Вспоминает В.Смехов: "Первая репетиция в малом зале, Высоцкий показывает, рассказывает, анализирует тему зависти и комплекса неполноценности. Очень горяч, подвижен, для первой встречи даже чересчур. Мы следим с интересом, но без восторга: такой напор требует адекватной затраты в ответ. А Володя, кажется, более нас готов к разговору, и к разбору текста, и - что совершенно очевидно - даже к премьере спектакля. Репетиция закончилась. Назавтра Володя улетел на съемки и в следующий раз появился на "Часе пик" в день премьеры..."
И еще много раз он будет пытаться внести что-то свое в театральные постановки, фильмы... Часто его горячность, компетентность, аналитический ум сталкивались с ревностью режиссера к своему детищу или равнодушием - "Он еще будет нас учить?". Попытки проявить себя в режиссуре будут продолжаться до конца жизни.
2 марта состоялся юбилейный 300-й спектакль "Антимиров". Как всегда, во втором отделении А.Вознесенский читал свои стихи. И вдруг из зала раздался крик:
- Пусть Высоцкий выступит!
Вознесенский насторожился, замолчал. На сцену вышел Высоцкий:
- По-моему, происходит какое-то недоразумение. В афишах сказано, что это трехсотый спектакль "Антимиров" Вознесенского, а не концерт Высоцкого.
После бурных аплодисментов Вознесенский продолжил читать стихи...
24 марта - 300-й спектакль "10 дней...". После спектакля на сцену "Таганки" вышел Леонид Енгибаров с концертом для артистов труппы.
В.Смехов: "Это замечательный клоун. Он однажды пришел в театр, поразил нас всех - и тем, что пришел ночью, после спектакля, и тем, что говорил, и тем, какие номера печальные нам показывал".
После Енгибарова Высоцкий сделал двухчасовой концерт, включив в него свои последние песни.
А.Демидова: "Я впервые тогда его услышала, вот так, подряд, концертно. Он меня тогда действительно поразил. Я увидела, что это такая мощь, это совершенно другое, чем то, к чему мы привыкли, и что это будет развиваться. Я помню, я к нему тогда подошла, первый раз поцеловала его - он был очень удивлен, потому что мы были не очень падки на комплименты, особенно вот так".
И новый срыв - 25 марта не состоялся "Галилей"... Повторилась ситуация 9 ноября прошлого года. Вышел на сцену директор театра, белый, дрожащий, и, принося слова извинения, стал договариваться со зрителями о замене на выбор "Тартюфом" или "Макинпоттом" на 1 апреля, в случае если исполнитель роли Галилея не выздоровеет.
26 марта на столе директора театра лежал для утверждения документ следующего содержания:
"Мы, нижеподписавшиеся - режиссер тов. Глаголин Б.А., помощник главного режиссера по литчасти тов. Левина Э.П., зав. труппой тов. Власова Г.Н., составили настоящий акт в том, что 25 марта с.г. артист Высоцкий B.C. явился на спектакль "Жизнь Галилея" в нетрезвом виде и бюллетень предъявлен не был.
Органолептические показания: шатался, воспаленные глаза, невнятная речь, шатающаяся походка, он был очень возбужден. Выпустить артиста на сцену в таком состоянии было невозможно, да и сам он заявил, что играть не сможет.
Спектакль был отменен, зрителям были возвращены деньги за билеты - 852 рубля. Необходимо с артиста Высоцкого B.C. взыскать неустойку в сумме 852 рубля за срыв спектакля, о чем и составлен настоящий акт".
Директор акт утвердил, и Высоцкий опять уволен из театра по статье 47 "г" КЗоТ РСФСР. Когда Высоцкий узнал о приказе, он попросил заведующую кадрами Е.Авалдуеву пока не оформлять трудовую книжку.
В театре никто о нем не говорит, никто не интересуется, где он. А он в больнице и надолго...
