- Где?.. - нетерпеливо шепотом спрашивал он.
- Видишь?
- Угу…
Со стороны, не подползая близко, ребята разглядывали свою находку. Гнездышко висело низко над землей, в углублении между молодыми побегами. На вид оно было грубоватое, свитое из сухой прошлогодней травы. В гнездышке лежали четыре крохотных матовых яичка.
Наверху, в кустах, кто-то чирикнул.
- Наверно, соловьиха… - забеспокоились ребята. Так же осторожно попятились они назад.
Саша уже давно собирал коллекцию птичьих яичек. В большой картонной коробке, разделенной на маленькие гнездышки, накопилось их уже довольно много - от самого крохотного, пеночки, до крупного, ястребиного. На каждом из них было помечено карандашом, какой оно птице принадлежит. Тут были яички малиновки, воробья, жаворонка.
И хотя в коллекции Саши соловьиного яичка не было, он не дотронулся и пальцем до гнезда.
Когда братья осторожно, ползком выбрались из кустов акации, Саша взял с Витюшки страшную клятву, что тот не подойдет к гнезду и никому из ребят не покажет, где живет соловей.
Каждую перемену ребята выбегали из школы в сад. Там находились деревья, за которыми требовался неусыпный хозяйский догляд: зимой оберегать от докучливых зайцев, от мороза, а весной окапывать, отрезать сухие сучья, ставить подпорки. Ребята разбредались по всему саду, осматривали привитые дички. Места, где черенки были привиты к дичкам, зарастали нежной глянцевитой кожицей.
- Прижились, - толковали ребята. - Захочешь - вырастет антоновка, захочешь - белый налив.
Всех волновала таинственная, могучая сила природы, послушная человеку.
А после занятий не терпелось забежать на пасеку. Колхозная пасека находилась в саду, рядом со школой.
Маленькие четырехугольные домики с дощатыми и драночными крышами внушали ребятам большое уважение. Жили в них мудрые маленькие существа с их непостижимым на первый взгляд артельным укладом жизни.
Павел Николаевич обычно целый день был на пасеке.
- Не шумите и не мотайте головой, - предупреждал он ребят, - пчелы не любят суматошных людей.
Сашка, Филька и увязавшиеся за ними Витюшка с Лиходеем с опаской ходили по тропинке мимо ульев, приглядывались.
- Серьезные насекомые, - сморщившись, но с уважением говорил Филька, поглаживая ужаленное место.
Завыркинцы удивлялись, видя, как спокойно Павел Николаевич подходил к ульям и пчелы не набрасывались на него. Он разговаривал с пчелами, как с людьми. Обитателей одного улья укорял за то, что мало носят меда, жителей другого хвалил за усердие.
В ответ слышалось непрерывное звонкое жужжание. Желтоватые насекомые деловито кружились над деревьями. Особенно интересно становилось на пасеке, когда пчелы начинали роиться. Прислушиваясь к жужжанию в улье, Павел Николаевич почти безошибочно определял:
- Похоже, что завтра полетят… Надо следить. Саша тоже прислушивался. От отца он знал, что пчелы перед роением ведут себя неспокойно.
Они вместе разбирали улей. Отец вынимал желтевшие на солнце рамки с сотами. Шестигранные ячейки поблескивали густым янтарным медом.
Саша не сводил глаз с живого, копошившегося клубка. Пчелиная матка отличалась от рабочих пчел своей величиной, короткими крылышками и коротким хоботком. У трутней же были длинные крылья, грудь широкая и такой же, как и у матки, короткий хоботок.
Насмотревшись, что делал отец, Саша в своем улье хозяйничал самостоятельно, своим медом потом угощал домашних.
- У меня слаще, - уверял он Витюшку и отца.
Скоро у ребят появилось новое увлечение.
Неожиданно оказалось, что Вырка населена множеством живых существ, которых не только Саша, но и другие ребята раньше просто не замечали. Произошло это открытие после того, как из очередной поездки в Тулу Надежда Самойловна привезла сыновьям два объемистых тома: "Жизнь животных" Брема. В одной из этих книг рассказывалось про рыб, в другой - про насекомых.
