- Премьер-министр Черчилль однажды высказал опасение, как бы не подумали, что три великие державы хотят господствовать над миром. А кто же замышляет такое господство? Соединенные Штаты? Нет, они об этом не думают. (Смех и утвердительный жест президента.) Англия? Тоже нет. (Смех и красноречивый жест Черчилля.) Итак, две великие державы выходят из сферы подозрений. Остается третья… СССР. Значит, СССР стремится к мировому господству? (Общий смех.) Или, может быть, Китай стремится к мировому господству? (Общий смех.) Ясно, что разговоры о стремлении к мировому господству ни к чему. Мой друг Черчилль не сможет назвать ни одной державы, которая хотела бы властвовать над миром. - Сделав небольшую паузу, Сталин поменял тон на почти задушевный, к концу речи переходящий в патетический: - … Да, пока мы все живы, бояться нечего. Мы не допустим, чтобы имела место новая агрессия против какой-либо из наших стран. Но пройдет десять лет или, может быть, меньше, и мы исчезнем. Придет новое поколение, которое не прошло через все то, что мы пережили, которое на многие вопросы, вероятно, будет смотреть иначе, чем мы. Что будет тогда? Мы как будто задаемся целью обеспечить мир, по крайней мере, на пятьдесят лет вперед. Или, может быть, я думаю так по своей наивности?
Сталин прямо и пристально посмотрел в глаза президенту Рузвельту, точно желая что-то услышать от него в ответ прямо сейчас. Рузвельт выдержал этот взгляд молча. Сталин продолжил уже обычным тоном, по-деловому:
- Главное условие для сохранения длительного мира - это единство трех держав. Надо выработать такой устав, который максимально затруднял бы возникновение конфликтов между нами. Это главная задача.
РУЗВЕЛЬТ (искренним, задушевным тоном, глядя в глаза Сталину и прижав руку к груди). Поверьте, единство великих держав - одна из главных наших целей!
ЧЕРЧИЛЛЬ (сбивая патетику, несколько ворчливо). А нельзя ли сегодня обсудить польский вопрос?
Сталин и Рузвельт, опустив глаза, почти одновременно кивнули.
РУЗВЕЛЬТ. Поскольку Соединенные Штаты находятся далеко от Польши, я прошу двух других участников совещания изложить свои соображения.
ЧЕРЧИЛЛЬ. У Великобритании нет никаких материальных интересов в Польше. Великобритания вступила в войну, чтобы защитить Польшу от германской агрессии. - На этих словах переместившееся солнце одним лучом поразило его прямо в глаз. Черчилль сморщился, стараясь увернуться, поднял указательный палец: - Великобритания интересуется Польшей, потому что это - дело чести Великобритании!
СТАЛИН (воспользовавшись его дискомфортом). Если для британского правительства Польша - вопрос чести, то для русских вопрос о Польше - это вопрос жизни! И дело не в том, что Польша - пограничная с нами страна. На протяжении истории Польша всегда была коридором, через который враг шел на Россию. Почему враг шел так легко? Потому что Польша была слаба. Польский коридор не может быть закрыт механически извне только русскими силами. Он может быть надежно закрыт только изнутри собственными силами Польши. Для этого нужно, чтобы Польша была сильна. Вот почему Советский Союз заинтересован в создании мощной, свободной и независимой Польши. (После паузы, весомо.) Вопрос о Польше - это вопрос жизни и смерти для Советского государства.
Сара Черчилль, сидя за столом, подняла голову, что-то напряженно вспоминая; чуть шевеля губами, она словно произносила про себя какой-то текст.
Дальше Сталин предложил провести польскую границу по Западной Нейсе. Он попросил Рузвельта и Черчилля его в этом поддержать.
Был также поднят вопрос о польском правительстве. Сталин заявил, что настоящие поляки проживают в Польше, а в Варшаве уже есть правительство, тогда как лондонское правительство и связанные с ним подпольные круги постоянно наносят Красной Армии вред: нападают на советские склады с оружием, уже убили 212 красноармейцев…
Черчилль, горячась, возразил, сказав, что у советского и британского правительств, видимо, разные источники информации…
Но заседание уже подошло к концу.
