Де Голль
"Прекрасная моя родина! Что же с тобой сделали?! Нет, не так! Что ты позволила с собой сделать?! От имени народа я, генерал де Голль, Глава Свободных Французов, приказываю…" Дальше многоточие. Это дневниковая запись. В конце мая 40-го года он еще не знал содержания будущих приказов. Но уже знал, как станет говорить со своей Францией.
18 июня 1940 года в гитлеровской резиденции Бергхоф очень смеялись. Фюреру доложили, что какой-то беглый французский офицерик, креатура Черчилля, сидя на радиостанции в Лондоне, имел наглость призвать французов "продолжать борьбу". Дурак. Франция довольна. Париж цветет; прекрасные француженки очарованы галантностью немецких офицеров. Чего он там бубнит о "пламени Сопротивления", о "чести Знамени", о какой-то смертельной угрозе? Тоже еще новый Дантон нашелся - "Граждане, Отечество в опасности!". Да кто мешает этим французам есть, пить, танцевать и размножаться?
Но уже очень скоро этот "лондонский начетчик", постоянно выходивший в эфир, стал по-настоящему раздражать Гитлера. Сам умело работая с подсознанием немцев, фюрер отлично понял опасность голлизма и вынудил Анри Петена приговорить своего бывшего, еще в Первую мировую, подчиненного к смертной казни. Но руки оказались коротки. А слово… мощным звучным эхом катилось по всей Франции, пробуждая и воодушевляя растоптанных, как казалось, французов.
Так начиналось то, что позже будет названо Французским Сопротивлением: мало дела, еще меньше оружия. Оно начиналось с того, что Ленин когда-то назвал "мужеством беззакония"! А вот дальше… как это часто бывает, очень многое оказалось завязано на личности одного человека: на его твердости, последовательности и ответственности за свои слова. Простой пример: призвав в сороковом "забыть все распри и объединить все партии перед общей угрозой", в 44-м де Голль включил Французскую коммунистическую партию в состав своего правительства.
Кстати, то же "мужество беззакония" позволило голлистам в первый и единственный пока раз в мировой истории сформировать национальные вооруженные силы за границами страны.
Когда война закончилась, де Голль попросил соотечественников не проявлять жестокости и не мстить предателям; и сам отменил для Петена смертную казнь. Он придерживался той точки зрения, что ответственность национального лидера есть естественный ограничитель его жесткости, не дающий выродиться в жестокость.
Эта ответственность еще дважды ставила его на ту же самую грань, когда свободолюбивая Франция оказывалась перед лицом гражданской войны. Ответственность национального лидера заставила его даже пойти против святая святых буржуазного общества - крупного капитала, имевшего в колонии Алжир выгодный бизнес. В 1962 году Алжир получил независимость, хотя за это на де Голля устроили настоящую охоту, как на зверя.
В 1966 году президент де Голль вывел Францию из НАТО, убрал французские войска из Западной Германии, а из самой Франции удалил все американские военные базы. И съездил в СССР, чтобы говорить о разрядке. Это слово "detente" весь англоязычный мир произносил тогда по-французски!..
О поведении де Голля во время "студенческой революции" 68-го скажу главное: вместо пуль и танков президент предложил соотечественникам переговоры, повышение зарплаты и социальных пособий. "Я не дам этой революции пожрать ее романтических детей, - как-то сказал де Голль дочери, - но моя рана, по-видимому, не заживет".
Он умер через полтора года после отставки, в 1970-м, и был похоронен в своем имении, в Коломбэ, согласно оставленному завещанию. И все же пантеон без де Голля - это странно.
Йодль
"В армии есть один недисциплинированный элемент - это генералы", - так сказал генерал-оберст Йодль, этим высказыванием, видимо, желая исключить себя из числа "недисциплинированных".
Все-таки у Гитлера было звериное чутье на людей, и второй после Кейтеля столп в верховное командование вермахта (сокращенно - ОКВ) был вбит им вовремя. Что бы ни думал, иногда доверяя эти мысли письмам к жене, Альфред Йодль, но свою задачу сделать ОКВ орудием гитлеровских директив он выполнял и, в отличие от Кейтеля, даже с энтузиазмом и вдохновением. А ведь это был один из самых грамотных, думающих, ответственных военных специалистов. И единственный, помимо Гудериана, генерал, позволявший себе кричать на фюрера. Например, во время вторжения в Норвегию, когда британцы потопили десять германских эсминцев и Гитлер приказал отступить от крепости Нарвик, Йодль, отстаивая свою точку зрения, треснул кулаком по карте и сказал, что альпийские стрелки останутся в Нарвике и будут стоять насмерть. И ничего! Гитлер с таким доводом Йодля согласился, а позже даже признал, что именно твердость этого генерала позволила выиграть Норвежскую кампанию.
