ВСЕГО НЕ ПРЕДУСМОТРИШЬ
19 октября 1943 года на нашем крыле фронта большое и радостное событие: освобождена Пятихатка.
На следующий день командир части сообщил нам о переименовании фронтов: наш Степной переименован во Второй Украинский, сосед слева, Юго-Западный (его поддерживала 17-я воздушная армия), - в Третий Украинский, а сосед справа, Воронежский фронт, где наш полк начал боевую деятельность, - в Первый Украинский.
В тот день получаю задание: прикрыть район Пятихатки. Я удивлен: ведь наши войска подвинулись вперед! Командир пояснил:
- Там, на железнодорожной станции Пятихатка, противник оставил много техники. Танкисты так быстро продвигались вперед, что он не успел ничего вывезти и уничтожить. Есть данные, что немцы готовятся нанести бомбовой удар с воздуха по железнодорожному узлу. Полетите на пределе, поэтому в затяжной бой не вступать! Надо дерзкими атаками быстро отогнать противника. Главное внимание - в южном направлении.
И вот мы над Пятихаткой. Действительно узел забит: на путях эшелоны, оставленные гитлеровцами при бегстве. Ждем противника. И он появился. Это группа пикирующих бомбардировщиков. Летят без прикрытия. Очевидно, враг рассчитывает, что наша истребительная авиация еще не перебазировалась. Мы устремились навстречу "юнкерсам" и разметали их на дальних подступах.
Наутро получен приказ о нашем перебазировании из Касьян в район Пятихатки - в Зеленую, ближе к наземным войскам.
Перелетели к вечеру.
Аэродром невдалеке от переднего края. До нас доносится артиллерийская канонада, гул орудий. В тот вечер мы долго смотрели на запад. Линию фронта освещали огненные разрывы снарядов, багровое зарево пожаров. Мы односложно переговаривались:
- Да, тяжело приходится нашим товарищам на земле. В боях и день, и ночь…
Вместе с нами на аэродром сел уже давно знакомый нам братский 193-й авиаполк. Вместе мы сопровождали "ПЕ-2" бомбить мост в районе Днепропетровска. А теперь Днепропетровск возвращен Родине.
В Зеленой получаем задачу прикрывать на главном, Криворожском, направлении наши наземные войска, которые глубоко вклинились в расположение немцев. Танкисты 5-й гвардейской армии уже дрались в районе Кривого Рога. Мы были на острие наступления наших войск, поэтому воздушный противник мог появиться неожиданно, со стороны флангов. Надо было атаковать его так же внезапно.
Однажды командир поставил перед нами задачу прикрыть тыловые объекты фронта. Наши фланги были открыты, рыскали фашистские охотники, и командование выделило для выполнения задачи несколько пар. Я должен был полететь четверкой, в том же составе, что и несколько дней назад: с Мухиным, Колесниковым и Жигуленко. На земле до мелочей продумали, как будем вести бой. Казалось, ничего не упустили.
- Таких случаев допускать больше нельзя, - сказал я, подразумевая нашу недавнюю неудачную встречу с асами в районе Пятихатки. - Даже со стороны солнца надо видеть атакующего противника.
Но на земле всего не предусмотришь.
Погода стояла ясная. Мы поднялись тысячи на четыре метров, чтобы иметь преимущество в высоте. Было видно далеко: хорошо просматривался передний край и фланги.
Издали я увидел: восточнее Кривого Рога, курсом на север, на одной высоте с нами летят самолеты пятеркой. Двухкилевые, похожи на наши "ПЕ-2". Но почему без прикрытия? И боевой порядок - пятерка - необычен для "ПЕ-2". Решаю подлететь поближе - "познакомиться". Вижу: на темно-серых плоскостях и фюзеляже черные кресты с белой окантовкой. Ясно, это новые немецкие бомбардировщики "Дорнье-215". Изучил их только по силуэтам - встречаться не доводилось. Очевидно, они летели бомбить важный объект, вернее всего - Пятихатку. Вот когда противник решил нанести по ней удар!
Враг заметил нас: самолеты плотнее прижались друг к другу. Мы разошлись в лоб на параллельных курсах.
