Захватывающие мемуары аса Великой Отечественной. Откровенный рассказ о боевой работе советских истребителей в небе Балтики, о схватках с финской и немецкой авиацией, потерях и победах: "Сделав "накидку", как учили, я зашел ведущему немцу в хвост. Ему это не понравилось, и они парой, разогнав скорость, пикированием пошли вниз. Я повторил их прием. Видя, что я его догоню, немец перевел самолет на вертикаль, но мы с Корниловым следовали сзади на дистанции 150 метров. Я открыл огонь. Немец резко заработал рулями, уклоняясь от трассы, и в верхней точке, работая на больших перегрузках, перевернул самолет в горизонтальный полет. Я - за ним. С дистанции 60 метров дал вторую очередь. Все мои снаряды достигли цели, и за "фокке-вульфом" потянулся дымный след…"
Содержание:
-
От автора 1
-
1-й запасной авиационный полк 2
-
Создание 13-й отдельной истребительной авиационной эскадрильи 4
-
13-я ОИАЭ - участник боев против Финляндии 5
-
13-я ОКИАЭ в Великой Отечественной войне 7
-
Аэродром Новая Ладога 12
-
13-я ОКИАЭ возвращается на фронт - Преобразование 13-й ОКИАЭ в 13-й ИКАП 13
-
Наше новое место базирования - аэродром Борки 16
-
В составе 9-й Штурмовой авиационной дивизии 17
-
На аэродроме Бычье Поле в Кронштадте 23
-
Возвращение в Борки 23
-
Участие полка в боях по снятию блокады Ленинграда 35
-
Аэродром Котлы 36
-
Подарок Мессинга 39
-
Аэродром Горы-Валдай 39
-
Операция при прорыве оборонительной полосы противника на Карельском перешейке 45
-
Полку присвоено гвардейское звание 50
-
Аэродром Паневежис - В составе минно-торпедной дивизии 54
-
Удары по военно-морской базе Либава 56
-
Последний день войны 61
-
Заключение 62
-
Потери личного состава 13-й КОИАЭ/13-го КИАП/14-го ГИАП 62
-
Примечания 63
Анатолий Иванович Лашкевич
В воздушных боях
Балтийское небо
От автора
Я родился в 1921 году в Новгороде, в семье рабочего. Мои отец и мать были глухонемые: мать от рождения, а отец оглох в двадцатилетнем возрасте. Мы с братом сызмальства понимали мимику глухонемых и были им переводчиками с "говорящими". После окончания неполной средней школы я пошел на работу учеником слесаря, а среднее образование получил в вечерней школе.
Любовь к авиации зародилась у нас с братом еще в детстве. Инициатором во всем был мой брат Костя. На Екатерининской горке в красивом белом доме был открыт музей аэроклуба, и мы часто и подолгу бывали в нем. Во дворе дома моей бабушки на улице Труда стоял списанный самолет У-1 , предназначенный для музея, но временно оставленный во дворе. Он не охранялся, и мы излазили его вдоль и поперек. От него пахло бензином и касторкой. Как нам нравился этот запах!
В кружке авиамоделистов при Доме пионеров мы строили модели самолетов. С пятнадцати лет брат стал заниматься в планерном кружке, в 1936 году поступил в новгородский аэроклуб и в 1937 году его закончил. Проработав инструктором-общественником в аэроклубе, он в 1939 году поступил в ВМАУ им. Сталина в г. Ейске . В семье появился летчик, и мать была в страхе за него. А тут еще я подрастаю. По вечерам мать мне внушала, чтобы я в авиации выбрал техническую специальность. Она говорила мне, что у меня слабое здоровье - порок сердца. В 1940 году я подал заявление в Серпуховское техническое училище, но на медкомиссии узнал, что годен к летной работе. Я сразу же переписал заявление и поступил в новгородский аэроклуб - а ведь из 250 желающих комиссию прошли только 50. С осени 1940 года началась учеба в аэроклубе без отрыва от производства. Я работал слесарем на механическом заводе "Крестьянин", но он вскоре был закрыт, а на его базе было создано ремесленное училище. Меня оставили при училище слесарем по ремонту станков.
