В частности, мне показалось, что у Цоя появилось некое снобистское отношение к происходящему в фильме. К той тусовке. "КИНО" в его понимании было чем-то особенным в этой картине. Та же сцена на "Водоканале". Там много людей, которые к этой компании не имели никакого отношения. Просто массовка… То есть люди просто пришли помочь. А Густав на озвучке говорит: "Девчонки-то там на троечку, оделись бы получше!" Слишком высокомерно это прозвучало. Цой как будто отгораживался от других – от "Зоопарка", от "Алисы" той же. Имидж супермодника. "Duran Duran" напополам с "Cure". Мне показалось это очень фальшивым. Мы были моложе, у нас были другие ориентиры, другие совершенно понятия – например, о панк-роке. В противовес модным тенденциям я бы добавил в "Йя-Хха!" того, что происходило на самом деле. Показал бы, что существует некая альтернатива. То есть, как это ни парадоксально звучит, фильм-то получился не слишком альтернативным.
По воспоминаниям Авдотьи Смирновой, тусовка раскололась после того, как приехала Джоанна Стингрей и музыканты с художниками разделились на "тех, кто с Джоанной", и "тех, кто не с ней". Так что ситуация была изначально непростой и окончательно треснула по швам, когда вынужденное объединение стало распадаться с выходом рока из подполья. Одни рокеры вышли на широкую аудиторию, а другие так и остались широко известными в узком кругу. Цой явно относился к первой категории, и его немного раздражала излишняя серьезность и мнимая принципиальность коллег по цеху. Он даже написал песню "Дети минут", где прямо говорил об этом:
…А еще я хотел бы узнать, почему
Так легко променяли вы море на таз?
Но друзья тут же хором ответили мне:
Ты не с нами, значит, ты против нас.
Думается, из-за этого взаимного отдаления и пошли слухи о звездной болезни и высокомерии. Плюс придуманные "атрибуты звездности": роскошная шуба, телохранители, машины с затемненными стеклами.
Алексей Рыбин:
Конечно, у Цоя была звездная болезнь. А как же? А у кого ее не было в конце 80-х? У всех была. И Цой был пафосный – не то слово.
Очень заметно, что питерское окружение Цоя к 1988 году совершенно утратило адекватность, стало придирчивым и обидчивым. И случилось закономерное – началось постепенное отдаление Цоя от Питера. Еще в начале 80-х, когда Цой еще не был никакой звездой, он точно так же разошелся с панк-тусовкой по идеологическим соображениям. Точно так же он постепенно разошелся с Максимом Пашковым. И надо отдать должное "Свину" и Пашкову: они его не упрекнули ни в высокомерии, ни в звездной болезни.
Евгений Титов:
Цой однозначно не "зазвездился", а так бывает – когда поменялся состав, новые музыканты, новые песни, – ты встречаешь кого-то из предыдущего состава, и может быть даже какая-то неловкость, но при этом понимаешь, что для тебя это уже прошлое. Оно не хуже (!) – дело не в этом, но ты уже смотришь в другую сторону и думаешь о другом. Бывает, что и говорить особо не о чем. Если бы это были просто старые знакомые, то тогда ничего и не меняется. Но если это люди, с которыми ты вместе играл, вы были ВМЕСТЕ, а теперь этого нет, то такая встреча может быть тягостна. Не сплетничать же о соседях? Так вот и получается: привет-привет – и пошел дальше.
Точно так же, по такому же сценарию, Цой расстался с Алексеем Рыбиным, у которого, однако, свое мнение по поводу вышесказанного:
Мы были нормальными веселыми живыми парнями. "Свину" несвойственна была рефлексия тургеневских барышень. Просто Витьке стало интересней с Борисом, чем с Андреем. Может быть, у него инстинкт самосохранения сработал. У Цоя, в смысле. Ну и вот. А Андрей был очень классным и умным парнем.
Павел Крусанов:
Цой был испытан славой в полной мере и вышел из этой мясорубки с честью: он оказался крепким парнем, вполне устойчивым к быстро сбивающему у многих крышу набекрень "звездному" вирусу.
Часто за звездную болезнь и пафос принимали обычное плохое настроение, усталость. Зависть, непонимание, обиды бывших друзей, хамское поведение некоторых фанатов вызывали его недовольство и раздражение, вполне обоснованное. И в этом не было никакой звездности.
