(Отрывок)
79.
Два человека в этот страшный год,
Когда всех занимала смерть одна,
Хранили чувство дружбы. Жизнь их, род
Незнания хранила тишина.
Толпами гиб отчаянный народ,
Вкруг них валялись трупы - и страна
Веселья - стала гроб - ив эти дни
Без страха обнималися они!..
83.
И час пробил! Его нежнейший друг
Стал медленно слабеть. Хоть говорить
Не мог уж юноша, его недуг
Не отнимал еще надежду жить;
Казалось, судрожным движеньем рук
Старался он кончину удалить.
Но вот утих… взор ясный поднял он,
Закрыл - хотя б один последний стон!
(Зачеркнутая строфа)
Когда ж потом в себя пришел живой
И увидал, что унесен мертвец,
Он завернулся в плащ широкий свой,
Чтоб ожидать бестрепетно конец.
И стал в глазах двоиться луч дневной,
Глава отяжелела как свинец,
И душу рок от тела оторвал -
И будто сноп на землю он упал!
Интересно, что в этом произведении раскрывается еще одна чрезвычайно важная для Лермонтова тема - тема дружбы.
Мрачный, нелюдимый, "приставучий", язвительный, ядовитый Лермонтов, которого, по общему воспоминанию, "не любили" товарищи ни в Пансионе, ни в университете, жаждал дружбы.
Одиночество Лермонтова нередко объясняют его неумением завязывать дружеские отношения, его эгоцентризмом и эгоизмом. Но это не вполне так: Лермонтов желал дружеских связей с людьми и огорчался, встречая непонимание.
В стихотворении "К Д***ву" (1829), обращенном к однокашнику по Московскому университетскому Благородному пансиону Дмитрию Дурнову, Лермонтов говорит:
Я пробегал страны России,
Как бедный странник меж людей;
Везде шипят коварства змии;
Я думал: в свете нет друзей!
Нет дружбы нежно-постоянной,
И бескорыстной, и простой;
Но ты явился, гость незваный,
И вновь мне возвратил покой!
С тобою чувствами сливаюсь,
В речах веселых счастье пью;
Но дев коварных не терплю, -
И больше им не доверяюсь!..
Несмотря на полушутливый тон стихотворения, в нем содержится своего рода "манифест дружбы". Своеобразный "культ" дружеских чувств проходит через все творчество Лермонтова.
В годы учебы в пансионе Лермонтов столкнулся с первым непониманием своей дружеской расположенности. Человек, которому он слишком поспешно отдал "жар души", ответил полным непониманием. Поэт описывает эту драму в нескольких стихотворениях, посвященных однокашнику Михаилу Сабурову (так называемый "Сабуровский цикл").
Михаил Сабуров, брат прекрасной Софьи Сабуровой, окончил Пансион в 1831 году и некоторое время учился вместе с поэтом в Школе юнкеров. В "Сабуровский цикл" входят стихотворения "Посвящение N.N." с позднейшей припиской "При случае ссоры с Сабуровым", "Пир" с припиской "К Сабурову ("Как он не понимал моего пылкого сердца?", "К N.N." с припиской "К Сабурову - наша дружба смешана с столькими разрывами и сплетнями - что воспоминания об ней совсем не веселы. Этот человек имеет женский характер. - Я сам не знаю, отчего так дорожил им)" и предположительно к "N.N.***" и "В день рождения N.N.".
Вот, друг, плоды моей небрежной музы!
Оттенок чувств тебе несу я в дар.
Хоть ты презрел священной дружбы узы,
Хоть ты души моей отринул жар…
Я знаю все: ты ветрен, безрассуден,
И ложный друг уж в сеть тебя завлек;
Но вспоминай, что путь ко счастью труден
От той страны, где царствует порок!..
Готов на все для твоего спасенья!
Я так клялся и к гибели летел;
Но ты молчал и, полный подозренья,
Словам моим поверить не хотел…
Но час придет, своим печальным взором
Ты все прочтешь в немой душе моей;
Тогда - беги, не трать пустых речей, -
Ты осужден последним приговором!..
Интересны интонации этого стихотворения: здесь появляются тема ложных друзей, в число которых спешит занести себя и адресат стихотворения, желание Лермонтова помочь, спасти, оградить от беды и, наконец, звучит предостережение: вероломные друзья будут осуждены "последним приговором", их ожидает Страшный Суд, Вечный Судия, если не на этом свете, так на том.
Все эти темы практически без изменения перейдут в самое знаменитое стихотворение Лермонтова - "Смерть Поэта". И там будут ложные друзья, увлекающие героя на гибельный путь, сталкивающие его в пропасть. И там будет бессильное желание Лермонтова помочь, спасти… при полном понимании, что спасти нельзя, что гибель уже свершилась. И наконец, почти без изменения перейдет в "Смерть Поэта" предостережение о "последнем приговоре".