А вот во время Русской кампании возникла обратная ситуация. Гитлер рвался к кавказской нефти, требовал едва ли не танками штурмовать горные проходы, забрасывать бесполезные десанты… "Если вы хотите потерять десант, выбрасывайте его на Туапсе, - сказал Йодль Гитлеру. - Наши горные части также обречены, если останутся на своих местах. Их необходимо оттянуть". - "Я вас посылал затем, чтобы вы настояли на моем приказе, генерал Йодль, - ответил Гитлер. - Таково было ваше задание. Вы его не выполнили. Большое спасибо".
И тут же послал Кейтеля, с тем же приказом. Так что "столпам" иногда приходилось подпирать и друг друга.
Но, в общем, это были частности, "разборки" в высоких кабинетах, за их стены не выходившие. Оба они, Кейтель и Йодль, были и оставались главной армейской опорой Гитлера, особенно после покушения 44-го года.
А ведь еще в 1933 году Альфред Йодль открыто перед своими товарищами-офицерами называл Гитлера выскочкой и шарлатаном! Был ли он из тех, кого называют "рабами чужого успеха"? Отчасти. Но вот еще соображение: в Первую мировую Йодль сражался во Франции и видел, как каждый отбитый у противника метр был выложен трупами немецких солдат! И когда весной 40-го гордая Франция лежала у ног фюрера, Йодль, я думаю, получил своего рода сотрясение мозга, от которого уже не оправился.
И еще несколько деталей о личности Альфреда Йодля. Именно ему, как одному из разработчиков плана "Барбаросса", мы "обязаны" вариантом северного направления главного удара, целью которого стала Москва.
Именно он подписал за Германию предварительную для СССР капитуляцию в Реймсе 7 мая 1945 года.
На суде в Нюрнберге он, как и Кейтель, говорил о своем "долге солдата" и прочее. Однако в его деле имеются показания госпожи Москович, еврейки, подробно описавшей то, как генерал, помог ей, совершенно посторонней ему женщине, бежать в 39-м вместе с семьей из Германии. Подобные вещи - большая редкость и чего-то стоят.
В 1949 году представитель обвинения со стороны Франции в Нюрнберге признал, что смертный приговор в отношении Альфреда Йодля был ошибкой. А в 1953-м его посмертно оправдали и полностью реабилитировали.
Не знаю… Но честно признаюсь, из всех деталей и частностей, известных о Йодле, цельный портрет этой личности отчего-то не складывается.
Гудериан
У Гитлера было несколько классных танковых генералов. Всякий раз, глядя на противотанковые ежи, я думаю, что такой своеобразный антипамятник поставлен только одному из них - Гейнцу Гудериану.
Сенатор Маккарти как-то предложил провозгласить послевоенные труды Гудериана "библией американских генералов". Каждому свое: им учебник, а нам - материал во многом и для самоанализа, материал, принципиально отличающийся от подобного рода записок и мемуаров, - я бы сказала так: откровенностью, подтвержденной документально.
Портрет Гудериана интересен в нескольких интерьерах: в весенней Франции, под зимней Москвой, на посту генерал-инспектора бронетанковых войск, с особыми полномочиями, или начальника генштаба. Можно написать портрет Гудериана-теоретика и светского льва; можно - практика, сутками не вылезавшего из своего T-IV… Но во всех своих работах, даже в романах, я стараюсь следовать правилу: поменьше самой говорить об исторических личностях и почаще давать им высказываться. Особенно когда слушать не противно.
К примеру, вот какими простыми фразами Гудериан выражает самую суть дела, о котором до сих пор идут споры.
"14 июля Гитлер собрал всех командующих группами армий… Он сказал, что не может разгромить Англию. Поэтому, чтобы прийти к миру, он должен добиться победоносного окончания войны на материке… Для этого надо разбить Россию. Подробно изложенные им причины… были неубедительны. Ссылка на обострение международного положения вследствие захвата нами Балкан, на вмешательство русских в дела Финляндии, на оккупацию русскими пограничных балтийских государств так же мало могла оправдать столь ответственное решение, как не могли его оправдать идеологические основы национал-социалистического учения и некоторые сведения о военных приготовлениях русских. Поскольку война на Западе не была закончена, новая военная кампания привела бы к войне на два фронта, к чему Германия была еще менее готова, чем в 1914 году. <…> Поскольку обсуждения речи не предполагалось, мы молча, в серьезном раздумье разошлись". "Разошлись", как вы понимаете, по своим войскам.