Некоторым коллегам Высоцкого казалось, что в театр он уже не вернется. Из дневника В.Золотухина: "26 марта 1969. Я не могу себе даже предположить, что будет дальше с Высоцким. То, что он не будет в театре, это мне совершенно ясно и даже, если бы мы очень хотели его сохранить, это нам не удастся. ...Но странное дело, мы все его друзья, его товарищи переносим это теперь уже довольно спокойно - Володя привил нам иммунитет..."
На этот раз никто из труппы не думал его защищать, никто не усомнился в правильности решения.
15 апреля состоялся "Галилей" без Высоцкого. Б.Хмельницкий две недели готовил роль и на своей премьере выложился полностью. Публика хорошо его встречала, но не обошлось без конфуза. По рассказу Золотухина, после "Галилея" Хмельницкому передали веник с запиской: "Не в свои сани не садись". Золотухин предполагает, что это дело рук Татьяны Иваненко.
16 апреля по протекции Смехова Высоцкий ложится в больницу к профессору Л.Бадаляну. Переживаний по поводу замены в "Галилее" не было. Было чувство вины и раскаяния. Стал звонить в театр, интересоваться делами и прислал большое покаянное письмо на имя Любимова... "Я знаю, что подвожу театр, но без театра не мыслю жизни. Прошу меня простить". К письму было приложено стихотворное поздравление по поводу пятилетнего юбилея театра:
Даешь пять лет! Ну да! Короткий срок!
Попробуйте, допрыгните до МХАТа!
Он просидел все семьдесят - он смог,
Но нам и пять - торжественная дата.
И пусть проходит каждый наш спектакль
Под гром оваций ли, под тихий вздох ли,
Но вы должны играть "Мать" вашу так,
Чтоб все отцы от зависти подохли.
"Каждый НАШ спектакль" - он верил, что вернется в театр.
И театр еще раз поверил ему. 28 апреля Высоцкий с покаянием пришел к Любимову и Дупаку. Разговор был очень суровый, требовали гарантий... Высоцкий: "А какие гарантии, кроме слова?"
5 мая состоялось собрание труппы...
Из дневника В.Золотухина: "Ю.Любимов: "В театр вернулся Высоцкий. Почему мы вернули его? Потому что мне показалось, что он что-то понял. Я знаю, в театре много шутят по этому поводу. Но должен сказать, что нам нелегко было принимать такое решение. Некоторые не склонны были доверять Высоцкому, но вы меня знаете, я все делаю, чтобы человек осознал, понял и исправился. Я всегда склонен доверять человеку, за что часто расплачиваюсь. Мне показалось, что Высоцкий понял. Что наступила та черта, которую... Пьяница - проспится, дурак никогда. Я не хочу сказать про Высоцкого, что он дурак, но он должен понимать, что театр идет ему навстречу, и ответственно подойти... Человек должен пройти огонь, воду и медные трубы... Мне кажется, медные трубы, фанфары славы Высоцкий не выдержал и потерял контроль над собой. И тут же артист обескровливается, он растрачивает душу, и это самое страшное, артист гибнет. И ему самому невдомек. Он думает, что он своим появлением уже озаряет публику, а публика не прощает холостого выстрела. Она быстро забывает артиста, когда он заштамповывается"".
О выздоровлении Высоцкого свидетельствует его желание общаться с друзьями. 10 мая он пишет письмо к И.Кохановскому: "...Были больницы, скандалы..."
Закончилась "колымская эпопея" Кохановского-журналиста и началась "эпопея чукотская" Кохановского-старателя. Письмо Высоцкий посылал по адресу: поселок Комсомольский Чаунского района Магаданской области, артель "Комсомольская".
Друг в порядке - он, словом, при деле:
завязал он с газетой тесьмой.
Друг мой золото моет в артели -
получил я сегодня письмо.
12 мая Высоцкий играл Галилея. И играл хорошо. 24 июня играл впервые Летчика в "Добром человеке...".
