Ходили слухи и о том, что гиммлеровским алхимикам удалось восстановить и загадочный металл "орихалк", о котором писал Платон в своих "диалогах" об Атлантиде. Двенадцать высших иерархов ордена якобы заказали себе из него двенадцать перстней…
Но слухи слухами, а историкам до сих пор приходится только удивляться, с какой поражающей воображение быстротой "Черный орден СС" оплел своей паутиной всю страну, проник в государственный аппарат, практически во все сферы жизни. После начала войны при упоминании СС трепетали уже не только жители Германии, но и население почти всей Европы.
И за всем этим стоял невзрачный человечек в пенсне, со смущенной улыбкой на губах!
А с 1941 года Гитлер возложил на рейхсфюрера СС еще одну "конкретную работу"-обязанность по поддержанию порядка на восточных территориях. Гиммлер создал в СС специальные подразделения - эйнзацгруппы, и наделил их полномочиями использовать в своей "работе" только один метод - массовый расстрел. Это была тяжелая "работа".
"Выдержать такое до конца и при этом… остаться порядочными людьми - вот что закаляло нас. Это славная страница нашей истории", - позже напишет Гиммлер (документ ПС-1919/США-170).
А вот еще документ - инструкция по "пыткам для помещений", пункт номер 8: "Заключенный должен быть уложен на живот <…>. Удары наносятся гирями до 25 кг, до обильного кровотечения изо рта, носа и ушей".
На полях этого "пункта" своим излюбленным зеленым цветом, Гиммлер делает следующее замечание: "Перед ударами на спину заключенного должна быть уложена широкая доска. Во избежание физического контакта".
Едва ли Гиммлер заботился о том, чтобы пытки были помягче. А вот заботиться о сотрудниках он умел. Есть модная теперь тема в психологии - "профессиональное сгорание". В гестапо и в СС оно, безусловно, было существенной темой!
Конечно, Гиммлер как умелый организатор заботился о том, чтобы его люди служили верой и правдой, не за страх, честно и энергично. Чтобы они профессионально не сгорали. Отсюда и подобные "рекомендации".
Зимой 1941 года, после краха под Москвой, Гитлер потребовал "ускорить процесс очищения от неполноценных народов".
"Пусть страх и ненависть захлестнут их мир!" - писал тогда Гитлер.
Еще он писал, что необходимо, как можно интенсивней "избавлять рейх от лишних едоков". В связи с этим Гиммлер поручил своему главному подручному Гейдриху переработать указание фюрера под "конкретную задачу для "Черного ордена СС"".
Гейдрих взялся за дело так же рьяно, как некогда, в молодые годы, брался за безнадежные, на первый взгляд, дела его шеф. Он вспомнил старые фантазии Рудольфа Гесса о вывозе всех евреев морем на остров Мадагаскар и даже написал что-то вроде утопического плана-утопического, потому что океанские коммуникации постепенно переходили в руки союзников. Появился еще план, который Гейдрих доложил в ставке, - о переселении всех евреев в Польшу, освободив для них кусок польской территории. Но тут возмутился генерал-губернатор Польши Франк: "Я должен заселить немцами Польшу, а мне хотят свезти сюда всех евреев Германии".
Тогда появился третий вариант - окончательный.
20 января 1942 года состоялось печально известное "Ванзейское совещание" по "окончательному решению" еврейского вопроса. "Окончательной", как известно, бывает только смерть.
Летом 1944 года Гиммлер фактически становится самым могущественным человеком Третьего рейха. Многим это становится ясно уже 20 июля после очередного неудачного покушения на Гитлера и попытки государственного переворота, совершенного группой высших офицеров вермахта. Эсэсовцы быстро подавили восстание, и благодарный фюрер сделал Гиммлера министром внутренних дел, министром здравоохранения, высшим руководителем разведки, всех полицейских и спецслужб. А в качестве командующего Ваффен СС Гиммлер располагает настоящей армией из тридцати восьми дивизий, вооруженных новейшим оружием.
