Эта удивительная супружеская пара разведчиков с конца 1930-х годов активно сотрудничала с нью-йоркской резидентурой НКВД. В 1948 году Коэны обеспечивали конспиративную связь с рядом наиболее ценных источников советской разведки, причастных к разработке американского атомного оружия. В 1949-1950 годах они входили в состав резидентуры разведчика-нелегала Фишера, действовавшего в США. С 1955 года супруги по документам новозеландских предпринимателей Питера и Хелен Крогеров находились на нелегальной работе в Англии, являясь помощниками К.Т. Молодого. В январе 1961 года они были арестованы и приговорены к 20 годам тюремного заключения. В октябре 1969 года обменяны на арестованных в СССР агентов британских спецслужб. 24 октября 1969 года Моррис и Леонтина Коэны оказались в Москве. Потребовалось время для того, чтобы обжиться в подготовленной для них Первым главным управлением трехкомнатной квартире. После освобождения они много путешествовали по нашей стране. В первую очередь это диктовалось стремлением руководства разведки сделать все возможное для восстановления и укрепления их пошатнувшегося здоровья. В этот период они отдыхали и лечились в разных санаториях. Вместе с тем это отвечало их желанию ближе познакомиться, больше увидеть и узнать о стране, для которой они так много сделали. Они охотно делились впечатлениями об этих поездках. Отмечали и хорошее, и плохое. Рассказывали честно, искренне, доброжелательно. Они быстро привыкли к новой действительности. Россия стала их страной, и в беседах на политические, культурные и бытовые темы они всегда употребляли выражения: "у нас в стране", "наши артисты", "у наших коллег" и т.д.
До последних дней Коэны продолжали трудиться в подразделении нелегальной разведки. Выполняли специальные задания, принимали участие в подготовке молодых разведчиков-нелегалов. Для них они всегда были образцом сочетания таких важнейших для разведчика качеств, как верность, бесстрашие, чистая совесть и честь.
За конкретные результаты в разведывательной работе Моррис и Леонтина были награждены орденами Красного Знамени и Дружбы народов. Леонтина Коэн скончалась 23 декабря 1992 года. Моррис - 23 июня 1995 года.
Рассказывая об иностранных помощниках, приобретенных в период руководства разведкой А.М. Сахаровского и ставших впоследствии гражданами СССР, нельзя не сказать и о замечательном советском разведчике полковнике Джордже Блейке.
Наша справка:
Джордж Блейк родился 11 ноября 1922 года в городе Роттердаме в семье натурализованного в Нидерландах состоятельного египтянина, женатого на голландке. Его отец Альберт Уильям Бехар, выходец из Египта, получил в годы Первой мировой войны британское подданство, сражаясь в составе английской армии во Фландрии. В 1919 году он познакомился в Лондоне с молодой голландской аристократкой Кэтрин Бейдервелен. Вскоре они обвенчались и переехали на жительство в Нидерланды.
После смерти отца в 1936 году Джордж переехал в Каир к сестре матери, бывшей замужем за богатым банкиром, где окончил французский лицей и продолжил образование в английском колледже. В конце 1939 года возвратился в Роттердам.
В начальный период Второй мировой войны был активным участником движения Сопротивления в Нидерландах. В 1942 году перебрался в Англию и ушел добровольцем служить на британский флот. Окончил военно-морское училище и был приписан к военно-морской разведке. В середине 1944 года на 22-летнего морского офицера, владевшего несколькими иностранными языками, обратили внимание представители британской разведывательной службы "Сикрет интеллидженс сервис". С августа 1944 года Дж. Блейк стал сотрудником английской разведки.
В октябре 1948 года назначен резидентом СИС в Сеуле. Весной 1951 года добровольно, по идейным соображениям установил связь с советской внешней разведкой. По возвращении в Лондон в 1953 году был назначен на руководящий пост в центральном аппарате английской разведки. На протяжении длительного времени от Дж. Блейка поступали исключительно ценные документальные материалы о деятельности спецслужб и военного министерства Англии.
Его информация о прокладке американцами тоннеля к линиям связи штаба советских войск в ГДР позволила Центру использовать этот канал для дезинформации противника.
Весной 1961 года советский разведчик был арестован, подвергнут допросам и приговорен английским судом к 42 годам тюремного заключения. 22 октября 1966 года Дж. Блейк с помощью своих английских друзей-пацифистов совершил побег из лондонской тюрьмы Уормвуд-Скрабе, а уже в декабре оказался в Москве.
