Одновременно необходимо подчеркнуть, что, являясь частью государственного аппарата, разведка проводила оперативные мероприятия по выявлению преступника (а то, что Степан Бандера был государственным преступником, террористом, состоявшим на службе абвера и засылавшим своих боевиков в годы Великой Отечественной войны в тылы Красной Армии - неоспоримый факт. - Примеч. авт.) и исполнению приговора в отношении него. Но считать начальника разведки инициатором ликвидации Бандеры лишено всякого смысла. 15 июля 1971 года Александр Михайлович Сахаровский подал рапорт об отставке с поста начальника внешней разведки.
Следует отметить, что некоторые исследователи истории отечественных спецслужб связывают уход Сахаровского из разведки с предательством сотрудника ПГУ Лялина.
На самом деле переход оперативного работника лондонской резидентуры Лялина на сторону противника произошел в сентябре 1971 года, когда начальником ПГУ уже был Ф.К. Мортин. В то же время не исключено, что Сахаровский, будучи к тому времени консультантом председателя КГБ по разведке, принимал активное участие в выработке мер по ликвидации последствий предательства Лялина. А они были достаточно жесткими.
Не исключено также, что уже тогда Александр Михайлович чувствовал приближение кризиса советской партийно-административной системы. В конце 1960-х - начале 1970-х годов Запад начал активно расшатывать идеологическую основу Советского государства. Требовалась жесткая адекватная ответная реакция со стороны политического и государственного руководства страны. Однако многоопытный Сахаровский такой реакции на происходящие события не ощущал. К тому же здоровье Александра Михайловича оставляло желать лучшего: он уже перенес два инфаркта. И Сахаровский решил уйти с поста начальника ПГУ. В то же время вплоть до февраля 1975 года он оставался тесно связан со Службой, являясь старшим консультантом председателя КГБ при СМ СССР по разведке.
Глава 9. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ
В этой главе мы хотели бы привести воспоминания об Александре Михайловиче Сахаровском его родственников, сослуживцев и товарищей по работе, которые рассказывают о различных этапах его жизни и деятельности.
ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ
Перед тем как предоставить первое слово Юрию Александровичу Сахаровскому, племяннику Александра Михайловича, познакомим с ним читателей.
Родился 16 июня 1931 года в поселке Антропово Костромской области.
После окончания средней школы учился в Московском химико-технологическом институте (МХТИ) имени Д.И. Менделеева и в аспирантуре этого института.
В течение ряда лет руководил отделом научно-исследовательских работ МХТИ. Ведущий ученый в области каталитических методов разделения изотопов водорода. Один из авторов и научный руководитель коллектива, разработавшего новую концепцию очистки от трития водных потоков термоядерного реактора, а также новую технологию утилизации тяжеловодных отходов, в частности, получаемых при разрядке термоядерных боеголовок. Доктор химических наук, профессор.
Ю.А. Сахаровский - Почетный химик Российской Федерации. Им опубликовано более 140 научных работ. Имеет ряд правительственных наград.
Итак, рассказывает Юрий Александрович Сахаровский:
"История рода Сахаровских уходит в прошлое ровно настолько, насколько помнил ее наш прадед Федор Вулевич. А рассказывал он, надо сказать, очень немного. Но все-таки, чтобы оценить жизненный путь человека, необходимо обратиться к его истокам, то есть к тем людям, которые еще в детстве оказывали на него наиболее сильное влияние. Впрочем, слово "влияние", возможно, и не вполне точно отражает сущность процесса воздействия родственников на Александра. Он сам выбрал свой неповторимый жизненный путь.
Следует отметить, что взаимопонимание в семье, взаимопомощь и стремление старших родственников держаться поблизости и, хоть изредка, общаться друг с другом, сохранились у Александра Михайловича на всю жизнь.
У Федора Вулевича было три сына: Павел, Василий и Михаил. Жили они в соседних деревнях, но дружили крепко. Павел и Михаил даже своих сыновей назвали одинаково - Александрами. Когда их семьи собирались вместе, то одного из них, то есть моего отца, звали Саша-старший, а второго, героя этой книги - Саша-младший. Подростками они ничем не выделялись среди других босоногих деревенских мальчишек. Только Саша-младший все время старался ни в чем не уступать более старшим товарищам и отличался повышенной любознательностью. За это он однажды серьезно пострадал. Дело было так.
Деревенские подростки отправились в соседний лес охотиться на белок, которых они потом сдавали местному скорняку. Охота заключалась в том, что они загоняли белку на отдельно стоящее дерево и, стуча по нему обухом топора, заставляли ее спрыгнуть на землю, где и накрывали шапкой.
