Случаи стрельбы по своим, гибели от огня своих войск не редкость на войне - были они и в авиации. Например, первый сбитый А. Покрышкиным самолет был Су-2. О случаях же предательства летчиков известно еще меньше: в частности и потому, что материалы о них отсутствуют в открытых фондах ЦАМО и ЦВМА. На Балтике известно о четырех таких случаях. Один произошел зимой 1941–1942 года, когда к немцам на аэродром Сиверский на И-16 вместе со своей сожительницей перелетел летчик Кулаков. Он активно помогал врагу, о чем упоминается в книгах, посвященных истории немецкой истребительной эскадры JG54, о втором случае - с летчиком нашего полка А. Лавреновым, я расскажу ниже. Конечно, история Мартыщенко и Солдатова также изобилует "белыми пятнами". Сюжет о Мартыщенко стал известен благодаря книгам дважды Героя Советского Союза балтийского летчика В. Ф. Голубева (например, о ней рассказано в книге "Во имя Ленинграда"). До самого последнего времени В. Ф. Голубев трактовал эту историю однозначно: "Мартыщенко не расстреляли. Заменили десятью годами тюремного заключения. Отсидел полный срок. После смерти Сталина он начал писать во все высшие органы власти не только о возвращении ему звания и орденов, но нашел сочувствие в политуправлении ВМФ, которое возбудило ходатайство о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Газета "Известия" поместила большую статью о его "героизме". Обнаружив эту затею, я, как бывший командир полка, и бывший командующий ВВС Балтийского флота генерал-полковник авиации М. И. Самохин с трудом, через все высшие органы власти, сумели остановить эту безответственность - сделать из преступника Героя Советского Союза". В справках в недавно изданной книге "Гвардейцы Балтики крылатой" о пребывании в плену Мартыщенко и Солдатова не упоминается (однако перевод боевых летчиков в ноябре 1941 года в 64-й перегоночный полк настораживает), а в качестве жертвы "несчастного случая" называется летчик Творогов. Там сообщается следующее: "Мартыщенко Михаил Гаврилович. Род. 23.10.1912 в ст. Упорной Краснодарского края. В РККА с 10.05.31. Окончил курсы авиатехников ВМАУ, служил в нем авиатехником. В 1939 г. окончил ВМАУ по курсу летчика, ст. л-т. В 5-м иап: с 15.11.40 ст. летчик. Нагр. орденом Ленина (13.08.41). По утверждению пилота, он дважды таранил вражеские самолеты - 25.07.41 и 05.11.41. С 15.11.41 ком-р звена в 64-м ап. С 01.10.42 ком-р звена в ВМАУ, к-н (11.05.42). С 03.04.43 и.д. нач. возд. стрельбы и возд. боя ВВС КБФ. В возд. бою по ошибке сбил Ла-5 Творогова. Арестован и осужден в 1943. Уволен со службы в связи с осуждением 04.11.46. Добился пересмотра формулировки: уволен из кадров в запас с 22.07.48 по сокращению штатов. С его слов, за годы войны произвел 285 боевых вылетов и сбил 18 самолетов пр-ка. Жил в Таганроге и работал на авиазаводе", и "Солдатов Алексей Васильевич. Род. 15.03.1915 в с. Вознесенское Орловской обл. В РККА с авг. 1934. После окончания ВШЛ (1936) служил пилотом на ТОФ, л-т (1938). С 13.10.39 на КБФ. Участник Сов. - финл. войны. С 05.05.40 в 5-м иап: ком-р звена 4-й аэ, с 15.04.41 - зам. ком-ра 1-й аэ, ст. л-т (22.04.41). С 14.11.41 в 64-м ап: ком-р звена, зам. ком-pa аэ, к-н(10.11.41). С 12.11.42 в ВМАУ. Уволен из кадров Сов. армии 12.05.50. Нагр. орденами Красного Знамени(21.04.40, 13.08.41)". Для иллюстрации трудности выяснения подробностей быстротекущего воздушного боя можно привести и случай, происшедший в 123-м ИАП в сентябре 1941 года. Младший лейтенант А. Ф. Башкиров вышел из боя и посадил свой горящий самолет на аэродром. Вернувшийся после него младший лейтенант