В планах Ставки ВГК приоритет в будущей кампании отдавался центральному участку советско-германского фронта. Освобождение Белоруссии возможно было только при условии уничтожения такой крупной группировки противника, как группа армий "Центр" (генерал-фельдмаршал Э. Буш, с 28 июня – генерал-фельдмаршал В. Модель), которая вместе с правофланговыми соединениями 16-й армии группы армий "Север" и левофланговыми частями 4-й танковой армии группы армий "Северная Украина" насчитывала 1,2 млн. человек, 9,5 тыс. орудий и минометов, 900 танков и штурмовых орудий. Их поддерживали около 1350 самолетов 6-го и части сил 1 и 4-го воздушных флотов{538}. Главные силы были сосредоточены в районах Полоцка, Витебска, Орши, Могилева, Бобруйска и Ковеля, на наиболее доступных для наступления направлениях. Заранее подготовленная эшелонированная оборона глубиной до 250–270 км должна была способствовать выполнению основной задачи – прочно удерживать белорусский выступ, или, как его называл противник, "балкон", по которому проходили кратчайшие пути к границам Германии. Однако немецкое командование, введенное в заблуждение и не ожидавшее главного удара советских войск в Белоруссии, не имело здесь достаточных резервов, к тому же часть их была скована действиями партизан.
20 мая заместитель начальника Генерального штаба генерал армии Антонов представил Сталину план, предусматривавший одновременный прорыв обороны противника на шести участках, расчленение и разгром его войск по частям. Особое значение придавалось ликвидации наиболее мощных фланговых группировок в районах Витебска и Бобруйска, стремительному продвижению на Минск, окружению и уничтожению основных сил врага восточнее Минска на глубине 200–300 км. Советским войскам предстояло, наращивая удары и расширяя фронт наступления, неотступно преследовать противника, не позволяя ему закрепиться на промежуточных рубежах. В результате успешного выполнения плана операции, получившей название "Багратион", предполагалось освободить всю Белоруссию, выйти на побережье Балтийского моря и к границам Восточной Пруссии, рассечь фронт противника, создать выгодные условия для ударов по нему в Прибалтике.
К операции привлекались войска 1-го Прибалтийского (генерал армии И. Х. Баграмян), 3-го Белорусского (генерал-полковник, с 26 июня генерал армии И. Д. Черняховский), 2-го Белорусского (генерал-полковник, с 28 июля генерал армии Г. Ф. Захаров), 1-го Белорусского (генерал армии, с 29 июня Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский) фронтов и Днепровская военная флотилия (капитан 1-го ранга В. В. Григорьев). Общая численность войск составляла более 2,4 млн. человек, на их вооружении было 36 тыс. орудий и минометов, 5200 танков и САУ. Операцию "Багратион" поддерживали 5300 самолетов 1-й (генерал-полковник авиации Т. Т. Хрюкин), 3-й (генерал-полковник авиации Н. Ф. Папивин), 4-й (генерал-полковник авиации К. А. Вершинин), 6-й (генерал-полковник авиации Ф. П. Полынин) и 16-й (генерал-полковник авиации С. И. Руденко) воздушных армий. К ее проведению привлекалась также авиация дальнего действия (маршал, с 19 августа – главный маршал авиации А. Е. Голованов) – 1007 самолетов и авиация войск ПВО страны – 500 истребителей{539}. С войсками тесно взаимодействовали партизанские отряды и соединения.
30 мая Сталин окончательно утвердил план операции "Багратион", которую решено было начать 19–20 июня. На маршала Жукова была возложена координация действий войск 1-го и 2-го Белорусских фронтов, на маршала Василевского – 1 Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов. Таким образом, была создана единая стратегическая группировка, при этом полномочия Жукова и Василевского были расширены: они получили право непосредственно руководить боевыми действиями фронтов.
В ночь на 31 мая Сталин, Жуков, Василевский и Антонов отработали в Ставке ВГК частные директивы и указания фронтам белорусского направления, конкретные задачи на первый этап ее проведения. Маршал Советского Союза А. М. Василевский, оценивая план операции "Багратион", писал: "Он был прост и в то же время смел и грандиозен. Простота его заключалась в том, что в его основу было положено решение использовать выгодную для нас конфигурацию советско-германского фронта на белорусском театре военных действий, причем мы заведомо знали, что эти фланговые направления являются наиболее опасными для врага, следовательно, и наиболее защищенными. Смелость замысла вытекала из стремления, не боясь контрпланов противника, нанести решающий для всей летней кампании удар в одном стратегическом направлении. О грандиозности замысла свидетельствует его исключительно важное военно-политическое значение для дальнейшего хода Второй мировой войны, невиданный размах, а также количество одновременно или последовательно предусмотренных планом и, казалось бы, самостоятельных, но вместе с тем тесно связанных между собой фронтовых операций, направленных к достижению общих военно-стратегических задач и политических целей"{540}.