На "Дорнье-215" было мощное вооружение. Фашисты считали, что самолеты неприступны, и экипажи "дорнье", как видно, были убеждены, что безнаказанно зайдут с флангов.
Передаю по радио на КП:
- Встретил группу "Дорнье-215" с курсом на Пятихатку.
Последовала команда:
- Атаковать!
"Дорнье" увеличивают скорость. Сейчас главное - без промедления построить правильный маневр для атаки. Быстро разворачиваюсь на 180 градусов. Набираю высоту. Приказываю паре Колесникова прикрывать мою пару - противник мог выслать охотников. Иду в атаку. Резко перевожу самолет в пике и с кабрирования атакую сзади снизу. Фашистские самолеты принимают еще более плотный боевой порядок и открывают ответный огонь - "дорнье" хорошо защищены с хвоста. Резко бросаю свой самолет вниз и снизу под живот атакую всю группу.
Проскакиваю под немецкими самолетами в сторону. Делаю переворот. Атакую врага в лоб.
"Дорнье" поспешно сбрасывают бомбы в поле, не долетев до Пятихатки. И поворачивают назад.
Задача выполнена: к Пятихатке враг не допущен. Но фашистов надо наказать!
После выхода из атаки я помчался вдогонку врагу. Противник летел в сомкнутом строю. Я быстро начал сближаться с крайним левым самолетом. Открыл огонь с короткой дистанции. На фашистском самолете вспыхнул пожар. Но и мне досталось. Мой самолет вздрогнул. Пришлось резко отвалить.
Еще удар. Снова сильно затрясло мотор. Приборная доска заходила ходуном: зарябило в глазах.
Что-то неладное с лопастями винта: нарушился режим работы мотора. Пришлось сбавить обороты, чтобы он не отвалился.
Меж тем противник пересек линию фронта. Он уходил на запад. Я не рискнул его преследовать. Да и время подходило к концу. Жаль было, что враг мало наказан. И вдруг я увидел, что "дорнье", подбитый мною, стал отставать. Пожар на его левом крыле разгорался.
…На аэродроме после осмотра моего самолета оказалось, что снаряд пробил лопасть винта (поэтому так и трясло), обшивку центроплана возле фюзеляжа и хвост.
- Совсем не так сложилась обстановка, как мы предполагали перед вылетом, - сказал мне Мухин.
- Да, всего не предусмотришь. Но надо быть ко всему готовым - и к схватке с охотниками, и к отражению налета.
"НУ И МОЛОДЦЫ!"
Наши войска подошли к Кривому Рогу. Противник, стремясь остановить их, стал применять большие группы тяжелых бомбардировщиков "Хейнкель-111"; как всегда, пытался наносить удары по резервам, тыловым объектам фронта, аэродромам. И нас часто перенацеливали в воздухе. Прикрывая войска на острие удара, мы по-прежнему уделяли большое внимание флангам.
Один из памятных для меня дней - 29 октября 1943 года. Мы шестеркой прикрывали войска в районе Кривого Рога. Вдруг слышу голос командира корпуса. Генерал Подгорный, как всегда, говорит спокойно и точно ставит задачу:
- С запада приближается большая группа тяжелых бомбардировщиков. Поиск!
Вот они - двенадцать "Хейнкелей-111". Идут в колонне звеньями, по три самолета в звене. Направляются к правому флангу наших войск. Истребителей сопровождения не видно.
Очевидно, нас заметили: самолеты, как всегда в таких случаях, прижались друг к другу. Сообщаю на КП наведения:
- Вижу двенадцать "Хейнкелей-111" на высоте около пяти тысяч метров курсом на восток.
В ответ генерал Подгорный дает команду:
- Быстрее атакуйте!
Куда направляются "хейнкели", я не знал. Но решил так: очевидно, они собираются пересечь линию фронта на более спокойном участке, в стороне от Кривого Рога, и нанести удар по какому-то объекту, по всему чувствовалось - очень важному. Вернее всего - по Пятихатке. Советское командование на земле разгадало намерение врага и перенацелило нашу группу. Приказ атаковать говорил о многом.