В декабре 1940 года мой брат окончил училище и приехал в отпуск в Новгород, навестив при этом наш аэроклуб. Мы с братом много говорили о будущем, о желании служить в одной части. И вот наступил 1941 год. Отпраздновав Новый год в кругу семьи, мы проводили брата на Дальний Восток: он был направлен для прохождения службы на Тихоокеанский флот. Никто тогда не знал, что война нарушит все наши планы…
Когда в аэроклубе мы изучали теорию, тогда еще можно было совмещать учебу и работу. Но когда стали подниматься в воздух, пришлось работу оставить. Летную практику в аэроклубе мы начали весной 1941 года, и в мае меня выпустили в первый самостоятельный полет. К 22 июня наша группа под руководством Константина Соловьева закончила полеты по кругу. Но уже 22 июня полеты в Новгороде были прекращены. Самолеты были переданы в Красную Армию, на наш аэродром возле Петровского кладбища перелетели истребители И-16, которые должны были охранять город, а нас послали на оборонительные работы. С утра до вечера мы рыли противотанковый ров у Новгородского вала в районе вокзала. Глубина рва должна была составлять не менее 2 метров, ширина по верхней кромке не менее 5 метров, по дну - 2 метра. Для отрывки противотанкового рва в среднем грунте землекопами требуется 125 человеко-дней на 100 метров рва. Отрытый нами ров виден и по сей день, но в то время не пригодился.
К 30 июля немецкие войска были возле города. В городском летнем саду собрали 25 курсантов аэроклуба. Сбором руководил представитель райвоенкомата (РВК) интендант 3-го ранга Сименихин. В это время волна за волной на город налетали немецкие бомбардировщики и бомбили его, а мы укрывались в "щелях" - простейших укрытиях для людей, фактически узких окопах. Очень спешно собрав наши паспорта, нам выдали проездные документы и суточные деньги - по 7 рублей на брата. Сименихин назначил меня старшим, передал личные дела призывников и рассказал мне, что ехать нужно в Ленинград на Тамбовскую улицу в Клуб железнодорожников, где размещался временный военкомат. Еще он посоветовал, в случае если нас не направят в авиационные училища, обратиться к командующему авиацией ЛВО и дал его телефон.
На войну меня провожала моя мама. Она шла по тротуару рядом с нашим строем, а потом была на пристани во время нашей погрузки на пароход. Отец в это время был на оборонительных работах. Вскоре после моего отъезда мама уехала из Новгорода. Когда отец вернулся с работ, никого из нашей семьи в Новгороде уже не было. В эти дни отец едва не погиб: при отступлении наши солдаты поджигали дома, покричав перед этим в окошко, чтобы жильцы вышли на улицу. Но отец не слышал, и только когда дом загорелся, он выглянул в окно, и ему жестами показали, чтобы он уходил из дома. Совершенно случайно мои родители вновь встретились на вокзале в городе Куйбышеве, и позже я разыскал их через Центральное справочное бюро. Умерли они в 1942 году в Златоусте: сначала отец, а потом мама…
В Ленинграде нам предложили разные не авиационные училища. Набравшись храбрости, я позвонил командующему ВВС ЛВО. Генерал-майор Логинов приехал на машине и быстро по очереди побеседовал с курсантами. Оказалось, что из 25 человек четверо не летали самостоятельно, и их сразу же передали в распоряжение военкомата. Остальным генерал приказал ехать в Боровичи и продолжать летную практику в Боровичском аэроклубе. Но в Боровичах полетов не было: курсанты аэроклуба, как и мы, ждали решения об отправке в тыл для продолжения учебы. В начале августа сборный отряд новгородцев и боровичан был отправлен в Казань. Туда в это время был перебазирован 1-й Ленинградский городской аэроклуб. Это было прославленное учебное заведение: преемник первого русского аэроклуба, созданного 16 (29) января 1908 г. К началу