Обычно дворянин ездил в карете, запряженной двумя - шестью лошадьми цугом (то есть друг за другом или пара за парой), с форейтором и лакеями на запятках. Обычай этот утвердился к концу XVIII века. Еще в 60-е годы этого столетия, как писал А.Т. Болотов, в провинции карет почти не было. У него самого "было две старинных и староманерных коляски, из коих одна была большая четвероместная, но с какою и показаться никуда было не можно, а другая, такая же и поменьше, и полегче, и так как бы визави, двуместная и образом своим не лучше первой". А в начале XIX века карета стала обязательной принадлежностью дворян, и даже "всякий, чуть маломальский поразжившийся чиновник в подражание дворянству, прежде всего, обзаводился каретою, таков был уж обычай".
У зажиточного помещика отдельная карета или фаэтон был для каждого члена семьи. Мелкопоместные располагались в линеях (или линейках) - шести-восьмиместных экипажах "с подобием крыши и занавесками от дождя", которые тащили шесть - восемь лошадей. В богатых семействах в линейках размещали воспитанников и воспитанниц, учителей и гувернеров, камердинеров и камеристок. Вся дворня - главным образом сенные девушки, ехали в бричках и фурах, нагруженных всем, что может понадобиться в дороге. Так что для поездки "на долгих" нужно было готовить самое малое 3 экипажа, а чаще - около десятка. Гордость помещика составляли особенные экипажи, каких не было ни у кого другого. У Нащекиных 16 лошадей тащили буфет: "видом… огромный, квадратный кованый сундук на колесах". В этом буфете везли дорожный серебряный сервиз и вина "на льду". В обозе княгини Дашковой был свой "сундук" на колесах. На стоянках он раскладывался в кровать. В семье Д.Н. Толстого в обоз включали пустые легкие дрожки - для переезда через мосты, "когда грязь мешала делать это пешком".
В карете через мост не переезжали из соображений безопасности. Русский национальный способ переезжать мелкие реки и овраги дрожащей рукой описал маркиз де Кюстин:
"Вначале спуска лошади идут шагом, но вскоре, обычно в самом крутом месте, и кучеру и лошадям надоедает столь непривычная сдержанность, повозка мчится стрелой со все увеличивающейся скоростью и карьером, на взмыленных лошадях, взлетает на мост, то есть на деревянные доски, кое-как положенные на перекладины и ничем не скрепленные… Одно неверное движение кучера - и экипаж может очутиться в воде. Жизнь пассажира зависит от акробатической ловкости возницы и лошадей".
Если же брички в поезде не было, а грязь наличествовала, слуги несли господ на руках.
В подмосковную ехали не торопясь: 25 верст преодолевали за 3 дня, сто - за неделю. По ровной дороге лошадей могли пустить рысью, в гору - шагом. Иногда прогуливались по лесу, по берегу реки. Через 10–15 верст делали остановку. Для этого заранее отправляли брички с кухней и припасами. В холодную погоду располагались на постоялом дворе, в теплую - на природе. И в том, и в другом случае еда была своя. Вот примерный перечень заготовленного в дорогу: жареные телятина, гусь, индейка, утка, пироги с курицей и фаршем, сдобные калачи, запеченные с целыми яйцами. В какой-нибудь соседней деревне покупали молоко, сливки, хлеб, гусей или кур. В красивом месте ставили палатку - полотняную с деревянными рамами. Внутри располагали ковры, стулья, столы и кресла. Ночевали в экипажах или в особых "калмыцких" палатках из войлока.
Неторопливое продвижение дворянского поезда со всем необходимым для жизни в нем подчеркивало частный характер данного действия. Ехал свободный человек, на своих лошадях и в свое поместье. Ему не надо бить кучера в шею, не надо зависеть от станционных смотрителей, не надо завидовать важным персонам, в проносящихся вихрем экипажах. Он отделен от государства, он даже не едет, а живет в дороге так, как ему нравится. Впереди - усадьба, где свободы меньше и где высока мера ответственности - за себя, за семью, за крестьян. Вот обелиск, обозначающий границу поместья, вот еще один - у въезда во двор, вот липовая аллея. Приехали. Дома.
Очерк II
Дом
Помещичья усадьба - это целый мир, причем мир замкнутый, цельный, самодостаточный. Это небольшая страна. В нем есть все, что необходимо стране: территория и границы, реки, леса, поля и пашни, население и власть, экономика и культура. Каждый элемент усадьбы входил в нее по принципу необходимой достаточности, то есть так, чтобы сделать усадьбу полной, завершенной. Помещик мог пять лет строить церковь, десять лет не отделывать почти готовый дом, но беседку он построит обязательно, и назовет ее "Приют уединения", и посадит аллею к ней, потому что без этого мир его будет "неправильный", не помещичий, недворянский.