Решаю атаковать всей группой: одновременно нанести удар с разных направлений, чтобы рассредоточить вражеский огонь, рассеять боевой порядок. А главное - уничтожить ведущего.
Подаю команду:
- Паре Брызгалова атаковать заднее звено! Паре Колесникова - среднее! В паре с Мухиным атакую ведущее.
Летчики тотчас же выполняют приказ. Атакую ведущее звено сбоку. Стрелки открыли сильный огонь. Их поддержало звено, летящее вслед за ведущим.
С первой атаки сбить ведущего не удалось. Пришлось отвернуть.
Снова стремительно поворачиваю в сторону противника. "Хейнкели" упорно продолжают полет. Куда они летят?
Но вот ведущий вражеской группы резко поворачивает по направлению к населенному пункту Желтое, где, по нашим сведениям, находился штаб фронта. Несмотря на заградительный огонь, быстро сближаюсь с ведущим. Нажимаю на гашетки. С плоскости "хейнкеля" стали отваливаться куски. Стрелок замолчал. Подлетаю вплотную к бомбардировщику и в упор расстреливаю. "Хейнкель" заваливается на левое крыло, и с него в поле сыплются бомбы.
Он начал падать. Я оглянулся - и вовремя. Оказывается, я очутился под бомбардировщиками: стрелки пытались расстрелять меня. Уклоняюсь от трасс, командую:
- Орлы, бей их!
Группа действует точно и слаженно. Брызгалов стремительно атакует "хейнкель", идущий сзади слева, и сбивает его. Фашисты сомкнули строй еще плотнее, открыли по нас очень сильный огонь и так, отстреливаясь, стали уходить на запад.
Наше время истекало, и мы всей группой вернулись домой. Задание не допустить врага к важному объекту было выполнено.
Экипажи "хейнкелей", как мы узнали вечером, были взяты в плен. Фашистских вояк, вооруженных до зубов, захватили безоружные колхозницы.
Вот как было дело. Колхозницы внимательно наблюдали за боем и увидали, что гитлеровцы снижаются на парашютах.
Отважные женщины вооружились заступами и вилами и побежали к месту приземления. Не успели гитлеровцы опомниться, как попали в окружение. Попытались было отстреливаться, но им быстро пришлось сдаться в плен. Колхозницы отвели душу и отлупили их, "чтобы больше не совались к нам, проклятые", обезоружили гитлеровцев, связали руки и привели в штаб. Его-то немцы и должны были бомбить - они сообщили об этом в показаниях.
В тот вечер мы долго превозносили смелость и решительность славных колхозниц.
Уже засыпая, кто-нибудь вдруг снова повторял:
- Ну и молодцы! Обезоружили кичливых вояк да еще оплеух надавали!
И снова раздавались взрывы хохота и шутки.
КОНЕЦ ВОЗДУШНОГО ПИРАТА
Войска нашего Второго Украинского фронта отражали яростные атаки врага в районе Кривого Рога - на левом фланге и восточнее Кировограда - на правом.
Жизнь на аэродроме стала еще напряженнее: мы вылетали в район Кривого Рога на прикрытие войск. Но снова мешали туманы, низкая облачность. Теперь, в сложных метеорологических условиях, мы часто действовали мелкими группами, иногда даже парами. Вели бой при ограниченной видимости.
Воздушный противник и в этих условиях пытался остановить продвижение наших войск и тоже действовал небольшими группами и одиночными самолетами, даже применял для воздушной охоты "Хейнкель-111".
Пасмурное утро. Мы не спеша завтракали в столовой: предполагалось, что вылетов не будет. Вдруг команда:
- По самолетам!
Вот я уже в кабине. Запускаю мотор. Включаю радио. Слышу свои позывные:
- "Сокол-31"! "Сокол-31"! Вам приказано немедленно вылететь звеном в район Кривого Рога на прикрытие наземных войск.
Мухину, Брызгалову и мне пришлось вылететь тройкой. Четвертый самолет, Мальцева, остался на земле - устранялись неисправности. Втроем так втроем: все же силы побольше, чем у пары!