Рашид Нугманов:
Досадно было видеть непонимание, зависть, необоснованную злобу – ведь все это утраивается вместе с приходом славы. Грустно взирать на грязную слякоть зимой. Однажды в такую погоду он мне сказал с опаской: "Все меньше хожу по улицам. Представь, подскочит какой-нибудь сумасшедший и даст тебе дубиной".
К вышесказанному можно добавить и то, что знакомые Цоя на самом деле приписывали ему звездную болезнь задолго до того, как он стал знаменитым. Например, Алексей Вишня в книге А. Рыбина "Кино с самого начала и до самого конца" говорил, что признаки "пафоса" у Цоя проявились еще с момента выхода его из психбольницы, где он "косил" от армии, в 1983 году!
Из рецензии Ольги Лехтонен на книгу "Кино с самого начала и до самого конца":
"…После этой больницы он стал совершенно не таким человеком, каким я его знала. Будто зазомбированный… Именно тогда он стал тем ВИКТОРОМ ЦОЕМ, которого мы вот сейчас имеем. Со всех заглавных букв…"
Об этом "зомбированном-марсианском" состоянии Цоя говорится добрую треть всей книги. Мол, ставил себя выше всего на свете, не принимал людей за людей (здесь – следую по авторскому тексту) и пр. Что находил, мол, на Витю дурацкий пафос, и он превращался в этакого сфинкса, каменного и высокомерного. Нда… Что тут скажешь?
Разгадка пришла неожиданно. Практически одновременно с "Кино до самого конца" я купила книгу "История Жанны" Олега Широкого. У меня по жизни вообще две главные темы – Цой и Орлеанская дева. И вот пришла та бесконечность, в которой эти параллельные пересеклись. Меня осенило.
О. Широкий объясняет феномен Жанны д’Арк психологической травмой, полученной ею в детстве. Мол, сдвинулось что-то в голове, и вместо нормальной жизни появились голоса, архангелы… Далее цитирую. "Когда на Жаннету накатывало ЭТО и она становилась Жанной-Девой, ничего не менялось. Кроме отношения к происходящему… ‹…› Жанна его не слышала, она вещала… ‹…› Вот и теперь… Жаннета в очередной раз обернулась Жанной-Девой… ‹…› Жаннета встряхнулась. Обернулась Жанной-Девой и вздернула пехотное копьецо…"
И еще несколько цитат.
"Рядом с Густавом он превращался вот в этого "космического пришельца". И тысячекратно это усилилось, когда приехала в нашу страну Джоанна Стингрей. Тогда он и стал ГЕРОЕМ".
"Виктор, правда, был чуть потише, говорил чуть меньше глупостей, но пафосность его все равно накрыла. Он как-то весь раздулся, отморозился…".
"Периодами у него шло. То – звезда и не подходи, то – нормальный…".
Чувствуете, какие интересные совпадения? А ответ – на ладони. Простой человек никогда не поймет Героя. И уж тем более не поймет тот таинственный, тонкий и священный процесс Рождения, в результате которого из деревенской девчонки Жаннеты вдруг появляется на свет Орлеанская дева, а из обычного советского пэтэушника Витьки вдруг выходит ВИКТОР ЦОЙ со всех заглавных букв. И вот что я скажу: не простым смертным копаться в этой тайне. Не кому попало дано увидеть, понять и прочувствовать, как из серого кокона выбирается красивая бабочка. И что же? Она вынуждена летать повыше и поосторожнее, чтобы не поймали, не оборвали крылышки, не заставили снова стать бескрылым "ничто". Отсюда – немногословность, отчужденность и замкнутость Вити. Отсюда – горькие, непрестанные слезы во время молитвы и веселое лицо Жанны-Девы на людях. Да только не скрыла маска ни большого пылающего сердца у Цоя, ни крепкой любви к Богу у Жанны…
И еще одно. Я поняла – Героя все равно убьют. А если смерть опережает человеческие руки, то Героя обязательно назовут дельцом, авантюристом, гордецом, шизофреником, шутом и поклонником роскоши. Люди не простят ему эту "инакость" и постараются сделать все, чтобы Герой не остался Героем. Отсюда вырос Великий руанский процесс, закончившийся для Жанны костром.
"Сказка с несчастливым концом…"
Во многом характер Цоя понят здесь верно. Главным для Виктора была артикуляция. Как человек искусства, Цой постоянно "формулировал" некий message, который ему самому не был до конца понятен. В творчестве он ориентировался на внутренний императив и старался максимально точно ему соответствовать – ив музыке, и в текстах. Именно поэтому студийная работа отнимала у него гораздо больше сил, чем концерты. В его песнях слышится чувство собственного достоинства. Было оно и в жизни.
