Сидорович даже договорился до того, что обычно великодержавники вслух не говорят: "Да все эти национальности до нас чуть ли не на деревьях лазили. Это мы русские их всему научили, в люди вывели. А то бы на первобытном уровне так и остались", - но вдруг споткнулся о мой злой взгляд и сразу поправился: "Не все, конечно. Но хохлы точно. А Севастополь мы вернём!"
Алкоголь и мат мог привести наш спор к драке.
- Но бабы у них хорошие! - осенило директора Дирекции, и всё закончилось.
Я собрался уходить. И тут Сидор, как мне показалось, о чём-то вспомнив, попросил меня с ним поговорить. Пошли во вторую "корреспондентскую" комнату. Там никого не было. Начальник начал издалека.
- Не обращай внимания. Мы тут все спорили…
Тут он посерьезнел. Внешность, всё-таки, у него обманчивая.
- Как тебе вообще у нас работается?
- Пока хорошо. Интересно…
Отвечаю, но понимаю, что собеседник меня почти не слушает.
- Есть претензии к моей работе?
- Да нет… Продолжай так же. Ребята к тебе хорошо относятся. Да…
Сидор в нерешительности покусал растительность под своим носом. Потом осторожно потрогал её, и снова стал покусывать. Я ничего не понимал.
В соседней комнате слышались громкие голоса. И тут Сидор опять стал пьяный. Решительно облизал губы, усы и убил.
- Дай я у тебя отсосу.
- Чтооо? - я почти не услышал своего голоса.
Стою как столб - замер, как мёртвое дерево. Вроде бы я почти не пил.
- Ну, дай я в рот возьму, - повторил просьбу Сидор.
И тут директор Дирекции информационного вещания НТВ начал активные действия - потянул руку к моей рубашке, другой попытался схватить ниже пояса. Только тут я пришел в себя, и резко отшагнул.
- Ты чё, Игорь? Ты что о. ел?
- Пошли ко мне в кабинет, - язык у него стал заплетаться. - Ты боишься, что нас кто-то увидит, дурачок?
Это он меня так успокоил. Пришлось сделать своему начальнику немного больно. Месяц Сидор со мной, слава небесам, не здоровался. И судя по моей зарплате, я стал работать за идею.
Нет, я не последователь Хрущёва. Я не о гомофобии. Здесь другое. Вот предложишь создать на телеканале профсоюз или послать цензуру с Кремлем и нашими начальниками-резидентами Кремля - так на человека начинали смотреть, как на ничего не понимающего дурака. "Ты ещё молод… Это пройдет… Мы вот бились во время "развала" [1] … Но ничего не вышло - люди нас не поддержали, быдло…" И т. д. А не имеющие никакого отношения к работе участие в оргиях и намеренное (!) выставление на показ своей нестандартной интимной жизни - многими остальными коллегами воспринималось не только, как допустимое, а даже как нечто оригинальное. Интересное. Даже многие девушки, слушая или пересказывая эти истории, смущенно улыбались, но по глазам их видно было - восхищались. Мол, "душа поэта в поисках", "настоящий художник". Они, якобы, неординарные личности, им важен не сам факт похоти (или ещё чего-нибудь, например, кражи), низости - а "факт осознания своей низости". Один из них на НТВ, описывая мне всю эту грязь, перешёл на пафос: "Понимаешь, грех и сладость распутства - это бегство от однообразия; преодоление стыда - это преодоление страха и т. д." Тоже мне, Жан-Жак-Руссо, блин. А когда я его спросил: "А как же семья? Дети? Это же самое главное!", он мне искренне удивился: "А это тебе зачем? Семья тебе зачем нужна?" Приехали.
Самым известным таким персонажем на НТВ является Павел Лобков. Специальный корреспондент, ведущий. Ну, человек - так все считают - талантливый. Что, кстати, считалось, якобы, положительным доказательством такого образа жизни. Но трусоватый, скандальный, крикливый.
