Дальше предупредил, что "наркоситуация в России серьёзно изменилась", и треть урока это доказывал - рассказывая о создании Госнаркоконтроля и хваля перед детьми создателя его - дядю Вову.
Все самое интересное было потом. Урок был для школьников, но Черкесов говорил всей стране. Начал он, угрожая - "у страны имеется полный набор средств для борьбы, но эти средства недостаточно хорошо применяются". И, наконец, предложил - ввести в стране обязательное добровольное тестирование на употребление наркотиков для ряда профессий: водителей, медиков, авиадиспетчеров, педагогов, "тех, от которых зависит наша безопасность и жизнь".
В самом начале, когда мы только рассаживались, нас, журналистов, предупредили, чтобы мы не мешали, вопросов не задавали. Мол, всё лучшее детям. Но только что сказанное - было для наших ушей. Сегодня же коллеги разнесут эту новость - телевидение покажет, газеты напишут, журналы будут анализировать - и, наконец, россияне, обыватели узнают, что есть такая контора Госнаркоконтроль и её руководитель Виктор Черкесов. Это - начало раскрутки, первый шаг в рекламной акции. Черкесову нужно было это где-то сказать. И он использовал День знаний как информационный повод. Это уже не история с факсом, это уже ход конем. Понятно, что никто не станет принимать закон о добровольно-обязательном тестировании на наркозависимость. Понятно, в первую очередь, самому Черкесову. Но шума, шума сколько будет!
Вдруг Черкесов переменил тон с пламенного на елейный, и я забеспокоился за ребят.
- Дети, вы должны и сами принимать участие в борьбе с наркотиками. Как настоящие патриоты! - дядя генерал вытаскивал пряник. - Вот у нас работает круглосуточный "телефон доверия". Вот - 621-43-91. Сообщайте нам. Мы сразу же примем меры!
Послышался смех, а кто-то из детей из задних рядов не выдержал и крикнул:
- Стучать? Мы должны будем стучать?
Определение ребенка задело за живое бывшего чекиста. Но его опередил Доктор Бранд. Он громко, на весь зал, засопел и загремел:
- Кто сказал стучать? Кто это сказал?
Ребята сразу испуганно затихли. Директор школы схватила ручку и стала что-то записывать в блокнот. Потом стала хвалить гостям толи своих учеников, толи себя.
- Наши ребята все хорошие. Не пьют и… не курят. Мы все против наркотиков. Мы все так считаем. Правильно, дети? - сказанное прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
И тут Черкесов показал кнут.
- Надо и в школах начать проводить добровольные тесты на употребление наркотиков. Чтобы родители могли контролировать своих детей, - сказал он, обернувшись к президиуму, и запутался в понятиях. - Не хочет проверяться - есть повод насторожиться.
"Так добровольно или принудительно?"
- Вполне возможно, вполне - скоро день школьника будет начинаться с прохождения теста, - теперь он снова говорил "в зал", тряся указательным пальцем.
Самые маленькие весело зашушукались, все, кто постарше - затихли ещё больше.
"Да, ребята. Это и есть жизнь".
Все эти предложения были разумные, если бы только работали. Если бы все другие законы в стране тоже всегда работали. А в жизни получится - от результатов этих тестов тоже можно будет откупиться. Этот жизненный урок ребята пройдут позже.
К трибуне подошёл Доктор Бранд, а я решил прогуляться. Я-то знал по своему подростковому прошлому, где пульсирует настоящая школьная жизнь.
На заднем дворе, под школьными окнами, кучковались подростки - смолили и ругались как взрослые. Шёл обмен важной информацией - о старшекласснице Свете, которая "у всех берёт". Некоторых ребят я уже видел в зале. Отметил себе лидера среди них. Белобрысый худощавый, но жилистый паренек, со стрижкой "под ноль".
- Тебя как звать?
- Саша, - парень стал меня оценивать взглядом. - А ты что - журналист?
- Угу. Здесь учишься?
- Ну, да, - в голосе и во взгляде появился четкий вызов. - Хожу иногда.