Из рецензии на спектакль: "В этой роли Высоцкий играл одновременно и ловкого обольстителя Янг Суна, его приукрашенный образ в сознании увлеченной им бывшей проститутки Шеен Те. Уже при первом появлении безработный летчик Высоцкого не просто отчаявшийся в жизни неудачник, а человек осознавший бесперспективность своей мечты снова взлететь. С какой ностальгической тоской смотрит он в небо на случайно пролетевший самолет! Но зритель видит и другого Янг Суна. Когда ему нужны деньги от его возлюбленной и он делает вид, что все зависит от каких-то пятисот долларов, без которых он не сможет сделать карьеру настоящего человека - летать, а не ползать в людской грязи.
В конце спектакля Высоцкий поет веселые, но с грустинкой куплеты, в которых спрашивает, когда же у всех людей будет работа и крыша над головой. Рефреном проходит строка "В день Святого Никогда", и эта простая песенка, исполненная под аккомпанемент гитары, служит моралью, которую можно извлечь из поучительной притчи Брехта. Человек с заоблачных высот сброшен на дно жизни, и его трагическая участь трогательно оплакивается в песне".
В спектакле Высоцкий проигрывал собственную жизненную ситуацию...
23 мая состоялась премьера спектакля "Мать" по роману А.Горького.
Инсценировку спектакля делали Ю.Любимов и Б.Глаголин. Взятый за основу роман Горького был расширен и заострен за счет фрагментов из других произведений писателя. Авторы постарались максимально сблизить роман с современностью, подчеркнуть болевые точки сюжета. Позднее в одной из энциклопедий будет отмечено: "Зрители увидели в этом спектакле выстраданный призыв к перемене общественного строя в СССР".
Было время, когда Театру на Таганке и его художественному руководителю предрекали неудачу при первом же обращении к большой литературе. Это глубоко ошибочное мнение - будто Театр на Таганке недооценивал роль литературы в сценическом искусстве, видит в пьесе лишь "повод для театрального представления" - теперь было опровергнуто: на его афишах появились Мольер, Есенин, Маяковский, Брехт, а теперь и Горький. После неудачи с "Живым" Любимов почувствовал вкус к русской прозе.
Если для театра этот спектакль стал определенным достижением, то для Высоцкого в творческом плане он особого значения не имел. Он играл роль Михаила Власова. Роль эпизодическая, текста почти никакого. Лейтмотивом пьесы была песня "Дубинушка". Звучит фонограмма голоса Федора Шаляпина - старая запись, с характерными щелчками и потрескиванием. Припев мощно и грозно подхватывают актеры, раскачиваясь в темноте на подвешенных к тросам штанкетах и подсвечивая свои лица специальными фонарями: "Эх, дубинушка, ухнем..." Под эту песню безобразно и бурно с ревом, гиканьем, бранью, размахивая здоровенным колом, слепой и дикий от водки на сцену врывается Михаил Власов. Он орал: "Ну, расходись, сволочь! Ну, кто смерти хочет..." Ниловна (З.Славина) сухой ручкой заслоняла свою голову. Власова утаскивали. Эту маленькую роль Высоцкий играл всего несколько раз. Да и сам спектакль игрался крайне редко - не чаще одного раза в месяц. Не снискавший особой зрительской любви у московской публики, он позднее с грандиозным успехом шел за рубежом - во Франции и Испании.
По-прежнему не имея возможности выступать с концертами, Высоцкий предпринимает попытку как-то воздействовать на организации, от которых это зависит. Среди прочих документов Нина Максимовна сохранила черновик письма, написанного 9 июня 1969 года и обращенного, очевидно, в Минкульт СССР.
Уважаемые товарищи!
Я обращаюсь к вам, ибо в последнее время для меня и моей творческой работы сложилась неблагоприятная ситуация. Я имею в виду мои песни, а не работу в театре и кинематографе. К песням своим я отношусь столь же серьезно и ответственно, как и к своей работе в театре и кино. Любое творчество, а тем более песенное, требует аудитории - ее-то я сейчас фактически лишен. Такая ситуация создалась в результате некоторых выступлений в печати. Например, газета "Советская Россия" опубликовала статью "О чем поет Высоцкий?", по поводу которой я обращался в отдел пропаганды ЦК КПСС, так как в статье имелись грубые ошибки, цитировались песни, мною не написанные, - и на них-то, в основном, строились обвинения в мой адрес, будто я " пою с чужого голоса".