В тот день с топором был Саша-старший. И когда во время удара по дереву Саша-младший из-за его плеча попытался разглядеть, спрыгнула ли белка, то получил острием топора удар по голове. К счастью рана оказалась неглубокой, и родители дружно наказали обоих Александров: одного за то, что был невнимателен, а второго - за излишнее любопытство.
Из детей Федора Вулевича наиболее склонным к перемене мест оказался Павел Федорович, мой дед. Он был, как говорится, "на все руки мастер" и смог трудоустроиться в Петрограде. В трудные и голодные годы к нему часто приезжали все остальные родственники.
Павел Федорович был на 3 года старше Михаила Федоровича и являлся как бы лидером среди братьев. Его сын - Саша-старший - сначала был рабочим в литейном цехе судостроительного завода, потом окончил комвуз и стал комсомольским работником. Затем служил в ЧОНе (части особого назначения. -Примеч. авт.), некоторое время плавал на гражданских судах, был старшим политруком, организовывал совхозы в Краснодарском крае, работал парторгом крупного строительства.
Когда Саша-младший приехал в 1926 году в Ленинград, Александр Павлович не только помог ему поступить в фабрично-заводское училище (ФЗУ), но и дал рекомендацию в комсомол. Отец вспоминал случай, когда уже комсомолец Саша-младший проявил смелость и находчивость при задержании троих грабителей.
Дело было на судостроительном заводе в 1928 году. Комсомолец Сахаровский был дежурным (что-то вроде комсомольского патруля) и, обходя завод, заметил в здании заводоуправления взломанную дверь в одной из комнат на третьем этаже по соседству с кассой для выдачи зарплаты рабочим. Не растерявшись, он сумел быстро закрыть дверь, подперев ее железной арматурой, и только после этого вызвал охрану. Грабители были задержаны. Этот случай позднее рассматривался среди родственников как своего рода "предзнаменование" его будущей профессии. Он показал, что Александр в критические моменты, когда надо проявить находчивость, действует смело и не шаблонно (ведь тогда можно было просто вызвать охрану, а воры могли бы сбежать).
Надо сказать, что Павел Федорович, Василий Федорович и Михаил Федорович сумели привить своим детям активную жизненную позицию. Саша-старший стал крупным партийнохозяйственным работником, сын Василия Юрий - подполковником воздушно-десантных войск, а Саша-младший выбрал путь сначала комсомольского, а затем - партийного руководителя. А о том, что он стал чекистом, сотрудником советской внешней разведки, мы узнали значительно позже.
Александр Михайлович являлся настоящим заводилой молодежи. Он был высоким, стройным, сильным парнем, хотя сам активно спортом не занимался - времени не хватало. Но в ходе всех комсомольских мероприятий был на главных ролях. Он много читал, любил народную и классическую музыку, разбирался в театральных постановках. С ним было интересно беседовать, спорить и даже мечтать. Многие девушки в то время заглядывались на него, но он выбрал Веру Кузнецову.
Она была на один год младше Александра. Жила в одном с ним доме. Работала бухгалтером на заводе резиновых изделий "Красный треугольник".
После демобилизации из армии в октябре 1934 года Александр сделал ей предложение, и уже 11 февраля 1935 года молодые сыграли свадьбу.
В том же году в Ленинград переехали жить родители Александра - Михаил Федорович и Анна Марковна. В 1936 году у Александра Михайловича и Веры Алексеевны родился сын Валерий. Вера Алексеевна оставила работу и занялась воспитанием сына и домашним хозяйством. Жили одной большой семьей. К ним постоянно наведывались, а иногда и подолгу гостили родственники.
Сахаровские любили собираться вместе по вечерам. Пели песни, играли в лото. Мать Веры Алексеевны научила Александра Михайловича играть в карты - в "девятку". И хотя уже в то время у него было мало свободного времени, Александр Михайлович иногда составлял своим родственникам и друзьям компанию.
Так бы мирно и продолжалась их жизнь, если бы не началась война".
В ГОДЫ ЛИХОЛЕТЬЯ
Время летит неумолимо. Все труднее сохранить в памяти детали событий, происходивших с отдельными людьми в героическом Ленинграде. Но воссоздать хотя бы немногое из того, чем жили сотрудники разведывательного отдела УНКВД Ленинградской области, помогает рассказ сослуживца Александра Михайловича Сахаровского, ветерана внешней разведки, полковника в отставке Бориса Яковлевича Наливайко:
"В мае 1942 года я был направлен в органы госбезопасности и стал сотрудником отдела, который возглавлял Александр Михайлович Сахаровский - тогда молодой стройный майор.
