"Мне пришлось лично отправиться к графу Сен-Жермену и посоветовать ему поторопиться с отъездом, ибо это в его же интересах. Я сказал ему, что у меня есть информация, не из первых, правда, рук, о том, что господин д'Аффри получил распоряжение с требованием его ареста и дальнейшего сопровождения под конвоем к французским границам с последующей выдачей Франции, чтобы там заключить его пожизненно в темницу.
Он был удивлен, и не столько распоряжениями господина Шуазёля, сколько дерзостью господина д'Аффри, который намеревался проделать операцию, противоречащую законам этой страны. Он забросал меня вопросами по существу дела, оставаясь при этом чрезвычайно хладнокровным. Я не стал углубляться в тонкости ситуации, ибо о многом из того, что он хотел знать, я мог только догадываться. Я только заметил, что времени для разговоров у нас остается совсем немного, и поэтому ему необходимо до завтрашнего утра сделать все необходимые приготовления, ибо даже если господин д'Аффри кое-что и задумал против него, то вряд ли он сможет начать действовать раньше десяти часов следующего утра. Значит, у него (Сен-Жермена) есть еще время для подготовки и осуществления своих контрпланов.
Поэтому мы сразу же принялись обсуждать план его отъезда и его направления…
Я предложил ему свои услуги в организации отъезда… Что же касается второго, я намекнул ему на Англию. За этот план говорили: географическая близость этой страны, ее законы, Конституция и благородство населяющего эту страну народа… На том и порешили. Я сказал ему, что добуду для него паспорт у господина Йорка, ибо без этого документа он не сможет вступить на борт пакетбота. А так как судно отправлялось в море на следующий день, я сказал, что будет разумно, если он отправится в Хеллевутслёйс, и сделает это как можно быстрее. Только быстрота может избавить нас от неприятной встречи с господином д'Аффри и так далее… Вечером, часов в семь или восемь я приехал к господину Сен-Жермену и вручил ему паспорт. Он снова задал мне много вопросов. Я старался избегать ответов, умоляя его думать прежде всего о настоящем моменте, чем задавать бессмысленные вопросы в создавшемся положении. Он решил наконец-таки ехать, а так как никто из его слуг не знал ни языка, ни дорог, ни нравов страны, он попросил меня отправить с ним одного из моих, на что я с радостью согласился… И более того, я нанял экипаж, запряженный четырьмя лошадьми, для поездки в Лейден и приказал подать его к моему дому в четыре тридцать следующего утра. Затем я приказал одному из моих слуг захватить по пути графа Сен-Жермена и оставаться с ним до тех пор, пока тот не решит отправить его обратно…".
Приехав в Хеллевутслёйс, граф Сен-Жермен из предосторожности не стал селиться в городе и сразу же поднялся на борт курсировавшего между Англией и континентом почтового корабля "Принц Оранский", где и остался до самого отплытия. Это происходило 16 апреля 1760 года. Об этом как о слухах посол д'Аффри сообщает герцогу Шуазёлю в своей реляции от 25 апреля:
"Гаага, 25 апреля 1760 года.
(Получено 29-го, ответ дан 1 мая).
Господин герцог, по всей видимости, так называемый граф Сен-Жермен выехал в Англию. Послухам, он, опасаясь ареста, не осмелился задержаться в городке Хеллевутслёйс и сразу же погрузился на борт почтового судна, где и оставался до самого отплытия, не решаясь выйти на берег. Кое-кто, однако, полагает, что он отправился в Утрехт, намереваясь в дальнейшем проникнуть в Германию.