Вскоре Джордж Блейк познакомился с Кимом Филби и Дональдом Маклейном, которые уже длительное время проживали в Москве. С их помощью Дж. Блейку удалось быстро адаптироваться в новых условиях. Они часто встречались, вместе отдыхали. Путешествовали по стране.
В Москве у Дж. Блейка появилась новая семья, родился сын, а теперь растет внук, которому он уделяет много внимания. Со временем он восстановил связи со своими сыновьями от первого брака. Они вместе с женами и детьми навещают Дж. Блейка и с удовольствием отдыхают на его даче в Подмосковье.
Дж. Блейк является консультантом Службы внешней разведки России. Написал книгу воспоминаний, изданную у нас в стране и за рубежом.
За большие заслуги в разведывательной деятельности полковник Блейк награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, "За личное мужество", многими медалями, а также нагрудными знаками "Почетный сотрудник госбезопасности" и "За службу в разведке" (знак № 1).
Ветеран принимает активное участие в жизни коллектива разведчиков, избран почетным профессором Академии внешней разведки. Он часто встречается с коллегами, выступает перед молодежью.
В одном из своих первых интервью на московской земле Дж. Блейк подчеркивал:
"Советский Союз стал для меня второй родиной, я гражданин этой страны и вместе с ее народом вношу свой посильный вклад в перестройку советского общества. Меня волнует все, что здесь происходит, я радуюсь успехам нашей страны, переживаю неудачи. Другой судьбы не хочу и счастлив, что она сложилась у меня именно так".
Как видим, проблема адаптации к новым условиям бывших ценных источников информации советской разведки привлекала пристальное внимание со стороны ее начальника Сахаровского. Он предпринимал все меры, чтобы они не чувствовали себя в СССР в изоляции. Их подключали к обучению кадров, к подготовке информационных материалов.
Начальник разведки заботился о расходах на их содержание, интересовался их жилищными условиями. Все они были награждены государственными наградами. Сахаровский отлично понимал, что от всего этого зависит мотивация поведения людей, добровольно идущих на контакт с разведкой и даже рискующих при этом свободой и осуждением со стороны своих бывших сограждан.
Конечно же, рядом с А.М. Сахаровским трудился большой коллектив единомышленников - молодых и с большим опытом работы в разведке, готовившихся к своей первой загранкомандировке и выезжавших в резидентуры на руководящие должности. Для каждого из них Александр Михайлович должен был найти добрые слова и дельные советы, кого-то поддержать, а кого-то и "стимулировать" для ведения более активной работы.
Беседы Сахаровский предпочитал вести с глазу на глаз, при закрытых дверях. Разговоры подчас были не простыми и не легкими. И это вполне понятно: на беседы к начальнику разведки приглашают далеко не каждого. Значит, у оперработника имеются какие-либо проблемы, обсуждать которые может только руководитель разведки. Помимо такта и деликатности, он должен проявить в беседе и высокие профессиональные качества. Такова уж эта должность - начальник разведки. Она требует проницательного ума, сильной воли, решительного характера, доброго сердца и профессионализма.
За примерами далеко ходить не надо. Один из оперативных сотрудников впервые готовился выехать на руководящую работу в резидентуру. Зная о предстоящей беседе с начальником разведки, он подготовил подробные планы работы с агентурой, делая акцент на активизацию ее работы. В ходе беседы Александр Михайлович внимательно выслушал будущего руководителя резидентуры и в конце произнес всего лишь одну фразу: "Ты побереги их, помощников". И молодой резидент понял, что не только о планах, но и о людях надо думать. Люди для Сахаровского всегда были на первом месте.
Иногда в кабинете А.М. Сахаровского происходили поистине удивительные встречи. Из воспоминаний Героя Советского Союза разведчика-нелегала Геворка Андреевича Вартаняна:
"В 1953 году мой отец, Андрей Васильевич Вартанян, 1889 года рождения, решил, наконец, оставить Иран и переселиться в Армению. В Иране он находился с 1930 года и все это время активно сотрудничал с советской внешней разведкой. Надо сказать, что организованная им резидентура содержалась исключительно на его собственные деньги. К тому времени, после трех отсидок в различных тюрьмах за неблагонадежность, он был уже состоятельным человеком, владельцем известной в Иране кондитерской фабрики, и мог себе позволить оказывать содействие нелегальной разведке не только в получении различного рода документов, но и в содержании конспиративных квартир, размещении разведчиков-нелегалов и в проведении оперативных мероприятий.
Когда началась Великая Отечественная война, отец оказывал "легальной" резидентуре финансовую помощь. На его средства был построен даже танк, который принимал участие в боевых действиях на фронте. Перед войной он одобрил мое твердое намерение связать свою жизнь с советской внешней разведкой.