Всех, кто ему из коллег на НТВ нравился Лобков называл "Медвежонком" и агрессивно, публично преследовал - бегал за ним везде, пытался обнять, потискать, поцеловать. Борис Корчевников, корреспондент программ "Сегодня" и "Намедни", больше всех страдал от ухаживаний Лобкова. Услышав его голос в коридоре, трясся и прятался в "корреспондентской" за шкафы. Даже бегал жаловаться Леониду Парфенову, но ничего не помогало. Художнику можно всё. Художнику не запретишь. У него, дескать, в душе страсти, блин, бушуют.
Особенно Лобкову нравились смазливые, полненькие и робкие, зажатые. Однажды Лобков, обнаружив Никиту Анисимова, пишущим репортаж после съёмки в Кремле за своим столом, с криком "Ах ты мой медвежонок!" бросился его обнимать и тискать за грудь и плотные ягодицы. Зажатый в углу "кремлёвский" корреспондент стал отбиваться со всей мочи.
Между жертвой и злоумышленником произошёл следующий диалог:
- Нет! Я не медвежонок! Я не медвежонок! Нет! - закричал объект домогательства и вдруг отбился.
- А кто же ты? - опешил Павел и ослабил хватку.
- Я - корреспондент! - гордо заявил Никита.
- Да нет же! Корреспондент ты х. ёёёёёвый! А вот медвежонок хороооший! - протянул Лобков и с еще большим рвением стал тискать жертву…
С Павлом отказывались работать операторы, монтажеры, режиссеры. Несколько раз его били, потому что мог неожиданно броситься и поцеловать в губы - например, оператора А.Д., который после этого несколько дней не мог есть. Но остановить "настоящего художника" никто не мог.
Зашёл я однажды вечером - это было спустя недели две после той истории с Сидоровичем - в бригаду ночных новостей, которые выходили тогда в эфир ровно в полночь. Этот выпуск потому ещё называли "нулями". Тогда там ведущей работала Ольга Волкова. Команда у них была молодая. Волкову привёл на НТВ заместитель генерального директора по информационному вещанию Александр Герасимов, с которым Миткова воевала. Из-за этого большинство сотрудников телеканала не рисковали работать на "нули" - многие корреспонденты отказывались делать для них материалы, ссылаясь на лень, занятость.
Так вот. Посередине комнаты стоял шеф-редактор бригады Дима Перминов и упрашивал Лобкова поработать в тот вечер на этот выпуск новостей. Павел согласился, но с условием.
- Только за минет! - громко требовал он.
Лобкова даже не смущало присутствие девушек в комнате.
- Сюжет за минет!
Имелось в виду - Лобков делает оральный секс, а потом идёт писать сюжет для "нулей". Я не стал ждать ответа Перминова и вышел из комнаты. В том эфире "Нулей" сюжета Лобкова я не увидел.
Но больше всего этого человека не любили водители. Люди они простые, в основном бывшие таксисты. А главное, Лобков покушался на святое - пачкал им салон автомобиля. Садился на переднем пассажирском сиденье - место корреспондента во время выезда съемочной группы - и начинал ковырять в носу и разбрасывать выковырянное. На себя, на пол машины; "стрелял" скатанными шариками на "торпедо" - верхнюю часть панели приборов. Водители бесились - за такое отношение к святому для них пространству. Лобков тоже на них всегда страшно бранился - за пробки в Москве, за строительные работы вдоль улиц, за медленную езду, за их неумение, как он считал, ориентироваться на дорогах.
Однажды, опаздывая на съёмку, Павел Лобков снова обрушился на одного из них:
- Что же ты за водитель, а?! Кто, вообще, тебе права дал - ты же водить не умеешь! Ну, куда ты едешь, а?! Да я на твоем месте за руль никогда бы не сел, - ругался почти всю дорогу Лобков.
Водитель долго терпел, чертыхался про себя, но всё же взорвался.
- Зато я в жо. у не луплюсь! - заорал он в отчаянии.