Вокруг взаимоотношений господина Бентинка Роона с этим авантюристом разгорелось много скандалов, которые изрядно запятнали и без того довольно неприглядную репутацию этого человека…"
Бентинк ничуть не раскаивался в том, что помог бежать "авантюристу" и "самозванцу", более того, он много лет поддерживал переписку с Сен-Жерменом, а граф, бывая в Голландии, всегда спешил свидеться со своим искренним другом. Бентинк оставался верен своему убеждению в том, что Сен-Жермен был человеком в высочайшей степени благородным и порядочным, как бы ни пытались его очернить:
"Если бы граф Сен-Жермен был так же осмотрителен, как и ревностен, то, я полагаю, ему удалось бы способствовать началу мирных переговоров. Однако он излишне полагался на собственные силы и намерения и не составил себе никакого, пусть даже и плохого, мнения о тех людях, с которыми ему приходилось иметь дело. Более всего графа д'Аффри задело то подчеркнутое выражение в письме господина Сен-Жермена госпоже де Помпадур. (Об этом я узнал от людей, видевших это письмо собственными глазами.)… За свое поведение я готов отчитываться лишь перед Всевышним и моим Властелином… А за происходящее в моем доме… за людей, с которыми я встречаюсь и которых приглашаю в свой дом, я не должен и не собираюсь никому давать отчета. Ибо вот уже тридцать лет я состою членом Вельможного Собрания, и никогда не был замешан в связях с авантюристами или самозванцами, и никогда не принимал у себя никаких мошенников. Господин Сен-Жермен появился в этой стране с весьма хорошими рекомендациями, и я встречался с ним по той простой причине, что мне нравится его общество и беседы с ним. Он в высшей степени достойный и изысканный собеседник, речь которого весьма привлекательна и разнообразна. Взглянув на него всего лишь один раз, сразу же убеждаешься в прекрасном его воспитании. Действительно, мне неизвестно, кто он такой, однако, по словам графа д'Аффри, Его Христианнейшее Величество тоже знает этого человека. И слава богу! Для меня этого вполне достаточно! Если господин Сен-Жермен соизволит вернуться в Гаагу, я, безусловно, снова попытаюсь встретиться с ним, невзирая на запреты со стороны ли правительства Голландии или же знакомых мне людей, которые могут попытаться убедить меня в том, что этот человек не достоин моего общества".
Второго мая того же года д'Аффри передал графу Штейден-Хомпешу следующую памятку:
"Высочайшие и Всемогущие Господа!
Незнакомец, назвавшийся графом Сен-Жерменом, которого мой повелитель, король Франции, приютил в своем королевстве, злоупотребил этим гостеприимством.
Недавно он приехал в Голландию, в Гаагу, где, без согласия Его Величества или его министра, без поручения, этот нахал позволил себе объявить, что он уполномочен устраивать дела Его Величества.
Мой повелитель - король просит меня предупредить Ваших Высочеств и все общество, дабы никто во всех Ваших владениях не был обманут этим самозванцем.
К тому же Его Величество просит меня потребовать выдачи мошенника как виновного, во-первых, в злоупотреблении оказанным ему гостеприимством, позволившего себе говорить о правительстве и о королевстве неприлично и неправильно, и во-вторых, в попытке вершить важнейшие дела моего повелителя - короля Франции.
Его Величество не сомневается, что Ваши Высочества окажут ему эту услугу во имя дружбы и справедливости и прикажут арестовать так называемого графа Сен-Жермена и препроводить его под стражей в Антверпен, откуда его отправят во Францию.
Выпущен в Гааге, 30 апреля, 1760 года.
Подпись - Л. д'Аффри".
Памятка была распространена по всем Соединенным Провинциям, и поскольку графа больше не было в Голландии, достаточно было ознакомить каждую провинцию с пожеланиями французского короля на тот случай, если граф вернется. "После обсуждения депутаты провинций взяли копии данного документа, чтобы распространить его дальше. Договорились, что следует передать его и Пику ван Солену, и другим депутатам, отвечающим за иностранные дела государства, с тем чтобы они доложили об этом на заседании совета".
Об этом д'Аффри с чувством исполненного долга отписал своему патрону в Версаль:
"Гаага, 2 мая 1760 года.