В конце мая 1953 года моего отца пригласил к себе на беседу А.М. Сахаровский, который в то время являлся заместителем начальника разведки. Хотя я сопровождал отца, на беседу меня не пригласили. Она была длительной. Очевидно, отец отчитывался о проделанной работе. Я хорошо запомнил, как он вышел из кабинета Сахаровского: довольный, с блеском в глазах, с гордостью показал мне удостоверение персонального пенсионера и сказал, посмотрев на кабинет Александра Михайловича: "До тех пор пока в советской разведке есть такие люди - она непобедима"".
Прервем на некоторое время воспоминания Геворка Андреевича Вартаняна, чтобы сказать несколько слов о нем самом.
Из биографии разведчика:
Родился 17 февраля 1924 года в Ростове-на-Дону в семье иранского подданного, армянина по национальности, директора маслобойного завода, находившегося в станице Степной. В семье было два сына и две дочери. В 1930 году семья выехала в Иран. Геворку в то время было всего шесть лет.
Отец Геворка был связан с советской нелегальной разведкой и покинул СССР по ее заданию. Он прочно обосновался в Иране, став преуспевающим коммерсантом. Прожив шесть лет в Тавризе, семья переехала в Тегеран.
Родители Геворка были настоящими патриотами Советского Союза и в таком же духе воспитывали своих детей. Именно под влиянием отца Геворк стал разведчиком.
Геворк Вартанян связал свою судьбу с советской разведкой в 16 лет, когда в феврале 1940 года добровольно установил прямой контакт с резидентурой НКВД в Тегеране.
По поручению резидента Геворк возглавил спецгруппу по выявлению фашистской агентуры и немецких разведчиков в столице и других иранских городах. Только за два года его группа установила около 400 человек, так или иначе связанных с германской разведкой. По заданию Центра внедрился в разведшколу, созданную в Тегеране англичанами для ведения подрывной работы против СССР, и прошел в ней полный курс обучения. Принимал активное участие в обеспечении безопасности лидеров "Большой тройки" в ходе работы Тегеранской конференции в ноябре-декабре 1943 года. В 1951 году был выведен в СССР и окончил факультет иностранных языков Ереванского университета. Затем последовала многолетняя работа разведчика-нелегала в экстремальных условиях и сложной обстановке в различных странах мира, отмеченная званием Героя Советского Союза, многими орденами и медалями, а также высшими ведомственными наградами.
До последних своих дней полковник Вартанян проживал в Москве, являлся консультантом Службы, принимал активное участие в воспитании молодого поколения разведчиков. Скончался 10 января 2012 года.
Из воспоминаний Геворка Андреевича Вартаняна:
"В 1957 году, когда Александр Михайлович Сахаровский был уже начальником Первого главного управления, он пригласил меня к себе, чтобы получить мое согласие для направления нас с супругой на нелегальную работу за границу.
Беседа была не долгой. Сахаровский вспомнил отца, вспомнил мою работу в Тегеране в годы Второй мировой войны, сказал, что наша подготовка будет короткой, поскольку у нас уже есть опыт работы в боевых условиях, и пожелал нам удачи. И действительно, через два с половиной месяца мы с супругой были уже далеко от Москвы.
В середине 1960-х годов, когда нам с супругой удалось побывать в отпуске в СССР, меня еще раз пригласил на беседу, уже с отчетом о работе, А.М. Сахаровский. Вот этот разговор был более долгим, и я тогда понял, почему отец вышел от Александра Михайловича такой довольный. Я никак не ожидал, что человек такого высокого положения может вести беседу с оперработником не как начальник с подчиненным, а как коллега с коллегой. Полное понимание сложностей в работе, мгновенная реакция на возникавшие в ходе беседы проблемы показывали, что этот человек болеет душой за разведку, за людей, которые вдали от Родины делают все от них зависящее, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Такие беседы запоминаются на всю жизнь".
Особенно любил беседовать Александр Михайлович с молодыми оперработниками. Чаще всего такие встречи мало напоминали официальную беседу руководителя с младшим по должности. Скорее всего это был разговор двух соратников, ответственных за одно и то же дело, беседа отца с сыном перед дальней дорогой, тяжелой и опасной, которую предстояло одолеть младшему. Старший знал, что для этого одного желания мало. Как мало и тех знаний, которые молодой оперработник получил на теоретических занятиях. Необходимо помнить, что разведка - это ежедневный и ежечасный тяжелый труд. За границей оперработник вынужден постоянно находиться на острие испытаний. Сахаровский часто подчеркивал, что ошибается тот, кто думает, что разведкой может заниматься любой человек. Он считал, что разведка - это образ мышления, состояние души, своеобразный талант и умение выдерживать постоянное напряжение.
