Штаб района АЛ, узнав о случившемся, решил прийти на помощь схваченным энэсзетовцами товарищам, 18 февраля состоялась встреча представителей левого подполья и реакции. Левицу представляли командующий округом АЛ Фелек (Анджей Адриан), Сашка (Василий Войченко) и Леон Беднарский. Со стороны реакции в переговорах участвовали Воляньский и Валерович. Переговоры велись в Пясках-Цмелювских. Делегаты реакции в страхе перед народным гневом - убийство в Вульке-Бодзеховской вызвало всеобщее негодование - пообещали отказаться от братоубийственной борьбы и освободить захваченных партизан.
Как оказалось, это была всего лишь тактическая уловка. Реакция согласилась на переговоры только потому, чтобы продемонстрировать в глазах общественного мнения свою "добрую волю" сотрудничать с нами. Фактически же она и в дальнейшем убивала солдат АЛ, членов ППР, а также жителей тех деревень я городов, которые укрывали нас и оказывали нам помощь. Не были освобождены и схваченные партизаны. Тарзан расстрелял их около Опатува.
Несколько позже мы узнали еще об одном случае. 16 февраля 1944 года Тарзан вместе с бандой Цихого встретился в одной из помещичьих усадеб около Сандомира с представителями гестапо. На этой встрече были обсуждены основы взаимодействия в борьбе против левого подпольного движения.
По мере приближения наступающей Советской Армии-освободительницы закулисные переговоры НСЗ с оккупантами становились все более частыми, а взаимодействие между ними - все более тесным. Дошло до того, что мы должны были в равной степени избегать встречи как с отрядом НСЗ, так и с карательной экспедицией войск оккупантов.
Мы с большой болью переживали этот факт. Как-никак, а в НСЗ были наши соотечественники, во многих случаях сыновья крестьян, такие же, как и мы. Мы были не в состоянии понять, как они могли дать себя так одурманить, что свое оружие направили в грудь поляков, что пошли на сотрудничество с оккупантами.
Однако время шло, и мы заметили, что жители окрестностей начинают все лучше ориентироваться в истинных целях и намерениях деятельности Народовых сил збройных, которые представляли для населения такую же опасность, как и гитлеровская жандармерия. Мы наблюдали, что люди все больше консолидируются с идеей народного фронта для борьбы с оккупантами, с идеей, распространяемой Польской рабочей партией. Все больше жителей верило, что освобождение может прийти только с востока, что разбить гитлеровский фашизм может только Советская Армия.
Ничего удивительного, что многие политические группировки, многие партизанские отряды, которые до этого находились под влиянием лондонской делегатуры и АК, начали искать контактов и взаимопонимания с ППР и АЛ. Наша борьба, наши цели и задачи завоевывали все большие симпатии и получили всеобщее одобрение. Первыми в АЛ стали переходить солдаты Батальонов Хлопских (БХ) и даже целые отряды. Но не только они. В том памятном 1944 году в нашу бригаду и в другие отряды АЛ перешло много честных членов АК, которые не захотели больше ждать, а хотели бороться с ненавистными оккупантами и внести свой конкретный личный вклад в освобождение страны. Проверив, что они руководствуются честными намерениями, мы принимали их в свои ряды.
Особенно нас радовало развитие сотрудничества с Батальонами Хлопскими, которые с точки зрения их социального состава были более близки к Армии Людовой. Это сотрудничество ширилось, как в округах и районах АЛ, так и в низовых партизанских звеньях.
В рядах БХ было много честных патриотов. Наибольшей популярностью и уважением пользовался Юзеф Маслянка, известный крестьянский деятель межвоенного периода, бывший узник Березы-Картузской. Руководители АК добивались его расположения. Предлагали ему даже высокий пост, идя на такую уступку только для того, чтобы он порвал всякие связи с ППР и АЛ. Ничего из этого, однако, не вышло. Юзеф Маслянка остался верен интересам польского народа даже в то время, когда реакция от уговоров и обхаживаний перешла к прямым недвусмысленным угрозам.
Следует сказать, что у БХ на Келецчине было много прекрасных руководителей, преданных делу трудового народа, которые имели большие заслуги в деле укрепления и расширения сотрудничества с Армией Людовой.
Огромным триумфом идеи народного фронта явилось также присоединение организации "Свит" к ППР и АЛ. Эта организация объединяла в своих рядах наряду с крестьянами и рабочими также значительную группу радикально настроенной интеллигенции Келецчины. Эти люди начинали свою конспиративную деятельность в рядах Союза вооруженной борьбы (ЗВЗ), однако, сориентировавшись, что идеология АК не отвечает их помыслам, стали создавать самостоятельную организацию. Некоторое время они действовали в одиночку. В условиях строгой конспирации было не легко установить связь с нашей организацией.