- Иногда? Что - подвигов ищешь?
- Да нет, - парень не ожидал, но посмотрел с доверием. - Жизнь такая.
- Не такая уж сложная, - я вспомнил себя и друзей подростками.
- Наверное, - помедлил. - Ты бригаду смотрел?
- Какую бригаду?
- Фильм такой.
- А! ну да.
- Это про меня. Саша Белый это я - про меня сняли.
- Ну, смотри, - не хотелось учить парня. - Не ошибись.
Молча покурили.
- Что-то я тебя в актовом зале не заметил. Был там?
- Да пошли они в жопу! - "бригадир" зло кивнул в сторону школы. - Что я - про наркоту не знаю?
- Употребляешь?
- Нет. Ты что? - сразу опешил. - Раз попробовал - не моё героин. Водка лучше. По-мужски. Даже пиво!
- А что - можно здесь героин достать?
- Да легко, - фыркнул парень. - Да везде. Вот прямо на соседней улице - на Карбышева (улица Карбышева в Балашихе). Ещё тут же! Рядом со школой - на улице Пионерская. Сразу две точки.
- И почем опиум для народа? - вырвалось у меня.
- Опиум для народа - это не здесь, - едва не обиделся на проверку трудный подросток. - А героин для народа дешевый - 300 рублей за чек. Ну, за дозу.
- Что ж ментам не скажете?
- А я что - стукач? - зло и серьезно посмотрел он на меня и уронил сигарету.
- Разве об этом разговор!
- Да пойми ты - менты сами знают, - загорелся он. - Да вот на Фадеева (улица Фадеева в Балашихе [2]) - "ментовка" стоит. А прямо на их улице точка. И что - они не знают?! Они всех барыг объезжают за своей долей.
- А в вашей школе кто-то героин употребляет?
- Человек 10, это только про которых я знаю, "сидят" на игле, - поразил цифрой паренек. - Не каждый день, но "сидят".
- Точно не употребляешь?
- Я же сказал - не моё! План могу покурить. А все остальное - не для меня.
Миссия главы Госнаркоконтроля на сегодня подходила к концу. Не знаю - как мои коллеги, но я так не думал. С оператором и звукооператором заняли позицию во дворе школы. Стоим, ждём. А в голове кружится фраза того парня. Одни верят власти - их двойной игре, показухе, лжи, другие терпят: "Да пошли они в жопу".
Из дверей школы показался Черкесов. Довольный! Свои-то задачи он решил. Торопится. Преподнесли букет цветов. Взял. Быстренько мимоходом попрощался с учениками и администрацией.
Между дверями школы и своим кортежем глава Госнаркоконтроля напоролся на нашу засаду. Дополнительное общение с журналистами не входило в его планы. Черкесов был очень недоволен. Были бы мы одни, он своей охраной может и отбился бы от нас.
- Ну что? Удачная у Вас была поездка? - я старался не выдавать себя сразу и ждал, пока остальные коллеги подбегут к нам.
Получился брифинг. Последним подошел Доктор Брант, важно и торжественно двигаясь. Черкесов вздохнул и стал отвечать.
- Да, очень удачная. Мы договорились с руководством школы - о наркотиках будут рассказывать на уроках ОБЖ.
"Преподаватели детям или дети преподавателям? - едва не вырвался у меня вопрос, но я не стал сразу ёрничать.
- Вы предлагаете представителям ряда профессий проходить добровольное тестирование…
- Да, да. Я считаю обоснованным и полезным вплоть до законодательного закрепления добровольного тестирования на наркозависимость…
- Но это же нарушение прав. Начнут с ряда профессий, а закончат всеми.
- С чего Вы взяли? Тестирование на наркозависимость не нарушает прав человека, - Черкесов перешёл на государственнический пафос. - Потому что государство обязано защищать общество от наркоугрозы!
- Зачем принимать закон о тестировании, если оно добровольное? Всё-таки! - продолжал я цинично его мучить. - Тестирование - добровольное или принудительное?