К этому времени Гиммлер, несмотря на свое реальное могущество, сделался какой-то зловещей, полумифической фигурой. Он и прежде-то не был частым гостем на приемах и светских мероприятиях; теперь же вообще почти нигде не появляется. По мере того как мир вокруг становился все страшней и кровавей, Гиммлер как будто все отступает, отдаляется в область потустороннего, в таинственные недра своего зловещего замка Вевельсбург.
Ходили даже слухи, что гиммлеровские рыцари "Черного ордена" уже приветствуют своего магистра словами: "Хайль, Гиммлер!".
Генрих Гиммлер сознавал свое могущество и готовился к великой миссии - заменить Адольфа Гитлера, возглавить германскую нацию и продолжить борьбу.
"Когда отгремят пушки, начнется наша настоящая работа", - говорил Гиммлер.
Что он имел в виду? Себя и свои СС - в качестве главной полицейской силы против СССР? Безусловно. Об этом он заявил прямо: "Отказавшись от моих услуг, вы обречете Европу на раскол на два лагеря - цивилизованный и большевистский". Это из письма фельдмаршалу Монтгомери.
Правда, перед началом новой работы СС тоже предстояло пройти своего рода "очищение огнем": сжечь архивы, улики, опасных свидетелей: трупы, сложенные в штабеля в ожидании своей очереди перед крематориями концлагерей. Командиры эйнзацгрупп в своих донесениях жаловались, что "трупы горят чересчур медленно", а "пепел, который длинными лентами рассыпают вдоль дорог, упорно не желает уходить в землю, и черные ленты вьются по зазеленевшим полям…".
Но Гиммлер не был бы Гиммлером, если бы не подготовил себя и свой "Черный орден" к еще одной, "великой и тайной" миссии, для выполнения которой одних материальных сил было недостаточно. Требовалась поддержка сил высших, тех самых, в контакте с которыми Гиммлер, как ему казалось, пребывал постоянно.
Но, по традиции, перед обращением к высшим силам от "Черного ордена" требовалась искупительная жертва.
В 1949 году в Северной башне, прямо под "Храмом почивших вождей СС", в двадцатиметровом каменном "мешке" были обнаружены сгоревшие останки двенадцати человек.
Помещение это было наглухо замуровано изнутри: чтобы вскрыть его, немцам и американцам пришлось бурить землю и камень.
Кем же были некогда эти двенадцать обгорелых остовов? Не теми ли двенадцатью самыми близкими к магистру творцами проторелигии?..
О "жертвоприношении в Вевельсбурге" писать не принято. На первый взгляд оно не вяжется с образом трусоватых злодеев, убивавших миллионы, но жадно цеплявшихся за собственную жизнь. Но не будем забывать - они верили в реинкарнацию и надеялись на возвращение в ином, высоком и прекрасном обличье, поскольку свою земную миссию уже выполнили. Насколько искренне верили? Или ушли, спасаясь от расплаты? Ведь о создании международного трибунала союзники уже договорились. Гиммлер и его "рыцари" узнали об этом от графа Бернадотта, с которым рейхсфюрер вступил в тайные переговоры…
А что же сам Гиммлер? Почему он не оказался в числе этих "счастливцев"? Объяснение может быть простым, но до смешного логичным: другого, нового (и "прекрасного!") облика Генрих Гиммлер просто не мог себе позволить! Фото- и киносъемки уже запечатлели и показали миру его внешность. А ему еще ведь предстояло завершить земную миссию - договориться с Монтгомери. Увы, рейхсфюрер еще некоторое время обязан был быть узнаваем!..
Вот и пришлось оставаться пока в собственной невзрачной шкуре - низеньким, серым человечком с бегающим взглядом… с платиновыми коронками, под одной из которых на всякий случай был спрятан яд.
Переодевшись в гражданское и нацепив на глаз черную повязку, Гиммлер вместе со своим секретарем Брандтом и врачом Карлом Гебхардом отправился к Монтгомери, чтобы лично представить ему свой план по спасению мира от коммунизма.
23 мая на мосту около Люнебурга эту троицу остановил пост английской военной полиции. Гиммлера с сопровождающими и еще нескольких задержанных отправили в лагерь № 031.