"Гибель" Сабурова ужасна для Лермонтова тем, что адресат стихотворения, тот, кого поэт считает своим другом, переходит на сторону "ложных друзей", становится в стан тех, кто будет осужден. Поэт и толпа. Один и все.
Кто защитит "одного", кто станет рядом с поэтом? Друг. Но если друг предал? Тогда - никто…
Лет двадцать тому назад по Невскому проспекту ездил автобус 22-го маршрута, на котором петербургские (тогда, кажется, еще ленинградские) художники группы "Митьки" изобразили картину "Митьки спасают Пушкина от пули Дантеса": митек в тельняшке бросается под пистолет и закрывает своей грудью беззащитного Пушкина… Смешная и трогательная эта картина, однако, идеально вписана в одно из главных мечтаний русской литературы: "Будь я рядом с Пушкиным - грудью бы его закрыл"…
Но никто не спас ни Пушкина, ни Лермонтова.
* * *
Между тем "чума" в Москве распространялась, и Вистенгоф вспоминает:
"Зараза приняла чудовищные размеры. Университет, все учебные заведения, присутственные места были закрыты, публичные увеселения запрещены, торговля остановилась. Москва была оцеплена строгим военным кордоном и учрежден карантин. Кто мог и успел, бежал из города".
При "Московских ведомостях" и отдельно стала выходить под редакцией М. П. Погодина "Ведомость о состоянии города Москвы".
Но жизнь продолжалась, и в сентябре холерного года произошло важное для Лермонтова событие в журнале "Атеней" было напечатано стихотворение "Весна":
Когда весной разбитый лед
Рекой взволнованной идет,
Когда среди полей местами
Чернеет голая земля
И мгла ложится облаками
На полуюные поля,
Мечтанье злое грусть лелеет
В душе неопытной моей.
Гляжу, природа молодеет,
Не молодеть лишь только ей;
Ланит спокойных пламень алый
С собою время уведет,
И тот, кто так страдал, бывало,
Любви к ней в сердце не найдет.
Екатерина Сушкова утверждает, что стихотворение обращено к ней, и в своих "Записках" рассказывает историю его создания:
"Всякий вечер после чтения затевались игры, но не шумные, чтобы не обеспокоить бабушку. Тут-то отличался Лермонтов. Один раз он предложил нам сказать всякому из присутствующих, в стихах или в прозе, что-нибудь такое, что бы приходилось кстати. У Лермонтова был всегда злой ум и резкий язык, и мы хотя с трепетом, но согласились выслушать его приговоры…
Дошла очередь до меня. У меня чудные волосы, и я до сих пор люблю их выказывать…
Вокруг лилейного чела
Ты косу дважды обвила…
Я упрекнула его, что для такого случая он не потрудился выдумать ничего для меня, а заимствовал у Пушкина.
- И вы напрашиваетесь на правду? - спросил он.
- И я, потому что люблю правду.
- Подождите до завтрашнего дня.
Рано утром мне подали обыкновенную серенькую бумажку, сложенную запиской, запечатанную и с надписью: "Ей, правда""…
И далее Сушкова приводит текст стихотворения "Весна", по поводу которого у нее с Лермонтовым состоялся интересный разговор.
"Он непременно добивался моего сознания, что правда его была мне неприятна.
- Отчего же, - сказала я, - это неоспоримая правда, в ней нет ничего ни неприятного, ни обидного, ни непредвиденного; и вы, и я, все мы состаримся…"
Сушкова полагала, что стихотворение было написано тогда же, когда и подарено, т. е. летом в Середникове. Но она ошибалась, поскольку цензурное разрешение на публикацию этих стихов в 4-й части "Атенея" получено еще 10 мая. Нет сомнения, что стихотворение было не написано, а лишь подарено Лермонтовым Сушковой летом; она опубликовала его потом по тексту из своего альбома в 1844 году в "Библиотеке для чтения".
Публикация "Весны" в "Атенее" - первое известное нам достоверное появление стихотворения Лермонтова в печати.
"Испанцы"
Первая (если не считать наброска "Цыганы") драма, написанная Лермонтовым, датируется концом лета - осенью 1830 года (по положению набросков трагедии в тетради со стихотворениями этого года). Финал пьесы отсутствует.
