Натан Эйдельман - писатель, кандидат исторических наук. Он автор книг "Лунин", "Тайные корреспонденты "Полярной звезды"", "Герцен против самодержавия", "Ищу предка", "Герценовский "Колокол"", "Путешествие в страну летописей", а также нескольких десятков литературоведческих работ, документальных очерков, исторических исследований.
Сфера научных и художественных интересов Н. Эйдельмана - историческое прошлое России, особенно первые этапы русского освободительного движения; он много пишет о Пушкине, Герцене, декабристах, революционерах-шестидесятниках, стремясь раскрыть яркие, сложные характеры этих людей.
Новая книга Эйдельмана посвящена Сергею Муравьеву-Апостолу, одному из главных деятелей декабристского движения, руководителю восстания Черниговского полка на Украине, принадлежавшему к той "фаланге героев", "воинов-сподвижников", которые, по словам Герцена, вышли "сознательно на явную гибель, чтобы разбудить к новой жизни молодое поколение…". Книга рисует процесс формирования личности декабриста, его революционных воззрений, нравственных понятий.
Книга получила положительные отзывы читателей и прессы. Выходит вторым изданием.
Содержание:
-
Натан Эйдельман - Апостол Сергей: Повесть о Сергее Муравьеве-Апостоле 1
-
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1
-
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 35
-
Эпилог 63
-
-
Примечания 64
Натан Эйдельман
Апостол Сергей: Повесть о Сергее Муравьеве-Апостоле
Зачем потух, зачем блистал?..
Пушкин
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава I
Один день
Прошедший 1795-й год. Как призрак исчез он… Едва ли был кажется когда-либо…
Умножил ли он сколько-нибудь сумму благосостояния человеческого? Стали ли люди теперь умнее, миролюбивее, счастливее нежели прежде?
…Свет - театр, люди - актеры, случай делает пиесы, фортуна раздает роли… Драма имеет заглавие Вечное то же.
Из книги "Приятное и полезное препровождение времени". Часть IX, вышедшая осенью 1796 года
…Родился 28 сентября 1796 года. 28 сентября (9 октября) 1796 года, или 5 числа месяца раби-ас-сани 1211 мусульманского года; или в 7 день 11 месяца года овцы по монгольскому календарю, по летосчислению же революционной Франции - 18 вандемьера 5 года республики единой и неделимой…
Мальчик едва взглянул на мир - и уж попал в омут календарей, религий, имен, мнений, которым вместе тесновато.
И чего только не происходит на свете в день, когда родился герой!
Российский месяцеслов 1796 года рассуждает о недавно открытой седьмой планете Уран, "и может статься, что за Ураном есть еще планеты, к системе нашей принадлежащие, которые тихими стопами около солнца обращаются".
Гете странствует по Швейцарии с прекрасной возлюбленной Христиной Вульпиус.
Тбилиси возрождается после прошлогоднего персидского разорения…
220 солдат и 78 пушек охраняют в Шлиссельбургской крепости двух фальшивомонетчиков, одного дезертира и богохульника, одного буяна (у которого от частых земных поклонов - на лбу знак "в меру крупного яйца"), одного поручика, "за продажу чужих людей, сочинение печатей и пашпортов заключенного до окончания шведской войны" (война шесть лет, как окончилась, про него забыли), а также - вольнодумца Федора Кречетова. В сырой камере бывшего императора Ивана Антоновича, без права гулять и брить бороду, помещается издатель трети всех русских книг Николай Новиков и добровольно разделивший с ним заключение доктор Багрянский…
28 сентября (9 октября), несмотря на то что исполнилось ровно восемь месяцев эры Цзяцин, новый император Поднебесной империи, давший, как полагается, имя новой эре, усиленно предается хмельным напиткам и пребывает в меланхолии, так как не смеет забыть, что он только пятнадцатый сын императора Цянь-Луня, отрекшегося от престола восемь месяцев назад, но вмешивающегося во все.
А на острове Ваникоро девятый год ждет случайных избавителей и уже теряет надежду горстка уцелевших участников экспедиции Жана Франсуа Антуана Лаперуза, не подозревая ни о революции, ни о генерале Бонапарте…
Генерал же Бонапарт продолжает в Италии трудную осаду Мантуи и в письме от 18 вандемьера требует быстрых мер от парижской директории: "Уменьшайте число ваших врагов!" Он жалуется на здоровье, угрожает отставкой: "Мне остается только мужество, какого одного недостаточно для нынешнего положения".