К Саше теперь часто заглядывал Филька. Как-то незаметно подружился он с горцами. От прежней вражды не осталось и следа.
- Любопытные книги… - одобрительно говорил Филька, рассматривая у Саши "Жизнь животных".
После знакомства с Бремом окружающий ребят животный мир и в поле, и в лесу, и на огороде словно изменился, стал более заметен и многообразен. Под каждым кустиком, возле каждой былинки, не примечаемые раньше, шевелились и жили различные существа. Их было великое множество. Одни погибали, другие нарождались. Шагу нельзя было ступить, чтобы не заметить кого-либо. Ребята и раньше знали названия многих насекомых, зверьков, птиц. Но среди знакомых оказались во множестве и такие, которых ребята словно видели впервые. В саду их заинтересовала колония рыжих муравьев, облюбовавших для постоянного жилья старый пень от срубленной липы, а в поле - крохотные мыши - малютки, жившие в подземных квартирах. Летают красавицы бабочки, мелькая в зелени кустов своими многоцветными, яркими крылышками. Но появились они на свет из безобразной, внушающей лишь отвращение зеленой гусеницы, объедающей листья на яблоне. Заинтересовали ребят и деловитые шмели, и их родственники из пчелиной семьи - трутни, остающиеся на зиму вне своего улья. Спустившись к Вырке, ребята ложились на берегу, свесив головы над прозрачной, словно прикрытой стеклом, водой.
Кружатся по зеркальной неподвижной поверхности, отливающей радугой, черные, как будто из вороненой стали, жучки-вертячки. Словно на лыжах бегают - скользят по воде на своих негнущихся ногах водомерки…
- Знаешь, почему их зовут водомерками?.. - спрашивает Филька и тут же отвечает: - Они водяные землемеры, отмеряют другим насекомым свои делянки.
Саша согласен с ним. А это кто схоронился под воздушным навесом-колоколом?
- Водянка… - шепчет Саша, узнав водяного паука. Паук отдыхает. Во все стороны от его жилья - воздушного колокола - протянулись прозрачные нити. Вдруг одна из нитей задрожала, заблестела, задетая каким-то малюсеньким живым существом. Паук проворно выбежал - выплыл из-под своего жилища, схватил добычу.
- Ловкач… - шептались между собой ребята. Следили они, как заинтересовавшая их водянка строила свой подводный дом из пузырьков воздуха, склеивая их друг с другом. А еще ниже среди зеленых водорослей медленно, словно шагая, двигалась черная пиявка.
- Далеко она так может ушагать?..
Широко раскинулись листья водокраса, среди них плавают санитарки-ряски, и, как заправский пловец, кружится водяной клоп-гладыш. Возле него неутомимо снуют кружалки, водолюбы и еще какие-то насекомые, названия которых никто из ребят пока еще не знает. Ниже, среди черных от ила и водорослей подводных корней кустарника, мелькают стайки мелких серебристых рыбок. Сначала кажется, что рыбки просто так шмыгают между прибрежными камнями. А когда приглядишься - заметно, что они деловито обшаривают водоросли, хватая на ходу разных насекомых и вытаскивая из ила червей. Над водой ребята лежат час, другой…
- Смотрите! - вдруг шепчет Серега.
Что-то случилось в подводном мире. Заплывшая далеко от берега пучеглазая лягушка, поспешно загребая лапками, вернулась обратно под куст. Копошившийся возле водорослей тритон насторожился. Рыбки быстро метнулись в сторону. Из илистых водорослей показалась черная приплюснутая голова щуки. Схватив зазевавшегося пескаря, щука, вильнув хвостом, остановилась.
Неожиданно перед ее пастью появилась маленькая темно-серая рыбка с иглами на спине.
Рыбка спокойно, слегка шевеля плавниками, проплыла мимо огромной зубастой пасти щуки, и речная хищница, снова вильнув хвостом, исчезла, не тронув ее.
- Колюшка! - прошептал Саша. - Попробуй проглоти ее - подавишься.
Растянувшись на траве, Филька мечтал:
- Вырасту большой - уеду на Север. В рыболовецкую артель поступлю.