У Черкесова задрожали губы, мелко-мелко. Лицо побледнело. Только что это был довольный жизнью, неплохим началом дня человек. Он уже представлял, как его слова будут обсуждать, смаковать, спорить о них. Маховик закружится. А тут… Его ход конем не продержался даже часа, дорогую сердцу пиар акцию топчут сапогами прямо в его присутствии.
- Эти тесты - не станут ли новым источником для коррупции и имитацией борьбы с наркотиками? - допрос продолжался.
- А вам какое дело? - сказал он спесиво и зловеще.
Глава Госнаркоконтроля смотрел на меня и, видимо, с тоской думал - попадись я ему, когда он был следователем 5-го отдела ленинградского Управления КГБ. Конечно, если бы не присутствие коллег, через некоторое время допрашивали бы меня.
- Я сейчас разговаривал со школьниками, говорят, здесь везде продают наркотики.
Это уже было слишком. Теперь Черкесов задрожал всем телом.
Вдруг кто-то мощным толчком с фланга оттеснил меня от жертвы. Это была Майя Иванова. Теперь я понимаю, за что ей дали звание полковника.
- Это заказ? - зашипела она, вцепившись мне в рукав и вытолкнув подальше от начальника.
- Что? Какой заказ?
- Скажите. Ну, пожалуйста, - полковник-пресс-сек попыталась меня завербовать "по-хорошему". - Ну, честно!
Я едва не перешел с ней на "ты", сказав: "Ты что - дура?". "Плохо, плохо работаете", - подумал я. И тут на мгновение в душе у меня началась борьба. Боролись деликатность и злорадство.
"А что? Почему бы не поиздеваться. Ну, например, над манией преследования Черкесова?" - уговаривало злорадство.
"Не опускайся до уровня этого маньяка в погонах", - пыталась удержать деликатность.
"Они этого не стоят. Не церемонься. Подыграй, он поверит - потому что ждёт что-то в этом роде", - напирало злорадство.
И я "раскололся".
- Майя, только Вам, - зашептал я ей с очень серьезным лицом. - Это - специальное задание от руководства. Вчера вечером получил от начальства - сделать черный пиар Черкесову. Так и сказали: "Надо его с дерьмом смешать!" Вопросы мне специально расписали…
Я помедлил. Убедился в попадании в цель и добавил.
- Но только между нами. Я на Вас рассчитываю.
- Спасибо, - она смотрела снизу вверх мне в глаза и читала в них, надеюсь, я хорошо играл, искренность и честность. - Спасибо.
Осеклась, едва не добавив что-то вроде "Родина вас не забудет".
- Не надо благодарностей, - помог я ей. - Мне самому неприятно это делать.
Майя Иванова протянула мне руку для рукопожатия, пытаясь сделать это как можно крепче. Там, рядом, за нашими спинами, но как будто где-то далеко, продолжалась жизнь - что-то говорил Черкесов, громко сопел Доктор Брандт, слушали и записывали коллеги. А мы, мы на мгновение оказались одни, вдвоем, как два человека, достигших состояния прекрасного человекодружия. Обычный пресс-секретарь и обычный журналист, смотрели друг другу в глаза и пожимали друг другу руки. Одна с благодарностью, другой - с подлыми намерениями.
- Только - ни-ко-му! Майя!
- Честно, - левую руку она положила на свою грудь в области сердца. - Честно! Даю Вам слово… коллега.
Я отвернулся и, понурив голову, медленно пошел в здание школы. Войдя, сразу бросился к окну, выходящему во двор. Осторожно выглядываю. Так и есть! Майя Иванова оттащила своего шефа от журналистов, встала на цыпочки и быстро-быстро что-то шепчет ему на ухо, все время поглядывая в сторону главных дверей школы, где я скрылся. Виктор Черкесов склонился к своему пресс-секретарю, почти присел. Лицо его выражало бурю эмоций, бушующих у него внутри. Мне даже из-за стекла было видно, как он краснел, бледнел, как у него бегали глаза и, наверняка, снова дрожали губы.