В. В. Банчук был обвинен командиром полка майором Мищенко в том, что он атаковал в воздухе самолет Башкирова. Эта версия была поддержана комиссаром полка. Было возбуждено официальное расследование. Сам Башкиров утверждал, что его атаковал Ме-115 (по-видимому, Me-109), а Банчуков категорически отрицал саму возможность атаки по товарищу. Возбужденное дело было закрыто лишь в связи с гибелью В. В. Банчукова 26 сентября 1941 г. Стоит отметить, что командир полка фактически не имел боевого опыта и за весь 1941 год совершил всего 46 вылетов, записав себе в актив одну победу в групповом бою. Комиссар же полка вовсе не летал…
Итак, полк начал боевую работу. Первые два сбитые полком самолета противника! Первый день на войне закончился, и на автобусе нас отвезли в столовую. Она разместилась в дачном домике на краю деревни Борки. А жили в Лебяжьем, в первых трех домиках Лоцманского поселка, что слева на въезде. На каждую эскадрилью - по домику. В домиках порядок, чистота. Кровати заправлены свежим бельем, на столе в вазах полевые цветы. Все это сделал заботливый солдат, который нам годился в отцы. Я помню, как мы все были благодарны ему за заботу и доброту!
Легли на отдых, но мысли о том, что мы на войне, не покидали нас. Столько впечатлений…
- Подъем! - подал команду командир эскадрильи. Мы быстро вскочили. Около домика ждал автобус.
Старший лейтенант Александр Михайлович Иванов, наш командир, был огромного роста, широкий в плечах. Его крупную фигуру дополняла большая, с правильными чертами лица голова, которую украшали красивые волнистые волосы. Иванов прибыл в 1-й ЗАП для переучивания в числе 15 летчиков Тихоокеанского флота. На аэродроме Рузаевка, в "квадрате", мы часто видели эту большую фигуру. Спокойный, уравновешенный, вежливый и педантичный в обращении, он привлекал наше внимание. Иванов служил на ТОФ 8 лет, летал на И-16 и прекрасно овладел этой машиной. В Новинках мы снова встретились с ним: теперь Иванов был нашим командиром. Он был хороший летчик и отличный стрелок, но командирского опыта у него не было.
Нас привезли на полосу, и тут же около автобуса командир приказал мне:
- Лашкевич! Садись вот на тот "Як" и сделай пару полетов по кругу!
С радостью я бросился к самолету. На таком самолете слетать - одно удовольствие. Немного волнуюсь - первый раз в жизни взлетаю с полосы. Да и перерыв в полетах полтора месяца - это большой срок для таких пилотов, как я. Но оба полета прошли нормально, без ошибок. А посадки мне и самому понравились. Закончив полет, я подошел к командиру и доложил:
- Товарищ старший лейтенант, старший сержант Лашкевич совершил два полета по кругу!
Командир, усмехнувшись, говорит:
- Вы вроде и летать стали лучше!
Не прошло и часа, как командир взял меня в боевой вылет. Мы пошли на разведку в Выборгский залив. Когда командир ставил задачу, я внимательно слушал и запоминал каждое его слово. После взлета пристроился к командиру, смотрю за воздухом, кручу головой. А Иванов идет по прямой, смотрит вперед и по сторонам, но не оглядывается. Поднялись на высоту 5000 метров. Стало прохладно. С напряжением всматривался я в воздушное пространство, ожидая противника. Иванов взял курс на север, и этим курсом мы и прошли почти до Выборга. Мне было приятно думать, что мне доверено охранять командира эскадрильи. Мне тогда очень хотелось, чтобы командир крутанул голову в мою сторону, посмотрел на наши хвосты. А может, командир настолько зоркий и все видит, или он по неопытности не считает нужным смотреть за ведомым? Но при полете по маршруту он уже терял своего ведомого Виктора Григоренко!
