Меня сделали полькой. Будто бы я родилась в Варшаве, в семье педагогов: мать - учительница, отец - учитель закона Божьего. Были даны фотографии и церковные документы, будто я была рождена в 1912 году, католичка. Мне пришлось учить не только польский язык, но и католические правила поведения - хождение в церковь, знать праздники, молебны.
По легенде был у меня ребенок, но в годы войны умер - это давало основание в каждом городе посещать католический костел и посещать кладбище. Все это делалось для окружения, чтобы доказать мое прошлое. Я подробно изучила польскую кухню, правила поведения. Много было нюансов в жизни, которые подтверждали мою легенду. Чтобы оправдать акцент в моем польском языке, сам Александр Михайлович Коротков внес коррективу: мать у меня была наполовину русская, то есть моя бабушка была русская. Это мне помогало в общении с поляками. Чтобы "обтесать" себя полькой, я жила в польской семье в Варшаве, где научилась многим мелочам в быту. Незабываемая пани Марыся, пан Владислав и их дочка Ванда навсегда останутся в моей благодарной памяти. Чистоплотность в доме, аккуратность во всех делах были во мне заложены с детства, поэтому их не удивляли мои хорошие качества как женщины.
Я должна была знать польский гимн и много песенок, которые как бы учила в детстве. И хорошо, что все это внимательно изучала, были случаи, когда мы в нужных компаниях собирались - обычно это были сборища всяких людей, выходцев из Германии, Швеции, Швейцарии, Америки и других стран - и каждый из присутствующих должен был спеть песенку своей страны. Такое происходило чаще всего в рождественские вечера. Когда доходила очередь до меня, я смело могла спеть рождественскую песенку, а в пасху - пасхальную. Все окружающие верили, что перед ними полька. Я входила в общество, не боясь, что меня уличат, что я "другая". Был только один случай, когда зоркая полька сказала мне: "У Вас русский акцент". На что я смело ответила: "Это от бабки, она меня растила, она была русская, прекрасная моя бабушка". Такой ответ умилил окружающих, а я перешла на другой разговор.
Моя легенда помогала жить и работать, и до того я перевоплотилась в новую роль, что мне было тяжело впоследствии переключиться в мою настоящую жизнь. Когда я приехала домой, мои друзья меня называли моим настоящим именем, мне до слез было тяжело сознавать, что я живу двойной жизнью.
Я считаю, что легенда - как метод работы в разведке - имеет самое большое значение…
С переездом в один из провинциальных городов, перейдя на документы, соответствующие легенде, Зефир приступил к поиску жилья для постоянного жительства. Одновременно он поставил себе задачу - найти работу коммерческого характера в случае удачного выезда "на родину". Зефир решил, что для него в условиях страны его будущей работы будет важным и интересным, если он займется коммерцией. Причиной избрания этой профессии было то, что, как правило, большинство коммерсантов обладают солидными средствами. Правда, никто в карман к ним не лазил и не считал, сколько у кого денег. Поэтому можно было иметь мало средств, но считаться человеком зажиточным и занимающим определенное место в обществе. Зефир часто общался с Зигмундом, который ему показывал и рассказывал о тонкостях этой профессии, и в результате этого общения у Зефира создалось впечатление, что он вполне освоил коммерческое дело, и при оседании в стране будущей работы попробует этим заняться. Кроме того, Зигмунд сделал наводку на некоторых лиц еврейского происхождения, которые остались в живых после гетто, что облегчило поиск человека, по легенде которого в дальнейшем Зефир жил и работал.
Вспоминается интересный случай из пражской жизни Зефира. В то время в Праге проходила международная конференция молодежи, куда съехались представители из многих стран мира, в том числе и из Америки.
Когда Майкл и Лиза работали в консульстве в Лос-Анджелесе, к ним приходила учительница английского языка. Фамилию этой женщины мы уже не помним, только знаем, что она и муж когда-то выехали из Советского Союза. Вдвоем с мужем они воспитывали двух мальчиков. Мы с ними подружились, часто виделись, иногда даже в праздники вместе выезжали за город. Однажды в Праге, проходя по улице, Зефир встретил Мишу из Лос-Анджелеса.
