Потом кто-то стал организовывать пикеты альтернативные - тоже санкционированные московскими властями. Эти кто-то - авторы - долго скрываются, интервью не дают.
Сами пикетирующие-альтернативщики - почти все - ведут себя организованно: строем приходят, строем уходят. Но пассивно. Не машут, не жестикулируют. Просто стоят и держат плакаты. Или разгуливают. Лица хмурые, озабоченные. Плакаты и лозунги у всех почти одинаковые, типичные: "МБХ - в тюрьму!", "Вор должен сидеть в тюрьме", "Ходорковский! Твои деньги пахнут кровью!" и прочее. Кстати, плакаты фабричные, типографские - качество очень хорошее.
Сами пикетирующие одеты серо, бедно. Многим из них запрещают разговаривать. И это объяснимо - пару человек на вопрос: "А кто такой Ходорковский?", ответили: "Чиновник, кажется". Две дамы переговариваются, одна другой: "Михалыч пока здесь, нельзя уходить". Спрашиваю: "А кто такой Михалыч?" Дама смотрит с подозрением - и вопросом на вопрос: "А Вы с какого ДЭЗа?" Говорю, что журналист. А они: "Нам нельзя с вами разговаривать. Нам не разрешают".
Да, большая часть пикетирующих - женщины постбальзаковского возраста с жэковским телосложением. С высоким и пышным начёсом. Из многомиллионной аудитории Дарьи Донцовой. Но есть и молодые ребята - похожи на студентов. Тоже не хотят общаться. Отворачиваются. От камер.
Вся это аморфная инертная масса приносит больше сложностей, чем пользы для реализации основной идеи организаторов. Ну, понятно, зачем их сюда собрали. Нет, не для того, чтобы оппонировать пикетирующим за подсудимых из ЮКОСа. Нет, не для этого.
Для телекартинки.
Коллега и друг с телеканала "Россия" знакомит со своим редакционным заданием: пикетирующих за Ходорковского можно показывать в эфире, но только какую-нибудь небольшую группку людей на общем плане - предпочтительнее, нелепую; а крупным планом надо снимать наиболее неприятные или непопулярные лица, типажи - ну, пожилых, неряшливых, видом сумасшедших. А вот "альтернативщики" - те, кто против Ходорковского и Лебедева - должны выглядеть в кадре эмоциональными, энергичными, приятными - живыми. И главное, делится коллега, массовость. То есть "массы одобряют суд" - вот, что должно отложиться в голове после просмотра такой телекартинки в федеральных "новостях".
"А тут, разводит корреспондент руками, всё наоборот".
Но решили проблему. Ну, как обычно. С первым заданием - очень легко. Камера - уникальное орудие для вырывания видео-фразы из реального событийного контекста. А со вторым коллеги решили делать так: для общего плана снять пикет, поддерживающих Ходорковского и Лебедева - эту активную и многочисленную массу (но так, чтобы текст плакатов не попадал в кадр или не читался бы), а на крупном и на среднем плане - участников собственно альтернативного пикета, и всё это смонтировать. То есть массовость одного пикета показать через общий план другого.
Ну, разве не цирк, а?!
Хотя коллегу я пожалел. Парень-то хороший. Сам смеялся над собой - соглашается, что процесс так же абсурден, как и его редакционное задание.
Но работает - на многих такой абсурд работает, действует.
В том числе, и благодаря усилиям этого коллеги и друга.
Выпытываю у него: "Почему же ты людей быдлом называешь, дескать, не способен зритель понять издевательство над судебной системой, если сам же его, зрителя, обманываешь вот этой вот подтасовкой?" Конечно, не такой литературной фразой, а попроще и грубее, но смысл такой же. А коллега отмахивается от моих слов. И спрашивает у меня: "Ты что дурак?" Или не спрашивает. Констатирует.
Но хороший парень.
Да, громкий пикет в поддержку подсудимых заставляет нервничать лиц, играющих роли исполнителей - судей, обвинение, силовиков. Протестующие собираются прямо напротив входа в здание суда, на противоположной стороне Каланчевской улицы - иногда их голоса слышны аж в зале. Психологическое давление. У альтернативного пикета такой активности нет: могут покричать и пожестикулировать, но недолго - "на камеру". Да и то - не все соглашаются, чтобы их лица снимали крупно.
"Решили" и эту проблему. В начале, стали "альтернативщиков" запускать пораньше через оцепление - и эти занимали "топовое" место - на противоположной от входа в суд стороне улицы.