"Поистине роковой стала недооценка сил противника, - пишет далее Гудериан. - Гитлер не верил донесениям о военной силе огромного государства, о мощи его промышленности и прочности государственной системы. Зато он умел передать свой необоснованный оптимизм непосредственному военному окружению, и оно так уверенно рассчитывало закончить кампанию к началу зимы, сломив военную мощь России за 8–10 недель и вызвав ее политический крах, что в сухопутных войсках зимнее обмундирование было предусмотрено только для каждого пятого солдата". И уточняет: "Люфтваффе и войска СС были снабжены им в достаточном количестве". И так далее. Очень советую почитать его "Воспоминания солдата". Повторяю: если Гудериан пишет, что приказ об обращении с гражданскими и военнопленными был попросту отослан им обратно в Берлин, то это правда: она зафиксирована. Если он пишет, что "приказ о комиссарах" вообще никогда не доводился до его войск, то и это правда. Гиммлер бессмысленных вещей не делал; он ядовито называл Гудериана, за глаза конечно, "бронированным демократом".
После провала наступления под Москвой Гитлер так сформулировал суть своих претензий к Гудериану: "Вы стоите слишком близко к происходящему, - сказал он, - вы слишком переживаете страдания ваших солдат. Вы слишком их жалеете. Вы должны быть дальше от них. Издали лучше видно". А после многочасового разговора резюмировал в присутствии Кейтеля: "Этого человека я не переубедил". Что означало отставку. Правда, временную. Так что "быстроходный Гейнц", как его звали в армии, к концу войны себя еще покажет.
Мосли
"Среди гостей обращал на себя внимание темноволосый человек с коротко подстриженными усиками, любезный и обходительный. Я долго беседовал с ним, мы обсуждали книгу Дугласа "Экономическая демократия"… Должно быть, я говорил что-то такое, что весьма заинтересовало этого джентльмена - лицо его осветилось, глаза раскрылись так широко, что стали видны белки. Казалось, он одобрял все, что я говорил… Однако лишь до той минуты, пока я не дошел до основного положения, завершавшего мою мысль, - оно-то как раз и оказалось прямо противоположным его собственному мнению, и лицо его внезапно выразило крайнюю степень разочарования. Эти выкаченные белки глаз и широко улыбающийся рот остались в моей памяти, как странная, пугающая маска…"
Таким было первое впечатление Чарли Чаплина о сэре Освальде Мосли, человеке, которого в 31-м году называли "английским Гитлером".
Британский союз фашистов был официально основан 1 октября 1932 года. В качестве эмблемы Мосли выбрал древнеримский символ власти - пучок связанных ремнем прутьев с топором в середине (фасции). Связка прутьев должна была символизировать силу единства, а топор - верховную власть организованного государства. Членов союза одели в черные рубашки; для них был выделен особый транспорт с символикой; появилась своя газета "Блэкшет" и так далее. Дело было задумано широко, основательно: Мосли считал себя прогрессивным экономистом, предлагал правительству всевозможные программы и планы и так же, как Гитлер, надеялся на главное - капитал, который и приведет его к власти. Но время шло, а британский капитал все как-то обходился без сэра Освальда, и в 34-м, когда союз фашистов насчитывал уже 50 тысяч членов, терпение у Мосли лопнуло: он объявил, что его "черные рубашки" готовы последовать примеру итальянских братьев и устроить "поход на Лондон". Лозунг был выбран такой: "С улиц - к власти".
Вот тут и сказался главный просчет такого рода флибустьеров от политики, вывозящих контрабандой чужой опыт под черным флагом откровенного бандитизма. Трескучий, безалаберный, пропахший потом и луком "поход на Рим" на британской почве с ее долгой, непрерывной демократической традицией, конечно, повторить не удалось. Например, осенью 34-го года, когда Мосли в Гайд-парке собрал три тысячи своих парней, туда тут же привалило около ста тысяч крепких антифашистов, и, чем закончилась эта встреча, вообразите сами. Что касается самого Мосли, то такого битого и перебитого политика британская история, пожалуй, еще не знала, причем били сэра Освальда и справа, и слева, и сверху.
После очередного фиаско Мосли обычно отправлялся жаловаться Муссолини или Гитлеру, который, по-видимому, не очень рассчитывал на британских чернорубашечников, говоря, что у них прекрасный лидер, но никудышная организация дела. Высказывание, на мой взгляд, абсурдное. Или издевательское.