После моего обращения в ЦК КПСС и беседы с товарищем Яковлевым, который выразил уверенность в том, что я напишу еще много хороших и нужных песен и принесу пользу этими песнями, в "Литературной газете" появилась небольшая заметка, осуждавшая тон статьи в "Советской России". Я продолжал работать, мной написано много песен к кинофильмам и спектаклям, но всякий раз эти песни проходили с большим трудом - отнюдь не потому, что редакторов смущало содержание или художественная сторона этих песен, а просто потому, что их автором являлся я. Такое отношение ко мне сложилось не только в результате статей, ной в значительной мере оттого, что большое распространение получили некоторые мои произведения, написанные мной 8 - 10 лет назад. На магнитофонных лентах в сотнях и тысячах экземплярах расходились и продолжают расходиться песни, о которых я сказал выше.
Свои ранние песни я исполнял в очень узком кругу и рассматривал их как поиски жанра и упрощенной формы. Их широкое распространение не соответствовало моим творческим задачам. Это были мои "лабораторные опыты". К сожалению, некоторые люди использовали их в каких-то неизвестных мне целях, и более того, до сих пор фабрикуют фальшивые подделки "под Высоцкого". Мне довелось самому слышать эти подделки, сляпанные на крайне низком художественном уровне, убогие по содержанию и примитивные по форме, - "лишь бы хриплым голосом". Я категорически отказываюсь от участия в этих опусах. Мои ранние песни не исполнялись мной даже в узком кругу. Поэтому я решил вас ознакомить с моим теперешним репертуаром. Это песни, написанные мной в последние годы. Часть их исполнялась в кинофильмах и спектаклях, другие не исполнялись нигде, ибо у меня нет возможности выступать перед широкой аудиторией.
Я получаю большое количество писем от граждан различных возрастов и профессий, от рабочих, солдат, интеллигентов, моряков и даже пенсионеров. И все эти люди спрашивают меня, где можно услышать мои песни в авторском исполнении. Писем этих очень много, - и это позволяет мне думать, что мои песни нужны людям, что они приносят им радость. Но, к сожалению, я почти никогда не могу ответить моим корреспондентам. Я даже не могу писать им, что мне запрещено петь, ибо никто не разрешал. Вокруг меня образовался вакуум, и хотя есть доля справедливости в упреках, адресовавшихся мне, но, тем не менее, песни последних лет являются новым этапом в моем творчестве, с которым я и хотел бы познакомить вас.
Если у вас, по ознакомлении, возникнут какие-либо вопросы, пожелания, замечания, я был бы рад встретиться с вами лично.
С уважением Владимир Высоцкий.
Вполне возможно, что письмо не было отправлено из-за ощущения бесполезности любых предпринимаемых попыток легально выйти к слушателю.
На съемках "Опасных гастролей" в Одессе Высоцкий был вместе с Мариной. Город ей очень понравился. Его красивые и знаменитые лестницы, Оперный театр, порт...
В порту стоял теплоход "Грузия". У трапа с обворожительной доброй улыбкой их встретил капитан - Анатолий Гарагуля. Бывший военный летчик стал одним из лучших капитанов Черноморского морского пароходства. Совсем недавно Высоцкого с ним познакомил Л.Кочарян. Обладая незаурядным чувством юмора, украинец А.Гарагуля, чтобы сответствовать названию теплохода, в шутку говорил с грузинским акцентом и обычно представлялся:
- Капитан теплохода "Грузия" Га-ра-гу-лия.
