Работая за рубежом на правах вольнонаемного, в 1943 году я добровольно вступил в Советскую Армию в звании лейтенанта (это звание я получил в Ленинградском университете, где была военная кафедра). Главное учреждение, где я работал, находилось в Москве, а уехали мы в Америку из Ленинграда. Возвратиться же в Ленинград не было возможности, так как дом, в котором мы жили, был разрушен. Кроме того, в то время в Ленинград можно было попасть только воздушным путем. В течение нескольких месяцев я находился в резерве и без всякого занятия. Впоследствии был назначен в качестве преподавателя по подготовке разведчиков-нелегалов для работы за рубежом. Вскоре я был назначен заместителем начальника по учебной части в одной из разведывательных школ, где проработал с 1944 по 1947 год до расформирования школы.
Окончилась Великая Отечественная война. Страна наша как будто бы приобрела союзников в лице США и Англии, и, казалось, можно немного расслабиться и не так активно заниматься подготовкой разведчиков-нелегалов. Все население Советского Союза энергично взялось за восстановление разрушенного фашистами народного хозяйства.
Глава IV
Начало новой жизни
Международная обстановка менялась.
5 марта 1946 г. - в Фултоне (США) в присутствии Г. Трумэна выступил бывший британский премьер Уинстон Черчилль, который произнес знаменитую Фултонскую речь "о возрастающей угрозе миру и христианской цивилизации", в которой были изложены основные тезисы политики с позиции силы, сформулирован стереотип об агрессивной природе социализма и раскрыта концепция "холодной войны": "железный занавес опустился над Европой…. целью русских является неограниченная экспансия своей власти и своих идей…. русские больше всего считаются с силой…. им нужно противопоставить неизменно противодействующую силу в любом пункте, где они проявляют тенденцию к покушению на интересы миролюбия…. взаимопонимание должно поддерживаться всей силой стран, говорящих на английском языке, и всеми их связями…. необходимо дать отпор и создать англо-американский блок…. необходимо наращивание значительного военного превосходства западных государств и превращение ООН в мирового полицейского".
Черчилль призвал свободный мир открыть глаза и признаться себе в тех изменениях, которые произошли в Европе спустя год после войны - Польша, Германия, Чехословакия, Венгрия, Болгария, Румыния, Югославия все больше управлялись из Москвы; существовала реальная угроза, что и во Франции, и в Италии к власти придут коммунисты и тогда события в этих странах будут развиваться по такому же сценарию; речь Черчилля подтолкнула Запад к тому, чтобы гораздо серьезнее отнестись к этой угрозе и. мобилизоваться на защиту демократии от коммунистической экспансии.
После выступления Черчилля в Фултоне (США), где он заявил, что Советский Союз является врагом цивилизованного мира и что надо бороться всеми средствами против большевизма-коммунизма, все советские органы разведки начали усиленно заниматься подготовкой разведчиков-нелегалов для засылки в страны западного полушария, видя серьезную угрозу со стороны Англии, США, Японии.
Мне было сделано предложение: начать подготовку для работы в особых условиях в одной из европейских стран, а в дальнейшем перебазироваться в другую страну по указанию Центра. Решиться на такую работу под чужим именем, быть подданным другой страны - задача не из легких. Это касалось также и моей жены.
Что значит работать под чужим именем и быть подданным другой страны? Это значит, в совершенстве владеть двумя языками и в совершенстве знать страну происхождения и рождения, изучить место будущей работы.
Чтобы все это освоить, требовалось время и много труда. Память у меня была хорошая, и при сильном желании и необходимости все вышеуказанное можно было освоить, но предстать в роли человека, выдаваемого за немца, австрийца или англичанина - самое тяжелое.
В театре актер, играющий человека, выходца из другой страны, может изобразить образ не совсем правильно. Разведчик, находящийся в особых условиях, на протяжении всей работы должен строго соблюдать и никогда не забывать свое "происхождение", в совершенстве владеть языком в соответствии с "легендой" (новой биографией).
Фактически разведчик-нелегал ни днем, ни ночью не имеет права забывать человека, по легенде которого он живет и работает (этот человек может существовать, а может быть и выдуманным).
На такую работу с семьей не поедешь. Необходимо было решать довольно сложный вопрос, который был связан с характером работы и семейными делами. Посоветовавшись со своей подругой жизни, мы решили принять предложение - работать в одной из западных стран в особых условиях.
Дирекция разведки обещала помочь с жильем (в то время наша семья жила в Малаховке в коммунальной квартире на кухне), заняться воспитанием наших детей, следить за их учебой, а впоследствии помочь им поступить в высшие учебные заведения при условии хорошей учебы. Все это было выполнено нашим руководством.