Господин герцог, я решил ныне ответить на Ваши два письма от двадцать четвертого числа прошлого месяца за номерами 207 и 209. Вчера утром я по распоряжению Его Величества отправил Представление президенту Общего собрания, копию которого прилагаю. Это Представление поставлено на голосование всеми провинциями. Им необходимо будет выразить свое отношение к тому, достоин ли господин Сен-Жермен дальнейшего пребывания в этой стране. Я удовлетворен уже тем, что главы провинций ознакомлены с требованием Его Величества на случай, если этот авантюрист объявится в какой-либо из подвластных им провинций. И хотя этот проходимец спешно покинул эту страну, можно считать дело сделанным, так как мое Представление было обнародовано на страницах газет, благодаря чему он дискредитирован повсюду и навсегда. На этом, я думаю, можно и успокоиться, если, конечно же, Его Величество не соизволит прислать мне новых распоряжений на сей счет…"
Как и следовало ожидать, дело было прекращено, а господин д'Аффри уехал в отпуск во Францию.
Глава 8
В Лондон и дальше
Из-за неблагоприятной погоды почтовое судно задержалось в Хеллевутслёйсе пять или шесть дней. Об этом пишет Шуазёлю д'Аффри, объясняя перерыв в корреспонденции:
"Гаага, 29 апреля 1760 года.
…Западные ветра задержали английский пакетбот в Хеллевутслёйсе вплоть до двадцатого числа. Благодаря долгожданным восточным и западно-восточным ветрам мне наконец-то доставили свежие письма из Лондона двадцать первого числа. Мы, вероятно, не сможем получить никаких новостей из Англии, пока не переменятся эти ветра…"
Поэтому Сен-Жермен прибыл в Англию только 22 апреля, о чем можно узнать из письма прусского посла при английском дворе барона фон Книпхаузена и английского посла Митчелла королю Фридриху II:
"Лондон, 22 апреля 1760 года.
Сир,
…Мы только что узнали, что граф де Сен-Жермен появился в Англии, прибыв сегодня на пакетботе, но не для переговоров, а в поисках убежища от жестокой расправы, грозящей ему со стороны герцога де Шуазёля, за тот шаг, который он предпринял в Гааге. Это еще одно доказательство доверия, которое ему до сих пор оказывает министр, и его преданной верности венскому двору, которую он публично продемонстрировал, принеся последнему эту жертву.
Сир,
Преданные и верные слуги и подданные Вашего Величества
Б. фон Книпхаузен Митчелл"
Сен-Жермен несколько дней провел в Харидже, куда доставил его почтовый пакетбот - тогда это был тихий и маленький портовый городок на левом берегу широкого устья реки Стоур, в графстве Эссекс, - и только потом выехал в Лондон на быстроходном экипаже, запряженном шестеркой лошадей, который назывался "летучей машиной" и мог покрыть за сутки с небольшим 28 лье, отделяющих Харидж от Лондона. Граф приехал в английскую столицу между 26 и 27 апреля 1760 года.
В этот же день, 27 апреля, один из оставшихся в Гааге друзей и почитателей послал вдогонку внезапно уехавшему графу Сен-Жермену письмо, которое до него не дошло, а потому и сохранилось в архивах:
"Амстердам, 27 апреля 1760 года.
Мсье,
Гром, грянувший среди ясного неба, поразил бы меня меньше, чем новость о Вашем отъезде, которую я узнал в Гааге. Я рискнул бы всем и предпринял бы все возможное, чтобы засвидетельствовать Вам мое почтение лично, так как мне небезызвестно, что Вы - величайший Владыка Земли, и я угнетен только тем, что гнусные люди смеют причинять Вам беспокойство.