Так за весь полет Иванов и не посмотрел в мою сторону. В этом полете мы не встретили ни кораблей, ни самолетов. Обычный полет, хоть он и считался боевым вылетом. Потом, когда я стал ведомым у Ковалева, я понял, каким должен быть истребитель. Это совсем другой темперамент - стремительность и быстрота, неутомимый поиск противника, стремление найти врага и сбить его!
- Главное, - говорил он тем, кто летал с ним, - нужно видеть противника, своевременно по сложившейся обстановке принять решение, найти место, чтобы иметь преимущество перед противником. Используя солнце, облачность, сблизиться с противником и с короткой дистанции атаковать его огнем!
В условиях скоротечного воздушного боя Ковалев успевал и атаковать самолеты врага, и выручить своего ведомого, если тот попал в беду, - при этом не нарушая строя. Забегая вперед, скажу: за всю войну Ковалев не потерял ни одного ведомого. И те, кто пройдет "Школу Ковалева", будут драться до Дня Победы. А сам Ковалев в дни полного снятия блокады Ленинграда будет удостоен высокого звания Героя Советского Союза.
…На следующий день вылет на сопровождение повторился. Штурмовики ходили в тот же район. После взлета из группы 6 ЛаГГ-3 и 4 Як-7Б пара "лагов" сразу же вернулась из-за неуборки шасси. При посадке штурмовик Ил-2 застрял колесами в конце полосы в плохо засыпанной воронке. 3 ЛаГГ-3 и пару Як-7Б перенацелили на посадку в Кронштадт, и на аэродроме Бычье Поле Петя Хорунжий подломил свой "як". При неоднократном выпуске в уборке шасси он израсходовал сжатый воздух, и на пробеге у его самолета сложилась правая стойка шасси - не встала на замок из-за отсутствия сжатого воздуха. В результате была подломана стойка шасси, повреждена консоль крыла и погнут винт.
Потом из штаба соединения поступил приказ: "Выделить шестерку хороших летчиков на сопровождение шестерки Пе-2 73-го пикировочного авиаполка на удар по железнодорожному мосту в г. Нарва". Это был тот самый мост, который 13-я ОКИАЭ прикрывала в 1941 году. Теперь было приказано сопроводить пикировщиков на удар по нему. На сопровождение Пе-2 были выделены капитан Парамонов с Ефимовым, Кириллов с Володей Жигачем и Константин Ковалев с Хорунжим.
Вылет истребителей произошел "по-зрячему", сбор на маршруте. Вскоре над Борками появилась шестерка Пе-2. Полет к цели проходил над Финским заливом на высоте 5000 метров. На подходе к Нарве немцы поставили заградительный зенитный огонь. Находясь выше пикировщиков, Ковалев обнаружил пару Me-109, идущую на перехват бомбардировщиков. Он увеличил скорость за счет снижения и длинной очередью ударил по ведущему "мессеру". Снаряды попали в мотор, немец задымил и круто пошел вниз. Самолеты Пе-2 легли на боевой курс и в расчетной точке перешли в пикирование; пара Парамонов - Кириллов прикрыла вход пикировщиков в атаку.
На выходе из пикирования летчики наблюдали мощный взрыв в западной части моста. Удар был нанесен точно. А на отходе от цели Кириллов заметил одиночный Me-109, заходящий в атаку по заднему Пе-2. Имея преимущество по высоте, Кириллов сверху-сзади стремительно сблизился с противником, нажал на гашетки, и с левого борта "мессера" потянулся огненный шлейф. "Худой" спиралью пошел вниз, и у деревни Кошкино зарылся в землю. Однако после этого пара Кириллова оказалась в центре зенитных разрывов.
- Делай противозенитный маневр! - передал Жигачу Кириллов.