- На море боязно. Там враз утонешь, - рассудительно говорил Серега, - или акула схватит.
Он, так же как и Саша, не помышлял ни о чем необычном. Зачем уезжать за тридевять земель, если так хорошо жить в родном Песковатском! Куда ни взгляни - зеленеют, широко раскинувшись, колхозные поля. В кустах ласково журчит Вырка. И небо голубое, необъятное, в нем неумолчно распевают свои звонкие песни невидимые снизу жаворонки.
- Пошли в лес? - предлагает Саша, смахивая со лба прядь черных волос. Ему, как всегда, не терпится долго сидеть на одном месте.
Свистнув Тенора, ребята отправлялись в лес.
Окрестные леса богаты грибами, пропасть ягод, орехов - не ленись только собирать. А тут по пути всякие соблазны.
На лесной тропинке попалось перышко. Какой птице оно принадлежит? Пронзительный свист Саши собирал всех ребят. Тенор тоже подходил к перышку, глубокомысленно обнюхивал его.
- Ну, кто может ответить? - спрашивал Саша, пытливо поглядывая на друзей.
- А шут его знает, - отзывался Серега, собирая вокруг спелую землянику.
- Похоже на грачиное, - определял Саша, пытливо рассматривая перышко.
Но более сведущий в птичьих делах Егорушка не всегда соглашался с ним. Обладал Егорушка счастливым даром почти безошибочно по голосу узнавать любую птицу, умел близко подойти к ней, не спугнув, определить, чье гнездо. Откуда у него появилось такое умение - можно было только удивляться и завидовать. Но самое главное - Егорушка очень ловко умел подражать птичьему голосу, чем снискал безграничное уважение всех ребят.
По пути то и дело возникали споры. Кому принадлежит эта нора - лисице или барсуку? Как узнать, обитаема ли нора? Отчего на березе образуются крупные шишкообразные наросты? Сколько лет вот этой сосне, дубу?
- Что так мало набрали грибов? - спрашивали прохожие ребят, возвращавшихся из леса.
Все смущенно переглядывались.
- Не попадались, - бойко отвечал за всех Саша. На самом же деле ребята, позабыв про грибы, долго исследовали русло высохшего ручья или усердно рыли барсучий бугор, надеясь захватить живьем неповоротливого, толстого хозяина норы.
Но не только забавы были у ребят на уме. Все больше принимали они участия в колхозной работе. Вместе со взрослыми ходили на покос, ездили за травой на луга, копнили у сараев сено. В страдную пору в колхозе каждая пара рабочих рук была ощутимым подспорьем.
- Вы уж теперь большие, - все чаще говорили им дома.
И в самом деле, ребята за лето возмужали, вытянулись, особенно Саша. Ростом он уже догнал отца.
Осенью - было это в сентябре - в село приехал незнакомый киномеханик с передвижкой, веселый разговорчивый паренек. Был он небольшого роста, одет в нескладно сшитую вельветовую толстовку, с комсомольским значком. Приехал он задолго до киносеанса. В сельсовете отрекомендовался - Григорий Штыков. Разыскав секретаря комсомольской организации, пошел с ним по селу, заглядывая по пути и в избу-читальню, и на ферму, и на колхозный ток, что-то записывая при этом в тетрадку.
- Карикатуры рисует, - удивлялись ребята, заглядывая через его плечо. - Да как похоже… Для чего это ему?
Вечером после просмотра фильма "Великий гражданин" выяснилось, для чего киномеханик рисовал карикатуры.
- Сеанс еще не окончен, - заявил он зрителям. - Минуточку внимания! Сейчас вы увидите световой номер газеты "Песковатские новости".
Каждую карикатуру и каждую строчку текста колхозники встречали аплодисментами и дружным смехом. А те, о ком шла речь в световой газете, смущенно ежились.
- Здорово прохватили наших лентяев, - толковали между собой колхозники, расходясь из клуба.
Об этом киносеансе долго потом вспоминали в Песковатском. Говорили о световой газете и на сборе пионерского отряда.
