Таким образом, Миколайчик не обращался с просьбой помочь восставшей Варшаве наступлением советских армий. Сталин, в свою очередь, выразил желание оказать помощь повстанцам доставкой оружия, несмотря на антисоветские настроения польского эмигрантского правительства и командования Армии Крайовой. Суть же их позиции, отраженная в указаниях главнокомандующего Вооруженными силами Польши относительно военного сотрудничества с СССР еще в мае 1944 г., состояла в следующем: "Разница в наших отношениях к немцам и Советам заключается в том, что, не имея достаточно сил для борьбы на два фронта, должны мы соединиться с одним врагом для победы над вторым… При определенных условиях мы готовы к сотрудничеству с Россией в военных действиях, но отмежевываемся от нее политически"{574}.
Командование Армии Крайовой, начав восстание, плохо подготовило его в военно-техническом отношении. Против гарнизона немецких войск численностью 16 тыс. человек, вооруженных артиллерией, танками и авиацией, выступило 25–35 тыс. повстанцев, из которых лишь 10 % были оснащены легким стрелковым оружием, боеприпасов же имелось не более чем на два-три дня. Обстановка в Варшаве складывалась не в пользу повстанцев. Многие подпольные организации не были оповещены о сроках начала восстания и потому вступили в борьбу разрозненно. В первый день сражалось не более 40 % боевых сил. Они не смогли захватить ключевые объекты столицы: вокзалы, мосты, почтовые отделения, командные пункты.
Однако, когда восстание началось, в нем приняло участие и население Варшавы. На улицах города возводились баррикады. Руководство Польской рабочей партии и командование Армии Людовой 3 августа приняли решение примкнуть к восстанию, хотя признавали его цели реакционными. В первые дни удалось освободить ряд районов города. Но затем положение с каждым днем ухудшалось. Не хватало боеприпасов, медикаментов, продовольствия, даже воды. Повстанцы несли большие потери. Противник же, быстро наращивая силы, стал теснить патриотов. Им пришлось оставить большую часть освобожденных районов города. Теперь они удерживали лишь центр Варшавы. 12 августа Бур-Комаровский уже не в первый раз обратился к эмигрантскому правительству в Лондоне с просьбой срочно прислать оружие, боеприпасы, высадить десант в Варшаве. Но помощь поступала мизерная.
Англичане отказались послать в Варшаву парашютный десант, но согласились организовать помощь с воздуха. Английские ВВС, действуя с аэродромов Италии, в ночь на 4, 8 и 12 августа доставили повстанцам 86 т грузов, в основном оружие и продовольствие. 14 августа союзники поставили перед советским руководством вопрос о челночных полетах американских бомбардировщиков из Бари (Италия) на советские базы, чтобы оказывать более эффективную помощь повстанцам путем сбрасывания необходимых им грузов. Ответ советских руководителей, упрекавших союзников в том, что они своевременно не поставили их в известность о готовившемся восстании, был отрицательным. А. Вышинский, сообщив его 15 августа британскому послу в Москве А. К. Керру, характеризовал восстание как авантюру, с которой советское правительство "не хочет связывать себя ни прямо, ни косвенно"{575}.
16 августа Сталин сообщил премьер-министру Великобритании Черчиллю: "После беседы с Миколайчиком я распорядился, чтобы командование Красной Армии интенсивно сбрасывало вооружение в район Варшавы… В дальнейшем, ознакомившись ближе с варшавским делом, я убедился, что варшавская акция представляет безрассудную, ужасную авантюру, стоящую населению больших жертв". Поэтому, писал Сталин, советское командование пришло к выводу о необходимости отмежевания от нее{576}.
20 августа президент США Ф. Рузвельт и У. Черчилль обратились с посланием к И. В. Сталину. Нужно сделать все, полагали они, чтобы спасти как можно больше патриотов, находящихся в Варшаве. В своем ответе от 22 августа Сталин заявил, что "рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна" и что восстание, привлекающее усиленное внимание немцев к Варшаве, с военной точки зрения не выгодно ни Красной Армии, ни полякам. Сталин сообщал, что советские войска делают все возможное, чтобы сломить контратаки противника и предпринять "новое широкое наступление под Варшавой"{577}.
29 августа по решению Сталина наступление 1-го Белорусского фронта, за исключением войск правого крыла, было прекращено. Но вскоре войскам фронта, в том числе и 1-й армии Войска Польского, была поставлена задача выйти к Праге – предместью Варшавы, форсировать Вислу и соединиться с повстанцами.