В конце 1943 года начались первые переговоры между представителями "Свита", ППР и АЛ. Со стороны "Свита" в них принимали участие прежде всего Висьлич (Эугениуш Иваньчик), а также Руг (Мечислав Свёстек). Весной 1944 года несколько сот свитовцев сражалось против оккупантов уже под идейным и организационным руководством ППР и АЛ.
Все эти описываемые мною события оказывали свое влияние на бойцов бригады, силы которой непрерывно возрастали. Улучшилось и наше настроение, ибо мы сознавали, что за нами стоит весь народ.
Свитовцы отличались отвагой в бою. Надолго в памяти жителей Келецчины останется боевая операция, проведенная отрядом "Свита" накануне 1 мая 1944 года. В практике партизан АЛ установился обычай отмечать праздник 1 Мая отправкой на операцию новых партизанских отрядов. 29 апреля 1944 года выступил отряд "Свита" под командованием Тадеуша Мая (Локетек). Этот отряд вместе с отрядами Чеслава Борецкого (Бжоза), Стефана Шиманьского (Гураль) и Вацлава Млынека (Вжос) должен был выполнить важное диверсионное задание.
Приказ гласил: "Уничтожить мост между Стараховице и Островцом". Выполнение этого задания означало на продолжительное время остановить передвижение войск противника на одной из важных коммуникаций, связывающих тыл гитлеровской армии с Восточным фронтом.
Приготовили хворост и бензин. Прикатили две бочки смолы. Разлили это все на мосту и подожгли. Фейерверк получился прекрасный. Луна осветила окрестности. Пожар заметили в Стараховице и Островце. Пожарная охрана, включив сирены, с ревом поспешила вместе с жандармами спасать переправу. Но и жандармы, и пожарные вернулись. Их заставили это сделать наши группы прикрытия. Мост сгорел. Остались только обгоревшие сваи. Около моста партизаны разбросали первомайские листовки, чтобы фашисты знали, кому и почему они обязаны этой "невинной шуткой". Через несколько дней мы с большим удовольствием наблюдали, как мучаются гитлеровцы на ухабах объездов.
Вторая операция была еще более чувствительной для военной машины оккупантов. Через наш район проходил подземный телефонный кабель, соединяющий рейх с Восточным фронтом. Мы знали, где он проложен. В ночь на 1 мая группа, вооруженная лопатами и топорами, направилась в местность Нетулиска Дуже. Началась работа. Кабель лежал довольно глубоко. Через час лопаты заскрежетали по чему-то твердому. Мы посветили фонариками. Да, это был кабель. Лежит, толстый, уж на дне выемки. Первые удары топором, но лезвие не берет. Кто-то из товарищей подсказывает подложить кусок дерева. Это помогло. Кабель перебит. Теперь засыпать выемку и хорошо замаскировать. Мы утрамбовываем землю и аккуратно укладываем дерн.
Долго саперы и связисты вермахта ходили вдоль трассы, по которой пролегал телефонный кабель, прежде чем нашли место повреждения. Шеф гестапо из Островца долго помнил эту операцию, так как Берлин снял его с занимаемого поста и отправил на Восточный фронт.
Еще одна группа партизан двинулась к железной дороге, получив задачу пустить под откос вражеский эшелон. Взрывчатки мы еще не имели, поэтому нужно было использовать другой способ. Его мы придумали сами. Подойдя к полотну, группа выставила охранение и начала работу. Из-под одного рельса выбрали гравий и землю на глубину шестьдесят сантиметров и в длину на десять метров. Рельс повис в воздухе.
Подкоп был сделан на довольно высокой насыпи. От высоты насыпи зависело уничтожение эшелона. Последнего не пришлось долго ждать. Со стороны станции Кунув долетели гудки паровоза. Через какую-то минуту показался локомотив, из трубы которого вылетали снопы искр. Наверно, кочегар забрасывал в топку уголь. Паровоз и два вагона проехали над выемкой, затем с громким треском и скрежетом свалились с насыпи. Грохот усиливался от падающих с платформ танков, которые ломали упавшие под насыпь вагоны. Раздавались крики и стоны раненых. Это были экипажи танков. Они нашли свою могилу на польской земле.
Последняя группа уничтожила оборудование лесопильни в Кунуве. С мелодичный звоном разлетались пилы. Глухо раздавались удары топоров, разбивавших машины.
Выполнив задания, отряды отошли в леса Загае.
Проходя через деревни, мы расклеивали первомайские воззвания, выданные нам ячейками ППР.
Мы были довольны результатами нашей работы. Мы знали, что достойно встретили пролетарский праздник.