- Саша строит свой киноаппарат, - сообщили ребята вожатой.
Сам Саша молчал. Он не любил преждевременно говорить о своей работе. Построить киноаппарат оказалось не так-то просто. На вид он был неказистый, с керосиновой лампой внутри. Вместо пленки служила прозрачная вощёная бумага, на которой Илюша ловко рисовал ребячьи фигурки с забавными рожицами. Под ними шел пояснительный текст. Так что узнать себя не представляло труда. Через несколько линз и зеркал, установленных в небольшом ящичке, самодельная лента, медленно передвигаясь, отражалась на простыне. Выходило очень забавно.
- Крути, механик! - кричали ребята Саше, набившись к нему в избу.
Степок громко читал надписи.
- Про меня? - удивлялся Серега. - Одна нога в сапоге, другая босая… Это я-то неряха?.. Ну, мы еще поговорим?… - грозил он неизвестно кому.
- Узнал! - ликовали ребята.
Свой киноаппарат Саша демонстрировал в школе на сборе пионерского отряда. Мечтал о выпуске еженедельной световой газеты "Школьные новости". Но осуществить этот замысел Саша не успел. В семье Чекалиных произошло событие, сразу изменившее всю Сашину жизнь. Зимой стало известно, что Надежду Самойловну переводят на работу в город, в райисполком.
- Соглашаться или нет? - советовалась дома Надежда Самойловна. - Квартиру тоже обещали дать в Лихвине.
Павел Николаевич не возражал, но менял он деревню на город с большой неохотой. Саша и Витюшка помалкивали. Тому и другому и хотелось и не хотелось уезжать. Наконец Надежда Самойловна твердо решила - надо ехать.
И хотя всем было жалко до слез расставаться с обжитым гнездом, с отъездом не мешкали, всей семьей переехали в город. Было это в декабре 1938 года. Избу отец вначале не хотел и заколачивать, собирался Павел Николаевич весной снова вернуться на пасеку.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Занесенный сугробами город мало чем отличался от села. На широких коротких улицах было тихо, спокойно. Всюду разбегались по сторонам протоптанные в снегу тропинки. Кружили они возле деревянных одноэтажных домов с палисадниками, петляли по огородам - точь-в-точь как в Песковатском, Только скученные вокруг площади да разбросанные кое-где по окраинам каменные здания красили город.
Первые дни Саша заметно скучал, вспоминал Песковатское. Там остались Вырка и высоко на горе заколоченный горбылями дом с садом. Остались милые сердцу друзья. Осталось все привычное, обжитое.
- Грустишь? - спрашивала мать, угадывая настроение сына. - Ничего… поживете, привыкнете, - утешала она.
Отец ходил какой-то рассеянный. По своей привычке всегда что-нибудь делать он постукивал топором на дворе и у крыльца и тоже часто поглядывал в ту сторону, где находилось Песковатское.
Прошла неделя - и в самом деле все привыкли. Саше и Витюшке казалось, что живут они на новом месте уже давно. Чекалины занимали половину одноэтажного деревянного дома на улице Володарского - две светлые оштукатуренные комнаты с кухней. К дому примыкал крытый двор. Рядом амбар с вместительным, как жилая комната, чердаком.
- Хорошо у вас, уютно! - хвалили заходившие к Чекалиным из Песковатского родные и знакомые. "Очень даже хорошо…" - думал Саша. На окнах висели занавески, стояли горшки с цветами. В большой комнате появилась новая мебель - раздвижной стол, стулья, шкаф.
У ребят была своя - угловая - комната с широким трехстворчатым окном, выходившим в небольшой садик, огороженный палисадником. Из окон вдали виднелась замерзшая Ока. Мимо дома к реке пролегала тропинка. По ней все время мелькали прохожие.
- Место боевое. На людях теперь живем, - говорила Надежда Самойловна.
Саша видел - мать многие знают в городе, приветливо раскланиваются с ней. Здороваясь, Надежда Самойловна называла Саше, кто прошел мимо. С матерью всегда интересно. Про что ни спроси, она все знает. Она общительный человек. Отец не такой. На людях, особенно среди незнакомых, он вялый, неразговорчивый. Но зато у себя на пасеке или в лесу неузнаваем.