5 сентября правительство Великобритании снова обратилось к советскому руководству с просьбой разрешить американским самолетам приземлиться на советских аэродромах. В своем ответном послании 9 сентября советское правительство, не отказываясь от своего мнения относительно характера восстания и малой эффективности помощи повстанцам с воздуха, все же дало согласие на совместную с англичанами и американцами организацию такой помощи по заранее намеченному плану. Американским самолетам было разрешено приземлиться в Полтаве.
В целях оказания помощи восставшим войска 2-го Белорусского фронта 6 сентября штурмом овладели г. Остроленко, который прикрывал подступы к Варшаве. 10 сентября перешла в наступление 47-я армия 1-го Белорусского фронта.
В то время как шли бои за Варшаву, Жуков находился на другом театре военных действий.
В своих мемуарах Георгий Константинович пишет, что по указанию Сталина вечером 23 августа он прибыл в Москву на совещание. Архивные материалы позволяют утверждать, что Георгий Константинович немного ошибся: в Ставке ВГК и Генштабе он работал с 26 августа по 2 сентября – готовился к выполнению особого задания Государственного комитета обороны.
К этому времени завершилась операция "Багратион", продолжавшаяся 68 суток. Ее отличительная особенность – огромный пространственный размах и впечатляющие оперативно-стратегические результаты. Войска Красной Армии, начав наступление 23 июня на фронте 700 км, к концу августа продвинулись на 550–600 км к западу, расширив фронт военных действий до 1100 км. В результате было освобождено 80 % территории Белоруссии и четвертая часть Польши. Советские войска вышли на Вислу и к границе с Восточной Пруссией.
В ходе операции потерпела сокрушительное поражение мощная группировка противника. Из 179 дивизий и 5 бригад вермахта, действовавших тогда на советско-германском фронте, 17 дивизий и 3 бригады были полностью уничтожены в Белоруссии, а 50 дивизий лишились более 50 % своего боевого состава. Потери противника составили 409,4 тыс. солдат и офицеров, в том числе 255,4 тыс. безвозвратные. В ходе операции войска четырех советских фронтов взяли в плен более 200 тыс. немецких солдат и офицеров{578}.
Победа в Белорусской стратегической наступательной операции досталась дорогой ценой. Потери советских войск составили: безвозвратные 178 507 человек, санитарные – 587 308 человек, в боевой технике и оружии – 2957 танков и САУ, 2447 орудий и минометов, 822 боевых самолета и 183,5 тыс. единиц стрелкового оружия{579}. Это было вызвано упорным сопротивлением противника, мощью его обороны, трудностями форсирования водных преград, не всегда эффективной артиллерийской и авиационной подготовкой, недостаточно тесным взаимодействием наземных войск с авиацией, слабой подготовкой вновь призванного пополнения.
В то же время в ходе операции "Багратион" советское командование приобрело значительный опыт окружения и уничтожения крупных группировок противника в короткие сроки и в самых различных условиях обстановки. В целом успешно были решены проблемы прорыва мощной вражеской обороны, быстрого развития успеха в оперативной глубине за счет умелого использования танковых объединений и соединений, нанесения мощных одновременных ударов на шести далеко стоящих друг от друга участках, что позволило дробить оборону врага на фронте в несколько сотен километров.
В чем же заключалось особое задание Государственного комитета обороны, порученное маршалу Жукову? "Мне надлежало вылететь в штаб 3-го Украинского фронта, – вспоминал Георгий Константинович, – с тем, чтобы подготовить фронт к войне с Болгарией, царское правительство которой все еще продолжало сотрудничество с фашистской Германией"{580}.
Болгарское правительство, стремясь не допустить вступления Красной Армии на территорию своей страны, всячески подчеркивало нейтралитет по отношению к СССР и одновременно вело переговоры в Каире с представителями Великобритании и США о путях выхода Болгарии из войны. В то же время болгарское правительство поставило перед Германией вопрос о выводе из страны ее войск и военной миссии. Пока шли все эти переговоры, из Южной Добруджи, где располагалась большая часть немецких войск, на территорию Румынии было направлено 16 тыс. человек, которые приняли участие в боевых действиях против Красной Армии. В этот же период германские боевые корабли и транспортные суда перебазировались из Румынии в болгарские порты.