Не помогло.
Сторонники Ходорковского проникали со своими плакатами в ряды "альтернативщиков", разгуливали там, вступали с ними в дискуссии и "прогоняли" этих безобидных людей настырными вопросами и мыслями. Да и своим присутствием портили всю телекартинку.
Вообще, поддерживающие Ходорковского выглядят привлекательнее, чем их оппоненты. Не стоят на месте - придумывают, изобретают, ищут. Например, некоторые из них догадались - сядут в проезжающий по Каланчёвке общественный транспорт, и лишь машина поравняется со зданием суда и пикетирующими "альтернативщиками", вывешивают в окна фотографии главы ЮКОСа, плакаты, выкрикивают лозунги, свистят.
Красиво. Живо. Опять же - телекартинка отличная.
Сценаристы придумали другой вариант. Нагнали на Каланчёвскую стройтехнику (почти три десятка), рабочих. А также людей явно не из рабочего класса, но изображающих рабочих. В новеньких спецовочках, стоят в тенёчке дружной стайкой, передвигаются тоже стайкой - и плохо скрываемым строевым шагом - чистые ручки за спиной, не матерятся, курить в соседние дворы не ходят, со своими "коллегами" не общаются, даже между собой переговариваются взглядами. Лица строгие. Глаза зоркие. Каски носят словно это фуражки. Легенда, блин.
А вообще, легенда такая. Компания-подрядчик - ООО "Асфальтцентрстрой". И, оказалось, вот именно в это время - во время оглашения приговора на процессе - тут, перед Мещанским судом, надо проводить дорожные работы: копать, укладывать асфальт, долбить, грохотать. Особенно, на стороне улицы с чётной нумерацией домов - противоположной от входа в здание суда. Вокруг ремонтников выставили милицейское оцепление. При этом мои надежды, что хотя бы таким способом и вправду подлатают дорожное покрытие на Каланчёвской улице, оказались наивными. Работало лишь несколько отбойных молотков - так заглушали лозунги и голоса пикетирующих за подсудимых Мещанского суда. А большая часть рабочих - настоящих рабочих: в потрёпанных спецовках, предпочитающих много материться и часто курить - либо просто лежали на газоне и отдыхали, либо, дымя тяжелым табаком, расхаживали вразвалочку между техникой, искренне кричали друг на друга и ругали начальство складным, красивым матом. Просто, но с эмоцией. Общаться они отказывались - категорически. По произношению родом были из Украины и Белоруссии.
Дааа. А ведь где-то остановилась работа. Откуда-то ведь этой стройсилы убыло…
А сколько милиционеров, солдат Внутренних войск тут впустую тратят наши налоги - вся улица перекрыта, проезд открыт лишь для общественного транспорта, оцепление, рамки металлодетектора, железные стойки-барьеры - только в оцеплении тут больше полутысячи сотрудников правоохранительных органов, включая полторы сотни омоновцев. Откуда-то их сюда пригнали, оторвали от реального дела…
Однако, на альтернативном - жаждущих крови топ-менеджеров ЮКОСа - пикете не все аморфные. Есть и идейные. Знающие суть дела. С позицией. Со своей логикой. Такие ко всем журналистам относятся враждебно. Даже к привластным. Априори. Никаких интервью.
Например, неизвестная женщина предпенсионного возраста и интеллигентного вида с плакатом - кустарный! не фабричный! - "Ходорковский - вор!" Хотя и недоверчиво, но стала отвечать на мои вопросы. Получился разговор с народом.
- Почему же Вы считаете, что его надо судить? - выясняю её взгляд.
- А что - его расцеловать надо?! Он нас обокрал!
"Охотившаяся" рядом девушка-газетчик, судебный корреспондент, услышав этот ответ, влезает в мой эксперимент.
- Вас лично? - кидается она на пикетчицу. - Он лично Вас обворовал?!
- Нас - россиян! Русских! Всю страну!
- Отвечайте за себя! А не за страну! И не за русских!
- Сколько тебе дал Ходорковский, чтобы ты Родину продала?! - закричала на неё дама и замахнулась самодельным плакатом. - Отвечай! Проститутки вы продажные!
Понимаю, что диалог приближается к формату женской потасовки и встаю между ними.
- Да сама ты такая! - отбилась коллега и стала пятиться - отступать. - А вам тут по сколько дали? По 200 рублей? Или по 500? Задёшево купили! Дешёвка!