"Испанцы" стали следствием страстного увлечения театром, романтической драмой. Отдельные эпизоды лермонтовского сочинения близки к подобного же рода драматическим положениям в пьесах Лессинга ("Натан Мудрый", "Эмилия Галотти"), Шиллера ("Разбойники", "Дон Карлос"), Гюго ("Эрнани"), Шекспира ("Гамлет")…
Почему Лермонтов избрал местом действия своей первой драмы именно Испанию? Существует много причин, но главная из них, вероятно, та, что "ни одна страна не могла представить данных, более удобных для составления драм", как говорит Висковатов и прибавляет: "Тут, казалось, и не требовалось особого изучения нравов и жизни. Молодой фантазии услужливо представлялись - гордый своими предками закоренелый в сословных предрассудках кастилец, инквизитор, иезуит, наемный убийца, преследуемый жид. Тут - убийства, кровь, зарево костров и благородная отвага…"
Важно отметить также, что именно в те годы Лермонтов был увлечен легендой о том, что его фамилия происходила от испанского владетельного герцога Лермы, который во время сражений с маврами вынужден был бежать из Испании в Шотландию. Лермонтову нравился такой сюжет. Происхождение от герцога Лермы в какой-то мере компенсировало разговоры арсеньевской родни о том, что "Маша" вышла замуж за неровню, за бедного и незнатного армейца "Лермантова" из захудалого рода. Какое-то время Лермонтов даже подписывал письма "Лерма" - в напоминание о легендарном предке. В 30-м или 31-м году в доме Лопухиных (угол Поварской и Молчановки) Лермонтов нарисовал углем на стене портрет этого воображаемого предка - в средневековом испанском костюме, с испанской бородкой, кружевным воротником и цепью ордена Золотого Руна. Рисунок этот был затерт, когда обновляли штукатурку, и приятель поэта, Алексей Александрович Лопухин, был этим весьма опечален, поскольку с "фреской" было связано много воспоминаний о дружеских беседах с поэтом. В письме М. А. Лопухиной (2 сентября 1832 года) Лермонтов упоминает об этой "голове":
"М-llе Аннет сообщила мне, что еще не стерли со стены знаменитую голову! - Жалкое честолюбие! это меня обрадовало, да еще как! Что за глупая страсть оставлять везде следы своего пребывания! Стоит ли человеческая мысль, как бы значительна она ни была, вещественного закрепления только ради того, чтобы стать понятной нескольким душам; надо полагать, что люди вовсе не созданы мыслить, потому что мысль сильная и свободная - такая для них редкость".
Это письмо подписано - "преданный вам Лерма".
Когда "голова" на штукатурке погибла, Лермонтов повторил изображение на картине, написанной специально для Алексея. Лопухин писал Лермонтову в 1833 году: "Очень, очень тебе благодарен за твою голову: она меня очень восхищает и между тем иногда грусть наводит, когда я в ипохондрии". Сын A.A. Лопухина в 1886 году подарил живописный портрет "герцога Лермы" бывшему Лермонтовскому музею при Николаевском кавалерийском училище. В сопроводительном письме он сообщил, что, по словам его отца, на полотне и на стене изображен человек, которого Лермонтов увидел во сне.
По поводу увлечения Испанией можно еще отметить, что вторая редакция "Демона" также переносит действие поэмы в эту страну.
Сюжет пьесы "Испанцы" ужасен, кровав и полон возвышенных идей - все в полном соответствии с представлениями юного Лермонтова о драматическом.
Пылкий и благородный Фернандо, безродный найденыш, воспитанный в доме гордого дона Алвареца, влюбляется в дочь дона Алвареца, прекрасную Эмилию. К Эмилии же пылает преступной страстью коварный Соррини, иезуит и инквизитор. Алварец негодует на Фернандо за дерзкое желание жениться на Эмилии.
В эпизоде, когда Алварец рассматривает портреты своих знатных предков, слышен "голос" "Гамлета".
Вот этот, здесь, мой первый предок, жил
При Карле Первом, при дворе, в благоволенье
У короля…
Вот третий здесь в военном одеянье,
С пером на шляпе красным, и с усами:
Вторым служил на флоте он - и утонул
В сраженье против англичан проклятых.
Еще ж пятнадцать прадедов моих ты видишь…
И - ты - ты захотел вступить в число их?
Где, где родители твои, бродящие
По свету негодяи - подлые…
Фернандо в ответ говорит, что Алварец хоть и облагодетельствовал его, но постоянно попрекал, а теперь и вовсе унижает, поэтому
Ты можешь кровь мою
Испить до капли, всю; но честь, - но честь
Отнять не в силах, Алварец!
Наговорив опекуну дерзостей и угроз, Фернандо уходит.
Злая мачеха Эмилии вступает в преступный сговор с Соррини и помогает ему выкрасть девушку.
Между тем Фернандо спасает от преследований инквизиции старого еврея. У старого еврея есть молодая прекрасная дочь, которая влюбляется в Фернандо. После долгих попеременных спасаний жизни друг другу, старик еврей и Фернандо выясняют, что они - отец и сын. Тем временем Эмилии грозит потеря чести от коварного Соррини (тот нанял разбойников, чтобы они увезли красавицу в тайное убежище). Фернандо приходит в самый критический момент и просит у Соррини отдать Эмилию по-хорошему. Соррини, как положено злодею, отказывается.