Гиммлер провел в этом лагере два дня. Его несколько раз допросили. 26 мая его вызвали на очередной допрос. Он снял с глаза повязку, нацепил очки и назвал свое имя начальнику лагеря капитану Сильвестеру. Затем потребовал немедленной встречи с Монтгомери.
Срочно прибывшие сотрудники Secret Service обыскали этого странного человека с документами на имя Генриха Хитцингера и обнаружили при нем плотно свернутые три листа бумаги, всунутые в футляр из-под очков. Это был краткий план из восьми пунктов.
Первым пунктом в "плане" значилось следующее: срочно, в течение года, при помощи немецких разработок "довести" атомный проект (есть версия, что в 1945 году немцы имели так называемую "грязную бомбу") и сбросить две атомные бомбы - на Москву и Ленинград.
Последним, восьмым пунктом было "предусмотрительное" предложение: при необходимости "отложить на время" все планы, связанные с использованием СС в качестве полицейской силы. "Я понимаю сложности и противоречия создавшейся международной обстановки и Ваши личные трудности на Вашем посту, - писал Гиммлер Монтгомери, - отсрочка в деле не нанесет смертельного урона моим силам, поскольку я произвел консервацию. <…> При разумном подходе и соответствующем прикрытии с Вашей стороны такая отсрочка допустима. Все верные мне силы готовы дождаться зова судьбы…"
С этим "планом" сотрудники английской разведки ушли и отсутствовали несколько часов.
Уже к вечеру в помещение, где находился Гиммлер, пришел полковник Мэрфи и двое британских военных врачей. Никак не реагируя на вопросы Гиммлера, врачи начали тщательный обыск. Такой обыск - а Гиммлеру ли было этого не знать?! - спецлужбы проводят перед тем, как полностью "аннулировать" личность задержанного. Гиммлер все понял: встречи с Монтгомери не будет! С этой минуты он военный преступник. Это конец.
И возможно, в этот момент в общем-то последовательный Генрих Гиммлер принял неожиданное решение.
Когда один из врачей приказал ему открыть рот, Гиммлер раскусил ампулу с ядом.
Вот он и поступил, как рыцарь, как самурай… Так его и учили. Последнее стискивание зубов было своего рода возвращением в детство.
Физическую оболочку Генриха Гиммлера англичане сожгли; прах развеяли в лесу, около Люнебурга.
В сущности, магистр "Черного ордена" мог бы быть доволен: предшествующий реинкарнации ритуал, то есть добровольный уход и сожжение, был соблюден. Остается Гиммлеру последнее: дождаться зова судьбы - того момента, когда "страх и ненависть снова захлестнут" наш мир и призовут на боевой пост "человека, который возвращается".
Что же остановит Генриха Гиммлера? Что не позволит ему вернуться?
Только наша совесть. И наша память.
Р. S. Замок Вевельсбург и его окрестности отличаются огромным количеством труднообъяснимых явлений. По странному стечению обстоятельств вся земля вокруг замка в последнее время оказалась раскупленной иностранными государствами.
Немецкие историки полагают, что это сделано разведками ведущих стран мира в связи с временными аномалиями, якобы обусловленными теми экспериментами, которые проводились здесь в сороковые годы.
Глава 4
Десятка из колоды Гитлера
Гесс
"Немец, рожденный вне Германии, - немец только наполовину", - как-то во время одного из своих застольных словоизвержений изрек Гитлер (изречение тут же попало в блокнот к Борману) и, говорят, сам хмыкнул, по-видимому, вспомнив собственное австрийское происхождение.
В еще большей степени подобную "половинчатость" можно отнести к Рудольфу Гессу, имевшему во времена Третьего рейха громкое, "поднебесное" звание "заместитель фюрера".
Гесс родился в Александрии, в семье владельца крупной торгово-экспортной фирмы, и только в четырнадцать лет окончательно покинул Египет для учебы в знаменитой Высшей коммерческой школе в Швейцарии, куда и в наши дни богатые отцы отправляют учиться своих старших сыновей-наследников.