Жена моя, Елизавета Ивановна, дала согласие на работу в особых условиях в качестве радистки.
Так началась новая жизнь, новые заботы и хлопоты по выполнению нового профиля нашей совместной деятельности.
Мне сначала одному предстояло выехать в одну из граничащих с Советским Союзом страну для изучения немецкого и местного языка.
Центром было указано, под какой фамилией и именем мне придется работать и что это лицо во время оккупации фашистов находилось в гетто. Это очень осложняло мою задачу, так как незначительное число евреев смогло спастись от уничтожения. Большинство было уничтожено в газовых камерах, специально сооруженных печах, где живьем сжигали людей. Погибло более 6 миллионов человек. Как свидетельство этого бесчеловечного зверства, в этих лагерях остались миллионы детских ботиночек и груда пепла от сожженных тел.
Как найти и где искать тех бедных людей, с которыми был связан мой герой? Задача непростая и как к ней подойти?
Я готовился к отъезду в страну подготовки, а Елизавета Ивановна начала заниматься обучением и освоением радиодела и языка, а также своей "легендой".
Глава V
Создание легенды
После завершения в Центре первоначальной подготовки для работы в нелегальных условиях я направился в страну-"трамплин", откуда планировался вывод меня с Лизой на Запад. Лиза оставалась пока в Центре, для дальнейшей подготовки. В стране-"трамплине" мне предстояло изучить местный язык и совершенствовать немецкий, язык будущей "родины", создать стройную легенду-биографию выходца из Швейцарии, проживавшего когда-то в стране более десяти лет. После этого необходимо было перейти на особое положение по документам легенды.
Начинать надо было с чешского. Опыт изучения языков, приобретенный мною за кордоном, облегчал мое положение.
Я приехал в ЧССР по документам советского гражданина якобы для изучения народного хозяйства - темы моей будущей диссертации. Я остановился в качестве квартиранта в семье человека культурного, образованного, чеха по национальности, владеющего пятью языками, хорошо знающего психологию, нравы и обычаи буржуазного общества. Этого человека мне указал Центр. Немаловажным было и то обстоятельство, что этот чех был выходцем из Швейцарии, откуда по легенде происходил и я. Хозяин квартиры много рассказывал о жизни Чехословакии "до" и "после" установления там народной власти и о жизни капиталистических стран. Я в то время не был навязчив, не задавал вопросов, и хозяин не расспрашивал меня о целях моего пребывания в ЧССР.
Вместе с работниками Центра я стал готовить свою "легендарную" биографию, которую предстояло затем изучить и запомнить как свою родную. Кроме того, я должен был проверить жизненность моей новой биографии.
Первоначальный вариант легенды, по которой в годы оккупации Чехословакии немцами, я находился в лагере "Р", пришлось изменить. В ходе изучения данного варианта выяснилось, что почти все заключенные концлагеря были немцами уничтожены. В живых осталось несколько человек, которые хорошо знали друг друга, и их имена известны всему миру. Пришлось "переместиться" в концлагерь "К", где, по рассказам бывших узников, уцелело свыше семи тысяч заключенных. Увеличение этого числа на одного человека не могло вызвать подозрение.
Со времени окончания войны против фашизма прошло почти пять лет. Виды городов и сел Чехословакии значительно изменились, сносились развалины, строились новые здания, ликвидировались остатки разрушенных селений. Мне приходилось воссоздавать облик тех мест, где я жил по легенде, по фотографиям, описаниям, рассказам очевидцев. К этому времени я настолько уже освоил местный язык, что чехи меня принимали за своего и охотно беседовали со мной.
Через третьих лиц удалось узнать адрес одного из бывших узников концлагеря "К" - Леона, жена и дети которого во время войны скрывались у священника.
Чтобы познакомиться с этим человеком и заставить его рассказать о себе, я решил использовать присущее многим людям желание - увидеть свое имя на страницах газет, журналов, книг.
Я зашел к Леону в его маленькую мастерскую по ремонту домашней утвари и представился как журналист, который пишет книгу об узниках концлагерей. Цель своего прихода я объяснил тем, что был наслышан о мужестве Леона и решил написать очерк о его борьбе с фашизмом, при этом добавил, что намерен опубликовать очерк в журнале, а потом переделать в главу будущей книги.
Я знал, что Леону нет еще 38 лет, но когда его увидел, то не поверил своим глазам: седые волосы, и морщинистое лицо делали его стариком.