Специального корреспондента после этих слов словно выключили. Даже в носу перестал ковырять. Всю дорогу думал.
Но многих - в основном так называемых "творческих сотрудников": редакторов, продюсеров, корреспондентов, ведущих - весь этот эпатаж Лобкова просто умилял. Мол, художнику можно всё. Дескать, "Пушкину всё простительно". Ага, конечно, у Лобкова стадия третьего превращения духа по Ницше - в ребёнка свое вольного.
Так и Сидор. Его воровством все возмущались, а вот его похотливые бисексуальные приключения - выясняли и пересказывали. Как сериал. С интересом. С волнением. Не осуждая. Более того, вседозволенность и безнаказанность Сидоровича пьянила многим разум, а сердце наполняло жаждой карьерного взлета. Подобного. Веря, что на эту чушь стоит тратить жизнь.
Кстати, в "Известиях" Сидорович своей внешней милой оболочкой никого не обманул. Коллеги из этой газеты сразу его раскусили - говорили, что "этот прохиндей всё время хотел что-то стырить". Там работало много бывших НТВэшников на высоких должностях, а от "Известий" к тому времени остался только бренд, саму газету читать - тратить время и расстраиваться. Но Сидорович чувствовал себя там очень хорошо - почти вся "джинса" (то есть проплаченные, заказные статьи) в газете проходила через его руки. Но если Сидорович где-то чувствует себя хорошо, там должно быть много других, кто чувствует себя плохо. Почти "закон Сидоровича". Недовольны в основном были сотрудники газеты, писавшие эти заказные статьи по указанию начальства - Сидор и компания забирали себе две трети от суммы. Это ещё если повезет авторам. Вот они и возмущались. Однако оргии - как передавали коллеги - стали менее шумными, менее публичными. По сравнению с НТВэшными - даже безобидные.
А в 2009 году Игорь Сидорович вдруг возглавил дирекцию информационной службы МТРК "Мир". Этот телеканал рассказывает только о хорошей жизни на пространстве СНГ, но я не знаю в России людей, которые его смотрят. Кстати, если у человека есть деньги и он хочет, чтобы его хорошую жизнь показали в эфире - на "Мире" самые низкие цены. Свой бюджет там очень хороший. А раз есть бюджет - его необходимо потратить. Будут там лучше работать или не будут работать вообще - бюджет будет до тех пор, пока руководители одиннадцати постсоветских стран имитируют существование Содружества независимых государств и, чтобы нас убедить в этом, ежегодно тратят наши же деньги на этот телеканал. А там, где тратятся чужие деньги, такие как Сидорович не могут чувствовать себя плохо.
Source URL: http://ostankino2013.com/goluboj-ogonek.html
Наркотики и борьба
У Владимира Путина друзей много. Люди они разные. Общее у них одно - все они любят власть. Большинство из них - патологически. Это болезненное отклонение особенно активизировалось у них после 99-го года, когда к ногам ВВП свалилась огромная страна. Может при других обстоятельствах его друзья остались бы - или стали бы - нормальными людьми. Но тут у них поехала крыша. Ведь власть - как деньги. Не заработал потом и кровью, досталась легко - вскружит голову, опьянит, сломает.
Виктор Черкесов - это, может быть, самый характерный тип среди этих друзей. Дружба с Путиным - его единственная реальная заслуга в жизни. Все остальное - несправедливое везение. Серый, не харизматичный, бездарный в тактике, занудливый. Но весь во власти всепоглощающей любви в его душе. Любви к самому себе. При этом он осознает, что большинство окружающих это великое чувство не разделяют, что очень нервирует Черкесова. Более того, от этого он становится невменяемым. Ещё себя он считает "чекистом, что дальше, как говорится, некуда". В обществе людей без погон такие, как он, чувствуют себя неуютно, теряются. Как относиться к собеседнику, если не знать, кто он по званию, к какой касте принадлежит? Кто враг, кто свой, а кто - начальство?