Он приблизился к Зефиру и произнес: "Майкл, здравствуйте!" Я, конечно, ему ничего не ответил, еще шире раскрыл свои глаза и с удивлением сказал на местном языке: "Кто Вы такой? Я Вас не знаю". А Миша по-английски в ответ: "Неужели Вы меня и мою маму не помните по Лос-Анджелесу?" Я вторично с удивлением посмотрел на него, а он на это сказал: "Неужели это не тот человек, которого я знал?!"
Вот и такие бывают случаи с нашими разведчиками…
Во время моего пребывания в Праге, где я временно жил под видом журналиста, пришел знакомый хозяина квартиры, у которого мне пришлось остановиться, и при разговоре с ним выяснилось, что он происходит из Западной Чехии, и зовут его так же, как и фамилия, по которой составлена моя легенда.
И даже он был одного года рождения. Я вспомнил моего прадеда, о котором рассказывал в первой части моей биографии, что он был ясновидец и подумал, что, может быть, мои биотоки заставили этого человека-"двойника" предстать перед моей персоной. В дальнейшем я почувствовал, что обладаю какой-то энергией, неизвестной энергией, которая поможет мне в моей судьбе.
Начинается второй этап моей жизни на подступах к проникновению в западную страну, к месту нашей разведывательной деятельности.
Я расстался с советским паспортом на имя Малахова и переехал на северо-запад страны, в небольшой городок, перешел на нелегальное положение, принял имя и фамилию по легенде, по которой мне предстояло работать. Из документов у меня было брачное свидетельство, выданное когда-то в канцелярии церкви. Такая церковь действительно существовала. Во время моего нахождения там она лежала в руинах. Документ был так искусно изготовлен, что ни у кого не вызывал сомнения в своей подлинности. Нам необходимо было иметь конкретный адрес, откуда мы могли бы ходатайствовать перед властями Швейцарии о нашем выезде на постоянное местожительство.
Я в этой стране никогда не был, правда, находясь на подготовке в Праге, несколько раз выезжал в Братиславу с целью возможности обосноваться там, так как Братислава была тем городом, откуда по легенде мы должны были выехать в Швейцарию. Этот город, как и многие другие, был сильно разрушен, и найти какое-либо подходящее жилье - не было возможности.
После долгих исканий и соответствующей взятки удалось купить небольшую квартиру и оформить ее в муниципалитете на мое имя.
Я стал собственником двухкомнатной квартиры, куда приехала моя жена. Этот "процесс с квартирой" занял довольно много времени, хлопот и беспокойства.
Встал вопрос и о трудоустройстве, хотя я заранее избрал профессию, по которой буду работать в дальнейшем, но этим делом заниматься здесь было нецелесообразно не только из-за нехватки средств, но и потому, что это не входило в план нашей легализации в Братиславе.
Каждый житель Братиславы трудился, исходя из своих возможностей и умения. Я же ничем не занимался, а этого нельзя было допустить, так как привлекало бы внимание властей: на какие средства я живу и кто я такой.
Пришлось искать работу…
Устроиться было сложно и трудно. После долгих поисков и встреч с разными людьми удалось стать членом кооператива, который занимался производством головных платков. Надо было внести определенную сумму денег, чтобы стать не только пайщиком этой артели, но и самому работать в качестве ткача. Какой я ткач?! Но выхода не было. Нужно было за что-то зацепиться. Ткацкая артель находилась в небольшом помещении, где стояли обыкновенные небольшие деревенские ткацкие станки с челноками. Их нужно было вручную бросать то влево, то вправо, а нити при этом превращались в цветной красочный материал.
В детстве я видел в деревне, как крестьянки работали на таких станках. Я, конечно, согласился на эту работу, хотя никогда напрямую не имел дела с ткацкими станками. А работа была сдельная, и первое время зарабатывал я очень мало, но важно было, что я был при деле, старался постичь "премудрость" ткача, и, думаю, что мне это удалось. Стал неплохо зарабатывать, а значит, и выполнять планы производства. Администрация артели была довольна мною.