* * *
Занимался рассвет. Мы были измучены, так сильно измучены, что даже не очень хотелось есть картофельный суп, наспех приготовленный в бидонах из-под молока. Я думал только о сне, хотя нервы все еще были напряжены после событий минувшей ночи: наш разведывательный отряд 1-й бригады АЛ имени Келецкой земли подорвал эшелон противника, следовавший на Восточный фронт.
Улегшись на мягкой пахучей лесной подстилке, я почти мгновенно уснул под громкое щебетанье лесных птиц. Однако мне не суждено было отдохнуть в то памятное 10 августа 1944 года. Уже через несколько часов наш командир поручник Сокуп (Юзеф Невядомский) поднял всех.
Товарищ Яловец, протирая покрасневшие глаза, сердито проворчал, что "партизаны тоже люди и имеют право на сон".
- Не успел человек прийти с одной операции, а уже затевают что-то новое… - продолжал он ворчать, неохотно чистя свой автомат. - Что бы это могло быть? Сумасшедшая война…
Самотный, старый коммунист и многократный узник санации, который был в нашем взводе секретарем партийной ячейки, решительно прервал эти рассуждения:
- Не говорите глупостей. Война - это вам не пикник.
Командир взвода вернулся со штабного совещания, в котором принимали участие какие-то незнакомые нам люди. Видя наши вопрошающие взгляды, командир сказал:
- Спокойно, спокойно, все узнаете, а пока потерпите.
Последовал приказ собраться всем отрядом, а вскоре пришел командир бригады майор Зигмунт (Генрик Половняк) и вместе с ним командующий Келецким округом АЛ полковник Метек (Мечислав Мочар) и уполномоченный ЦК ППР Длуги Янек (Гилярий Хелховский). Зигмунт объявил нам, что сегодня вечером мы должны выбить фашистов из деревни Густавув, где они измываются над жителями. Он добавил, что об этом нас просят сами жители деревни, а неизвестные люди, которых мы видели, это члены ячейки ППР, посланные к нам всей деревней.
Для проведения операции требовалось отобрать девяносто партизан. Так как после ночной операции мы были здорово измучены, командование решило не назначать солдат, а выбрать добровольцев. Майор Зигмунт скомандовал:
- Добровольцы, выйти вперед!
Захрустели под ногами сухие ветки, Сотни сапог отмерили положенные три шага. Вышли… все.
Полковник Метек сказал всего несколько слов:
- Товарищи, благодарю вас за боевой дух и готовность идти в бой.
Из нашего взвода отобрали всех, кроме двух больных. Мы были горды этой честью, оказанной нам. Полковник Метек и майор Зигмунт сразу же обсудили с нами план операции. Вся трудность предстоявшего задания заключалась в том, чтобы под прикрытием ночи захватить противника врасплох в окруженной деревне.
Мы вышли с наступлением темноты, никто не разговаривал, царила тишина, только время от времени кто-либо задевал сапогом за торчащий из земли корень, и тогда раздавалось шиканье и целый "букет" проклятий.
Наша группа, которой командовал сержант Скиба (Стефан Ярош), должна была атаковать домик, стоявший в самом конце деревни. Это была караульная, полная вооруженных до зубов немцев. Нам предстояло ее ликвидировать.
К цели мы приближались растянутой цепью, с беспокойством прислушиваясь к лаю собак. От земли шел теплый сладковатый запах, и усталость отзывалась во мне еще больше. Хорошо было бы лечь на мокрую от росы траву, смотреть на спокойно мигающие звезды, заснуть…
Мы продвигаемся медленно, каждый, видно, думая об ожидающем нас бое… Кто останется в живых? Кто вернется в лес под Свиню Гуру, а кто останется навсегда в Густавуве?
Выстрел…
Это майор Зигмунт подал сигнал, что деревня окружена и надо начинать атаку. Мы бросаемся вперед. Огонь тяжелого пулемета прижимает нас к земле, застать врага врасплох не удалось… Командир отдает приказ забросать пулемет гранатами. Пулемет лает все истеричнее, пока двум нашим товарищам удается подползти к нему на расстояние, чтобы достать гранатой.
Начало боя за нами. Теперь надо атаковать деревню большими силами с другой стороны. Мы добираемся до небольшой лужайки, пересекаемой ручейком. Тихонько журчит по камням вода. Мы ополаскиваем разгоряченные лица, руки, некоторые ложатся и пьют холодную чистую воду. Неожиданно голос командира поднимает всех на ноги.