Советское правительство вручило 30 августа правительству Болгарии ноту с предложением прекратить пропуск немецких войск через свою территорию, рассматривая его "как прямую помощь немцам в войне против Советского Союза"{581}. 4 сентября Болгария выступила с декларацией, в которой сообщалось о денонсировании "антикоминтерновского" и "берлинского 1940 г." пактов, об эвакуации болгарского экспедиционного корпуса из Югославии и Греции, о соблюдении страной строгого нейтралитета и мерах по стабилизации внутриполитического положения в стране. Несмотря на это, советское правительство 5 сентября заявило, что отныне СССР "будет находиться в состоянии войны с Болгарией", которая "фактически ведет войну против Советского Союза уже с 1941 г."{582}. Это было вызвано тем, что советские войска уже закончили сосредоточение у румыно-болгарской границы, а Политбюро Болгарской рабочей партии приняло план восстания в Болгарии, которое было намечено на 9 сентября. Сталин утвердил план болгарской операции войск 3-го Украинского фронта, но претворению его в жизнь мешала неопределенность отношений между СССР и Болгарией. Поэтому Советский Союз и объявил ей войну.
3 сентября Жуков вылетел в штаб 3-го Украинского фронта в Черноводы (Румыния) для подготовки его войск к наступлению. Особый смысл предстоящей операции состоял в том, чтобы согласованными действиями советских войск и сил народного восстания вывести Болгарию из войны на стороне Германии. С этой целью намечалось нанести главный удар на город Шумен, выйти на рубеж Руссе (Рущук), Бургас и здесь остановиться. Дальнейшие действия ставились в зависимость от хода вооруженного восстания.
6 сентября правительство Болгарии объявило о разрыве отношений с Германией и запросило условия перемирия с СССР. Затем болгарское правительство заявило, что Болгария с 18 часов 7 сентября находится в состоянии войны с Германией. Но все это не оказало никакого влияния на позицию руководства Советского Союза, которое рассчитывало привести к власти в Болгарии правительство во главе с инициатором создания Отечественного фронта Болгарии Г. Димитровым.
8 сентября на рассвете в порту Варна высадился морской десант, а в 11 часов войска 3-го Украинского фронта перешли румыно-болгарскую границу. Продвижение советских войск осуществлялось без единого выстрела. 9 сентября в 19 часов Ставка ВГК направила Жукову, наркому ВМФ адмиралу Кузнецову и командующему 3-м Украинским фронтом генералу армии Толбухину директиву: "Ввиду того, что болгарское правительство порвало отношения с немцами, объявило войну Германии и просит советское правительство начать переговоры о перемирии, Ставка Верховного Главнокомандования, согласно указаниям Государственного комитета обороны, приказывает к 21.00 9 сентября закончить операции по занятию намеченных по плану населенных пунктов и с 22.00 9 сентября с. г. прекратить военные действия в Болгарии, прочно закрепившись в той полосе Болгарии, которая занята нашими войсками"{583}.
12 сентября Жуков вернулся в Москву, но уже 15-го получил распоряжение Сталина вылететь на 1-й Белорусский фронт. Его войска, пытаясь оказать помощь восставшим в Варшаве, после пятидневных упорных боев прорвали сильно укрепленную оборону противника и 14 сентября овладели городом и крепостью Прага, мощным узлом обороны немцев на р. Висла. В ночь на 16 сентября 1-я польская дивизия им. Костюшко 1-й Польской армии при поддержке советской артиллерии, авиации и инженерных войск в пределах Варшавы форсировала Вислу и захватила плацдарм на ее левом берегу. Но соединиться с повстанцами десант не смог: противник оттеснил его от берега. Захваченный плацдарм на левом берегу Вислы удержать не удалось: под давлением крупных сил противника воины 1-й польской дивизии вынуждены были с большими потерями отойти на правый берег. Не была полностью решена и проблема доставки повстанцам оружия и боеприпасов по воздуху.
18 сентября 104 американские "летающие крепости" в сопровождении истребителей вышли в район Варшавы и с большой высоты сбросили на парашютах 1284 контейнера с грузами в расположение восставших. Но к повстанцам попало лишь несколько десятков, остальные упали в расположение либо противника, либо советских войск на правом берегу Вислы. В общей сложности, по подсчетам штаба Варшавского округа Армии Крайовой, английские и американские ВВС доставили в Варшаву 430 карабинов и пистолетов-пулеметов, 150 пулеметов, 230 противотанковых ружей, 13 минометов, 13 тыс. мин и гранат, 2,7 млн. патронов, 22 т продовольствия{584}.
После этого подобных операций американские ВВС уже не производили. Летчики 1-й Польской смешанной авиадивизии и 16-й воздушной армии с 13 сентября по 1 октября сбросили восставшим 156 минометов, 505 противотанковых ружей, более 3 тыс. автоматов и винтовок, 41 730 гранат, 3 млн. патронов, 515 кг медикаментов, 113 т продовольствия, совершив при этом 5 тыс. самолетовылетов{585}.