Я слышал, что против Ваших миролюбивых усилий были употреблены золото и интриги. Сегодня я уже могу вздохнуть с некоторым облегчением. Я слышал, что мсье д'Аффри в этот четверг уехал ко двору, и надеюсь, он получит то, чего заслужил, предав Вас. Я считаю именно его причиной Вашего долгого отсутствия и моего горя.
Если Вы думаете, что я могу быть Вам хоть в чем-то полезен, рассчитывайте на мою преданность. У меня есть только моя жизнь и мое оружие, и я с удовольствием отдам их Вам.
Граф де ла Вату".
В этом письме особенно поразительно не просто очевидное глубокое уважение, а необычайная фраза "le plus grand Seigneur de la Terre" - дословно "величайший Владыка Земли".
Получив сообщение д’Аффри об отъезде Сен-Жермена в Англию, Шуазёль в это не поверил:
"Версаль, 1 мая 1760 года.
Получил Ваши письма от двадцать первого, двадцать второго и двадцать пятого числа предыдущего месяца… Сомневаюсь, что так называемый граф Сен-Жермен отправился в Англию. Он слишком хорошо известен в тех краях, чтобы надеяться на то, что ему удастся безнаказанно творить свои дела".
Англичане с большим подозрением отнеслись к приезду Сен-Жермена. Сначала решили, что его специально отпустили из Гааги, чтобы дать ему предлог съездить в Лондон. Однако затем возникло предположение, что граф продолжит тайно нащупывать путь к проведению мирных переговоров. Поэтому по приезде графа в Лондон его поместили под вежливый домашний арест. Официальный представитель министерства иностранных дел Англии, действовавший по распоряжению министра Уильяма Питта, провел допрос прямо на квартире графа. Встречаться с графом сам министр отказался, но порекомендовал ему покинуть Англию как можно скорее. Тогда Сен-Жермен обратился к государственному курьеру с адресованной министру просьбой разрешить ему встречу с послом прусского короля Фридриха бароном Книпхаузеном. Питт дал положительный ответ, и барону было позволено навестить содержавшегося под домашним арестом и под охраной королевских стражников графа. Об этом Книпхаузен пишет королю Фридриху 6 мая 1760 года в военный лагерь в Майсен:
"Сэр Уильям Питт не только отказал ему во встрече, но и решительно настаивал на его отъезде. Это поставило графа Сен-Жермена в весьма затруднительное положение, и он обратился через государственного курьера с просьбой к сэру Уильяму Питту, по приказу которого его продолжали удерживать под охраной, чтобы добиться у него разрешения на встречу со мной. Поэтому министр попросил меня принять графа Сен-Жермена. Он сказал мне, что не мог вернуться в Голландию, так как там для него было бы небезопасно, и что Питт не позволяет ему оставаться здесь… Поэтому я, с согласия сэра Уильяма Питта, организовал ему переезд под именем графа Сеа в Аурих, где он будет находиться достаточно близко к Вашему Величеству, чтобы знать о ваших намерениях…
P.S. Сделав эти распоряжения, сэр Уильям Питт, с которым мы еще некоторое время продолжали беседовать, решительно настаивал, чтобы мы сделали все, что в наших силах, чтобы отговорить Ваше Величество принять его…"
О событиях, произошедших с Сен-Жерменом на столь негостеприимно встретившей его английской земле, написал в тот же день и тоже в Майсен, но не Фридриху, а находившемуся при нем английскому послу в Пруссии Митчеллу экс-министр иностранных дел Англии лорд Холдернесс.
"Доставлено 17 мая в Майсен прусским курьером.
Уайтхолл, 6 мая 1760 года.
Сэр,
Из последних моих писем Вам должно быть известно все то, что произошло в Гааге между генералом Йорком и графом Сен-Жерменом. Я же по совету упомянутого генерала спешу сообщить Вам, что Сен-Жермен, встретив в лице господина Шуазеля непримиримого врага, который не желает подтвердить его полномочий, решил отправиться в Англию, опасаясь дальнейших преследований со стороны французского министра.