Первой мировой войны Всероссийский аэроклуб подготовил 70 пилотов-авиаторов, а в 1929 году в Ленинграде была организована авиационная школа ОСАВИАХИМа, ставшая первым аэроклубом СССР (располагалась она на Корпусном аэродроме). В 1928–1930 годах в аэроклубе работал В. П. Чкалов. Здесь начинали свою деятельность создатель самолетов "Ан" О. К. Антонов и конструктор планеров П. В. Цыбин. До начала Великой Отечественной войны аэроклуб подготовил несколько тысяч летчиков, парашютистов и авиатехников. Теперь аэроклуб был переведен в Казань, где собрались курсанты 1-го и 2-го Ленинградских, Боровичского, Новгородского и Псковского аэроклубов и аэроклубов Ленинградской области. Мне повезло: после распределения я попал в летную группу к командиру звена Веронике Степановне Стручко. Красавица с железным характером умела повелевать. Учлеты уважали ее, слушались и даже боялись. Не дай бог, если курсант не выполнит ее приказания! Весной 1942 года я первый из ее группы сдал зачет по окончанию аэроклуба государственной комиссии и в апреле 1942 года стал курсантом 1-го Запасного авиаполка 3-го ВМАУ. За семь месяцев напряженной учебы я овладел самолетами УТ-2, И-16 и Як-1. В ноябре 1942 года в звании сержанта я получил назначение на Краснознаменную Балтику, в 13-ю КОИАЭ. В ноябре 1942 года 13-я КОИАЭ была преобразована в 13-й Краснознаменный истребительный авиаполк. В этом полку, ставшем впоследствии гвардейским, я воевал до дня Победы. Всего я совершил 286 боевых вылетов, из них 96 на разведку, провел 30 воздушных боев.
1-й запасной авиационный полк
Весной 1942 года мы прибыли в 1-й Запасной авиационный полк (ЗАП), расположенный на аэродромном узле Мордовской АССР (аэродромы Саранск, Рузаевка, Кумля, Ичалки). Этот полк, возглавляемый Х. А. Рождественским, сыграл значительную роль в переучивании летных кадров для сражающихся частей авиации воюющих флотов. Летный состав для авиации ВМФ в предвоенные годы в основном готовили Военно-морское авиационное училище (ВМАУ) им. Сталина в г. Ейске и ВМАУ им. Леваневского в г. Николаеве. В связи с войной и приближением фронта эти училища пришлось перебазировать в тыл. В октябре 1941 года ВМАУ им. Сталина переехало на Северный Кавказ в г. Моздок. С приближением фронта училище. вновь перебазировали, теперь в Куйбышевскую область, на ст. Борское. Позже туда же было эвакуировано и училище им. Леваневского. Освоив новые места базирования, училища уже к осени 1942 года приступили к регулярному выпуску летчиков.
1-й ЗАП с началом войны приступил к подготовке и переучиванию летных кадров, прибывающих с флотов и аэроклубов нашей страны. Обучение курсантов проводилось по программе военного времени, со сроком учебы от нескольких месяцев до года. Основным методом обучения был индивидуально-поточный. Он давал возможность наиболее способным курсантам пройти весь курс учебы за 5–7 месяцев. Курс обучения летчиков-истребителей состоял из двух этапов: на первом этапе курсант осваивал технику пилотирования учебно-тренировочного самолета УТ-2 на аэродроме города Саранск, затем приступал к освоению переходного истребителя И-16 на том же аэродроме. После прохождения курса обучения на этом истребителе курсант приступал к полетам по курсу "слепой подготовки". Эти полеты производились на специально оборудованном самолете У-2. В полете курсант закрывал кабину пилота специальным колпаком и последующий полет производил по приборам, не видя естественного горизонта и земли. После успешной сдачи экзамена на И-16 курсант переводился в эскадрилью боевого применения, на аэродром Рузаевка. Курсант, получивший за технику пилотирования на переходном истребителе оценку "отлично", допускался к дальнейшему обучению на самолете ЛаГГ-3, который считался строгим в управлении.