Войскам 2-го Белорусского фронта предстояло разгромить во взаимодействии с левым крылом 3-го Белорусского фронта и с правым крылом 1-го Белорусского фронта могилевскую группировку противника и выйти на р. Березина. С этой целью фронт должен был силами не менее 11–12 стрелковых дивизий со средствами усиления прорвать оборону противника, нанося один общий удар из района Дрибин, Дедня, Рясна в общем направлении на Могилев, Белыничи. Ближайшая задача – выйти на р. Днепр и захватить плацдарм на его западном берегу. В дальнейшем форсировать р. Днепр главными силами, овладеть Могилевом и развивать наступление в общем направлении на Березино, Смиловичи.
На 1-й Белорусский фронт возлагалась задача разгромить бобруйскую группировку противника и выйти главными силами в район Осиповичи, Пуховичи, Слуцк. Для решения этой задачи войскам фронта предписывалось прорвать оборону противника, нанося два удара: один силами 3 и 48-й армий из района Рогачева в общем направлении на Бобруйск, Осиповичи и другой – силами 65 и 28-й армий из района нижнего течения р. Березина, Озаричи в общем направлении на станцию Пороги, Слуцк. Ближайшая задача – разгромить бобруйскую группировку противника и овладеть районом Бобруйск, Глуша, Глуск, причем частью сил на своем правом крыле содействовать войскам 2-го Белорусского фронта в разгроме могилевской группировки противника. В дальнейшем развивать наступление с целью выхода в район Пуховичи, Слуцк, Осиповичи.
Сроки готовности и начала наступления должен был определить маршал Жуков.
Белорусская стратегическая наступательная операция (23 июня – 29 августа) являлась одной из крупнейших операций Второй мировой войны. По характеру боевых действий и содержанию выполненных задач ее можно разделить на два этапа. На первом этапе (23 июня – 4 июля) были проведены Витебско-Оршанская, Могилевская, Бобруйская, Полоцкая и Минская фронтовые наступательные операции. Второй этап (5 июля – 29 августа) включал Вильнюсскую, Шяуляйскую, Белостокскую, Люблин-Брестскую, Каунасскую и Осовецкую фронтовые наступательные операции. При непосредственном участии и под руководством Жукова были проведены пять (Могилевская, Бобруйская, Минская, Белостокская и Люблин-Брестская) операций. Одновременно он с 13 июля по 29 августа занимался и Львовско-Сандомирской стратегической наступательной операцией. Задачи стояли перед Жуковым непростые, и, как мы увидим, он успешно справился с ними, показав высокий уровень стратегического мастерства.
5 июня в 8 часов утра Жуков прибыл на временный командный пункт 1-го Белорусского фронта в деревню Дуревичи и без промедления приступил к обсуждению с командующим фронтом Рокоссовским вопросов, связанных с подготовкой операции. Георгий Константинович до войны служил в Белоруссии, хорошо изучил ее, а потому со знанием дела давал советы. Затем было проведено совещание с участием командующих армиями, авиацией, бронетанковыми и механизированными войсками, артиллерией фронта, в ходе которого была тщательно обсуждена обстановка на правом крыле фронта, где намечалось нанести главный удар, и приняты меры по организации детального планирования предстоящей операции. Особое внимание Жуков обратил на подготовку войск, штабов и тылового обеспечения к началу наступления, на тщательную разведку обороны противника на всю ее тактическую глубину.
Решив все вопросы в штабе фронта, Жуков и Рокоссовский отправились в район Рогачева и Жлобина, в расположение 3 и 48-й армий, а затем в 65-ю армию, где детально изучили местность и оборону противника. Здесь предстояло нанести главный удар в направлении на Бобруйск, Слуцк, Барановичи, а частью сил – через Осиповичи и Пуховичи на Минск. О работе представителя Ставки ВГК в этой армии рассказал в своих мемуарах генерал армии П. И. Батов, командовавший тогда 65-й армией, которыми мы и воспользуемся.
Г. К. Жуков спросил генерала П. И. Батова:
– Когда последний раз был в войсках?
– Ночью.
– Где?
– В корпусе Иванова, на участке шестьдесят девятой дивизии.
– Покажи на карте.
– Вот, видите этот район болот…
– Можно проехать?
– Не рекомендую. Местность открытая, обстреливается артиллерией. Лучше смотреть ночью.
– Едем сейчас!
– Если решено ехать, товарищ маршал, то весьма ограниченному кругу лиц. Интервал между машинами две-три минуты.