Накануне Первой мировой войны восемнадцатилетний Гесс проходил стажировку в Гамбурге, заодно изучал и морское дело, мечтал о дальних плаваниях и проникался любовью к "владычице морей" Британии. Эта влюбленность позже окажет огромное влияние на всю его судьбу.
Воевал Гесс храбро: сначала в пехоте - командовал взводом, затем в авиации, в знаменитой эскадрилье "Рихтгофен", командиром которой в конце войны стал Герман Геринг; был дважды ранен, получил два Железных креста. Войну он закончил лейтенантом. И сразу вступил в Добровольческий корпус, состоявший из националистически настроенных солдат и офицеров и созданный для борьбы с "изменниками отечества", в первую очередь с "коммунистами, социал-демократами и евреями". Предполагаемая коммерческая деятельность на посту главы фирмы молодого офицера не привлекала, и он получил согласие родителей на продолжение учебы в Мюнхенском университете, на факультете экономики, где его наставником стал бывший генерал рейхсвера, а теперь профессор Карл Хаусхофер, будущий основатель немецкой школы геополитики.
Фактически Хаусхофер, человек энциклопедических знаний и широкого кругозора, и толкнул Рудольфа Гесса на тот узконационалистический путь, который так претил ему самому; ведь именно Хаусхофер привел своего ученика в "Общество Туле", главную идеологическую предтечу будущей НСДАП.
В это время партия уже формировалась. Уже вышел из небытия Гитлер и шумел по пивным, "шутовал", как тогда о нем писали в баварских газетах. Респектабельные друзья Рудольфа Гесса над такими ораторами из пивных только смеялись.
Несмотря на мучительную неудовлетворенность и постоянные тяжелые мысли о судьбе опозоренной поражением Германии, молодой Гесс вел тогда довольно обычный для его круга образ жизни: учился, занимался спортивной авиацией и альпинизмом, влюбился в красивую девушку, свою будущую жену. Но однажды его размышления вылились у него в эссе, названное так: "Каким я вижу человека, которому предстоит вернуть Германии ее прошлое величие". Сын Хаусхофера и лучший на всю оставшуюся жизнь друг Гесса Альбрехт, которому очень не понравился сконструированный Рудольфом образ, отчасти в шутку, отчасти желая доказать другу его несостоятельность, сказал, что знает такого человека. И рассказал о "шуте из пивной". А дальше…
"Чтобы узнать, о чем думает Адольф, нужно послушать, что говорит Рудольф". "Пуци" - так его прозвали шутники-коллеги - сам был, как известно, штатным шутником из окружения Гитлера. Но о том же самом пишет в 1938 году английский посол в Германии Гендерсон, которому в то время было совсем не до шуток: "Тщательно скрытые мысли германского фюрера порой прорываются в неофициальных речах его заместителя, как это имело место в прошлый вторник в университете Мюнхена. Таково мнение посвященных. Сколько в том спонтанности, а сколько расчета - не скажу, однако очевидно, что Гитлер и Гесс по-прежнему необычайно близки".
До 10 мая 1941 года (дата полета Гесса на мирные переговоры в Англию) эти двое действительно почти не расставались. "Чтобы найти одного, следует поискать другого" - такое свидетельство особенно любопытно и полезно для историка тем, что Гесс, личность среди нацистов самая закрытая и подчас плохо уловимая, поддается изучению именно как alter ego Гитлера, чья фигура на историческом небосклоне двадцатых-тридцатых-сороковых видна повсеместно и отчетливо. В сущности, Гесс-политик - это и есть Гитлер (безусловно, и наоборот), а также - и вся стратегия и тактика германского национал-социализма, то есть то преступление против человечества, за которое Гесс в 45-м получил пожизненный срок. Таким образом, фигура Рудольфа Гесса может сделаться гораздо более прозрачной, чем это принято считать.
Последнее важно еще и тем, что позволяет лучше узнать личную жизнь Гесса, на которой висит гораздо больше "амбарных замков", нежели на личной жизни самого Гитлера, и в этом отношении последнего можно использовать как своего рода "отмычку" для проникновения в семью и внутренний мир его заместителя.
