В Москве он получал задания, взрывчатку. Жил в гостинице "Измайлово" через возможности Федеральной службы контрразведки. Симонян либо кто-нибудь другой бронировали там ему номер. Среди людей, которые участвовали, помогали бронировать номера в гостиницах, Хатковский называл Гроппа - это начальник Симоняна, сейчас служит в Молдавии. Еще упоминалось имя Овчинникова, начальника отдела кадров Управления по борьбе с терроризмом ФСК РФ (друг и будущий заместитель генерал-майора Евгения Хохолькова, руководителя группы по ликвидации Джохара Дудаева). Кстати, он в последующем получил звание генерала. Его отношение к этой террористической группе до конца не было установлено. Кстати, с Симоняном в одном кабинете сидел его бывший однокурсник Виктор Шабалин - тот, который потом оговорил меня, якобы я выдавал ему гостайны. На его показаниях строится моё обвинение. Вот так вот получается.
Деньги и взрывчатку Хатковский получал из рук Джана Оганесяна, иногда из рук Симоняна. Правда, Симонян не играл главенствующую роль в группе, на мой взгляд, это было мелкое звено. Хотя сам по себе факт поразительный - сотрудник Управления по борьбе с терроризмом ФСК хранит в своём кабинете на Лубянке взрывчатку, которую потом выдает человеку для совершения диверсионных акций.
Было много комичного в работе этой группы. В первый свой приезд в Москву Хатковский должен был встретиться со своими кураторами на армянском кладбище. У Хатковского была 25-рублевая купюра, разорванная пополам. Говорит: "Стою, вижу - идёт Джан" - а они раньше уже встречались - "он ко мне сразу не подошёл, устроил целое представление. Потребовал купюру, приложил - подошла". Только после этого стал общаться с Хатковским. Якобы так его готовили внутренне к конспирации. Хотя, он говорит, смешно даже было на это смотреть.
Взрывы в Баку Хатковский не совершил. У него были психологические проблемы. Паспорт у него был на свою фамилию. Боялся, что если его поймают или убьют, по паспорту выйдут на его семью. А у него в Калининграде жили жена, дети. Просил дать ему поддельный какой-нибудь паспорт на другую фамилию. Ему обещали, но не дали. Как не давали и денег, помимо необходимых на его деятельность. Ни разу не получил оплаты, а обещали много. После последнего отчета в Москве, он сообщил, что готов, наконец, совершить теракт. Получил взрывчатку и поехал в Баку. Готовился уже заложить взрывчатку на газопроводе. Потом его дёрнуло - что-то не то. Разобрал детонатор - оказалось, что взрыв произошел бы через 50 минут, а не через два часа, как должно быть. А ему ведь нужно вначале подготовиться - он же не на месте там это всё устанавливает: нужно время, чтобы донести и установить. Он понял, что его решили убрать. Говорит, я бы от этого взрыва, учитывая, какой там радиус поражения, должен был погибнуть. Видимо, они не хотели деньги платить ему или другие какие-то причины были.
- Почему же он не пришёл в спецслужбы?
- Куда? В ФСК? Хатковский боялся. Видел, что Федеральная служба контрразведки замешана. И ему никуда не скрыться, всё равно найдут. Он видел, с кем встречается Джан Оганесян. Очень солидные связи. И он решил сдаться азербайджанским властям. Подошёл к постовым милиционерам. Показывает взрывчатку. Спрашивают: "Как взрывчатка?" Говорит: "Вот так, взрывчатка". "Где нашёл?" "Да не нашёл, говорит, я вообще-то диверсант". Ему: "Да ну, кончай шутить. Рассказывай, где нашёл". Отвели в отделение милиции. В отделении: "Как диверсант?" А Он: "Ну, не верите, поехали в посёлок Ахмедлы [5], покажу - у меня там целый склад со взрывчаткой". Поехали, точно - обнаружили там склад. После этого завертелось вот это дело. То есть присутствовал психологический аспект - попытка его убрать привела к тому, что Хатковский сам раскололся. Это было потом учтено - насколько мне известно, он получил не высшую меру наказания.
- Дело Хатковского свидетельствует о неэффективности азербайджанских спецслужб? Хатковский провозил в страну взрывчатку, вербовал людей…
- Ну, не знаю. Он очень контактный, он очень контактный. Хатковский мог с любым познакомиться. Ребята из азербайджанских спецслужб, с которыми я сталкивался и которые работали с Хатковским, произвели на меня очень хорошее впечатление. Я не знаю, где они сейчас, на каких должностях работают. Но в то время они неплохо поработали, они довольно-таки прилично раскрутили это дело. Единственное, чего они не добились, это выдачи Азербайджану Джана Оганесяна и Бориса Симоняна. Но у нас в России тогда вообще странные изменения пошли.
- У Вас забрали это дело?