С самого начала Леон предупредил меня, что журналисты и писатели неоднократно интересовались его жизнью, и поэтому каждый раз переживать прошлое заново для него страшно и мучительно. Не навязывая своих вопросов, которые могли бы вызвать у Леона душевную боль, я повел разговор о его семье. Леон расположился ко мне и пригласил к себе домой, познакомил с женой и детьми. Вначале он был сдержан, неохотно делился воспоминаниями, но потом в теплых беседах стал рассказывать о жизни в лагере, царивших там порядках, зверствах надзирателей, имена которых он не мог забыть. Как не мог забыть о трагически погибших узниках, и о тех, кому удалось бежать и мстить фашистам. Леон сам выразил желание отправиться вместе со мной на место, где раньше находился лагерь, показал, где размещались бараки, сторожевые вышки, проволочные заграждения, ворота.
Леон рассказал о маршруте, по которому их гоняли на работу, повел меня на площадь, где проводились построения, зачитывались приказы по лагерю и приговоры, показал мне канализационную трубу, через которую он вместе с тридцатью товарищами совершил побег из лагеря.
В дальнейшем Леон расположился ко мне, познакомил меня с людьми, которые в годы войны помогали узникам лагеря: снабжали их едой и инструментами для прокладывания потайных ходов, укрывали после побега. Леон все больше и больше привязывался ко мне, сообщая все новые эпизоды пережитого, и однажды передал на время все свои документы и материалы, связанные с его пребыванием в лагере.
А Центр в это время занимался изготовлением документов, которые послужили бы основой для создания легендарной биографии, способной выдержать любые проверки полиции.
Завершив подготовку в Центре, в ЧССР приехала Лиза. Ей предстояло изучить чешский язык, быт и нравы местного населения, создать новую биографию уроженки Чехословакии.
Вначале ее поселили в семье чешского ответственного партийного работника, жена которого была активной общественницей, а их дети воспитывались в коммунистическом духе. Это была хорошая семья коммунистов, которая мало чем отличалась от наших советских семей, и именно ввиду этого не подходила для подготовки Лизы. Ей пришлось перебраться в другую семью, уклад жизни которой отвечал варианту подготовленной биографии.
Этим людям будущая разведчица была представлена как жена советского геолога, работавшего в одной из поисковых партий Чехословакии. Здесь началось ее "перевоспитание". Основную роль в этой семье играла хозяйка дома. Маман не раз бывала в Петербурге, Париже и других европейских столицах.
Она считалась и образованной женщиной, знала несколько языков, любила и понимала музыку, литературу, театр, но, вместе с тем, была религиозной фанатичкой и шовинисткой, ненавидела немцев и русских, не хотела принимать нового уклада жизни в Чехословакии и предпочитала жить в мире воспоминаний о былом. Маман часто говорила, что она не любит русских, но с Лизой ей было интересно. Исподволь она старалась повлиять на Лизу и была бесконечно счастлива, когда замечала, что та поддается, соглашается с ней сходить в церковь, охотно слушает длинные церковные проповеди, начинает разделять ее мнение о роли женщины в обществе, с удовольствием слушает рассказы о прошедших временах.
У Маман были приятельницы, с которыми она познакомила Лизу, и все вместе они посещали кино, театры, кафе. Лиза ходила к ее новым друзьям в гости, наблюдала порядки в их семьях, присматривалась и изучала, как ее "приятельницы" ведут хозяйство и какую роль в их жизни играет религия.
Именно религия "прививалась" с трудом. Бессмыслица церковных догм настолько очевидна для разумного человека, что ему трудно представить, как всерьез могут люди во все это верить? Но в капиталистических странах, где нам предстояло жить и работать, в глазах властей, людей и полиции "верующий" означает "благонадежный". Чтобы выглядеть верующим, пришлось изучать катехизис. К тому же, и по легенде Лиза должна была стать католичкой, а значит, женщиной религиозной.
Когда Лиза в достаточной мере освоила чешский язык, она переехала к мужу в другой город, и теперь они вместе стали готовиться к переходу на особое положение.
Рассказывает Лиза…
Работая в Московском художественном академическом театре секретарем художественного управления, я часто слушала лекции М. Н. Кедрова, носителя идей К. С. Станиславского. Я поняла, что перевоплощение актера в образ нового человека очень близко к перевоплощению разведчика, работающего в особых условиях. Но актерам помогает текст, грим и костюм.
Художественный театр - вот светлое пятно в моей жизни. Я попала в гущу высокохудожественных людей. Василий Иванович Качалов держал меня за руки, и от него пахло духами и табаком, и все спрашивал: "Как же так, как вы можете, почему вы - не актриса?".
Мой наставник, часто говорил, что мне предстоит серьезное испытание, что нужно будет жить по-новому, то есть мне нужна легенда, в которую нужно вжиться, перевоплотиться, забыть свою биографию, надо изучить места, где прошла моя жизнь по легенде, и, в общем, меня ждет большое и трудное человеческое испытание.