Теплоход "Грузия" был построен в 1939 году на польской верфи и в честь знаменитого полководца и короля Речи Посполитой Я.Собеского был назван "Sobeski". В 1950 году теплоход продали в
СССР, где он и получил название "Грузия". Каюты и салоны - необыкновенной роскоши, украшенные коврами, чеканкой и росписью. Каюта, в которой путешествовали Влади и Высоцкий, представляла собой настоящую квартиру, целиком обтянутую голубым бархатом. Кругом зеркала... И от этого комната кажется еще просторнее. Великолепная ванна оформлена старинными полированными медными кранами. Изысканная еда дополняла впечатление. Это была еще старая, довоенная "Грузия", впоследствии проданная на слом в Италию и замененная новым судном финской постройки под тем же названием. В то время эта плавающая комфортабельная гостиница осуществляла шестидневные круизы по маршруту: Одесса - Ялта - Новороссийск - Сочи - Батуми - Одесса. Ночью идут, днем заходят в порты.
В этот раз это была только экскурсия по теплоходу. Круизы станут любимым отдыхом Владимира и Марины. Гостеприимные и щедрые капитаны "Аджарии", "Шота Руставели", "Грузии", "Белоруссии" будут всегда рады видеть их на борту. Согласно кодексу торгового мореплавания капитан имеет право приглашать гостей бесплатно. "Гость капитана" - так будет определяться положение Высоцкого в круизных программах.
В то время в Москве, да и вообще в Союзе, к факту знакомства Высоцкого с Влади относились с недоверием. Очевидно, поэтому появление их вместе вызывало восторг и удивление. Вспоминает Лионелла Пырьева: "...когда мы снимались с Высоцким в Одессе на "Опасных гастролях", к нему приехала Марина. Подкатила на "Волге". Володя тотчас увидел ее, подлетел к ней, затем последовал долгий-долгий поцелуй, как иной раз бывает в фильмах. Одесситы, окружившие их, были в полнейшем восторге: "Ой, вы посмотрите сюда, это же Марина Влади! ""
В Одессе у Марины появилось много знакомых и друзей...
"Однажды, - вспоминает Вероника Халимонова, - мы вместе обедали в маленьком ресторанчике-"глечике" в Одессе. Володя с Мариной, Жванецкий, Карцев, Ильченко и мы с Олегом. Володя был спокоен, а Марина со Жванецким бурно обыгрывали, как можно было бы снять какой-то фильм".
М.Жванецкий: "У него была прекрасная идея: сделать программу Московского мюзик-холла для них двоих - для Володи и Марины, чтобы она по-французски, а он по-русски говорили. Программу эту он хотел назвать "Москва - Париж" (часть представления в Москве, часть - в Париже). Не удалось, как обычно..."
Параллельно со съемками "Опасных гастролей" Высоцкий обратился к "одесской классике". Он прочитал закадровый текст в документальном фильме режиссера Е.Осташенко "Ильф и Петров". Фамилия его не была указана в титрах, и зрители узнавали его по голосу.
Для Высоцкого-киноактера этот год оказался неудачным. Кроме раскритикованных "Опасных гастролей", он снялся только в маленькой эпизодической роли в фильме С.Говорухина "Белый взрыв" Одесской киностудии.
В фильме была продолжена горная тематика "Вертикали", но сценарий, написанный Э.Володарским и С.Говорухиным, выгодно отличался целостностью драматургии. В фильме воспроизводится один из эпизодов Великой Отечественной войны. Герои картины были альпинистами и воинами. Они оставили окопы и сменили военные гимнастерки на куртки альпинистов, чтобы выполнить труднейшее задание советского командования - подняться на вершину горы и взорвать ее снежную шапку. Белый взрыв должен вызвать лавину в горах, а лавина обрушится на немецкие укрепления и освободит перевал для беженцев и обозов с ранеными.
Этот фильм должны были снимать на Кавказе весной 69-го года в том самом Баксанском ущелье, где Высоцкий писал песни для "Вертикали". Однако обстоятельства переместили экспедицию в Крым под Алушту.