Но за самолетом Жигача уже тянулся черный дымный след. Кириллов несколько раз запросил своего ведомого, но тот не отвечал, продолжая терять высоту, и недалеко от мыса Курголово, в Нарвском заливе, самолет Жигача приводнился и медленно погрузился в воды залива. Это было 14 мая 1943 года. Только три боевых вылета совершил ленинградец Володя…
На удар по кораблям противника в район о. Большой Тюрерс пошла пятерка Ил-2. На сопровождение, в непосредственном прикрытии - четверка Дмитрия Шарова с ведомым Бородачевым и Кириллов с Хайбулиным. Шестерку "яков" повел Александр Иванов с ведомым Т. Вытоптовым, с Присяжнюком - Николай Хромов и Костя Ковалев с однофамильцем Иваном Ковалевым. Над заливом стояла сизая дымка, но видимость была нормальная. Группа шла к цели прежним маршрутом: четверка Шарова в непосредственном прикрытии, шестерка Иванова в группе воздушного боя. До цели их никто не встретил, но корабли их ждали и открыли сильный зенитный огонь. Прорываясь сквозь огненную преграду, кто-то крикнул:
- Не робеть! Делай маневр!
Несколько бомб упали рядом с кораблями, одна угодила кораблю в корму.
Ведя стрельбу по ведущему штурмовику, немцы брали малое упреждение, но как правило, не попадали в него, и все снаряды приходились по ведомым. Они почти всегда привозили в самолете пробоины. На обратном маршруте при подходе к острову Лавенсари появилась шестерка "брюстеров". Первым их увидел Ковалев:
- Слева шестерка самолетов противника, на нашей высоте! - передал он по радио.
Но в наушниках - сплошной треск, атмосферные помехи, с трудом можно кое-что разобрать, если прижмешь наушник к уху…
Вытоптов тоже заметил противника и вместе с парой Ковалева закрутил вертикаль. Вытоптов не имел права бросать своего ведущего, он его щит. Уже на пятой вертикали он сблизился с "брюстером" и метко поразил его. Но Костя Ковалев, крутясь с "брюстерами" и увлекшись стрельбой, не заметил, как другой "Брюстер" ударил по самолету Вани Ковалева. Снаряды разорвались в кабине самолета: разбило приборную доску и ранило Ване ноги. Финн хотел добить Ваню, но на помощь пришел старший Ковалев, который отогнал вражеский самолет.
- Садись на остров! - приказал Ковалев своему ведомому.
Остров был рядом. На земле врач извлек из ног Вани четыре рваных осколка… И все это время Иванов вражеские самолеты не видел и бой не вел. А ведь командир эскадрильи должен видеть, руководить боем! Хотел или не хотел того Иванов, а он терял авторитет.
21 марта 1943 года 2-й эскадрилье поставили задачу: "Сопроводить группу Ил-2, перелетающую на остров Лавенсаари". Боевых машин не хватало. К этому времени из соседней части к нам пригнали пару стареньких Як-7Б, но этого было мало. С грехом пополам наскребли восьмерку ЛаГГ-3; несколько машин были выделены с других полков.
После сопровождения штурмовиков, прикрыв их посадку на острове, истребители должны были разделиться на две четверки. Одна четверка (ведущий Парамонов) идет на разведку в Выборгский залив, вторая (ведущий Д. Шаров) - это тоже разведка, но в район острова Гогланд. Звено Парамонова в районе полуострова Койвисто встретило на высоте 600 метров сплошную облачность. При подходе к городу Койвисто Парамонов заметил впереди себя выходящую из нижней кромки облачности большую группу вражеских самолетов: 12 истребителей, принятых им за "фиаты-50". Парамонов решил атаковать противника в кабрировании в лоб. Кириллов, идя во второй паре, не обратил внимания, что у его самолета вывалилась одна стойка шасси. Из-за этого он отстал от Парамонова. Вражеские истребители, проскочив Парамонова, встретили пару Кириллова. Самолет с выпущенной "ногой" привлек внимание финнов, и они набросились на него. На выручку Кириллову пошел его ведомый Хайбулин. Кириллов сделал резкий разворот и сорвался в штопор. Потеряв высоту, Кириллов вывел самолет из штопора, пошел вверх боевым разворотом, - и в этот момент его атаковала пара финских самолетов. Разворачивая самолет для выхода из-под удара, он вновь сорвался в штопор. Что за чертовщина?! Совсем не слушается самолет! Финны преследовали штопорящий самолет Кириллова и вновь на выходе из штопора атаковали его. Парамонов увидел, как финны расправляются с нашим самолетом, и бросился на выручку. Он открыл огонь по финну, уже стреляющему по Кириллову. Финский самолет загорелся, и в это же время ведомый Парамонова Слава Ефимов расстрелял второй финский самолет. Кириллов на подбитой машине потянул к нашему "пятачку". Чтобы Кириллов благополучно вышел из боя и дотянул до дома, Парамонов принял бой на себя.