- Я недолго работал с этим делом, где-то месяца два-три - не больше. Потому что в дальнейшем это дело взяла под свой контроль Главная военная прокуратура, и меня потом вызывали в суд, который проходил в Тамбове. Почему Тамбовский суд рассматривал это дело, мне до сих пор не ясно. Главная военная прокуратура вела это дело, я бы сказал, безобразно. Было сделано всё, чтобы его развалить.
Члены этой террористической группы после задержания дали признательные показания в первые же дни - и Оганесян, и Симонян, и Голоян. В том числе, и по вербовке других лиц, помимо Хатковского, для совершения диверсий, и по взрывам в Азербайджане, на юге России, и по ликвидации отдельных лиц. Но Главная военная прокуратура не пошла на детальное расследование - то, что им передали, они быстро там обработали, есть такое выражение - "обсосали" вот эти эпизодики и отправили в суд.
Когда дело готовили к суду, были внесены изменения в Уголовный кодекс. Статья о диверсии была убрана из УК. В результате этой группе инкриминировали повреждение путей сообщения, незаконное хранение оружия - вот и всё! Джан Оганесян получил 6 лет, Борис Симонян - 4 года. Другие члены группы, например, Ашот Голоян два года. По этому делу проходил некто Петросян - его деятельность была связана с обеспечением Хатковского финансами. Его Главная военная прокуратура РФ вообще отпустила. Петросян пообещал предоставить компрометирующую информацию на Лучка [6], лидера подольской преступной группировки. Почему Главную военную прокуратуру больше интересовала деятельность подольской ОПГ, а не государственного преступления, не знаю. Петросян якобы знал о некоторых делах Лучка, это якобы могло послужить основанием для привлечения того к уголовной ответственности. Пошли на сделку. Петросян написал, что знал, но бумаги не подписал. Его отпустили. Когда в последующем Лучка задержали, показания Петросяна не смогли применить против него. И потому лидера подольских пришлось вскоре отпустить.
- Почему разваливали дело?
- Не могу сказать. Не могу сказать. Может из-за того, что вырисовалась связь этой группы со многими высокопоставленными чинами из ФСК. Вот, например, Овчинников, начальник Отдела кадров Управления по борьбе с терроризмом ФСК и приятель Николая Ковалева, тогда ещё замдиректора, а потом и директора ФСК. Джан Оганесян признался, что планировал завербоваться в Управление по борьбе с терроризмом ФСК России. Это позволило бы прикрывать свои акции. И документы на него готовил лично Овчинников. Не бесплатно. За это были заплачены большие деньги. Таких моментов вырисовывалось много.
Насколько мне известно, в связи с этим преступлением, тогдашний президент Армении Левон Тер-Петросян встречался с Ельциным и ходатайствовал о том, чтобы это дело не получило огласку. Потому что получалось - армянские спецслужбы организовывали на территории другого государства совершение диверсионных актов. Практически Армению могли отнести к странам, причастным к международному терроризму. Оганесян, сидя в камере, очень переживал - ведь он признался, что он сотрудник спецслужб Армении и выполнял спецзадание. А те от него отказались, мол, мы ему заданий никаких не давали. Для него это был такой удар… Хотя, повторяю, у него было найдено несколько паспортов, изготовленных в оперативно-техническом управлении ГУНБ Армении - это показала экспертиза. Кстати, после возвращения в Армению, я слышал, он, Голоян получили повышение в чинах. И свои сроки они полностью не отсидели.
- Почему молчала азербайджанская сторона?
- Азербайджанская сторона не молчала. Они активно просили выдать Оганесяна и других. В то время после долгого перерыва пошёл процесс установления более тесных отношений между Россией и Азербайджаном. Но террористов не выдали. Даже для временной доставки туда на допросы - и то не выдали. Боялись, что их обратно не вернут.
- Вас похвалили за работу?
- Наоборот. Наша деятельность многим не понравилась. Кроме того, что дело передали Главной военной прокуратуре, взялись и за нас. Начальника УСБ ФСК Валерия Варламова сняли и на эту должность пришёл Николай Патрушев из Контрольно-ревизионного управления Администрации Президента РФ. Ну, он сразу начал наводить порядок. Во-первых, на большинство сотрудников, в том числе и на меня, почему-то стали собирать все компрометирующие материалы, притом сфабрикованные.
На меня сфабриковали дело. Поводом было заявление одного бакинского армянина, Бориса Георгиевича Рахманова. Он взял фамилию жены (его жена азербайджанка) ещё когда жил в Баку, потому что опасался там жить под армянской фамилией. Он написал заявление, что я совместно с моим коллегой Соповым якобы прибыл к нему домой чуть ли не с оружием и вымогали у него две тысячи долларов. Не думаю, что Патрушев лично придумал это дело. Наверняка, кто-то из его подчиненных.