И пошла дальше защищать Ходорковского. Я её возмущённый голос потом не раз слышал в группе "альтернативщиков".
А неизвестная женщина кричит вслед коллеге определения "Шалава! Журналюга! И шалава!" и теперь уже набрасывается на меня.
- Почему вы, журналисты, все его защищаете?! Он же предатель. Он же вор! Подлец! А вы перед ним пресмыкаетесь! Вам не стыдно?
И т. д.
Я постоял, послушал. Закурил. Когда дама делает короткую передышку, чтобы, вдохнув свежий запас воздуха, продолжить, быстро просовываю спокойным голосом:
- Понимаю Ваши эмоции. Не понимаю одного - почему именно Ходорковский? Почему только ему за всех отвечать?
Дама споткнулась, опешила. И успокоилась. Сразу. Задумалась.
За-ду-ма-лась!
До-ду-ма-лась!
- Потому что он еврей! - догадалась пикетчица.
- И что?
- Ну, как же? - удивляется она.
- Это здесь причём? - удивляюсь я.
- А Вы не знаете?
Женщина делает маленький шажок назад и ухмыляется.
- Ааа. Вы об этом самом… - фамильярно, почти некорректно, подмигиваю ей.
- Ну, да! - довольная моей сообразительностью, улыбнувшись, она быстро-быстро закивала. - Они - враги!
Потом хихикнула.
Удовлетворенная.
Продолжаю допрос:
- Все?
- Ну, нет, - снова замялась она. - У меня есть хорошая знакомая. Еврейка. Но это ведь исключение? Почти все они ненавидят Россию. Разворовали страну. Одни нерусские у власти! Одни нерусские!
Это утверждение меня развеселило. Всегда веселит.
- Ну, да! Конечно! Я, к Вашему сведению, азербайджанец. Тоже нерусский.
- Да? - неожиданно удивляется дама - неожиданно для меня.
Некоторое время с интересом разглядывает меня и сознается:
- А у меня бабушка была татарочкой…
Эту фразу произносит почему-то очень тихо - почти шёпотом. И озирается на соседей. Но они не услышали.
Снова задумалась.
А потом тоскливо застонала.
- Но нельзя же так воровать?! Меня вот - ждёт нищенская пенсия. Я же тоже работала?!
Теперь моя очередь растеряться:
- Я понимаю Ваши эмоции. Понимаю Вас.
Мне искренне её жалко. А от моих слов она размякла. Сразу сникла.
- Почему? Ну, почему? Скажите? Почему такая несправедливость?! Я разве не заслужила.
- Заслужили, - не специально добиваю её.
И тут она расплакалась.
- Посмотрите на весь этот ажиотаж. Сколько в газетах его поддерживают. Жалеют. Почему из-за других так люди не вступаются?! Что - у нас больше ничьи права не нарушают?
- И в этом Вы правы…
- Почему такие пикеты в поддержку других осужденных не устраивают?!
- Это точно!
Несколько минут наблюдаю и жду, пока женщина наплачется.
- Я согласился бы с лозунгом на Вашем плакате… Даже встал бы рядом с Вами… При условии, что на скамье около Ходорковского сидели бы остальные олигархи. И отвечали бы по закону за каждый рубль своего капитала. Если бы люди, у которых сейчас оказалась в руках власть, не превращали процесс в показательный. Если бы было не так, как тут - как цирк. И суд этот, и всё это околосудебное шапито.
Женщина меня не перебивала. Выслушала, и стала вытирать слёзы. Руками. Как это делают дети.
- Путин всех их посадит! - ответила она, уставившись взглядом перед собой.
И быстро-быстро закивала, словно убеждая саму себя в этой мысли.
- Да? - не смог скрыть я сарказма - не хотел обидеть женщину. - Не стоит в это верить.
Женщина тяжело вздохнула, с усилием преодолев грудное рыдание.
- Кому-то мы должны же верить!
Ну, что я мог ей возразить на это?..
- А Путин не ворует?
Я спросил, а она закричала:
- Кто? Путин?
Верят. Вот она - вера. Как в Бога. Религиозный дух вечен.
Хотел рассказать ей про ООО "Байкалфинансгруп". Но был неуверен, что мне поверит. Тем более, она теперь знает, кто я по национальности. Значит, априори мне нельзя верить. А, может, стоило рассказать…
В конце разговора извинился, что не представился в начале. Назвавшись, спрашиваю - как её, мол, зовут. Просто. Из вежливости. Не для записи. Мы ведь её даже не снимали.