Дотянув до какого-то огорода, недалеко от мыса Красная Горка, самолет Кириллова плюхнулся на землю. Первыми к нему подбежали матросы, но, когда Кириллов вылез из залитой маслом кабины, они отпрянули от него. Черное лицо и реглан напугали их.
- Товарищи! - позвал их Кириллов. - Я лейтенант Кириллов, мой самолет подбили в бою, и я вот здесь приземлился.
Моряки разобрались быстро. К месту посадки самолета подкатил легковой автомобиль. Из машины вылез средних лет генерал. Это был командир укрепрайона генерал Кабанов.
- Ну что, пилот, сбили тебя? - спросил он, осматривая летчика.
- Так точно, товарищ генерал! В Выборгском заливе наша четверка вела бой с вражескими самолетами, и меня немного зацепили.
Кириллов доложил, из какой он части.
- Забирай свой парашют и марш в мою машину!
- Товарищ генерал, - начал было Кириллов, - я же вам всю машину перепачкаю.
- Садись, говорю! - приказал генерал.
И через полчаса Дмитрий был в кругу своих однополчан.
На сопровождение штурмовиков теперь летали две эскадрильи: летчики 1-й эскадрильи из-за отсутствия самолетов были переданы в другие эскадрильи. Общее руководство двумя эскадрильями возглавил Иван Сизов, которому было незадолго до этого присвоено звание майора.
20 мая наши разведчики юго-восточнее острова Большой Тютерс обнаружили 4 немецких катера. Это был дозор, контролирующий район от прохода наших подводных лодок. На удар по ним приказ получил Михаил Романов, один из опытнейших штурмовиков гвардейского полка. В составе его пятерки шли известные на всю Балтику летчики, мастера штурмовых атак Иван Карагодин и Федор Фоменков. Хорошая видимость благоприятствовала удару. Когда они прошли южнее острова Лавенсаари, впереди по курсу, юго-восточнее о. Большой Тютерс, Романов увидел вражеский дозор и повел свою группу на сближение с кораблями. Группа сопровождения состояла из 6 ЛаГГ-3 и 6 Як-7Б. Эти группы возглавили командиры эскадрилий. Как всегда, в группу непосредственного прикрытия посылались менее маневренные истребители ЛаГГ-3, а истребители Як-7Б - в группу свободного воздушного боя.
Вражеские зенитки с кораблей и с острова Б. Тютерс открыли огонь. Небо заискрилось разноцветными огоньками, на пути штурмовиков встала стена зенитного огня. Делая противозенитный маневр, Романов вывел своих летчиков на боевой курс. По катеру, который был ближе, удар нанесли Романов и Карагодин, по второму - Фоменков и остальные. На двух фашистских катерах взметнулось пламя; удар был настолько точен, что вскоре оба скрылись в пучине Финского залива.
Бой моряков-летчиков с моряками-надводниками скоротечен, но требует максимума напряжения духовных сил и энергии. Проходя около острова Лавенсари, Ковалев заметил идущую на перехват штурмовиков группу истребителей, опять принятых за "Фиат-50". Впереди шло девять самолетов противника, десятый их догонял. Ковалев атаковал догоняющий истребитель, и после его пушечной очереди финн отвернул в сторону Курголовского полуострова. Ковалев на большой скорости правым боевым разворотом сблизился с основной группой и с короткой дистанции в упор расстрелял второй вражеский истребитель. Теперь, оказавшись в середине финской группы, он сблизился с финном на встречных курсах и подбил его. Получив повреждение, тот ушел к своему берегу.