С 35-го года Мосли взял себе другой символ - молнию в круге, что означало "действие в круге единства". Этим кругом были не только правящие фюреры, но и лидеры фашистского интернационала, например вождь французских "Огненных крестов" де ла Рок, вождь румынских фашистов Кодряну, венгерских "Скрещенных стрел" - Салаши, главарь хорватских "усташей" Павелич (зверь, каких поискать). Можно еще вспомнить норвежского Квислинга, финского Косолу, бельгийского Дегреля - все это люди, на которых их народы поставили позорное клеймо, как на падших женщинах в Средние века.
О потугах же Мосли офашистить Англию, в чем ему, кстати, помогал ирландец, католик О’Даффи, стоит почитать. Скажу только, что и после войны этого "патриарха" десятки раз демонстративно лупили, а в это время из брошенных им семян незаметно подрастали молодые всходы… Увы… Настенные фотографии сэра Освальда и теперь еще можно увидеть в некоторых домах респектабельного британского электората.
Де ла Рок и другие
Фельдмаршал Кейтель, увидев среди представителей стран-победительниц француза, в первый момент растерялся:
- Мы, что же, и Франции проиграли?! - воскликнул он.
Это негодование Кейтеля понять можно. Но вопрос в том, что он вкладывал в слово "мы".
Я думаю, что фашизмом XX века, как чумой, Франция не болела; да и по форме локальные случаи отличались от общей клинической картины. Во-первых, главной целью фашистских организаций Франции было ограничение полномочий парламента и установление авторитарного строя, на манер Второй империи (пример - лозунг "крест и корона"); во-вторых, французские фашисты были не плебеями, а аристократами (еще пример - организация с названием "Королевские молодчики"); в третьих, партий и лидеров всегда было несколько.
В 31-м году одну такую организацию "Огненные кресты" возглавил граф Франсуа де ла Рок. Кадровый офицер, кавалер многих орденов; после Первой мировой полномочный представитель Верховного межсоюзнического совета в Польше, при Пилсудском, у которого он перенял ряд актерских приемов для самопиара, из которых соорудил себе маску харизмы. "Народ - это женщина…" - повторял за Гитлером де ла Рок, забывая, что эта, французская женщина росла в иных исторических обстоятельствах и отличается от немецкой большим чувством юмора. Историк Наумов приводит такой пример: "Во Франции, - пишет он, - не действовали эффективные в условиях Германии методы обработки масс. Деятели "Огненных крестов" пытались повторить практику бесплатных обедов во Франции, но реакция французских безработных была абсолютно иной. С чисто галльским юмором рабочие съедали обед, а затем расходились с пением "Марсельезы" или "Интернационала" и с криками: "Де ла Рока на виселицу!"".
Активность французских фашистов, безусловно, толкала страну вправо, но слева на нее давил созданный в 35-м году Народный фронт, выпрямляя хребет страны. Во время войны в Испании на стороне Франко сражался фашистский батальон "Жанна д’ Арк"; но при этом именно Франция послала в Испанию наибольшее количество добровольцев-антифашистов - восемь с половиной тысяч, дравшихся в составе батальонов "Парижская коммуна", "Тельман" и других.
Еще один пример вспышки локального фашизма - боевой союз "Фасции" во главе с Жоржем Валуа, слепок с партии Муссолини. Валуа выступал за национальный социализм, который преодолеет классовую борьбу и вытолкнет страну из духовного кризиса. Судьба самого Валуа такова: после того, как немцы вошли в Париж, он начал менять политическую ориентацию и погиб в фашистском концлагере.
А вот французский олигарх парфюмер Франсуа Коти ориентаций не менял: он сначала подкармливал "Огненные кресты", а в 33-м основал собственную партию "Французская солидарность". Года через два появилась еще одна партия во главе с Жаком Дорио - еще одним характерным персонажем.
Всех вышеназванных лидеров объединяет одинаковое отношение к самому значительному событию французской истории - Великой французской революции: их ненависть к ней, яростное желание снизить ее роль, а то и вовсе предать забвению - порой напоминают истерику. Главная мысль: революция 1789 года ввергла страну в период перманентного упадка. Причем тут за всех высказывались потомки древних родов, действительно разоренных и повешенных революцией на фонарях, и игнорировалось мнение тех плебейских пластов, что были подняты ею из политического и духовного небытия.
Таким образом, "аристократический фашизм" оказался нежизнеспособным по сравнению с плебейским, показавшим свою силу в Германии.
Плебейский фашизм - эта затхлость духа, тупое неприятие чужого права, многообразия жизни - и не мог развернуться в стране, где сознание народа было перевернуто, перепахано, проветрено и омыто кровью великой революции.