Такие же дела сфабриковали и на других сотрудников. Во всяком случае, 7-й отдел Управления собственной безопасности, который занимался вот этим делом - я служил в другом отделе, но был откомандирован на время реализации в тот отдел - вскоре разогнали. Молчанова - начальник 7-го отдела Управления - перевели на Камчатку. Ряд сотрудников были вообще уволены из органов, не знаю, по каким причинам. Специально это было, не специально - сейчас однозначно об этом сказать не могу, были подозрения, что кто-то сверху заинтересован в этом деле. Но доказательств конкретных я не имею.
Потом после дела Кровавого Абдуллы в декабре 95-го в отношении меня начали служебное разбирательство. Мне открыто сказали коллеги - по прямому указанию Николая Патрушева, начальника УСБ.
- После того, как было вынесено решение суда, признавшего Вашу правоту, Вы были восстановлены в должности?
- Я не ставил так вопрос, потому что понимал - Патрушев не даст мне спокойно работать. Я ставил вопрос отмены приказа. Ведь Патрушев на всю Россию разослал приказ, которым я был наказан - мне было объявлено служебное несоответствие. Приказ зачитывали всему личному составу ФСК, чтобы другим неповадно было. То есть если кто-то ещё без указания сверху где-то тормознёт чеченских боевиков либо еще какую-то вооруженную банду, то он будет точно так же наказан. Но приказ суд не потребовал отменить, хотя признал, что я необоснованно был наказан, что я действительно был прав, там действительно провалилась операция. Когда Путин был главой ФСБ, я и к нему обращался с просьбой отменить приказ. Я и Березовского просил - тогда они с Путиным были в хороших отношениях, ежедневно по несколько раз встречались. Но не помогло - Путин шёл тогда в большую политику, и не хотел портить себе имидж. Ему нужно было быть хорошим для всех.
- Почему Путин назначил Патрушева директором ФСБ?
- У них давние совместные дела по Питеру. Патрушев работал по линии экономической контрразведки в администрации Собчака, а Путин был помощником последнего и незаконно подписывал документы, разрешающие вывоз нефтепродуктов за пределы России. И, говорят, у Патрушева есть компромат по этому поводу на Путина. Но насколько это действительно так, я утверждать не могу.
Это лишь часть нашего с ним интервью, которое закончилось за полночь.
- Ты всё-таки с ним встречался? - не здороваясь, сразу спросил Игорь Сидорович, увидев меня в Останкино на следующий день.
"Ничего себе. Откуда же он узнал?"
- Да, сделаю это интервью для газеты одной.
- Дашь кассеты - я посмотреть хочу? Пожалуйста. Я верну. Честно…
22 октября, через четыре дня после того интервью, Михаила Трепашкина арестовали - в автомобиле адвоката нашли пистолет - и поместили в СИЗО. Трепашкин утверждал, что пистолет не его. На суд, где он обещал обнародовать доказательства причастности спецслужб к взрывам жилых домов в Москве в 1999 году бывший офицер ФСБ не попал.
Михаил Осокин, ведущий программы "Сегодня в 19:00", узнав, что у меня есть последнее интервью Трепашкина перед арестом, обрадовался эксклюзиву. Тоже попросил у меня кассеты.
Игорь Сидорович курил у себя в кабинете. Похохатывая и поглаживая свою секретаршу по колену, что-то весёлое говорил ей на ушко. Секретарша извивалась, краснела и тихо хихикала. Я им помешал.
- Кассеты? Ааа… Я пока не знаю где они… - ошарашил меня Игорь Сидорович. - А что, Глебыч (Михаил Осокин) хочет это дать в эфир?
- Игорь, что это значит!? - закипел я. - Что значит - пока не знаешь?
- Кассеты у руководства. Кажется. Да не парься этим делом! Этот твой Трепашкин больной человек. Юродивый. Ничего не понимает.
"Это ты меня так успокоил? Лучше бы ты сосал, чем говорил".
Source URL: http://ostankino2013.com/pravda-mihaila-trepashkina.html
"Да на.рать мне на ваш поезд". Лицо власти
Это был один из самых запутанных терактов в Москве. 6 февраля 2004 года в половине девятого утра во втором вагоне электропоезда на перегоне между станциями "Автозаводская" и "Павелецкая" Замоскворецкой линии столичного метро произошёл взрыв мощностью около пяти килограммов в тротиловом эквиваленте. В туннеле сразу возник пожар. Это было утро пятницы, последний рабочий день недели. В метро в это время всегда много людей - "час пик". Поезд вёз из Подмосковья и спальных районов Москвы людей в центр столицы.
Странная интрига с жертвами взрыва началась сразу же. Очевидцы, спасатели, медики уже в первые часы утверждали - погибших больше сотни. А специалисты - что точное число погибших при взрыве не будет установлено никогда. Взрыв был в замкнутом пространстве, и многих пассажиров разорвало на мелкие фрагменты, а некоторые, находившиеся в эпицентре, "просто испарились".