Шли дни, недели, месяцы. Мы с трудом составляли легенду, согласовывая ее с легендой Майкла. В легенде содержались новая национальность, новое месторождение, религия, города и местности, где будто бы я жила и училась. Все подкреплялось соответствующими датами и документами. Это была основа. Но нужно было еще освоить самое тяжелое - изучить радиодело, то есть освоить азбуку Морзе с тем, чтобы уметь работать связисткой по односторонней и двусторонней связи с Центром.
Началась кропотливая, изнурительная учеба. Продолжая работать в театре, я одновременно изучала легенду, новый язык и тяжелое для меня радиодело. Когда освоила необходимые дисциплины, наставник сделал вывод, что я смогу работать вместе с мужем, который уже находился в "боевых" условиях, и представил меня начальнику управления - Александру Михайловичу Короткову. В его кабинете состоялась трогательная встреча. Александр Михайлович произвел на меня неизгладимое впечатление. Это был очень красивый, крупный человек, с волевыми чертами лица, со строгими, зоркими глазами. Он пригласил меня сесть, и я робко села на стул, боясь проронить слово, ждала от него вопроса.
- Ну, дорогая, собираетесь быть актрисой? Работаете уже во МХАТе?
- Я не собираюсь быть актрисой, я работаю в художественном совете театра секретарем.
- Знаю, знаю, каким секретарем! Вы хотите быть народной актрисой! А мы хотим сделать Вас международной актрисой, и Вы ею будете! Вы уже знаете свою роль?
- У меня очень трудная роль, но я постараюсь ее исполнить так, чтобы Вы были довольны! Однако мне тяжело оставлять моих детей и больную мать.
- Привыкайте постепенно к новой роли, театр пока не бросайте. Мы уже Вам утвердили зарплату, о детях будем заботиться и о Вашей матери тоже. Позаботимся о квартире и об образовании Ваших детей, а пока изучайте свое новое дело. До скорой встречи.
Разговор с A.M. Коротковым меня окрылил, я поверила в его обещания и как-то успокоилась за семью, за судьбу близких, уверилась, что они без нас не будут брошены. В театре я долгое время держала в секрете, что собираюсь уйти и покинуть полюбивший меня коллектив, который сама также очень полюбила, Актеры говорили про меня: "Ко двору пришлась".
В театре в 1947 году меня приняли в члены Коммунистической партии. Поручителями моими были Марк Исаакович Прудкин - народный артист СССР, секретарь парторганизации МХАТа, Вениамин Захарович Родомыслинский - директор Школы-студии МХАТа, и Ксения Яковлевна Бутникова - помощник режиссера МХАТа.
В конце сороковых годов у меня наступило ответственное время - активная работа в театре и одновременно серьезная подготовка к разведывательной работе.
Вскоре приехал муж, и мы занялись устройством семьи - переселением в город из Малаховки, где мы жили, переводом детей в городскую школу и поиском человека, который бы смог в наше отсутствие заниматься домашними делами и помогать детям и маме. Такого человека нам удалось найти. Это была прекрасная трудолюбивая женщина, которую мы знали еще в Малаховке. Звали ее Тоня. Она вместе со своим маленьким сыном влилась в нашу семью. Это было выходом в сложившейся ситуации. Тоня оставалась в нашей семье до женитьбы детей и до сих пор остается нашим другом.
Моя подготовка длилась до 1950 года. Это был год моего ухода из театра с легендой, что я ухожу работать по специальности физиолога в г. Колтуши, под Ленинградом, в лабораторию И. П. Павлова. Расставалась с театром со слезами. М. Н. Кедров не верил долго, что это так, и даже спросил: "Чем мы Вам не угодили, что Вы нас покидаете?" Но ни у кого не было подозрений, что я буду работать за рубежом вместе с мужем.
Наслаивалась легенда на легенду, и в 1950 году я перевоплотилась на сто процентов в новую тяжелую, суровую, но почетную роль разведчицы.
Роль, которую я играла, длилась на протяжении моей работы с мужем в течение двадцати лет - с 1950 по 1970 год.
В процессе нелегальной работы пришлось несколько раз изменять некоторые данные моей "биографии", которые всегда подкреплялись прекрасно сделанными документами. Например, однажды меня "сделали" двоюродной сестрой одного нашего нелегала, который умирал на посту, и нужно было сохранить не только его легенду, но и бережно сохранить его имя и по-человечески похоронить.
Другой раз к "биографии" пришлось добавить то, что я являюсь родственницей другого нелегала. Этот человек не давал долгое время о себе знать, и нужно было его найти.