В советское время Черкесов работал в 5-м отделе ленинградского Управления КГБ - боролся с инакомыслием: с диссидентами, правозащитниками, с советскими феминистками, а также за распространение политических анекдотов. Ну, и со шпионами. Многих, правда, потом реабилитировали. Популярность к нему пришла в 1988 году. В разгар перестройки, когда уже всё было понятно с официальной идеологией, он инициировал последнее в Советском союзе уголовное дело по 70-й статье УК РСФСР ("Антисоветская агитация и пропаганда") - дело ленинградского отделения партии "Демократический союз". Черкесов созвал пресс-конференцию - мол, вот он раскрыл заговор антисоветчиков. И в доказательство торжественно показал шпионскую технику - чудо мысли вражеских спецслужб - с помощью которой якобы можно посылать секретные материалы за рубеж. Это был найденный дома у правозащитника Юлия Рыбакова… старенький факс. Было смешно. Первый опыт Черкесова в пиаре был неудачный.
Его постсоветская карьера - мечта любого чиновника. Стать свадебным генералом - ни за что не отвечать, но иметь статус. Благодаря поддержке друга Черкесов возглавил Управление ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, потом получил должность первого заместителя директора ФСБ. А в 2000 году стал полпредом своего друга Путина в Северо-Западном федеральном округе. Любимое времяпровождение Черкесова в рабочее время - парадные совещания, "круглые столы", выступления ради выступления. Иногда он забывает о дежурных приемах и встречах и бросается искать врагов - внешних, и внутренних. Если даже их нет, он их находит. Враги у него лично-государственные - то есть все его личные враги вдруг становятся и врагами государства. Многие из них тоже "чекисты, что дальше, как говорится, некуда".
Во внерабочее время Черкесов пытается превращать свой статус в деньги. В этом ему помогает его жена Наталья Чаплина, в прошлом - экзальтированная ультралиберальная журналистка, а теперь владелец информационного агентства "Росбалт". Кстати, с ней он познакомился тоже благодаря Путину. Через жену Черкесов получает заказы на лоббирование и оплату. А еще её ребята из "Росбалта" стали известны тем, что могут навязать свои услуги по рекламе той или иной бизнес-структуре. Правда, делают они эту рекламу грубовато, без лишнего креатива, но куда же денешься? В 90-е так действовали крепкие молодые люди - навязывали свои услуги по безопасности бизнеса. Ещё у четы процветает бизнес по торговле нефтью.
Живи и радуйся, что ещё нужно? Но Черкесов с детства мечтал стать главным чекистом в стране. До 90-х в этом он боялся признаться даже самым близким. В 2000-х - стал рассказывать об этом уже всем. Ну, очень хочет человек свою армию.
Обычно в политике удерживают свои позиции, лавируя, сталкивая других игроков, не давая им усилиться. А Путину приходится сталкивать своих друзей, чтобы выжить. Черкесов ведь не один. Чтобы хоть как-то успокоить своего друга, летом 2003 года Путин создал под него Государственный комитет России по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ (Госнаркоконтроль). Это был царский подарок за налоги граждан: штат - 40 000 сотрудников, центральный аппарат - почти две тысячи. Потом, кстати, Черкесов добился и переименовал ведомство в ФСКН. Хотя это не ФСБ, не ФСК, но тоже приятно и похоже звучит. Друг на время успокоился.
В День знаний 1 сентября 2003 года у Виктора Черкесова была запланирована выездная пиар-акция. Её жертвами должны были стать дети из школы № 23 подмосковной Балашихи. Рано утром в семь утра нас, журналистов, собрали перед входом в здание Госнаркоконтроля России на Маросейке, 12. Коллег было много - телевизионщики, газетчики. Ну и, конечно же, сотрудники информагентства "Росбалт". Все зевали и ругались за такое раннее задание. Здесь же стоял и курил со знакомыми операторами Яков Бранд, доктор медицинских наук, завотделением Института им. Склифосовского, известный в народе как Доктор Бранд, ведущий программы "Без рецепта" на НТВ.