К сожалению, не избежала разведка в период, когда у ее руля находился Сахаровский, и некоторых провалов в работе. Следует подчеркнуть, что в таких обстоятельствах начальник разведки сохранял спокойствие и требовал этого от своих подчиненных. Он отдавал себе отчет в том, что против советской разведки действует искушенный и опытный противник. Выдворение из страны, шельмование - это самое простое из того, что подстерегает разведчика в его повседневной работе. Но если он сам допускает оплошность и дает в руки спецслужб противника хоть малейший повод для провокаций, то тогда они запускают против разведчика весь свой арсенал: вербовочные предложения, угрозы, запугивание, шантаж. Все это делается с целью сломить его волю и заставить пойти на предательство. "Защитить любой ценой сотрудника, допустившего ошибку, но сумевшего противостоять противнику - главная задача коллектива, в котором он трудится", - так считал Сахаровский. Но чего не мог понять и простить Александр Михайлович - это предательства.
Природа предательства не меняется с годами. Здесь и боязнь ответственности за промахи, и ошибки в служебной деятельности, пьянство и деградация личности, любовные увлечения, финансовые нарушения. В то же время после смерти Сталина и публикации доклада Хрущева о культе личности появилась новая порода предателей-"борцов против советского тоталитаризма". Подавляющее большинство этих людей, совершивших элементарные аморальные проступки и поддавшихся нажиму со стороны спецслужб противника, пытается прикрыть свое предательство политическими мотивами и, в частности, представить себя в роли борцов с социалистической системой. Ведь предатель - это иуда, а борец - герой!
Одним из таких предателей стал О.Д. Калугин, который при Сахаровском являлся заместителем начальника контрразведывательного подразделения ПГУ.
В 1995 году вышла в свет его книга "Прощай, Лубянка!". Посмотрим, каким виделся начальник внешней разведки будущему предателю. Касаясь Сахаровского, Калугин, в частности, пишет:
"Обычно сумрачный, как будто отягощенный постоянными думами, он являл собой тип начальника, имя которого произносили с благоговением или страхом. Ни от кого в КГБ я не слышал худого или пренебрежительного мнения о шефе разведки.
По натуре Сахаровский был подозрителен и осторожен. Он первый обратил внимание на непоследовательность в поведении агента ПГУ Артамонова-Шадрина, в прошлом командира эсминца на Балтике... Он беспощадно расправлялся с теми, кто терял в его глазах доверие... Его упрямство, готовность постоять за себя и защитить разведку от нападок вызывали раздражение наверху".
Далее Калугин делает предположение:
"Думаю, что в тяжелом взгляде и необщительности Сахаровского скрывалась одна тайна, о которой у нас предпочитают помалкивать и поныне. Александр Михайлович нес на себе груз ответственности за "мокрые дела" советской разведки. При нем и с его ведома были физически ликвидированы лидер украинских националистов С. Бандера и активист НТС Л. Ребет".
К сожалению, проработав длительное время в разведке, Калугин так и не понял разницы между разведывательной деятельностью и разведкой как государственным механизмом. Да, разведка того времени принимала участие во внешнеполитических мероприятиях, связанных с физическим устранением по решению суда советских граждан, дававших присягу служить Родине и существовавшему строю, и преступивших закон. Такие граждане могли быть отданы под суд и осуждены заочно. И если такой человек был приговорен к высшей мере наказания, то только после вынесения приговора мог быть поставлен вопрос о приведении его в исполнение.
Касаясь этой проблемы, бывший председатель КГБ Владимир Семичастный писал:
"Я сам как председатель КГБ не имел права единолично принимать решения о физической ликвидации людей. Пропаганда, утверждавшая обратное, опиралась прежде всего на принцип исполнения советского закона за пределами Родины, имевшего отношение прежде всего к беглецам из наших рядов с известными именами.
Единственный случай, о котором я знаю и который относился к временам шелепинского председательства в КГБ, когда чекисты, действительно, привели приговор в исполнение, касался Степана Бандеры, главаря эмигрантской Организации украинских националистов (ОУН).
Подробный план уничтожения этого преступника был разработан в 1959 году. Позже раскрытие его вызвало многочисленные протесты в западных странах. Адресовались они Шелепину".
Кстати, исполнителю этой операции Богдану Сташинскому в декабре 1959 года был вручен орден Красного Знамени "за успешное выполнение особо важного задания правительства".