Эта новая профессия мне давалась нелегко, нельзя было отставать от других членов бригады. Работа шла в три смены, и я стал "знаменитым" ткачом…
Время очень тянулось, а признаков нашего выезда в страну будущей работы пока не чувствовалось.
Вооружившись всеми данными, которые я смог получить от моего "двойника" и от узника гетто, с которым я познакомился в Праге, и при помощи Центра было изготовлено письмо, где излагались наши биографические данные с просьбой разрешить мне с женой вернуться домой - в Швейцарию.
Это письмо было отправлено в муниципалитет в Швейцарии, и мы стали ждать ответа… Прошло несколько месяцев, но ответа все не было…
Во время моего нахождения в Братиславе, моя жена приехала в Прагу - с целью изучения языка. К этому времени она прошла подготовку по специальности радистки и могла самостоятельно вести двустороннюю связь. Став настоящей католичкой, моя жена приехала из Праги в Братиславу, где мы вместе ждали ответа от швейцарского правительства.
Я же продолжал трудиться в ткацкой артели и с трудом зарабатывал на жизнь.
Время шло… Из Швейцарии ответа все не было… Нервы стали сдавать. По согласованию с Центром было составлено новое письмо швейцарским властям об ускорении ответа на наше первое письмо.
Дабы не терять времени зря, набраться смелости и уверенности в своих действиях, я стал посещать разные отделы консульств иностранных государств, аккредитованных в Праге, чтобы выяснить возможность эмиграции в ту или иную страну Западной Европы.
Меня везде очень хорошо принимали, давали советы, каким образом можно эмигрировать в ту или иную страну. Эти мои походы вселили в меня смелость и уверенность в том, что я именно тот человек, по легенде которого живу и действую. Я даже посетил шведского священника, который жил в Братиславе и заведовал клубом моряков в Швеции. Моряки шведских кораблей останавливались в этом клубе, как в гостинице.
Прошло еще несколько месяцев, а ответа на второе письмо пока не поступало. Мы решили напомнить швейцарским властям, что очень обеспокоены молчанием управления по выдаче паспортов на предмет выезда в страну и что удивлены таким отношением к гражданам Швейцарии. Я очень нервничал и был расстроен тем, что нахожусь здесь уже более двух лет, а результатов никаких.
Во время посещений разных консульств, как было упомянуто, и во время моего разговора со шведским пастором, который помогал лицам из Восточной Европы выехать в скандинавские страны, я выяснил возможности проникновения в Швецию. Для этой цели мне пришлось выехать в Восточный Берлин и встретиться по рекомендации пастора со шведским коммерсантом. У нас состоялся разговор о возможности моего выезда, но для этого были препятствия: нужны были большие денежные средства и знание шведского языка. А эта новая подготовка - на Швецию - заняла бы много времени. Этот вариант я оставил про запас. Если бы ничего не получилось со Швейцарией, то пришлось бы переключиться на Швецию.
Когда мы послали в третий раз просьбу о выдаче разрешения на въезд в Швейцарию, то вложили в конверт наши фотографии, в надежде, что это ускорит ответ. Нам ничего не оставалось делать, как ждать. Я продолжал работать в артели и постепенно обживал квартиру, в которой, кроме стола и двух стульев, ничего не было. Купить что-нибудь из мебели не представлялось возможным, так как после войны все было разрушено, и магазины были пусты. Пришлось спать на столе. Кроме того, учитывая, что место нашего жительства было временным, мы и не старались приобретать какую-либо мебель. Центр довольно тяжело шел на дополнительные расходы, помимо зарплаты. Возможно, руководство не было уверено в положительном исходе намеченного плана.
Прошло более двух лет, а к цели, как нам казалось, мы еще не подошли. Настроение было неважное. Напрасно трудились, ждали, терпели и, конечно, волновались, что не удастся выехать к месту будущей работы.
Однако мы решили не сдаваться и в четвертый раз напомнили швейцарским властям, что удивлены таким долгим молчанием.