Рузвельт, взявшись за голову, дал понять, что у него больше нет сил:
- Польский вопрос в течение пяти веков причинял миру головную боль!
- Вот и нужно постараться, чтобы польский вопрос больше не причинял головной боли человечеству! - заявил Черчилль.
- Непременно это нужно сделать, - заключил Сталин.
В 17.30 6 февраля Даллес телеграфировал Рузвельту:
"Операция "Доктор N" в стадии успешного завершения. Информация поступит в течение ближайших суток".
После этого заседания все трое демонстративно разошлись в разные стороны.
Сталин скрылся из виду первым.
Рузвельт бессильно раскинулся в кресле, его везли. Стеттиниус, наклонившись, отдал президенту сообщение от Даллеса. Рузвельт сразу воспрянул, оживился. Обернувшись, он хотел было подать Черчиллю какой-то знак, но премьер уже удалялся в сопровождении Сары.
Черчилль процедил сквозь зубы:
- Слышала? Эти болваны в Лондоне совершенно не владеют ситуацией, от них вреда больше, чем реального дела.
- Настоящие поляки проживают в Польше, - сказала Сара.
- Не нужно мне Сталина цитировать.
- Тогда позволь, папа, я процитирую тебя: "Мы будем разбрасывать листовки, взывающие к нравственности немцев. Но мы и пальцем не шевельнем для Польши, когда немецкая военная машина станет ее давить и уничтожать. Чтобы Гитлер не имел оснований на нас жаловаться". В тридцать девятом году ты не считал Польшу - делом чести, а теперь ждешь от Сталина понимания.
Черчилль только равнодушно пожал плечами:
- Кстати, детка, я прозондировал насчет покупки дворца. Сталин ответил: "Увы!".
"Доктор N", выполняя приказ "предъявить еще доказательства", привез Уилби и Уилберта к последней, пока не взорванной лаборатории исследовательского центра острова Рюген.
Почти все оборудование уже вывезли, на полках стояли разные колбы и сосуды всех размеров; часть разбитых валялась на полу. Среди осколков что-то шевелилось.
Оба разведчика, много чего на этой войне повидавшие, отчего-то поежились.
- Идите четко по моим следам, если не хотите взлететь на воздух! - обратился немец к Уилби, который был в эсэсовской форме. - Здесь все уже заминировали ваши службы. А кстати, кто же вы все-таки? На какую разведку работаете? Надеюсь, не на советскую?
- А что? - откликнулся Уилби.
- А то, что вон там, за окнами, холмик, видите? Там четыреста русских военнопленных, а дальше, в той стороне - еще триста, - резко хохотнул немец - Тьфу! Что это я?! Ваш начальник, Шуманн, и подписывал приказ! Или вы сами? Когда еще работали на нас!
- Я на вас никогда не работал! - возразил Уилби. - И здесь никогда не был. У меня пропуск только в зону С.
- Зона С - это для обслуги! Ха-ха! - немец указал на шевелящееся на полу. - Недавно еще ползало… Скоро все передохнут! Персонал расстреляли, кормов нет, генератор взорван… скоро все тут остынет… Все погибнет, все! А! Вот! Вот вам доказательство! Документ! Фотографируйте, а то воняет! - он ткнул пальцем в трупик какого-то зверька с пятью ногами и роговым наростом между глаз.
Уилби сфотографировал и поинтересовался, отчего сдохло это существо.
- С голоду, - ответил немец. - Дети приходили кормить… Больше не приходят.
- Какие дети?
- Такие же!
- Для чего вы нас привели в этот… зоопарк?
- Я вас привел, куда просили.