Работа в его отделе была увлекательной и боевой. Отдел занимался подготовкой и заброской агентуры в тыл врага. Все, начиная с подбора кандидатов, делалось собственными силами. В длинных коридорах управления в ночное время, когда не было других сотрудников (всю войну наш отдел находился на казарменном положении - спали непосредственно в кабинетах), мы укладывали парашюты, грузили их в машины. Затем, забирая по пути агентуру, следовали на аэродром либо на передовую, если выброска осуществлялась через "зеленую" границу.
Много было и другой боевой работы. Несмотря на все тяготы и трудности, бомбежки и обстрелы, мы оставались обыкновенными молодыми людьми. Шутили, встречались с друзьями, с осени 1942 года ходили в кино в наш клуб и даже влюблялись. Последнее не обошло стороной и меня. В мае 1943 года я встретил девушку, на которой через три месяца женился, и вот уже сорок лет делю с ней все свои радости и невзгоды. По случаю свадьбы А.М. Сахаровский распорядился выдать мне из спецфонда бутылку водки, двести граммов сала и килограмм черных сухарей. В то время я был безмерно рад такому подарку".
Этот короткий рассказ свидетельствует о человечности А.М. Сахаровского, который не только не препятствовал нормальным взаимоотношениям в тяжелые годы войны, но и делал все от него зависящее, чтобы люди и в трудные годы могли отметить значительные события в своей жизни как праздники.
Сам А.М. Сахаровский, вспоминая годы, проведенные в осажденном Ленинграде, горько шутил, что ему приходилось оберегать не только людей, но и лошадей. Дело в том, что за отделом была закреплена повозка с лошадью для перевозки спецтехники. Ее охрана доставляла массу хлопот Сахаровскому и его сотрудникам, поскольку имели место неоднократные попытки "реквизировать" транспортное средство на мясо.
Сотрудники отдела А.М. Сахаровского вели борьбу с врагом достаточно эффективно. Заброшенные в тыл противника чекистские группы пускали под откос эшелоны, с риском для жизни добывали разведывательные данные. Многие из них с благодарностью вспоминали своего боевого командира. Несмотря на постоянную занятость, он находил время для личного разговора как с сотрудниками отдела, так и с теми, кому предстояло идти во вражеский тыл через линию фронта или прыгать с парашютом на партизанские костры.
Фронтовые будни не забываются. И долгие послевоенные годы Александр Михайлович и в служебных делах, и в жизни всегда опирался на тех, кто имел фронтовую закалку. Одним из таких соратников был Михаил Иванович Филимонов, о котором мы уже рассказывали в этой книге. И хотя им пришлось вместе работать и дружить уже после войны, они не раз вспоминали тяжелую фронтовую пору. Воевать им пришлось на разных фронтах, но судьба солдата и командира зависит не от того, на каком фронте он воюет, а от того, где он - в тылу или в самом пекле войны.
Вот как рассказывал автору о начале своей войны с фашистами Михаил Иванович Филимонов:
"В 1941 году я работал в аппарате НКВД в Минске начальником отделения экономического отдела. В середине июня был направлен в командировку в Брест для оказания помощи нашим сотрудникам, где и застал меня первый день войны. Точнее, не день, а тихий, летний, похожий на тысячи других рассвет.
Первое боевое задание получил в Гомеле, где в начале войны располагался центральный аппарат НКВД Белоруссии. Наша группа состояла из 6 человек, а возглавлял ее начальник Бобруйского горотдела НКВД Залогин. Задание группе ставил заместитель наркома внутренних дел БССР Мисюрев, и смысл его был простым - любыми средствами уничтожить железнодорожный мост через реку Березину в районе Бобруйска. Этот захваченный врагом мост имел стратегическое значение, и неоднократные попытки нашей авиации разбомбить его успеха не принесли.
Наблюдение за мостом в течение двух суток подтвердило, что его надежно прикрывали с земли и с воздуха мощные огневые точки и в лоб его штурмовать было безнадежно. Оставался один путь - заминировать его, пробравшись к двум центральным опорам моста в середине реки. Всю операцию отработали до мельчайших подробностей. Знали, что второй попытки не будет, а провал этой будет стоить нам жизни.
В безлунную, темную ночь мы спустили на воду плотики с толом, и они поплыли по течению, а рядом-двое из группы: Саша Маршев, следователь центрального аппарата НКВД, и я. Выбор на нас пал как на лучших пловцов. Плотики гнало по воде, и главное было направить их по течению так, чтобы не попасть под луч прожектора охраны. Нам повезло, и мост был взорван. Трагедия произошла позже.