28 сентября (9 октября). В этот день Иммануил Кант, как всегда, в половине четвертого выходит на прогулку в сером сюртуке, с тросточкой в руке, и старый слуга Лампе с зонтом под мышкой следует за ним на некотором расстоянии, чтобы не мешать размышлениям профессора. Кант готовит второе издание своего трактата, начинающегося так: "К вечному миру, к кому обращена эта сатирическая надпись на вывеске одного голландского трактирщика рядом с изображенным на этой вывеске кладбищем? Вообще ли к людям или, быть может, только к философам, которым снится этот сладкий сон". 72-летний профессор, однако, знал, когда установится вечный мир: когда он будет выгоден. Эгоизм порождает как зло, так и добро, мудрая природа когда-нибудь соединит народы и государства "силой корыстолюбивых интересов" (проект будущего трактата прилагается)…
Французская же республика, соперничая с Кантом, только что приняла закон об отмене смертной казни. Закон вступает в силу на другой день после установления вечного мира на планете.
Но к чему все это?
Разве и так не ясно, что на свете все сцеплено со всем, и что Сергей Муравьев-Апостол, пришедший в мир осенним петербургским днем 1796 года, сразу, одним фактом своего появления, вступает в отношения и с 50-летним Франсиско Гойей, который недавно лишился слуха (отчего, может быть, его зрение настолько улучшается, что он уже начинает различать вокруг себя кошмарные "капричос"); и с 64-летним Джорджем Вашингтоном, который президентствует последнюю осень в надоевшей Филадельфии и скоро переберется на покой в уединенное виргинское имение; и с Брянского полка солдатом Петром Чернышевым, по высочайшему именному указу отправленным на Нерчинские рудники; и с маленьким гамбийским негритенком Демба, чье имя встречается в нескольких географических отчетах; и с отцом семи детей Гракхом Бабефом, уверенно ожидающим встречи с гильотиной, чтобы воскликнуть: "Прощайте навсегда! Я погружаюсь в сон честного человека".
Из перечисленных лиц разве что Гойя узнает незадолго до кончины о пяти повешенных в Петербурге 13 июля 1826 года. Взятые наудачу пять, десять, тысяча человек с Сергеем Муравьевым едва встретятся, даже в мыслях и воспоминаниях. Однако же они - его человечество, его n-1, если n - это все люди…
Нет сомнения (проверено!), что любой, кто отправится в библиотеку и попросит газету (центральную, местную), вышедшую в день его рождения, тем самым закажет свой гороскоп: обязательно найдет в тех листах удивляюще большое число намеков, по которым вроде бы ясно предсказывалось еще в день рождения, как сложится вся жизнь читателя… Пусть в том же номере газеты рядом притаились и несбывшиеся варианты той же судьбы. Пусть всегда в таких гороскопах ответ известен раньше загадки.
И мы ведь хорошо знаем (не можем забыть даже на миг!), что станет с тем мальчиком из осени 1796 года. Но разве так уж бесполезно решать задачи с известным ответом?
Итак - в Петербург последних сентябрьских дней 1796 года.
Газета
Газета - тетрадка, маленькая, плотная - 11 листков, 22 страницы. Под двуглавым орлом заголовок "Санкт-Петербургские ведомости" № 78. В пятницу сентября 26 дня 1796 года. Во вторник сентября 30-го дня вышел номер 79-й. Наше, 28 сентября, стало быть, - воскресенье: газета не выходила. Но как раз ко вторнику поспели известия, что "28-го утром в столице в полдень было +9, вечером +6, ветер юго-западный, встречный, облачное небо, сильный дождь, гром и молния".
Запомним редчайшую в столь позднее время грозу (по новому стилю ведь 9 октября!), она еще появится в нашем рассказе.
Гроза, непогода "над омраченным Петроградом"… Разумеется, без труда узнаем, что в тот день солнце поднялось в северной столице без пяти минут семь, а зашло в 5 часов 15 минут. И ту же позднюю осень заметим вдруг в объявлении о том, что "на Мойке супротив Новой Голландии, под № 576 доме, продаются поздние и ранние гиаценты" (именно так - гиаценты); а на Выборгской - "провансрозаны, букет-розаны и в придачу к ним божье дерево".