Поднимаемся в воздух. Самолеты Мухина и Брызгалова пристроились ко мне. Спешим в указанный нам район.
Облака прижимают нас к земле. Неожиданно в стороне от нас из них вывалился "Хейнкель-111". Воздушный пират летит курсом на Анновку: там штаб армии, скопление наших войск и техники.
Вдруг с "хейнкеля" посыпались бомбы - прямо в поле: ясно, экипаж заметил нас. Бомбардировщик пытается налегке скрыться в облаках. Надо немедленно его атаковать, отрезать путь в облака, уничтожить. Передаю товарищам по радио:
- Прикройте! Атакую!
Стрелок открывает огонь по моему самолету. Раздается короткий стук. Очевидно, попала крупнокалиберная пуля. Но мотор работает четко, управление в порядке, в плоскости пробоин не видно.
Подлетаю к хвосту "хейнкеля". В упор открываю огонь. Но разведчик продолжает полет. Отворачиваю в сторону, чтобы избежать столкновения.
Встречная трасса прекратилась - очевидно, стрелок был убит. Подаю команду:
- Не упустить врага! Бейте его!
Ведет огонь Мухин, его прикрывает Брызгалов. Вот отвернул Мухин. Передаю Брызгалову;
- Атакуй! Прикрою!
А "хейнкель" все не падает, хоть и начал терять скорость и высоту. Уйти в облака ему не удалось. Однако уже совсем недалеко до линии фронта. Как бы не улетел! Сближаюсь с ним вплотную. И вижу большие пробоины: крепко ему досталось! Открываю огонь по правому мотору. "Хейнкель" вспыхнул, пролетел небольшое расстояние и рухнул на землю у переднего края. Передаю друзьям:
- Одним меньше стало!
Не успел я договорить, как открыла сильный огонь немецкая зенитная артиллерия. Поздно, голубчики!
Искусно маневрируя, выходим из-под огня и продолжаем прикрывать войска в указанном нам районе.
…На аэродроме выяснилось, что слух меня не обманул: вражеская бронебойная пуля попала в узел крепления шасси.
Да, удивительно живуч был наш "Лавочкин"!
ЧУВСТВО ЛОКТЯ
В паре с Мухиным я вылетел на боевое задание. В тот день облака стелились низко, и вражеские самолеты большими группами не вылетали. Это и учел командир, посылая нас парой. Но неустойчивая погода резко менялась, и, когда мы подлетели к району прикрытия, небо над Кривым Рогом начало проясняться. А дальше, на юг, уже было безоблачным.
Теперь наверняка появятся самолеты противника. Не теряя времени, набираю большую высоту. Уже знаю по опыту, какой важный фактор - преимущество в высоте. Передаю по радио на КП, что в районе прикрытия ясно. Никакой команды не последовало.
Вокруг все спокойно. И это спокойствие настораживает - ведь иногда его сменяет ожесточенная схватка! Внимательно осматриваю воздушное пространство, землю. Западнее Кривого Рога, близ широкого озера, ведут бой танкисты.
Внезапно раздается голос офицера со станции наведения:
- Соколы, соколы! Западнее Кривого Рога появилась группа пикирующих бомбардировщиков. Атакуйте врага!
Насчитываю "юнкерсов" тридцать. Некоторые уже перешли в пикирование и сбрасывали бомбы: на земле столбами взвивался черный дым.
В небе появляются восемь "Фоке-Вульфов" - они сопровождают бомбардировщики. Давненько не встречались! Как видно, у фашистов пополнение: вероятно, "фоккеров" с запада перекинули на наш фронт.
Решаю применить тот же метод, который помог мне на Днепре, когда я остался один в воздухе и у меня заклинило фонарь. Правда, тогда не было вражеских истребителей. Зато сейчас я не один: у меня надежный "щит" - испытанный ведомый.
Прорываемся к "юнкерсам". Врезаемся в их строй. Как тогда, проношусь между вражескими бомбардировщиками. Появляюсь то тут, то там. Мухин - неотступно за мной.
Неожиданность ошеломила немцев. Очевидно, им показалось, что наших самолетов много, и они стали строиться в оборонительный круг. Но, должно быть, с земли получили приказ выполнять задание: некоторые летчики начали готовиться к атаке по нашим танкам.