Вот, к примеру, отрывок из давнего письма Эльзы Гесс, жены Рудольфа Гесса, к ее подруге Ангелике Раубаль (двоюродной племяннице и возлюбленной Гитлера). В нем Эльза описывает свое первое впечатление от речи Гитлера в 1921 году:
"…И - о Боже, в какую дыру мы отправились! Самая что ни на есть жуткая пивнушка, какими бонны пугают маленьких непослушных девочек. Накурено так, что щиплет глаза; повсюду грязные кружки с налипшей пеной, злые лица, хриплые голоса. Я робко спросила Рудольфа, что мы здесь будем делать. "Слушать", - резко бросил он. В это время компания у стены горланила похабную песню, а на небольшом возвышении в конце зала кто-то что-то выкрикивал. "Его?" - глазами показала я. "Нет. Я скажу кого", - был ответ. Когда, наконец, он указал мне на очередного оратора, я, разогнав платочком дым перед собой, добросовестно всмотрелась, но ничего не поняла. Стоял некто худенький, с мокрым лбом и странно неподвижными серо-голубыми глазами. Он стоял и молчал, но в пивной становилось все тише и тише и наконец стихло совсем. Тогда он произнес первые фразы. Сначала вполголоса и так, точно просил о чем-то. Потом - чуть громче, сильнее нажимая на отдельные слова. Внезапно его голос сорвался на хриплый крик, от которого сидящие за столиками начали медленно подниматься, и вскоре это был уже какой-то животный рев и вой, причем казалось, что зверей там хрипит несколько. Под конец выкрикнув что-то два раза подряд, он смолк, а пивная поднялась на дыбы. Все орали, гремели стульями, в воздух вздымались кружки, развешивая по плечам кружевную пену. Я стояла открыв рот… Рудольф тяжело дышал, уставившись в пол. Потом он резко взял меня за руку и вывел на улицу. Рядом в переулке нас ждала машина, но он молча шел, крепко держа мою руку, так, что я за ним едва поспевала. Внезапно он остановился, посмотрел мне в глаза: "Ты поняла?" Я ничего не поняла и не знала, что ответить, но сердцем угадала: если отвечу не так, могу потерять любимого. "Он говорил о Германии?" - спросила я. Рудольф просиял: "Да, он говорил о Германии! О нашем позоре. О предателях. О величии. О нашей чести. Он…" Мы снова зашагали по темной улице. Рудольфу как будто не хватало воздуха. Я сейчас не помню, сколько мы бродили по ночному Мюнхену, но точно знаю - именно эта ночь нас соединила".(Изложение событий в письме Эльзы несколько отличается от полицейского протокола. - Е.С.)
Описаний манеры Гитлера произносить свои речи в пивных Мюнхена осталось немало, но это - единственное достоверное свидетельство того, как слушал и воспринимал своего будущего кумира совсем еще молодой тогда Рудольф Гесс.
Безусловно, все они, солдаты Первой мировой, вышли из нее с раной в сердце, с горечью поражения и позора, с жаждой реванша. Они ставили своей целью возрождение поверженной родины - цель, достойная любой партии или политика. Но с чего они предполагали начать? Вокруг них была обескровленная нищая страна, отчаявшиеся, потерявшие надежду люди… Где, в чем увидел Гитлер источник сил для возрождения, для веры, для борьбы?
"Мы должны отомстить. Именно отомстить, а не только восстановить справедливость, - озвучивал Гесс мысли Гитлера в 1925 году на одной из партийных конференций. - Мы начнем с мести. Месть - вот источник наших сил". Дальше он перечисляет, на кого должен будет опуститься "карающий меч национал-социализма": "…на неполноценных, тянущих нацию назад в пропасть, на предателей, нанесших германской армии удар в спину, на коммунистов с их интернационализмом, на международные державы (метрополии. - Е.С.) с их отрыжкой от вырванных у Германии и проглоченных кусков (колоний. - Е.С.)…". А также и - на Россию, эту "собаку на сене".