Но Петербургу некогда заниматься обозрением восходов, "гиацентов" и "букет-розанов". В ту осень несколько сот рабочих роют землю и жгут костры, начиная стройку лет на семь: Военно-медицинскую академию, Публичную библиотеку. Город - молодой, меньше века, жителей в четыре-пять раз меньше, чем в Лондоне, Париже, и они еще привыкают к памятнику основателя города. Впрочем, майор Массон, француз на русской службе, недоволен утесом-пьедесталом, ибо из-за него "царь, который бы должен созерцать свою империю еще более обширной, чем он замышлял, едва может увидеть первые этажи соседних домов".
Однако Николай Карамзин, готовящий в это время к печати "Письма русского путешественника", думает совсем иначе: "При сем случае скажу, что мысль поставить статую Петра Великого на диком камне, есть для меня прекрасная несравненная мысль, ибо сей камень служит разительным образом того состояния России, в котором она была до времени своего преобразования".
Правда, в той же книге с похвалой рассказывается и о совсем другом монументе: "В жестокую зиму 1788 года французский народ, благодарный королю, пожертвовавшему дрова для них, воздвиг против его окоп снежный обелиск с надписью":
Мы делаем царю и другу своему
Лишь снежный монумент, милее он ему,
Чем мрамор драгоценный,
Из дальних стран на счет убогих привезенный.
Снежный монумент растаял весной 1789 года. Король лишился головы зимой 93-го. В связи с такими обстоятельствами соперничество столиц на Неве и Сене не решается сопоставлением числа монументов…
Население Петербурга имеет некоторую особенность, кажется, отсутствующую в других европейских столицах: в городе всего 32 процента женщин, и мальчик, родившийся 28 сентября, еще увеличивает мужские две трети. Эту диспропорцию плохо объясняет утверждение уже упомянутого майора Массона, будто прекрасный пол в России заменяет и вытесняет представителей сильного, следуя примеру правящей императрицы. Куда лучше представляют мужские занятия странички "Ведомостей".
Просвещение, наука, промышленность…
- Императорский фарфорный завод ищет желающих взять на себя поставку дров для обжига глазурованного фарфору…
- Продается 22 000 пудов железа.
- Средство для истребления моли и клопов, коего польза довольно испытана и доказана и которое особливый успех иметь может, когда оное согрето в теплой воде.
- Продается порозжее, сквозное место (т. е. предлагается заплатить деньги за пустоту, которую можно и должно заполнить).
- Желающие купить 17 лет девку, знающую мыть, гладить белье, готовить кушанье и которая в состоянии исправлять всякую черную работу, благоволят для сего пожаловать на Охтинские пороховые заводы к священнику…
Кто не помнит такие объявления из школьных учебников и хрестоматий (раздел "Кризис феодально-крепостнической системы"). Только в учебниках эти строчки не обыкновенные (людей продают!), а в газете самые обычные, меж другими делами: "купить девку" - вроде бы явная допотопная дикость, но купить предлагают на пороховых заводах (технический прогресс) и справку даст священник (дух милосердия).
Все обыкновенно. Видимо, объявления печатались в порядке поступления, и поэтому разные сюжеты вперемежку:
- Продается дом на Большой Литейной улице.
- На бирже в амбаре под № 225 продается до ста ружейных лож орехового дерева.
- В половине сего месяца (сентября) пропала маленькая гладинькая кофейного цвету собачка сучка, у которой на груди белое пятно. Если кто, ее поймав, принесет в Большую Миллионную фельдшеру Савве Васильеву, тому будет учинена знатная награда. (Видно, любит фельдшер Васильев гладенькую собачку, потому что вряд ли располагает знатным капиталом.)
И только расслабится читатель XX столетия над строчками про амбар и сучку, как попадает "Литейной части в 1-й квартал в церковь Симеона Богоприимца", где "продаются мужской портной, повар и женский башмачник, также венская прочной работы коляска и хорошо выезженная верховая лошадь. Желающим покупать - подаст сведения о цене служитель Андрей Дмитриев" (хозяева, как видно, не показываются).