От второго вагона состава осталось одно огромное кровавое месиво. В "час пик" на этой ветке в одном вагоне обычно помещается примерно 200–250 человек. Если так - то этот теракт становился самым крупным в Москве, даже в сравнении с взрывами жилых домов в сентябре 1999 года. Это не нужно было власти - почти через месяц, 14 марта 2004 года, в стране запланированы были президентские выборы.
Недоверие к проводимому властями расследованию усиливалось нежеланием тщательного и публичного расследования. Место теракта было расчищено подозрительно быстро. Уже к пяти часам вечера следственные действия на месте взрыва были завершены, движение поездов на Замоскворецкой ветке было восстановлено. Пострадавших держали в больницах под усиленной охраной, журналистов к ним не подпускали, якобы они категорически не хотели беседовать ни с кем, кроме родных и следователей ФСБ. Однако, многие коллеги из независимых СМИ, пользуясь неразберихой, пробирались к раненым. Никакого протеста с их стороны в сборе информации не встречали.
И вместо уважительного общения с обществом, подробного отчета о каждом шаге расследования, власть начала политическую возню. Главный кандидат Владимир Путин уже через несколько часов узнал и рассказал о том, кто организовал этот теракт: "Мы наверняка знаем, что за этим стоят Масхадов и его бандиты". Потом он сравнил теракты с призывами из-за рубежа вести переговоры с сепаратистами и все это назвал способом давления на него "в ходе внутриполитических дебатов в рамках выборов президента России". Одни политики предложили ввести в стране чрезвычайное положение и отложить президентские выборы, другие - снять всё руководство московской милиции и ФСБ, представители последних - для еще лучшей борьбы с терроризмом отменить мораторий на смертную казнь и дать дополнительные права спецслужбам.
Уже во второй половине дня появился фоторобот предполагаемого террориста. Естественно, это был мужчина с внешностью уроженца Кавказа. Его и предполагаемую смертницу зафиксировали камеры на перроне одной из станций метро. В руках у них было два чемодана. Власти утверждали, что незадолго до взрыва он подошёл к сотруднице метрополитена на станции "Автозаводская", обругал ее нецензурными словами и добавил "Будет вам праздник". Видеозапись предоставить следователи отказывались.
В этой истории не хватало только оставленной этим субъектом визитной карточки с подробными сведениями - "руководитель террористического акта" и контактные номера лондонских и чеченских телефонов. Зато дискуссии после этого направились в нужное и удобное русло. Мэр Москвы Юрий Лужков, срочно вернувшийся из поездки в США, объявил 9 февраля в столице днём траура и обрушился на незаконных мигрантов, предупредив - режим регистрации в Москве будет ужесточен. Милиция на улице начала охоту на брюнетов, как и в 99-ом после взрывов жилых домов. Взятки и поборы для мигрантов сразу выросли, но ни одного террориста, недовольного ужесточением миграционного режима, не нашлось. Столичные власти реально думают, что у террористов, особенно у смертников, болит голова о том, как в Москве прописаться, получить ИНН, страховку?
Вот этим вербальным пинг-понгом власти "убили" выходные и понедельник. Лишь во вторник появились официальные данные. Заместитель прокурора Москвы Владимир Юдин объявил о 39 погибших. Понятно было, что так сразу никто не сможет назвать точные данные, но такая цифра была ну очень уж сомнительна. Этому никто не верил. Лично мне знакомый следователь из прокуратуры говорил, что минимум столько было только относительно целых тел. Из московской мэрии поползли слухи о "Секретном списке". Якобы у Юрия Лужкова и его первого зама Валерия Шанцева есть полный засекреченный перечень с фамилиями погибших, который запретила оглашать ФСБ - перечень был очень длинный.
Одновременно своим нежеланием объявлять траур по всей стране федеральный центр как бы обозначил уровень этого теракта московским, региональным, и, тем самым, переложил функцию главного ньюсмейкера на столичного мэра. Вот журналисты и охотились за Юрием Лужковым. Главный вопрос был о "Секретном списке". А ещё и о размерах компенсаций пострадавшим и сроках их выплат; о том, как градоначальник будет выдворять незаконных мигрантов из Москвы и т. д.
В среду 11 февраля днём мы были перед Лефортовским моргом (морг № 4). Снимаем людей, родственников. Здесь были те, кто в списках раненых не нашёл своих фамилий. Не люблю лезть с камерой и микрофоном в душу людям, которые потеряли близких. Если это произошло по вине государства - особенно не люблю. Меня, мою профессию начинают ассоциировать с действиями государства. Да и сам я чувствую себя в такие моменты очень подло. Но что ж поделаешь? Проглатываешь реплики, взгляды…