А дальше был цирк. Черкесов драпал. Бросив журналистов, свою пресс-службу во главе с полковником полиции, Доктора Бранта, школу № 23 с углубленным изучением биологии и экологии и даже дружественных сотрудников "Росбалта", глава Госнаркоконтроля России, генерал-полковник драпал. Как заяц. Бросился к машине и был таков.
А я стоял за окном и смеялся. Ну что ещё остается нашему брату журналисту? Вот такие вот маленькие радости. Едет сейчас генерал в машине и думает - кто же его заказал? Волнуется. Путается. Оглядывается. Нет ли хвоста?
Хорошо!
В Москве, в центральной части страны, "борьба" с наркоманией ещё не такая абсурдная. Не такая абсурдная, как в провинции. Чем дальше от столицы - тем хуже, тем трагичнее. Вот мне рассказывали про Туву - вотчину главы МЧС Сергея Шойгу, другого близкого друга Путина. Сбором конопли занимается почти всё сельское население республики. Особенно - дети, школьники. Иногда - целыми семьями, иногда - целыми классами. Вместе со школьными учителями, под их надзором. Во время учебных занятий, вместо них. Выходят на поля цветущей конопли - на сбор "урожая", драгоценной пыльцы. Такой "урок на природе". Выполняют школьные задания. Особый раздел педагогики - современной российской. Среднее образование.
Заготовленное сырье потом скупают перекупщики и отправляют крупными партиями дальше по России - не менее трети потребляемой в стране марихуаны "производится" в Туве. А по мнению многих экспертов - вся половина. Говорят, там это нормальный бизнес, народный, естественный - единственный общедоступный, прибыльный способ заработка сельских жителей этой бедной, искусственно [3] загнанной в положение дотационной республики. Безработица и спрос за пределами республики - в самой Туве потребление невысокое. Все об этом знают, все с этого имеют свою долю - и центр, и региональные власти, и местные. Вотчина главы МЧС Сергея Шойгу. Владения Сергея Кужугетовича - во всех отношениях. "Борьба" с наркоманией.
Я и сам понимал - шутка с Черкесовым могла мне выйти боком. Такие, как он, мстят жестоко. Ещё долго после этого постоянно обшаривал карманы в поисках наркотиков. Подброшенных наркотиков.
На НТВ всё было предсказуемо - в эфир дали только про добровольно-принудительное тестирование. Я подбивал коллег сделать и про остальное - на меня зашикали, замахали руками. Ольга Букина, шеф-редактор новостной бригады Кирилла Позднякова стала меня "учить": "Да ты что? Зачем это нужно было делать? Вот на старом НТВ это можно было…". Хотя была бы тогда неделя Михаила Осокина, было бы по-другому. Наверное.
Может я глупый, не знаю. Но не хочу ходить в розовых очках. Может и верил бы, что наркотиками торгуют только гастарбайтеры. Что тонны этого яда попадают в страну поездом Душанбе-Москва из Таджикистана.
Неужели, необходимо доказывать, что декларируемая борьба с наркотиками - это имитация. Вам будут показывать по "ящику" пойманных мелких торговцев, а вы хотя бы кого-то знаете из реальных руководителей наркомафии? Хотя бы одно имя? А борьба идёт. Деньги из бюджета тратятся. Приедет очередной черкесов в очередную балашиху, попиарится и уедет. А наркотики останутся. Если в 2003 году доза героина в Балашихе стоила 300 рублей, то теперь - специально выяснял - продают только граммами, 1500 рублей за грамм (в грамме где-то 4–5 доз). То есть цены не сильно изменились. Ещё говорят, наркотиков в Балашихе меньше не стало, но её продажа монополизировалась.
В 2008 году главой ФСКН стал Виктор Иванов, тот самый, который на должности замруководителя администрации президента Путина курировал миграционную политику и полностью её провалил. А Виктор Черкесов пошёл на повышение - стал руководить Федеральным агентством по поставкам вооружения, военной, специальной техники и материальных средств (Рособоронпоставки). Вот так.