Со стороны деревни мчатся какие-то всадники. Оказывается, что гитлеровцы, оседлав коней, хотят вырваться из окружения. Мы встречаем их огнем десяти автоматов, фрицы в страхе поворачивают назад. Мы соединяемся с группой Зигмунта и уже вместе завершаем ликвидацию фашистов. Из-под снопов в одной из риг вытаскиваем трех насмерть перепуганных немецких солдат. Они уже не надменны, стоят бледные в свете фонариков с поднятыми руками и просят о чем-то, видимо, о том, чтобы им сохранили жизнь.
Зигмунт оставляет часового для охраны пленных, и мы бежим в деревню, по направлению к школе, откуда слышится ожесточенная перестрелка. Это наши товарищи ведут бой с врагом, который забаррикадировался в кирпичном здании.
Мы берем новых пленных. Выстрелы умолкают, бой заканчивается. Командиры собирают своих людей, подсчитывают потери. Погиб один партизан, подносчик патронов из расчета нашего ручного пулемета. Майор Висьлич тяжело ранен.
У нас нет времени подсчитывать потери противника. Главное, что располагавшийся в Густавуве гарнизон разгромлен.
* * *
Уже второй день сражались отряды АЛ на Свиней Гуре. Кончались боеприпасы. Особенно ощущалась нехватка медикаментов, а раненых все прибывало. Это обеспокоило штаб Келецкого округа, который руководил боем. Полковник Мочар созвал совещание штаба. Решено было просить о помощи Польский партизанский штаб в Люблине.
Вызвали разведчиков и дали задание. Нам предстояло обследовать обозначенные на карте поляны и вырубки и выбрать пригодные для выброски грузов с воздуха. Задание было не из легких. Такое место должно находиться глубоко в лесу, далеко от немцев, там не должно быть густой поросли. Окружающий лес тоже не должен быть высоким, чтобы парашюты не повисли на ветках деревьев.
После долгих поисков мы нашли одну из вырубок, пригодную для принятия грузов с воздуха. Мы доложили об этом полковнику Мочару. Он вызвал нашего радиотелеграфиста Сашу и приказал передать радиограмму в Люблин. Саша щелкнул каблуками, произнес свое традиционное "есть" и побежал к радиостанции.
Саша, молодой, очень энергичный парень, всеми любимый, был выброшен к нам с парашютом. Его забота о радиостанции поражала нас. Он не позволял к ней подходить никому. Когда надо было ехать на телеге, он устилал ее сеном, снимал с себя пиджак и подкладывал его под радиостанцию. Он говорил, что от тряски могут оборваться какие-нибудь контакты, а в лесу паять их очень трудно.
Он энергично принялся за дело. Сначала выбрал место, наиболее удобное для развертывания радиостанции. Затем установил ее. Раскинул антенну. Некоторое время размышлял, в какую сторону ему оттянуть противовес. Наконец сел и стал крутить ручки. По выражению его лица было видно, что он считает чрезвычайно важным то, что делает. Мы же как зачарованные следили за его священнодействием.
Саша закончил настройку радиостанции и начал произносить позывные. Монотонно звучали слова, растворяясь в лесу: "Волга", "Волга", я - "Висла", я - "Висла", я - "Висла". Как меня слышите? Как меня слышите? Прием". Щелчок переключателя, минута тишины, и снова все повторялось сначала.
Наконец он устанавливает долгожданную связь. Еще одна настройка радиостанции, и Саша передает целые колонки цифр. В них заключена наша просьба, а также координаты вырубки, на которую самолеты должны будут сбросить свой груз.
Прилетят или нет самолеты сегодня? Мы смотрим в небо. Погода прекрасная. Только бы там были свободные от неотложных заданий транспортные самолеты да приготовлены грузы с парашютами.
Саша смотрит на часы и включает радиостанцию. Теперь вызов длится недолго. Настроив станцию, он, прижимая одной рукой к уху наушник, другой быстро записывает в приготовленный блокнот передаваемые цифры.
Прием окончен. Щелчок выключателя, и радист берет какую-то книжечку, что-то ищет в ней, и колонки цифр заменяются новыми. После расшифровки радиограммы он бежит к полковнику Мочару. Снова громко щелкает каблуками и… "разрешите доложить, приказ выполнен". Полковник внимательно читает врученный ему листок, улыбается, говорит что-то Длугому Янеку, затем вызывает поручника Сокула - командира разведки.
Прибегает запыхавшийся Сокул. Мы слышим слова полковника: "Подготовить все как следует".
Полковник очень требователен и не терпит никаких отклонений при выполнении отданных приказов. Сам он тоже являет собой образец солдата. Спит и живет в таком же шалаше, как и мы. Всегда выбритый, форма на нем чистая, сапоги блестят, хотя переходы он совершает пешком вместе с нами.
Поручник Сокул собирает взвод разведки и объявляет:
- Прилетят. Идем готовить место для приема груза.