Незаметно в хлопотах на новом месте прошли зимние каникулы.
- Завтра в школу! - вздыхали ребята.
Теперь им предстояло учиться в разных школах: Саше поближе, рядом с домом, а Витюшке подальше.
- Ну что, петухи, приуныли? - шутливо спрашивал отец. - Возьмут теперь вас в работу учителя. Здесь они строгие, не чета песковатским.
- Наши тоже неплохие, - отзывался Саша. Вечером ребята долго не ложились спать. Бродили по комнатам, снова пересматривали свои книги и тетрадки, уложенные в портфельчики.
В седое январское утро 1939 года Саша, одетый в нагольный овчинный тулупчик, с портфелем в руках подошел к крыльцу школы. Двухэтажное школьное здание уже звенело и гудело от шума ребячьих голосов.
Немного волнуясь, но внешне бодро и спокойно Саша прошелся по коридорам, разыскивая свой седьмой класс "Б".
- Кто здесь староста? - громко спросил Саша, остановившись в дверях своего класса. Ребята сразу подскочили к нему, зашумели, закричали.
- Я староста… - заявил Саше высокий, худощавый, золотоволосый паренек в сером пиджачке и серьезным топом представился: - Егор Астахов!.. А ты кто такой?
Саша едва успевал отвечать на вопросы. Но в это время в классе появился знакомый Саше коренастый голубоглазый Володя Малышев. С ним Саша подружился летом, когда тот приезжал к своим родственникам в Песковатское.
Малышев обрадовался, бросился к Саше, протягивая ему руку.
- В нашем классе будешь учиться?.. Перевелся?.. Насовсем?.. Вот здорово-то! - говорил он, одновременно спрашивая и отвечая Саше и ребятам.
Прозвенел звонок, и в класс торопливо вошел пожилой, бородатый учитель в синем костюме и в очках. Все быстро разошлись по своим местам. Только Саша остался стоять у стола, не зная, за какой партой ему устроиться.
- Новичок?.. - скороговоркой спросил учитель и предложил Чекалину сесть в крайнем ряду у дверей, рядом с худенькой и черноглазой девочкой, почему-то с явной насмешкой глазевшей на него.
Тяжело вздохнув, Саша сел рядом с девчонкой, удивляясь столь нелепому распоряжению учителя. В классе были и другие свободные места. Школьный день в городе начался явно неудачно.
- К Наташке Ковалевой посадили, - зашептались на задних партах. Саша молчал и хмурился, повернувшись боком к своей соседке, показывая полное безразличие к ней.
"Хороша фигура… - почему-то сердито думал он про нее. - Сидит, как вдова, одна. Наверно, все от нее убежали".
В деревенской школе девчонок, с которыми отказывались сидеть мальчишки, так и называли - "вдовами"… На перемене Саша, засунув руки в карманы своей куртки, с независимым видом прошелся вместе с Малышевым по всем коридорам первого и второго этажей.
- Школа у нас хорошая… - хвалился Малышев. - В районе мы на первом месте…
И хотя здесь классы были большие, светлые, просторные, в учебных кабинетах много пособий, а библиотека несравненно богаче песковатской, с каким бы удовольствием Саша вернулся сейчас в свою старую школу!
В этот день Сашу как новичка несколько раз вызывали к доске. Отвечал он уверенно, четко, ничуть не робея.
Никто из ребят его не задевал. Это нравилось Саше, хотя в случае чего он дал бы отпор любому, да и Володя Малышев, наверно, помог бы ему.
До конца уроков Саша просидел, так ни словом не обмолвившись со своей новой соседкой.
На следующий день Саша с девочкой поздоровался первым. Наташа ответила. Она пытливо глядела на него, ничуть не робея. А после перемены не выдержала и тихонько спросила:
- Скажите, вы круглый отличник?
- Не совсем, - уклончиво буркнул Саша. - Не по каждому предмету, - пояснил он, не желая вдаваться в подробности.
- А я думала, вы отличник, - произнесла она. Почему она так думала, Саша не понял.