Обстановка сложная. Принимаю решение: атаковать и постараться сбить один из "юнкерсов" - ведь, сбив одного, наводишь панику на остальных.
Стремительно проносимся сквозь строй пикирующих бомбардировщиков. Фашисты ведут по нас бешеный, но неприцельный огонь, и мы от него ускользаем. А "фокке-вульфы" поднялись выше и огня не вели: очевидно, боялись сбить своих.
Стремительно атакую сзади снизу "юнкерс", не успевший перейти в пикирование. Экипажу не удалось отбить атаку. Бомбардировщик вспыхнул и стал падать. Так и есть: остальные со снижением уходят на запад.
Зато тут на нас яростно насели восемь "фокке-вульфов". Вот так же мы вдвоем с Мухиным отражали налет на наши наземные войска в районе Рогани. Но тогда вражеских самолетов было гораздо больше!
- Смотри в оба, Вася!
Наши истребители - его и мой - видны врагу как на ладони. Прикрыться бы облаками, да над нами ясно. Правда, северо-восточнее, километрах в двадцати, - стена облаков.
Сейчас у врага не только преимущество в численности, но и в высоте.
Пора уходить.
Увеличиваем скорость. Берем курс на аэродром. "Фоккеры" гонятся за нами. Надо умело отрываться от противника, когда нет преимущества в высоте. Отбивая атаки, переходим на бреющий. Вот стена облаков перед нами. Ныряем под нижнюю кромку, и фашисты теряют нас из виду.
В этом сложном бою нам обоим помогло чувство локтя и то, что мы умело оторвались от противника, превосходящего нас численностью.
ПЕРЕДЫШКА
С марта 1943 года полк без передышки участвовал в тяжелых боях. На его счету были десятки сбитых самолетов. Люди держались стойко, но устали. И в те дни, когда войска фронта отражали яростные контратаки противника в районе Кривого Рога, мы неожиданно получили приказ перебазироваться на левый берег Днепра, ближе к правому флангу наших войск. Подорожный, срочно собрав комэсков, сказал:
- Там обстановка спокойнее. Мы сможем привести себя в порядок: вылетов будет меньше.
С перелетом мы спешили, и по приказу командира летчики перевезли техников в фюзеляжах самолетов. Это было против правил, но иначе техникам пришлось бы долго добираться к новому месту - наземным эшелоном.
Расположились на фронтовом аэродроме у деревни Ерестовки, дальше от линии фронта. Первые дни на задания не вылетали, но часть самолетов все время была в боевой готовности.
Вся материальная часть требовала серьезного осмотра после длительных напряженных боев. Недаром механики говорили:
- От таких боев даже самолеты устали.
Летчики вместе с механиками с утра до вечера готовили машины, проводили регламентные работы. И еще глубже узнавали самолет. С нами, как всегда, вел занятия инженер-капитан Фрайнт. Он подходил то к одной, то к другой эскадрилье, зорко и придирчиво наблюдал за работой технического состава, задавал каверзные вопросы летчикам.
Занимались мы много: проводили учебные бои на малой высоте, со свободой маневра, готовились к полетам при ограниченной видимости, оттачивали групповую слетанность, разбирали поучительные бои. На разборах и собраниях говорили о новом в боевых приемах советских летчиков. Изучали маневры по вертикали, многоярусные построения боевых порядков и многое другое, в частности, приемы, применявшиеся в боях с фашистами на малой высоте. Я вычерчивал схемы, как всегда, заносил в блокнот все новое, о чем узнавал, и в тактике советских летчиков, и в тактике воздушного врага.
Мы обобщали опыт: у всех было что подытожить, что вспомнить. И всем хотелось с отличными показателями боевой и политической подготовки встретить 26-ю годовщину Великого Октября.
Систематически занимались все мы и физической подготовкой. Анализируя последние воздушные бои, я еще раз убедился в том, что для летчика физическая выносливость необходима. Резкие снижения с большой высоты на малую, перегрузки, от которых темнеет в глазах, - все это легко переносит летчик, закаленный физически.