Жуков, ознакомившись с обстановкой и переговорив с Рокоссовским, позвонил Сталину и попросил разрешения прекратить наступление на участке 1-го Белорусского фронта – оно было явно бесперспективным из-за большой усталости войск и значительных потерь. Георгий Константинович просил также отдать приказ о переходе войск правого крыла 1-го Белорусского и левого крыла 2-го Белорусского фронтов к обороне, чтобы предоставить им отдых и произвести пополнение. Сталина такой поворот событий не устраивал, и он приказал Жукову вместе с Рокоссовским прибыть в Ставку ВГК.
При изложении дальнейших событий воспользуемся мемуарами Жукова.
В кабинете И. В. Сталина находились А. И. Антонов, В. М. Молотов, Л. П. Берия и Г. М. Маленков.
Поздоровавшись, Сталин сказал:
– Ну, докладывайте!
Жуков развернул карту и начал докладывать. Сталин стал заметно нервничать: то к карте подойдет, то отойдет, то опять подойдет, пристально всматриваясь своим колючим взглядом то в Жукова, то в карту, то в Рокоссовского. Даже трубку отложил в сторону, что бывало всегда, когда он начинал терять хладнокровие и контроль над собой.
– Товарищ Жуков, – перебил Георгия Константиновича Молотов, – вы предлагаете остановить наступление тогда, когда разбитый противник не в состоянии сдержать напор наших войск. Разумно ли ваше предложение?
– Противник уже успел создать оборону и подтянуть необходимые резервы, – возразил Жуков. – Он сейчас успешно отбивает атаки наших войск. А мы несем ничем не оправданные потери.
– Жуков считает, что все мы здесь витаем в облаках и не знаем, что делается на фронтах, – иронически усмехнувшись, вставил Берия.
– Вы поддерживаете мнение Жукова? – спросил Сталин, обращаясь к Рокоссовскому.
– Да, я считаю, надо дать войскам передышку и привести их после длительного напряжения в порядок.
– Думаю, что передышку противник не хуже вас использует, – сказал Иосиф Виссарионович. – Ну, а если поддержать 47-ю армию авиацией и усилить ее танками и артиллерией, сумеет ли она выйти на Вислу между Модлином и Варшавой?
– Трудно сказать, товарищ Сталин, – ответил Рокоссовский. – Противник также может усилить это направление.
– А вы как думаете? – обращаясь к Жукову, спросил Верховный.
– Считаю, что это наступление нам не даст ничего, кроме жертв, – снова повторил Георгий Константинович. – А с оперативной точки зрения нам не особенно нужен район северо-западнее Варшавы. Город надо брать обходом с юго-запада, одновременно нанося мощный рассекающий удар в общем направлении на Лодзь – Познань. Сил для этого сейчас у фронта нет, но их следует сосредоточить. Одновременно нужно основательно подготовить к совместным действиям и соседние фронты на берлинском направлении.
– Идите и еще раз подумайте, а мы здесь посоветуемся, – неожиданно прервал Жукова Сталин.
Жуков и Рокоссовский вышли в библиотечную комнату и опять разложили карту. Георгий Константинович спросил Рокоссовского, почему он не отверг предложение Сталина в более категорической форме. Ведь ему-то было ясно, что наступление 47-й армии ни при каких обстоятельствах не могло дать положительных результатов.
– А ты разве не заметил, как зло принимались твои соображения, – ответил Константин Константинович. – Ты что, не чувствовал, как Берия подогревает Сталина? Это, брат, может плохо кончиться. Уж я-то знаю, на что способен Берия, побывал в его застенках.
Через 15–20 минут в библиотечную комнату вошли Берия, Молотов и Маленков.
– Ну как, что надумали? – спросил Маленков.
– Мы ничего нового не придумали. Будем отстаивать свое мнение, – ответил Жуков.
– Правильно, – сказал Маленков. – Мы вас поддержим.
Вскоре всех снова вызвали в кабинет Сталина, который сказал:
– Мы тут посоветовались и решили согласиться на переход к обороне наших войск. Что касается дальнейших планов, мы их обсудим позже. Можете идти.
Все это было сказано далеко не дружелюбным тоном. Сталин почти не смотрел на Жукова и Рокоссовского, что было нехорошим признаком.
К. К. Рокоссовский в своей книге "Солдатский долг" излагает все это несколько проще. В конце сентября им было принято решение прекратить наступление из-за отсутствия достаточных сил и средств для его дальнейшего ведения. "Вернувшись на фронтовой КП, – пишет Константин Константинович, – связался с Москвой. Доложил о моем решении прекратить наступление. Сталин ответил не сразу, попросил немного подождать. Вскоре он снова вызвал меня к ВЧ. Сказал, что с предложением согласен. Приказал наступление прекратить, а войскам фронта перейти к прочной обороне и приступить к подготовке новой наступательной операции"{586}.