- Не надо, - жалобно попросила она. - Не надо. Прошу Вас.
И мне стало очень жалко эту испуганную женщину.
Да, жалко.
Потому что в 90-е не всё было так безоблачно. Потому что эпоху Путина родила эпоха "шоковой терапии". Циничной, жестокой. Шоковой для одних. Для подавляющего большинства, особенно для тех, кого называли "совками" - а ведь это наши родители. А для других - наиболее бесстыдных, беспощадных - терапия стала мягкой и благодатной. Эти богатели и жирели на общем добре - одни циничные махинации с т. н. "обналичкой" и "залоговыми аукционами" чего стоят! - равнодушно наблюдая, как миллионы опускаются на дно.
А на что они рассчитывали - на любовь? сочувствие? тех, кого они сами открыто презирали?
Мог честный человек в 90-е стать миллиардером? Не богатым, а миллиардером? Говорите, социальные программы у них были? Да, и у ЮКОСа такие проекты - реализуемые, работающие - существовали. И что? Социальные программы - это подачки. Помочь троим сиротам, при этом несколько тысяч людей сделать нищими. Да, обворовать. Это и есть благотворительность.
"Совки"? А мне их жалко. Я их понимаю.
Патерналисты? Все равно жалко. Мои родители тоже патерналисты.
Наивные? Лучше наивность, чем социальный цинизм. Чем гражданский пофигизм.
Все то поколение, сломавшихся в 90-е, жалко. Потому что они люди в первую очередь. Презирать одну часть своих сограждан, называя их "совками" и быдлом, пренебрегать их чувствами и правами, их позицией, это тот же "совок". Равнодушно наблюдать за их нищетой и невозможностью - неспособностью! - приспособиться к т. н. рыночным отношениям - это тоже "совок". Цинично рассуждать в либерально-демократических СМИ о пользе для общества их физического исчезновения, гибели и сокрушаться, что этого придётся ждать, дескать, нужно какое-то время - это фашизм. И даже думать об этом - это тоже фашизм.
Молодые и поджарые тоже становятся старыми. Тоже выйдут на пенсию.
Возможно, наверное, потому что я тоже старею.
Да, жалко. Как жалко и родителей Ходорковского - трогательных старичков.
Всех жалко.
Наверняка и у Платона Лебедева есть пожилые близкие родственники. Но вот про них, правда, никто не рассказывает: не снимает про них фильмы и репортажи, не берёт у них интервью, не зовёт в эфир радио "Свобода" и "Эхо Москвы"…
А их тоже жалко.
Та женщина - я наблюдал за нею - минут через пять после нашего разговора сложила свой самодельный плакатик в сумку и направилась в сторону метро. Сгорбившись и волоча ноги.
Я пожалел, что довёл её до слёз.
А… Ну, да. Сам суд…
Сам процесс…
А что процесс. Как снаружи, так и внутри.
Да, кстати, там был и третий обвиняемый.
Андрей Владимирович Крайнов.
Одет был богато. Но общий вид имел жалкий. Перепуганный, зажатый человек. Находился под подпиской о невыезде. Вначале процесса от журналистов прятался за спинами своих хмурых странных адвокатов.
Классический зиц-председатель. Даже в тексте приговора судьи путали его фамилию - то Крайнов, то Крайнев.
У него была охрана - но он на них смотрел испуганно. Заглядывал им в глаза, не перечил - послушно выполнял их команды.
Потом - ближе к концу процесса - и адвокатов своих стал тяготиться. Когда выходил покурить на улицу, боязливо озираясь на своих сторожей, жался к группкам журналистов. Смотрел на коллег тоскливо. Может, завидовал. Да, наверняка.
Сломали человека.
Сам процесс…
А что рассказывать об этом абсурде… О том, что Шохин в качестве доказательств приводит на процессе газетные статьи? В том числе, из зарубежных изданий? То есть считает написанное журналистами доказательством. И судьи позволяют прокурору это делать. Про этот бред?..
Про сам суд и так много написано.
Прокомментировал же Генрих Падва судебное решение, приговор - дескать, он "ничего общего с истинным правосудием не имеет". 31 мая - в день окончания оглашения приговора. И я с ним согласен. Читал все эти почти 700 страниц глубокого подтекста. Каждый может прочитать. Текст приговора есть в Интернете. Всё, что нужно - есть в открытом доступе. Кроме лекарства от лени.