До середины 18 века дом дворянина был именно домом, жилищем, устроенном не напоказ, а для себя, удобно и традиционно. В России издревле обживали не столько дом, сколько двор, где были и все хозяйственные постройки, и огород с садом. Сам дом не имел при этом самостоятельного значения. И еще в конце XVIII века, особенно в провинции, усадьбы "хозяйственного типа" не были редкостью. Они описаны И.Е. Забелиным: жилая комната представляет собой "избу", построенную вторым этажом над нежилым подклетом, имеет большие "красные" окна, теплый насыпной земляной потолок и печку. Если изб было несколько, они соединялись сенями в "хоромы". Получался большой дом, в котором теплые помещения чередуются с "летниками". Сени отличались от комнат тем, что в них не ставились печи и окошки прорубались маленькие. Общий вид "боярских хором", согласно Забелину, таков: "хоромы состояли преимущественно из трех этажей: внизу подклеты, в среднем житье или ярусе - горницы, повалушки (комната, специально пристроенная с фасада и выполнявшая роль зала, светлицы); вверху - чердаки, терема, вышки".
Принцип "соборного" строительства, при котором отдельные комнаты "собираются" - соединяются сенями - позволял произвольно расширять дом по мере надобности. Например, зимний деревянный дом Д.Н. Толстого сначала состоял из 5 комнат, а затем, одна за одной, были пристроены еще три. В мемуарах упоминается два типа такой постройки. Один - "двоенка" - две избы, соединенные сенями, стоящие прямо на земле. Дом другого типа был у помещицы А.Н. Нестеровой - старинный, построенный на подклете и из необработанных дубовых бревен в сажень вышиной и с тесовой крышей. Семь комнат образовались при соединении теплых горниц холодными сенями прихожая, передняя, лакейская, зала, гостиная, спальня и девичья, выходящая на заднее крыльцо.
Место постройки определялось в первую очередь хозяйственными нуждами. Болотов, описывая жилище своего соседа и недруга Рахманова, упоминает, что дом его был на косогоре "в прескверном месте и не значащем ничего". Дом родителей его невесты Кавериных точно также стоял на косогоре, то есть в месте, неудобном для сельских работ. Такой дом не имел никакого вида, потому что был весь окружен служебными постройками, да и строился без специального плана. Старые помещичьи дома были "не светлы": маленькие двери и окна, темные сени, прокопченные стены и потолок придавали им вид почти что курной избы.
С появлением указа "О вольности дворянства" и последовавшими отставками дворян, с их переездом в деревню, все изменилось. Началось обширное строительство. Новые дома отвечали совершенно иным представлениям о роли помещика в деревне. Место для нового дома выбиралось открытое: лучше всего на вершине холма, вблизи реки и в некотором отдалении от деревни. Дом должен был давать представление о хозяине, и лучше - издалека, с самых границ его владений. Поскольку дворянин и в деревне теперь вел жизнь светскую, открытую, то и дом его был открыт для взглядов. Им и окружавшим его парком полагалось любоваться. Эстетическая функция дома явно возобладала над хозяйственной. Дом теперь отделялся от служб и строился по плану.
В 70-е годы XVIII века деревянные (чаще всего из дуба или сосны) помещичьи дома стали штукатурить: набивали на стены дранку и покрывали ее раствором из извести, глины и муки. По высохшей штукатурке дом покрывался краской. Дома строились из дерева: это было и дешевле, и быстрее. Кроме того, каменный дом трудно было хорошо протопить дровами. В каменных домах богатые помещики жили только летом, а с приближением холодов переселялись в деревянные. Так, Бутурлины, прежде жившие в деревне исключительно летом, но решив остаться в своем любимом Белкине на зиму, отстроили себе большой деревянный двухэтажный дом, "так как большой каменный дом не предназначался никогда для подобного случая".
Дом должен был выполнять одновременно две функции: представительскую (как место светских развлечений) и бытовую (быть удобным для жилья). В некоторых случаях первую роль играл каменный дом, вторую - деревянный. В других - старый и новый, как у помещика Кошкарева в селе Верякуши. Там по берегам пруда стояли два дома: старый, в котором жил сам помещик, и новый, гораздо лучше устроенный и меблированный. В нем не жили, а только принимали гостей. А вот у помещика Сербина один дом делился на две половины: зимнюю и летнюю и при этом, как пишет мемуарист, "никаких других особенностей не было, ни паркетных полов, ни богатой мебели, ни дорогих обоев".
В усадебном доме выделились, обычно "парадные покои". Их было минимум два: зала для танцев и гостиная, она же, при необходимости, парадная столовая. Полный комплект парадных помещений включал еще буфетную, кабинет хозяина дома и будуар его жены.