От опушки лесного массива Жуков, Рокоссовский и Батов пошли пешком и вскоре укрылись в ходах сообщения. Первая траншея. Жуков и Рокоссовский наблюдают в бинокли, оценивая местность и тактическую глубину обороны противника. На основе изучения местности были внесены изменения в план предстоящей операции. П. И. Батов пишет, что представленный военным советом армии план армейской операции был утвержден командующим фронтом. "Новое состояло на этот раз в том, – отмечает Павел Иванович, – что помимо утвержденного плана был доложен второй, ускоренный вариант, разработанный по указанию Г. К. Жукова, на случай если наступление будет развиваться стремительно и армия выйдет к Бобруйску не на восьмые, а на шестые сутки или даже раньше. Главный удар намечался, как уже было сказано, через болота, где оборона противника слабее. Отсюда вытекала возможность ввести танковый корпус и стрелковые дивизии вторых эшелонов в первый же день боя. В этом и было зерно, суть ускоренного варианта. Как только стрелковые части преодолеют главную полосу немецкой обороны, входит в бой танковый корпус. Танкисты без больших потерь сами прорвут вторую полосу. Противник не имеет за болотами ни крупных резервов, ни мощного огня"{541}.
8 июня Жуков направился на 2-й Белорусский фронт, чтобы обсудить действия 49-й армии, призванной наносить вспомогательный удар на могилевско-минском направлении. 33 и 50-й армиям надлежало вести сковывающие противника действия и перейти в наступление позже. Ответственным за подготовку операции 2-м Белорусским фронтом был назначен представитель Генерального штаба генерал С. М. Штеменко.
Большое внимание при подготовке операции "Багратион" Ставка уделяла достижению внезапности. Для дезинформации противника фронтам было приказано создать не менее трех оборонительных рубежей на глубине до 40 км. Населенные пункты приспосабливались к круговой обороне. Фронтовые, армейские и дивизионные газеты публиковали материалы по оборонительной тематике. В результате внимание противника в значительной степени было отвлечено от готовившегося наступления. В войсках строго соблюдался режим радиомолчания, а к разработке плана операции привлекался узкий круг лиц. В полном объеме ее план знали только шесть человек: Верховный главнокомандующий, его заместитель, начальник Генштаба и его первый заместитель, начальник Оперативного управления и один из его заместителей. Перегруппировка войск проводилась с соблюдением всех мер маскировки. Все передвижения осуществлялись только в ночное время и небольшими группами.
Для формирования у немецкого командования впечатления, что главный удар будет нанесен летом на юге, по указанию Ставки ВГК на правом крыле 3-го Украинского фронта, севернее Кишинева, была создана ложная группировка в составе 9 стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией. В этом районе устанавливались макеты танков и орудий зенитной артиллерии, а в воздухе патрулировали истребители.
В итоге немецкому командованию не удалось вскрыть ни замысел советского Верховного Главнокомандования, ни масштаб предстоящего наступления, ни направление главного удара. Поэтому Гитлер из 34 танковых и механизированных дивизий 24 дивизии держал южнее Полесья{542}.
14 и 15 июня командующий 1-м Белорусским фронтом провел занятия по разыгрыванию предстоящей операции в 65 и 28-й армиях, на которых присутствовали Жуков и группа генералов от Ставки ВГК. К розыгрышу были привлечены командиры корпусов, командиры дивизий, командующие артиллерией и начальники родов войск армий. В ходе занятий были детально отработаны задачи стрелковых и танковых соединений, планы артиллерийского наступления и взаимодействия с авиацией. Основное внимание, по воспоминаниям Жукова, сосредоточивалось на тщательном изучении особенностей характера местности в полосе предстоящих действий войск, организации обороны противника и способов быстрейшего выхода на дорогу Слуцк – Бобруйск. Отсюда, с выходом к Бобруйску и захватом его, имелась возможность закрыть пути отхода жлобин-бобруйской группировке неприятеля. В последующие трое суток такие же занятия были проведены в других армиях.
В ночь на 20 июня партизанские отряды, действовавшие в Белоруссии, приступили к операции по массовому подрыву рельсов, уничтожив за три дня 40 865 рельсов{543}. В результате партизаны вывели из строя ряд важнейших железнодорожных коммуникаций и частично парализовали перевозки противника на многих участках железных дорог Белоруссии. Партизанские отряды Могилевской области нанесли массированный удар по рокадной дороге Орша – Могилев. Они с боем овладели железнодорожным путем и разрушили 40 км железнодорожного полотна, взорвали более 500 рельсов и два железнодорожных моста. Противник, до прихода сюда войск 3-го Белорусского фронта, так и не смог восстановить эту дорогу. На перегоне разрушенной дороги осталось 10 вражеских эшелонов, захваченных частями фронта в качестве трофеев. Бывший начальник транспортного управления группы армий "Центр" Г. Теске отмечал: "Молниеносно проведенная в эту ночь крупная операция партизанских отрядов вызвала в отдельных местах полную остановку железнодорожного движения на всех важнейших коммуникациях, ведущих к районам прорыва"{544}.