На маршруте нашего отхода лежало село Карниловка. По полученным сведениям, немцев в округе пока не видели, они держались ближе к магистральным дорогам. Но на всякий случай решили обойти село стороной. Вдруг где-то за спинами послышался невнятный шум, донесся говор, отчетливо прозвучало крепкое непечатное выражение. По луговине на нас нестройно шла толпа гражданских лиц, вооруженных автоматами и винтовками. Стрекотнула очередь, и пули, чавкая, врезались в торфяной слой земли. Приняв группу за партизан, мы замахали пилотками, закричали, что, мол, мы свои, не стреляйте. Мы были все еще под впечатлением удачно проведенной операции и ошибку поняли слишком поздно, когда те люди (их было человек двадцать пять) подошли почти вплотную.
Мы все еще надеялись, что это недоразумение, которое вот-вот разрешится, и поэтому практически не сопротивлялись, когда нас поставили на краю торфяной канавы. Запоздалое осознание того, что перед нами бандиты, нелепость всего происходящего, неотвратимость надвигающегося, мучительная горечь и обида-все это было невыносимо. Это были дезертиры и мародеры, которые только что разграбили завод по изготовлению спирта и на нас наткнулись совершенно случайно. А мы даже не подняли автоматов, которые остались лежать у кустов. Бандиты были пьяны и торопились, поэтому вершили суд над "большевиками" быстро и споро.
Вышли "добровольцы", сами себе скомандовали и открыли огонь. Погибли все, кроме меня и нашего командира Залогина. Он стоял чуть впереди меня слева. Пуля ударила ему в плечо, и, отпрянув назад, он столкнул меня в канаву, а следом, не удержавшись, упал и сам. Густой кустарник скрывал кромку канавы, и, выпустив несколько очередей по воде, бандиты успокоились. Тут же, у тел наших товарищей, они пили спирт и горланили песни. Угомонились они только к вечеру и ушли ночевать в деревню.
Когда бандиты ушли, я услышал стон: это был Залогин. Он потерял много крови и был очень плох. Мокрые и продрогшие, мы волочились по ночному лесу. Огонь нельзя было зажигать, да и нечем. В голове билась одна мысль: какая нелепость, как это могло случиться? Ведь это был не бой, где смерть в какой-то мере понятна. Выполнить задание, уйти от немцев и погибнуть от рук предателей, когда все опасности, казалось, уже позади! Было безмерно больно и обидно.
Утром нас подобрала группа солдат, с которыми мы вышли из окружения лишь в конце октября 1941 года".
Михаил Иванович Филимонов за линией фронта бывал еще не раз. И не раз участвовал в дерзких и опасных операциях. Но это первое боевое крещение и нелепая гибель товарищей навсегда врезались в его память. И тот мост над Березиной тоже.
Из воспоминаний М.И. Филимонова:
"Познакомились мы с Александром Михайловичем Сахаровским в начале 1950 года перед поездкой в Румынию, куда меня направили работать в качестве советника. Уже первое впечатление о нем было самое благоприятное. Сразу было видно, что это руководитель-лидер, который будет "тянуть лямку" вместе со всеми. Несколько месяцев в Румынии мы находились без жен. И сразу же ощутили приспособленность нашего руководителя к преодолению бытовых трудностей. Он умел готовить, особенно рыбные блюда и блюда из дичи. Очевидно, это осталось у него с того времени, когда он служил на Дальнем Востоке. Все поражались, когда он учил нас приготовлению утки на костре в глине или какой-нибудь изысканной ухи.
Когда приехали жены с детьми, мы сблизились еще больше, поскольку дети были почти одногодками. Да и жены наши быстро нашли общий язык. В семейной обстановке скромность и строгость Сахаровского по отношению к себе проявлялась еще больше. На переднем плане у него всегда были внимание к жене и способность к сопереживанию по возникавшим чисто человеческим проблемам.
Следует отметить, что его жена Вера Алексеевна провела без мужа много дней: до войны, в эвакуации, в послевоенном Ленинграде, в Москве, когда муж был в командировках.
И потом, когда стал руководителем Главка, редкие часы ему удавалось проводить с семьей. "Воспитание детей - это ее заслуга",-часто говорил Александр Михайлович (в декабре 1941 года у Сахаровских родился второй сын - Игорь. - Примеч. авт.).
О человеческих чертах Сахаровского говорить достаточно просто. Подавляющее большинство сослуживцев и знакомых его уважали. Некоторые побаивались. Руководители ценили. Внешне почти всегда неулыбчивый, строгий. А душа была широкая. Он глубоко верил в людей, всегда был с ними, не слишком придавая значения разнице в чинах, возрасте.
Мы с женой любили бывать на их семейных торжествах. Это были славные вечера. Разговоры домашние, почти никогда не велись беседы на служебные темы. Александр Михайлович говорил вроде бы известные вещи, но в результате беседа оказывалась поучительной. С товарищами общался непринужденно, высказывался откровенно, иногда с юмором".