Истребитель Як-1 считался простым в технике пилотирования и был рассчитан на среднего курсанта. В то время не было двухштурвального учебно-боевого истребителя Як-7В, на котором курсант получал провозные полеты перед самостоятельным вылетом. Провозные полеты выполнялись вместе с инструктором на учебной модификации самолета с двойным управлением и служили для приобретения летчиком навыков обзора, работы с рычагами управления и контрольными приборами кабины. Надо отметить, что провозные полеты давали курсанту навыки в управлении самолетом на всех режимах полета, начиная от руления, взлета, набора высоты, полета по кругу, захода на посадку, планирования, расчета на посадку и выполнение самой посадки. Каждый самолет имеет свои, присущие только ему особенности, и с этими особенностями инструктор должен был знакомить обучаемого в процессе провозных полетов. Это был важный этап первоначального обучения или переподготовки. Но из-за отсутствия двухштурвального учебного самолета командование приняло решение: допускать к самостоятельному вылету на самолете Як-1 курсантов, окончивших курс подготовки на И-16 с оценкой "отлично" без провозных полетов. При этом курсантам строго запрещалось пилотировать самолет в вертикальной плоскости. Забегая вперед, скажу: программа обучения так и была закончена без выполнения вертикальных фигур. На истребителе И-16 мы выполняли и петли, и иммельманы, а на "яке" из-за перестраховки нам это запрещалось. Допущенного к самостоятельному полету на Як-1 курсанта преподаватель из числа инженерного состава подробно знакомил с работой агрегатов винтомоторной группы. Затем инструктор-летчик подробно объяснял курсанту методику выполнения самостоятельного полета. Непосредственно перед самим вылетом на "яке" курсант должен был выполнить две имитации взлета: произвести разбег самолета при высоких оборотах мотора, не допуская отрыва самолета от земли, затем убрать газ и выдержать направление пробега самолета. Первый самостоятельный полет состоял из двух заходов на посадку: первый круг выполнялся на высоте 600 метров, где курсант выпускал шасси, строил заход на посадку по стартовым знакам и на планировании после 4-го разворота выпускал посадочные щитки и планировал до высоты 400 метров. На высоте 400 метров курсант убирал щитки, чтобы прочувствовать просадку самолета при их уборке, затем убирал шасси. Затем выполнялся нормальный заход на посадку.
С раннего утра и до позднего вечера на аэродроме не утихал гул моторов. Поднимались в воздух и садились один за другим то "яки", то "лагги". Рядом с курсантами, прибывшими из "гражданки", переучивались и морские летчики, прибывшие с Балтики и Тихого океана. Балтийцы - летчики 13-й Отдельной Краснознаменной истребительной авиаэскадрильи, прибыли на переучивание весной 1942 года.
Вечером после полетов мне показали свободное место в палатке, где жили курсанты ЗАПа. Моя койка оказалась рядом с койкой моего знакомого по Новгороду - Петра Хорунжего. В 1937 году он, студент педагогического института, вместе с моим братом учился в Новгородском аэроклубе и получил звание пилота запаса. В 1939 году его призвали на военную службу, но начал он службу на Черном море матросом-рулевым на эскадренном миноносце "Фрунзе". Осенью 1941 года корабль наносил удар по захваченному немцами одесскому порту и в артиллерийской дуэли с береговой батареей получил серьезные повреждения. В ходе другой операции в районе Тендеровской бухты корабль настигла вражеская авиация, и он, получив несколько прямых попаданий, потерял управление и стал тонуть. Командир корабля приказал: "Всем покинуть корабль! - а Хорунжему, находящемуся в это время на ходовом мостике: - Любой ценой доставить знамя корабля в штаб Черноморского флота". Обмотав грудь боевым знаменем и надев поверх тельняшку, Хорунжий нырнул в бурлящее море. Тонущий корабль непрерывно атаковали вражеские самолеты. Рядом рвались бомбы, и осколком одной из них он был ранен в спину… Когда спасший боевое знамя корабля Петр выбрался на берег, силы его покинули и он потерял сознание. Его подобрала женщина-рыбачка из рыболовецкого колхоза, которая две недели боролась за его жизнь… После лечения в госпитале Хорунжий, имеющий звание пилота запаса, получил назначение в 1-й ЗАП ВВС ВМФ. Теперь он заканчивал программу обучения на Як-1.
Мой друг Володя Шентяков тоже летал по программе освоения Як-1 и вырвался вперед на несколько полетов. Он был горд собой - стал своим среди "стариков". А их в ЗАПе было много. Многие служили на флотах, прошли огни и воды, "все в ракушках". По разным причинам они в свое время не поступили в авиационные училища и теперь наверстывали упущенное.