- Хватит валять дурака! - возмутился Уилби. - Сначала ваша семья, теперь какой-то… зверинец! Послушайте, доктор N…
Немец расхохотался:
- А вы так и не поняли?! Нет никакого "доктора N"!.. Вот - "доктор N"!.. Лечебный павильон для больных детишек! Сказочное царство! Для "сказочных" детишек! Они тут зверюшек кормили, цветы поливали, грибы рисовали! - он говорил быстро, точно в бреду. - Все началось… с грибов! Грибы начали расти первыми… Здесь все росло - грибы, ветки, листья. Я обещал детям, что и они вырастут. Все дети хотят вырасти побыстрей. Но они… не росли. Дети… умирали. Они умирали… в мучениях - Неожиданно он выпрямился, откинул голову; его речь сделалась возвышенно-патетической: - Это был великий эксперимент! Столько труда, догадок, гипотез, которые подтвердились! Сотни тысяч марок! Тысячи жизней! Плюс еще трое - моих детей! Зато теперь мы знаем, что ждет наших врагов! Мы знаем, что ждет их детей… - в его глазах вспыхнула ненависть - Ваших!.. И я не позволю, я не дам вам уничтожить…
Говоря, он отступал все дальше и дальше, в глубь лаборатории. Забывшись, задел ногой какую-то проволоку, споткнулся и упал.
Уилби, схватив Уилберта за руку, бросился наружу…
За их спинами раздался первый взрыв. Потом еще несколько.
Вечером того дня Черчилль подъехал к резиденции Рузвельта.
Перед четвертым заседанием три лидера договорились устроить неформальную встречу. Точное время не было строго оговорено, и, воспользовавшись этим, Черчилль нарочно приехал первым, чтобы поговорить с Рузвельтом до приезда Сталина.
Черчилль, усаживаясь в кресло, заметил:
- Нужно отдать должное хозяевам - нас тут прекрасно устроили. И кормят сносно. Попросил тренажер - дали. Прихватил с собой ящик сардин - так и стоит не распакованным. Ну, как поживают ваши планы? Своей интерлюдией о том, какие мы все овечки, Сталин удачно предварил ваш план о "мире четырех полицейских"! Дьявольская все-таки интуиция! Словно так и ждал, что вы это тотчас и предложите! Что там наши на Рюгене? Моя информация пока подтверждается?
- Пока да, - ответил Рузвельт.
- Итак, если бомба у Гитлера все-таки есть… Если джинн уже выпущен из бутылки?
- Вы слишком торопитесь.
- А вы - не чересчур ли медлите? Сталин скоро будет в Берлине и подомнет под себя пол-Европы! Советское влияние станет нарастать, и тогда… смотрите, как бы все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы не оказались бы под тотальным контролем Москвы! Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест, София…
- Воображение завело вас слишком далеко.
- Отнюдь нет, - возразил Черчилль. - Я не вижу для этого серьезных препятствий. Сегодняшнее обсуждение польского вопроса показало, как станет действовать Сталин. Кстати, а что тут делают французы? Сидят под дверьми в ожидании, что их пустят в Контрольный совет по Германии? Логичнее было бы допустить в него китайцев.
- Почему, почему вы так упорно не хотите меня понять, сэр?! - неожиданно взорвался Рузвельт.
Черчилль, тоже взрываясь:
- Да потому что, пока мы все только разорялись, великая Америка богатела! Черт подери! Вам легко обойтись без ударной армии, потому что 70 процентов всей мировой промышленности, нефть, финансы, мировая торговля - лучшая "ударная" сила! Русские так милитаризовали страну, что готовы прошагать и еще пол-Европы! Франция… разбери ее, почти целехонька и туда же - в великие лезет! А что бедной старой Англии делать?!
- Оставаться другом моей Америки! - меняя тон на проникновенный, заговорил Рузвельт. - Ничто в этом мире не может быть достигнуто без братского союза англоязычных народов. Это ваши слова. И я их полностью разделяю. Это означает особые отношения между нами! Мой дорогой друг, неужели вы меня до сих пор не поняли?! "Мир четырех полицейских" - это мир без гонки вооружений! Это здоровая экономика, это достаток, это спокойствие наших народов! Могильный камень на военный атом! Вооружившись мирным атомом, мы все равно победим!
- Да понял я вас, понял… Но все это в перспективе. Пока же мне остается воевать тут за те крохи британского величия, которые еще остались! И все-таки… а если мы завтра же получим донесение, что джинн уже выпущен?
