеся до словацкой границы. Однако уже в час ночи раздался взрыв и послышались автоматные очереди: все крематории были окружены эсэсовцами, но на крематориях II и IV они встретили вооруженный отпор, причем крематорий IV был то ли взорван, то ли подожжен.
В живых на крематории II оставили только семерых - инженера вентиляторов газовых камер, оберкапо и некоего Пипеля, судя по описаниям - штубового на крематории II, а также, по приказу Менгеле, самого Нижли и его трех ассистентов. От Пипеля Нижли узнал, что ночью эсэсовцы из политического отделения концлагеря прибыли на крематорий IV и приступили к селекции: сотню венгерских евреев даже отправили в 13 барак "зондеркоммандо" сектора D. Затем отобрали греческих евреев, но когда начали выкликать номера польских - в эсэсовцев полетели бутылки с зажигательной смесью. Те открыли - в том числе и по грекам - шквальный огонь из автоматов, но польские евреи забаррикадировались в крематории и подорвали его. Всех греческих и венгерских евреев на крематории IV расстреляли, как расстреляли и всех остальных на всех четырех крематориях.
К восставшим присоединился - и то не сразу - только крематорий II: именно здесь было основное оружие восставших, и оно было пущено в ход. Показал себя и крематорий V: там было выведено из строя все оборудование. Но в неравном бою погибли или сразу же после боя были расстреляны все, кроме упомянутой семерки, и еще 12 беглецов, сумевших форсировать Вислу, но выданных польским крестьянином. Их окружили и перестреляли. Согласно Нижли, в этот день погибли 850 членов "зондеркоммандо" и 70 эсэсовцев, в том числе 18 офицеров.
Версия М. Нижли серьезно расходится с последующими в весьма существенных деталях, например, во времени суток (согласно Нижли, это была глубокая ночь), способе получения повстанцами оружия (согласно Нижли, его поставляли польские партизаны во время лихих ночных налетов на лагерь, в действительности никогда не имевших места) или в количестве жертв.
Так что примем за основную версию ту, что, обобщая многие свидетельства, рисует Андреас Килиан с соавторами в книге "Свидетельства из мертвой зоны. Еврейская зондеркоммандо в Аушвице", но дополним картину деталями, встречающимися в других источниках, или не учтенными, или же оставленными им без внимания.
Воскресным утром 7 октября стояла солнечная, безоблачная погода. В обед на крематории II собрался штаб восстания, и это засек оберкапо Карл Конвоент, пригрозивший всех заложить. Его схватили и бросили живым в печь. В середине дня (примерно в пол-второго) обершарфюрер СС Хуберт Буш, унтершарфюрер СС Йоханн Горгес и шарфюрер Куршус появились на территории крематория V и приступили к намеченной селекции, двигаясь по списку от больших номеров к меньшим. К крематорию IV было приписано 170, а к крематорию V - 154 человека, но на построение вышло всего только 286, так как 8 человек из крематория V - и среди них Яков Зильберберг и Генрих Мандельбаум - были заняты дроблением непрогоревших костей, а около 30 человек были отобраны еще до начала селекции в строю и заперты в одном из помещений крематория IV (среди них Элиазер Айзеншмидт и два венгерских врача - Гаваш и Петер, во избежание пыток покончившие жизнь самоубийством).
Когда до конца списка осталось уже немного, вдруг обнаружилось, что части людей из списка в строю нет. Эсэсовцы кинулись их искать, и в это время на них набросился с молотком польский еврей Хайм Нойхоф, один из самых старых (около 50 лет) в "зондеркоммандо". Его поддержали другие - с молотками, топорами и камнями, а также с криками "ура". А в это время уже загорелся крематорий IV: забросав его самодельными гранатами, это сделал Йосель из Беджина.
В 13.50 зазвучала общелагерная сирена. В это время эсэсовцы, к которым прибыло подкрепление из казармы, уже давно стреляли из безопасных укрытий; многие из тех, кто находился во дворе крематория V, погибли. Но части восставших все же удалось достичь близлежащего леска и приготовиться к бою, часть перерезала колючую проволку (она была не под напряжением) и ушла в сторону "Канады", один даже влетел в сортировочный барак № 14, но был схвачен тамошним охранником.
Овладев ситуацией сначала на крематории V, эсэсовцы согнали всех еще находившихся там и в крематории IV "зондеров" во двор и заставили лечь рядами ничком. После того как расстреляли каждого третьего лежащего, в живых из 324 человек с двух малых крематориев остались всего 44. Оцепив территорию вокруг горящего крематория, эсэсовцы начали стрельбу в направлении леска, где скрылась часть восставших.
На двух же других крематориях, согласно Д. Чех, не происходило решительно ничего - несколько странное утверждение, особенно если учесть, что по одной из версий (Ф. Мюллера и других) там-то - с убийства ненавистного оберкапо - все и началось. Не происходило же ничего отчасти потому, что выступление на крематории IV было настолько спонтанным, что другие крематории не были предупреждены, а отчасти потому, что эсэсовцы быстро, в течение получаса, взяли ситуацию под контроль.