Понятно, что наркомании - это страшная болезнь. Понятно, что одними полицейскими мерами её не вылечить. Её истоки, главные причины - в цивилизационном развитии человечества. Потому, наркомания - это цивилизационная болезнь, болезнь развития человеческой цивилизации. Даже в странах, где борьба с преступностью ведётся, а не имитируется, наркомания существует. Здесь даже не нужно обращаться к статистике - героин можно купить и в Норвегии, и в Австралии, и в Японии, и даже в Саудовской Аравии. Многие наркоманы - это неприкаянные пассионарии (ну, по крайней мере, сидящие на кокаине, начинающие с него), ошибочно обратившиеся к наркотикам в поисках смысла в нашей цивилизации, из которой осмысленность давно выветрилась. В стремлении, попытках убежать от посредственности. Во многих странах с этой болезнью воюют - кстати, разными методами, комплексно - но искоренить её окончательно невозможно. У нас же даже минимума борьбы нет. Или вы её видите? ФСКН - это реальность или мираж? По-моему, это очередной цирк.
Да пошли они в жопу!
Source URL: http://ostankino2013.com/narkotiki-i-borba.html
Правда Михаила Трепашкина
Разве история Михаила Трепашкина - не урок всем остальным? Не важно, где ты работал, и какие у тебя заслуги - а у бывшего полковника ФСБ, более 20 лет проработавшего в органах безопасности, медали "За отвагу", "За безупречную службу" III и II степени, "За отличие в воинской службе", почетная медаль "70 лет Вооруженным силам". Но если ты посмел сделать шаг в сторону, стал подвергать сомнению действия начальства, посмел иметь собственное высказанное публично мнение - "Встать и выйти из ряда вон" [1] - ты получаешь волчий билет. Тебе будут мстить.
Согласен, Михаил Трепашкин - фигура очень противоречивая: мне рассказывали его бывшие коллеги, которым доверяю, что он, как человек Системы, участвовал во многих неоднозначных операциях ФСБ. Но для них он уже не свой. К тому же не молчит. И потому власть его очень боится. И всячески пытается сломать. Чтобы никому неповадно было. По принципу уголовного мира - вход рубль, выход - два.
С Михаилом Тепашкиным я договорился об интервью в октябре 2003 года. Его обвиняли тогда в разглашении сведений, составляющих гостайну, в злоупотреблении должностными полномочиями и в незаконном хранении боеприпасов. Сам он утверждал, что дело против него было сфабриковано после того, как он отказался собирать для спецслужб информацию об Александре Литвиненко, а также за помощь Общественной комиссии Сергея Ковалёва в расследовании взрывов в 99-ом году жилых домов в Москве.
Мой непосредственный начальник Игорь Сидорович - тогда директор Дирекции информационного вещания и первый заместитель главного редактора информационных программ НТВ Татьяны Митковой - не обрадовался моим планам:
- Да ну… Тебе это надо? Нет указаний. Да и дело тёмное, - и отказался выделить мне оператора для съемки.
Но я все же встретился с Трепашкиным. С собой позвал знакомого стрингера с его оператором.
Встретились мы с ним поздно ночью в центре Москвы. Трепашкин попросил пересесть в его машину, поездил в переулках и, наконец, привёз на какую-то квартиру. Она была в очень плохом состоянии, понятно было, что здесь не живут: в комнатах стоял застоявшийся воздух. Мебель старая, потёртая. Трепашкин сел в кресло - такое зеленое мягкое кресло, мечта советской домохозяйки - а у него прямо над плечом оказалась дырка. "Никак не спрятать, всё равно будет в кадре", - сказал оператор. Так и снимали.
- Теперь и Вы обвиняемый?
- Это всё смешно. Я изымал целые склады боеприпасов - гранатометы, огнеметы и т. д. И не один раз. А тут подкинули несколько патронов, и делают из этого такое страшное преступление. Меня обвиняют по трем составам - это злоупотребление должностными полномочиями, вызвавшее тяжкие последствия. Разглашение сведений, составляющих государственную тайну. И незаконное приобретение, хранение, перевозка боеприпасов. Это всё чистая провокация. Всё дело сфабриковано.
- Что это за государственная тайна?