В один из незабываемых дней я ушел на работу, опять сел за ткацкий станок, чтобы за смену произвести несколько метров холста и оправдать свое существование перед местными властями. Окончив работу, я, как обычно, отправился домой. Меня очень удивило, что моя вторая половина, Елизавета, как-то с особой радостью меня встречает. Я спрашиваю: "Что случилось, что за радость?" Она поднимает руку и показывает толстый конверт, в котором лежали два паспорта на наши фамилии и информация, что мы можем вернуться на свою "родину" в любое время.
Кончились наши волнения и беспокойства. Задуманные действия увенчались успехом. Но самое трудное было впереди, нужно было осесть в стране будущей работы и начать выполнять задачи Центра.
И все-таки не зря мы потратили годы, хотя это и стоило немалых переживаний и беспокойств. Цель была достигнута.
Надо было ликвидировать свое скудное хозяйство, продать квартиру, расплатиться с долгами и на некоторое время возвратиться в свою родную страну - Советский Союз.
После нескольких недель отдыха в Союзе мы окончательно освоили задачи, которые нам предстояло выполнить. О них будет сказано в дальнейшем.
Казалось бы, что для нашего отъезда к месту работы все подготовлено.
Настал день, когда нужно было расстаться временно с настоящей Родиной и отправиться в неизведанное.
Солнце ярко светило, но на душе было очень тяжело.
Нелегко было согласиться на такую работу, которая связана с длительным отсутствием на родине и риском для жизни. Следует помнить, что наша семья состояла из пяти человек (двое детей, мама и мы). Характер будущей работы был опасен для жизни. Но страна нуждалась в людях, которые могли бы за ее пределами внести свой вклад в обороноспособность нашего государства. И мы решились, во имя блага семьи и страны, пойти на такой шаг. Сейчас можно сказать, что наше решение было правильным. Дети за наше отсутствие выросли, получили высшее образование, они уже имеют своих детей и внуков. Семья целиком сохранилась. Невзирая на трудности и опасность нашей работы, мы ее с честью выполнили, за что получили награды.
Пришел день отъезда. Долетев до Праги, я задержался на трое суток. Здесь встретился с Новиковым, который занимался отправкой наших людей в дальние края, снабжал их средствами, а также встречал разведчиков, которые возвращались на родину. Новиков выдал мне одну тысячу долларов. Это было так мало, что впоследствии, будучи в стране работы, принесло много лишних забот и даже нежелательных явлений, связанных с оседанием. Дело в том, что с такой мизерной суммой коммерсанты не выезжают за границу. Эта сумма не давала возможности заняться серьезной коммерческой деятельностью вообще, а по линии мехов в особенности. Эта категория коммерсантов, как правило, обладает большим капиталом, и к ней относятся в том мире с уважением. Мне же с суммой, которую я получил, фактически не было возможности стать каким-нибудь компаньоном в солидной коммерческой фирме, не говоря уже о самостоятельном деле.
В то время швейцарские власти не возражали против ввоза в страну любой валюты, но ее надо было декларировать. У меня же нечем было похвастать, и таможенники были удивлены, что предъявляют такую маленькую сумму.
Мне было как-то неловко, и я стал оправдываться: "Скоро приедет моя жена, которая привезет побольше".
Купив на вокзале в железнодорожной кассе билет "Прага-Берн", я сел в поезд как швейцарский гражданин.
В купе вагона, в котором я ехал, был еще один пассажир. Мне он был не знаком, и разговоров никаких не возникло.
Путь от Праги до Берна, хотя и был невелик, но мне показалось, что это очень длинная дорога, и она ведет меня туда, где я никогда не был, но по легенде - это моя Родина. Мои мысли были о родном доме, о семье, о моей разведывательной работе, о том, как сложится моя судьба. Я ехал в город, в котором когда-то был, учился в коммерческой школе и, конечно, должен был знать, где это коммерческое заведение находится. Все эти места я изучил по картинкам, по фотографиям, а самое главное, думал о том, удастся ли нам примкнуть к интересной фирме, которая бы являлась хорошим прикрытием для разведывательной работы. Не успел я собраться со своими мыслями, как поезд остановился, и в вагон вошел полицейский, а потом и таможенный чиновник для проверки документов. В паспорт мой была поставлена печатка.
На этом процедура проверки была закончена, и поезд двинулся в сторону вокзала.