Эмилия:
(бросив томный взор)
Фернандо!
Фернандо
Ну! все кончено! напрасно
Желал я крови не пролить.
Прощай,
Мой друг.
(Обнимает ее)
Прощай! мы долго
С тобою не увидимся.
(Отворачиваясь)
О боже!
Итак, ты хочешь, чтоб я был убийца!
Но я горжусь такой жертвой… кровь ее -
Моя! Она другого не обрызжет.
Безумец! как искать в том сожаленья,
О ком сам Бог уж не жалеет!
Час бил! час бил! - последний способ
Удастся, - или кровь! - нет, я судьбе
Не уступлю…
(Во время этого разговора входят слуги Соррини и он. Все с оружием…)
Эмилия:
(едва слышным голосом)
Хранитель ангел мой!
Спаси меня!
Соррини Живую не отдам!
Что б ни было.
Фернандо
О!., так смотри сюда!
(Прокалывает ей грудь. В эту минуту все поражены. Он подымает ее труп с полу и уносит сквозь толпу удивленную…)
Желая покончить с Фернандо, Соррини обращается с доносом в инквизицию. Коварный Доминиканец охотно берет взятку и помогает составить бумаги, которые погубят Фернандо.
Доминиканец (с коварной улыбкой):
Вот так! ха! ха! ха! давай бумаги;
За друга всем готов - душой и телом
Пожертвовать. А еретик Фернандо
Погреется у нас, пока
Охолодеет прах его проклятий.
Тем временем Фернандо приходит с телом Эмилии прямо в дом Алвареца.
(Открывается дверь, настежь с шумом, является Фернандо, держа труп Эмилии, старик вскакивает. Ужас во всех лицах.)
Алварец:
Что такое значит?..
(Фернандо кладет тело на стул.)
Чья кровь? чье это тело?
(Фернандо стоит над нею, мрачен.)
Кто она? Кто ты?
Фернандо:
Я дочь тебе принес.
… Не правда ли, она прекрасна?..
Алварец:
Чего ты ждешь? ступай хоть в ад,
Но прочь от глаз моих, убийца!
Кровь ее, пока ты здесь, течи не перестанет…
Фернандо:
… Геройским преступленьем я купил
Кровавый этот труп… он мой!..
Алварец:
…тигр, змея коварства!
Я средство отыщу тебе отмстить,
Я инквизицию на помощь призову!
Фернандо схвачен инквизицией. Напрасно старый Моисей старается подкупить инквизиторов, чтобы спасти недавно обретенного и вновь потерянного сына. Соррини с Доминиканцем берут деньги, но Фернандо не отпускают. Между тем красавица Ноэми теряет рассудок, превращаясь в "еврейскую Офелию": слишком много чувств обрушилось на нее разом - и любовь к красивому испанцу, и открытие, что этот испанец на самом деле ее родной, давно потерянный брат, и гибель, которая грозит этому вдвойне любимому человеку…
Моисей:
Ушел! - и деньги взял, и сына взял,
Оставил с мрачною угрозой!., о Творец!
О Бог Ерусалима! я терпел -
Но я отец! Дочь лишена рассудка,
Сын на краю позорныя могилы,
Имение потеряно… о Боже! Боже!
Нет! Аврааму было легче самому
На Исаака нож поднять… чем мне!..
Рвись, сердце! рвись!..
За этой сценой наблюдают два гробовщика, родом из "Гамлета", настроенные философски и чуть сочувственно. Один обращается к умершей Эмилии:
Мир душе твоей, девица!..
… Вот чего не понимаю!
Не все ль равно усопшему, в парче
Или в холсте он будет съеден червем?..
В финале мы видим мать и сестру Фернандо: Ноэми не то умирает, не то потеряла сознание, старая Сара в отчаянии, кругом толпа - и все обсуждают пытки и скорую смерть Фернандо на костре. "На этом рукопись обрывается".
"Впервые обратившись к большой драматической форме, Лермонтов развил в своем произведении, временами с большой художественной выразительностью, идею протеста против социального неравенства и национального угнетения. Таким образом, он выступил в "Испанцах" как продолжатель декабристских традиций… Сложную диалектику помыслов и действий Фернандо Лермонтов основывает на философской идее Шеллинга о противоречивом единстве добра и зла, приводящей к положительному выводу относительно общественной ценности энергии разрушения". Этот пассаж Н. М. Владимирской из примечаний к пьесе (собрание сочинений М. Ю. Лермонтова) перешел без изменений в Лермонтовскую энциклопедию. Насколько близки все эти испанские страсти декабристским идеям - конституционной монархии, просвещению общества, отмене телесных наказаний в армии, - трудно судить с полной определенностью.