- Меня все стремятся в этом уверить! - жестко произнес Рузвельт. - Особенно наши, в Лос-Аламосе! Точнее их главный заказчик. Знаете, Уинстон, я с некоторых пор воюю с собственными спецслужбами. Даллес опасается, что я прикрою программу атомных военных испытаний, и тогда его покровители уже в ближайшем будущем могут остаться без военного госзаказа. Но я президент. Я отвечаю за всю нацию. Мы сильная нация, а сильным выгодно жить без войны!
- Безусловно. Но я считал, что всемирная организация, которую мы создаем, могла бы стать подлинным Храмом Мира, в котором можно будет развесить боевые щиты многих стран. И это могло бы быть достигнуто путем братского союза англоязычных народов! Только им одним!
Доложили о приезде Сталина.
- Когда вы ожидаете окончательного сообщения от наших на Рюгене? - спросил Черчилль быстро.
- Не позднее 9 февраля. Это критический срок, но я надеюсь…
Появился Сталин.
Рузвельт и Черчилль надели приветливые улыбки.
Поздний вечер. Акватория острова Рюген.
Под покровом темноты Уилби и Уилберт тихо отплыли в рыбачьей лодке в том же месте, под прикрытием водолазов. Настроение у обоих было странное, непривычное, особенно у Уилби; Уилберт держался уверенней.
- Как он сказал - дети собирали грибы? И рисовали… Просто грибы. Грибочки… - задумчиво произнес Уилби:
- Атомный взрыв похож на гриб, - пояснил Уилберт.
- Откуда вы знаете?
- Физики сказали. Если атомный взрыв похож на гриб, значит, гриб похож на атомный взрыв. Думаю, оба наши шефа останутся довольны.
- Не думаю, чтобы президент… - начал было Уилби.
- Ну, я не столь доверенное лицо, чтобы докладывать лично президенту, - перебил его Уилберт. - Мой шеф - Даллес.
Ялта. 9 февраля 1945 года. Шестое заседание в Ливадийском дворце
За полуоткрытыми дверями шло заседание. Госсекретарь Стеттиниус делал сообщение от имени министров иностранных дел по польскому вопросу:
- …что касается формулы о создании польского правительства, то три министра иностранных дел пока не достигли соглашения…
В помещении, перед залом заседаний, дежурила охрана трех лидеров. Когда в этом помещении появился американский сотрудник с каким-то донесением, советская и английская охрана тут же словно взяли его в невидимые клещи.
Этот сотрудник что-то сообщил своему начальнику охраны; тот быстро объяснил ситуацию англичанам, потом на ломаном русском - советской охране.
Суть заключалась в том, что прибыло донесение для президента США. То самое, которое "по личной просьбе президента" было приказано немедленно передать государственному секретарю.
Начальник советской охраны сделал протестующий жест.
Эту картину наблюдали всё те же четыре журналиста, сидящие за два помещения от зала заседаний, который им виден не был.
Начальник американской охраны заглянул в зал. Оценив обстановку, заявил сотруднику, что придется подождать.
В зале было "жарко".
ЧЕРЧИЛЛЬ. …Я решительно возражаю! Великобритания в течение стольких лет ведет тяжелую борьбу за сохранение в целости Британского Содружества наций и Британской империи!.. Пока британский флаг развевается над территориями британской короны, я не допущу, чтобы хоть кусок британской земли попал на аукцион с участием сорока государств!
СТЕТТИНИУС. Речь не идет о Британской империи…
ЧЕРЧИЛЛЬ (обращаясь к Сталину). Каковы были бы ваши чувства, если бы международная организация выступила с предложением передать Крым под международный контроль в качестве международного курорта?!
СТАЛИН. Я с большой охотой предоставил бы Крым для конференций трех держав…
Сотрудник, принесший донесение, решительно отстранив начальника охраны, встал у дверей так, чтобы его видел Стеттиниус.
Советская охрана встала у него по бокам. Таким образом, в дверях торчали трое.
Журналисты напряженно наблюдали.