22 июня оба фронта, 1 и 2-й Белорусские, провели разведку боем. В результате удалось уточнить расположение огневой системы противника непосредственно на его переднем крае и расположение некоторых батарей, которые раньше не были известны.
Операция "Багратион" началась 23 июня. После более чем двухчасовой артиллерийской подготовки, которую довершили налет штурмовиков и залпы "катюш", в атаку пошла пехота. Впервые в Великой Отечественной войне она шла за двойным огневым валом глубиной в 1,5–2 км. Противник, несмотря на ураганный огонь советской артиллерии, быстро пришел в себя, так как не все огневые точки были подавлены. Войска 6-й гвардейской и 43-й армий 1-го Прибалтийского фронта, преодолевая упорное сопротивление врага, в ночь на 24 июня вышли к Западной Двине, с ходу форсировали реку и захватили несколько плацдармов на ее левом берегу. Успех сопутствовал также 30 и 5-й армиям 3-го Белорусского фронта, которые на рассвете 25 июня заняли Богушевск – важный узел сопротивления немецких войск. На оршанском направлении, где наступали 11-я гвардейская и 31-я армии, прорвать вражескую оборону не удалось.
Соединения 2-го Белорусского фронта сумели в первый день взломать оборону противника, форсировать р. Проня, а в последующем, преодолев р. Веста, продвинуться на 30 км. На рогачевско-бобруйском направлении, где наступала 3-я армия 1-го Белорусского фронта, противник оказал яростное сопротивление. В результате войска армии сумели овладеть только первой и второй траншеями вражеской обороны. "В этой обстановке, – вспоминал маршал артиллерии Н. Д. Яковлев, – командарм А. В. Горбатов, человек, прошедший уже немалый армейский путь и хорошо понимавший всю сложность ратного труда, вел себя сдержанно, пожалуй, даже спокойно. И в этом спокойствии чувствовалась его твердая уверенность в том, что командиры корпусов, дивизий и полков его армии, несмотря ни на что, достойно выполнят свой воинский долг. Поэтому старался не особенно-то тревожить их телефонными звонками, а терпеливо ждал дальнейшего развития событий. Г. К. Жуков тоже ничем не выдал своего волнения. Он даже не беспокоил командарма, а, прогуливаясь по рощице, в которой располагался НП армии, лишь изредка интересовался сообщениями о боевой обстановке в целом на фронте и у соседа – в войсках 2-го Белорусского фронта. Так же выдержанно вел себя весь день, вечер и ночь, а потом даже и следующий день. Такому хладнокровию можно было только позавидовать".
А южнее, в том заболоченном лесистом районе, где наступала 65-я армия генерала П. И. Батова, обозначился успех. На фоне происходившего в полосе армии Горбатова донесение командующего 65-й армией представлялось Жукову неправдоподобным. Во второй половине дня, когда наблюдательный пункт 65-й армии уже свертывался, чтобы перейти вперед, Батова срочно вызвал к телеграфному аппарату Жуков.
– Лично доложите действительную обстановку перед фронтом армии.
– Корпус Иванова прорвал оборону противника на фронте восемь километров. К 12 часам войска углубились на двенадцать километров. Корпус Панова введен. Ускоренный вариант первого дня наступления выполнен раньше намеченного срока.
– Этого не может быть. У Романенко и Горбатова пройдено всего два километра. Доложите точное расположение войск.
– Стрелковые дивизии корпуса Иванова вышли на рубеж Городец – Протасы. Танковый корпус ведет бой впереди в районе Брожа. Переношу свой командный пункт в Гомзу.
После продолжительного молчания Жуков ответил:
– Приеду смотреть сам.
В 15 часов на наблюдательный пункт в Гомзу приехали Жуков, Рокоссовский, Новиков. Только проскочили их машины, как артиллерия противника из Паричей накрыла участок дороги. Несмотря на это, Георгий Константинович потребовал от командующего армией доклада. Жуков убедился, что войска Батова шли с юго-востока в обход Бобруйска, а вот Горбатов пока так и не мог выйти туда же с северо-востока. Следовательно, план окружения противника у Бобруйска все еще не выполнялся.
Незначительный успех имели и войска 48-й армии. "При подготовке операции была слабо разведана оборона противника на рогачевско-бобруйском направлении, вследствие чего была допущена недооценка силы его сопротивления, – признавал впоследствии Жуков. – В результате этой ошибки 3 и 48-й армиям был дан завышенный участок прорыва. К тому же армии не имели достаточных средств прорыва. Будучи представителем Ставки, я вовремя не поправил командование фронта"{545}.