- На Гороховой улице продаются пригнанные холмогорские молодые стельные коровы, две козы и большой козел.
- Продается семья людей - столяр и плотник с женой и двумя дочерьми.
Тут хозяйка не стесняется представиться: "На Сенной площади надворная советница Катерина Ивановна Сафонова".
- Продается парикмахер, разумеющий чесать женские и мужские волосы; 33 лет с женой и малолетним сыном…
Автор проверял себя и других; первое объявление - "желающие купить 17 лет девку" - отталкивает: вот ведь что бывало, людьми торговали! Затем еще, еще такие объявления, и удивление уходит, приходит привычка - отупляющая, усыпляющая. Конечно, нехорошо, но нельзя же из-за каждого случая волноваться… К тому же ведь не только людей продавали. Предлагают и более благородный товар, книги например. И какие книги! Сколько назидательности, веселья, мудрости!
Грандиссон, 7 томов за 6 рублей; "Хромой бес" и "Пиесы славного лондонца Гуильелма Шакспира" (так!) 2 тома за рубль; в двадцати частях за 20 рублей "Тысяча и одна ночь", в каждой части "50 ночей", "ночь за две копейки" (шутка из одного книжного обозрения). Наконец, "Примеры матерям, или приключения маркизы де Безир", перевод Анны Семеновны Муравьевой (урожденной Черноевич).
Автор перевода имеет неоспоримое право помогать матерям советом и примером: это у нее рождается 28 сентября Сергей, второй сын, в то время как старшему - Матвею - три года (десять лет спустя явится меньшой - Ипполит). И сверх того - пятилетняя Елизавета, двухлетняя Катерина, год спустя - Анна, через три года - Елена! Что же касается отца этих малюток, премьер-майора Ивана Матвеевича Муравьева, то он уже в некотором смысле персона и только из-за долгого отсутствия в столице давно не упоминался в "Ведомостях".
Несколько дней спустя, 7 октября, Василий Капнист, входящий в славу 29-летний литератор (недавно закончивший смешную и опасную комедию "Ябеда"), напишет жене в полтавское имение Обуховку:
"Погода такая несносная. Снег разов шесть выпадал и обращался в грязь. Скоро, однако же, дорога ляжет санная. И я полечу к тебе… Письма, которые я к тебе писал с Муравьевым, он мне сево дни, назад привезши, возвратил. Он мимо тебя проехал".
О рождении второго сына у Муравьевых в этом письме ни слова. Может быть, Капнист огорчен, что оказия его не состоялась? И не может же он предвидеть, что с этим новорожденным сыном и всей семьей Муравьевых ему много лет жить, дружить, вместе радоваться и печалиться.
Иван Матвеевич Муравьев, видно, торопился в Петербург к родам Анны Семеновны, не дожидаясь затвердения грязей и установления санного пути. На несколько дней опаздывает, но ничего страшного не приключается; лучшие врачи, лучший уход, лучшие шутки и наставления обеспечены роженице и в отсутствие супруга: кузен и друг Михаил Никитич Муравьев , один из самых просвещенных и добрых, состоит при Александре, внуке императрицы, и многое может. Дом же близ Литейного двора, с окнами на Неву, где раздался первый крик четвертого Муравьева, принадлежит близкому другу - протоиерею Афанасию Самборскому. Личность очень популярная в столице: лечит крестьян, выискивает повсюду хороших людей (только что представил своему кругу способнейшего семинариста Михаила Сперанского), бреет бороду, предпочитает ходить в сюртуке и круглой шляпе со звездой - понятно, такой домовладелец не даст пропасть малышу…
Мы же пока напомним, что 28 сентября Иван Матвеевич еще одолевает по грязи черноземные версты где-нибудь близ Орла или Курска. Да что ему грязь - хорошее у него настроение, и если делить по этому признаку тех, кто населял землю осенью 1796-го, то трясущийся в кибитке Иван Муравьев - среди счастливых. Здоров, молод (неполных двадцать шесть лет), легко принимает распространенное придворное определение чудака - "живет более трех лет с женою и по сию пору ее любит"; весь мир ему открыт - говорит и думает по-французски, немецки, английски, латыни, гречески, итальянски (позже еще по-испански, португальски), как на родном, или лучше сказать, по-русски пишет даже не хуже, чем по-французски.