Стеттиниус увидел сотрудника с донесением в руках. Он вышел из зала, прочитал сообщение и в свою очередь сам встал у дверей так, чтобы его видел Рузвельт. Рузвельт увидел, изменился в лице. С этой минуты все мысли президента сосредоточились на сообщении от Даллеса.
ЧЕРЧИЛЛЬ (распаляясь все больше). Тито - диктатор в своей стране!
СТАЛИН. Тито вовсе не диктатор. Положение в Югославии остается неопределенным.
ЧЕРЧИЛЛЬ. Вы подтверждаете ваше согласие на то, чтобы предложить Тито вышеупомянутые поправки?
СТАЛИН. Я не делаю пустых заявлений. Я всегда держу свое слово.
РУЗВЕЛЬТ. Я. . Я предлагаю закрыть заседание.
ЧЕРЧИЛЛЬ. Но я еще хотел бы обсудить вопрос о военных преступниках. Я имею в виду тех из них, чьи преступления не связаны с определенным географическим местом.
РУЗВЕЛЬТ. Это сложный вопрос. На этой конференции его рассмотреть невозможно. Не лучше ли передать его на рассмотрение трем министрам иностранных дел? Они дадут отчет через три-четыре недели.
ЧЕРЧИЛЛЬ. Хочу напомнить, что я сам составлял проект декларации о военных преступниках для Московской конференции 1943 года. Вообще… лучше всего было бы расстрелять главных военных преступников, как только они будут пойманы.
СТАЛИН. А как быть с теми, кто уже пойман, например с Гессом? Будет ли он включен в ваш список? И как быть с судом над ними?
ЧЕРЧИЛЛЬ. Безусловно, они все должны быть судимы. Но какова должна быть процедура суда: юридическая или политическая - вот в чем вопрос. По моему мнению, суд должен быть политическим, а не юридическим актом.
РУЗВЕЛЬТ. Предлагаю передать вопрос о военных преступниках на изучение… трем министрам иностранных дел.
"Дьявол вас всех забодай!.." - читалось в его взгляде. Он нетерпеливо поскрипел креслом. Сталин и Черчилль нехотя кивнули. Секретари принялись собирать бумаги….
И тут Сталин снова заговорил, намеренно неторопливо, растягивая слова:
- А скажите еще вот что: на-чалось ли на-ступление на Западном фронте?
- Вчера, в 10 часов утра 100-тысячная британская армия начала наступление в районе Неймегена, - заявил Черчилль. - Войска продвинулись на три тысячи ярдов на фронте шириной в пять миль. Они достигли линии Зигфрида. Взято несколько сот пленных. Наступление будет безостановочным и будет непрерывно разрастаться!
Из всех заседаний только шестое шло с перерывом. Никто не придал этому значения. Поднимались такие вопросы, что, казалось, сам воздух в зале вот-вот закипит. Нервы лидеров были взвинчены до предела - почему бы немного и не остыть?
Рузвельт в своем кресле стремительно пронесся через помещение, в котором находились журналисты.
Можно лишь предполагать, обратил ли кто-нибудь внимание на странный перелом, произошедший в настроении американского президента. Но журналисты, наблюдавшие его меньше минуты, заметили, как сильно Рузвельт был взволнован, как он торопился куда-то. Куда?
Кресло Рузвельта катилось по коридору… В одном из помещений дворца его ожидал Стеттиниус. Рузвельт почти выхватил донесение.
Прочитав и перечитав, опустил руки, долго глядел перед собой.
- Что … там? - не выдержав паузы, спросил Стеттиниус.
- Они ее взорвали… Даллес убежден… Материалы с Рюгена… Даллес готов их привести… - отрывочно произносил Рузвельт. - Даллес… - произнес Рузвельт с прорвавшимся раздражением, - он сделал все, чтобы Сталин имел основания подозревать меня в сепаратных переговорах с Гитлером! - Потом Рузвельт сделал глубокий вздох и уже спокойнее обратился к госсекретарю: - Эдвард, организуйте-ка мне вот что! Я хочу поговорить с тем парнем, как его - Уилберт, кажется. С ним, а не с Даллесом! Посмотрим, сможет ли он… солгать своему президенту.