Парадные помещения значительно отличались от жилых: в них были большие окна и паркетные полы, часто составлявшие особую гордость хозяев. Стены и потолок обивались шпалерами. Обязательным оформлением парадных комнат была живопись. Это могла быть роспись "красками на клею", выполненная домашними художниками (чаще всего крепостными) или развешанные по стенам гравюры, по вкусу хозяина изображавшие виды природы, охотничьи или батальные сцены. Гравюры были в большом ходу. Даже у мелкопоместных дворян, чей дом не был оштукатурен и не имел даже деревянной тесовой крыши (обходились соломенной), в гостиной обязательно висели картинки, изображавшие "кавалеров", "дам в чепцах", архиереев и Ермака.
Парадные помещения были связаны исключительно со светской жизнью, предназначались для бала и приема гостей в торжественные дни. Размещались они на первом этаже в фасадной части, окнами в английский или голландский парк. Из парка или с подъездной дорожки в парадные покои вело парадное же крыльцо дома. Вдогонку уходящему стилю барокко дома во II половине XVIII века строились по "анфиладному принципу" (как Версаль или Зимний дворец): все парадные помещения размещались в линию, при необходимости их двери широко раскрывались, и весь первый этаж становился одним большим вытянутым залом.
Анфиладное строение дома - необходимая прихоть. Для жизни эти помещения крайне неудобны: в них гуляют сквозняки, прогреть их не может ни одна печь, поэтому печи в них часто и не ставили, кроме того, чтобы пройти в какую-то комнату, находящуюся в другом крыле здания, надо было миновать все остальные.
Из письма Баратынского:
"Мы столь мало рассчитывали на чьи бы то ни было посещения, что в нанятом нами большом доме, построенном на старинный лад (следовательно, крайне неудобном расположением комнат), мы оставили только черный ход - и для того, чтобы спастись от сквозняков, и чтобы разместить наших людей".
Необходимость анфиладной постройки диктовалась (помимо моды) одним обязательным элементом жизни дворянского общества - танцами. Менуэт и сменивший его полонез - танцы, обязательно открывавшие бал - требовали большого пространства. Бравурной мазурке конца XVIII века тоже нужно было много места.
Вальс, ставший главным танцем в начале XIX века, а также спокойный, томный вариант мазурки и полный фантазий котильон позволили обходиться для танцев одной просторной залой, что в соединении с вошедшим в моду классицизмом диктовало иные архитектурные формы. Оставаясь двухэтажным, дом становился кубическим, купол возвышался над залой и классическим портиком парадного крыльца, наложенным на плоскость фасада. Разместившаяся в центре зала и примыкающие к ней другие помещения позволили сделать дом более компактным, удобным и дешевым. Дешевизны отнюдь не стеснялись, и даже такой крупный деятель, как московский генерал-губернатор князь Д.В. Голицын, отстроил себе в 1820-х годах в селе Рождественском дом и два флигеля "небольшие и аккуратные". Флигель стал обязательным элементом классицистической усадьбы. Как правило, их было два - в линию с домом или вынесенные вперед, создавая пространство для небольшого парка. Во флигелях размещались приехавшие надолго гости или наемные слуги - учителя, управляющие, художники.
Помимо парадных, которые часто в обычное время были заперты на ключ, в доме были собственно жилые помещения - для господ и прислуги. Из господских помещений "мужской" части дома выделим кабинет. В деревенской жизни помещика он играл особую роль, в наибольшей степени отражая характер, вкусы и привычки хозяина. В нем занимались делами: выслушивали доклады управляющего и старосты, вели хозяйственные записи. У охотника стены кабинета украшали оружие и трофеи, у любителя ученых занятий - библиотека. Кабинет служил местом отдыха и "мужских бесед" с пуншем и чубуками в креслах у камина. Кстати, в кабинете чаще, чем в других комнатах ставили камин. Братья Муравьевы в 1812 году, направляясь в армию, завернули в родное поместье:
"Мы поместились в отцовском кабинете, приказали принести большой запас дров и. во все время пребывания наше в деревне, содержали неугасаемое пламя в камине…".
Рядом размещалась бильярдная. Во многих помещичьих домах курить дозволялось только в кабинете и биллиардной. Если же в кабинете помещали диван или складную кровать, он становился и спальней, превращаясь, по сути, в "жилую комнату" помещика.
"Женская" часть дома была более функциональна, "служебна", чем "мужская". Отчетливо светский характер будуара (что "прилично" более в городском доме, чем в сельском) приводил к его замене более простой гостиной, а чаще всего будуар в усадьбе вообще отсутствовал. Поскольку в те времена спали за ширмами, или в кровати с пологом, днем спальня выполняла функцию гостиной. Здесь хозяйка дома принимала "своих" гостей, чаще всего - соседок, приезжавших в гости "запросто" - без мужа, одна или с детьми. Сюда же уходили дамы после парадного обеда на то время, пока мужчины собирались, со своими бокалами и трубками, в кабинете.
Вторым после спальни обязательным помещением "женской" части дома была девичья - комната женской прислуги. В девичьей принято было устраивать своеобразную мастерскую, где пряли, вышивали или плели кружева. Девичья, как правило, выходила на заднее крыльцо, поближе к службам.