Подошла какая-то девушка, небольшого роста и стала нас активно инструктировать. Представилась как Майя Анатольевна. Выяснилось - это глава Управления общественных связей Госнаркоконтроля Майя Иванова, по-нашему "пресс-сек" [1]. Если бы она в тот момент еще и призналась, что в звании полковника (!) полиции, то я бы окончательно проснулся.
- Вот вы с НТВ? Ведь так? А можете снять проезд кортежа Виктора Васильевича? Как он будет ехать по Москве, по Подмосковью? Подъезжать к школе?
- А зачем? - поборол я красивый зевок.
- Как? Вы это покажете по телевизору, - удивился невыявленный полковник. - Людям это интересно! Оператор может высовываться из окна машины во время езды…
- Вы так думаете? - ответил я вместо "Да кому эта хрень нужна?!". - Людям интересно, как Черкесов ездит по Москве?
- Ну, смотрите! - обиделась она. - Потом я не буду просить Виктора Васильевича!
Наконец, из здания вышел и Виктор Васильевич. В принципе, что-то такое я и ожидал увидеть. У него лицо правильного мальчика. Чистенького, аккуратненького, зализанного. Черты хрупкие, нежные. И весь какой-то на взводе, дёрганный. С нами он даже не поздоровался, лишь наградил быстрым пустым и равнодушным взглядом. Вокруг него угодливо засуетились подчиненные и охрана. Черкесов задержался. Видно было - он почти не слушает, что ему говорят, а погружён в себя и наслаждается утренним теплом лести. Вдруг пуп земли высокомерно отмахнулся от свиты, нервно "в никуда" крикнул, чтобы все следовали за ним, и влез в свою машину.
Торжественное начало нового учебного года в балашихинской школе № 23 с углубленным изучением биологии и экологии затягивалось - ждали гостей из Москвы. Нас встречали восторженно. Махали букетами, какими-то флажками, топали ногами, старшеклассники свистели, мамы и преподаватели самозабвенно хлопали - словно Черкесов какая-то рок-звезда, а мы его группа поддержки. Пуп земли заулыбался, покраснел, приветственно кивал по сторонам, то застегивал, то расстегивал пиджак. Я задумался о причине его народной популярности у местных - ну не двухмесячная же работа на должности главы Госнаркоконтроля, да и за предыдущие три года полпредства он ничего не сделал: ни реального, ни публичного. А потом увидел, как несколько старшеклассниц в гольфах, решившись, завизжали и бросились за автографом к Доктору Бранду. Типажный директор школы Нина Алексеевна Кукина не дала разочароваться Черкесову, продолжавшему радоваться и не видевшему предыдущего эпизода, быстро отогнала от тела теле-врача старшеклассниц и махнула группе маленьких девочек в бантиках, которые запели что-то очень милое, но слова и музыку не помню.
Не удалось выяснить, почему именно в это учебное заведение решил приехать глава Госнаркоконтроля, но, однозначно, местным ребятам очень повезло. В школе № 23 ремонт не делали 23 года. Когда мне это сказали, я подумал, что, видимо, соседняя с этой школа № 26 ждёт ремонта уже 26 лет. Не важно, что все было сделано на скорую руку - всего за месяц - главное, что в День знаний в школе ожидаемо воняло резким запахом краски, либо очень старой, либо очень разбавленной. В тонах превалировал зеленый цвет. Большая часть ребят из младших классов тоже были в зелёных пиджачках.
После бурной встречи нас - школьников и журналистов - погнали в актовый зал, где Виктор Черкесов начал открытый урок "об опасности злоупотребления наркотиками и о борьбе с этим злом". В президиуме сидели помимо него врач из "Склифософского", директор школы и глава местной администрации.
- Дорогие ребята, - начал Черкесов. - Государственный комитет Российской Федерации по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ является специально уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.