Можно с уверенностью сказать, что Цой был внутренне очень интеллигентен и обладал высоким уровнем внутренней культуры. И всегда вел себя именно как интеллигент, хотя и не являлся по рождению представителем данной социальной страты. Цой делал музыку со вкусом, и тексты писал со вкусом, и одевался со вкусом, и держал себя как надо. Людей такого плана даже в творческих и научных кругах нынче днем с огнем не сыскать. На поверхность всегда всплывает одно хабальство под прикрытием "интеллигентности" и "творческого склада ума". Поэтому он по определению не мог руководствоваться в жизни мотивами, которые ему приписывают "друзья".
Юрий Каспарян:
Звездная болезнь? Что это такое? Давайте раскинем мозгами. Возникает какой-то статус. Неважно у кого – у группы, у человека искусства. Запах успеха. Повышается статус социальный. При этом как ты к этому относишься? Если с юмором – то болезни нет. А если чуть ближе принимаешь – то есть. Виктор, конечно, спокойно к этому относился и цену этому знал. Несомненно, он был звездой. На меня же это впечатление мало производило. И сейчас тоже. Мы в "Ю-Питере" вообще работяги. Это же труд. Есть успех – и слава богу. Есть люди, которые трудятся больше, но с гораздо меньшим успехом…
Подводя итог полемике по вопросу пафоса и звездной болезни, можно сделать вывод: конечно, никакой звездной болезни не было, и музыканты "КИНО" всегда иронизировали на тему своего успеха.
Юрий Каспарян:
Да, конечно. Это бесценно… (улыбается). Круто. Прикольно, конечно. Вы знаете, это здорово, когда успех… С другой стороны – мы ориентировались не на это, конечно. Вон у "Duran Duran" стадионы… А у нас что?
Из интервью Виктора Цоя:
– А сам лично можешь назвать себя звездой, все-таки ты собираешь стадионы, и я бы не сказал, что Виктор Цой непопулярен. Твой прогноз: сколько просияешь на небосклоне?
– Не знаю, не думал над этим. Я не считаю, что это главное – всеобщая популярность. Я, конечно, очень рад, что сейчас "КИНО" собирает такие залы, но, в принципе, все это не было самоцелью. Для нас важно было играть ту музыку, которая нам нравится, и мы будем ее играть, даже если она будет нравиться меньшему количеству людей. Я не прогнозирую успех. Меня это не интересует. Меня интересуют песни.
Георгий Гурьянов:
Я не могу, мне сложно сказать, какое слава произвела на меня и всех нас впечатление. На меня в любом случае, несомненно, произвела, как и на всех, собственно. Все то, что происходило… Как повлияло? Наверное, испортило, избаловало, развратило… Но мы хихикали над славой и никогда не воспринимали ее всерьез, да. Это правда. Совершенно верно. Иронично старались относиться ко всему. С самоиронией в том числе. Было весело, да…
Не популярность изменила их. Это другие изменились по отношению к ним. Что, в свою очередь, изменило "киношников". Дружба ведь – это большая работа над собой, своими слабостями. Настоящий друг должен уметь не только поддержать в беде, но и радоваться успехам. И в этом смысле друзей у Цоя оказалось очень мало.
1988
В январе 1988 года в Алма-Ате снимается последний эпизод "Иглы" и Цой возвращается в Ленинград.
Рашид Нугманов:
Финальный эпизод заснеженной аллеи на Тулебайке доснят в январе (Цой остался на Новый год, все ждали крупного снегопада, и где-то числа 8-го он повалил наконец).
27 января Виктор увольняется из котельной "Камчатка". Уходит, чтобы не вернуться туда никогда.
В феврале группа "КИНО" в студии "Мосфильма" записывает музыку к фильму "Игла".
17 февраля 1988 года в Ленинграде кончает жизнь самоубийством Александр Башлачев, и Виктор отправляется туда, чтобы принять участие в мемориальных мероприятиях рок-клуба. Башлачев работал вместе с Цоем в "Камчатке" и был хорошим знакомым Виктора. По приезду, 21 февраля, Цой принимает участие в мемориальном концерте рок-клуба.
Существует мнение, что Цой не хотел ехать на концерт и похороны Башлачева, поскольку нарушался график концертов, но подтверждений этому нет.
Рашид Нугманов:
Концертов в те дни не было. Была в самом разгаре запись саундтрека к фильму "Игла". Мы как раз работали на студии в "Мосфильме", когда позвонили (кажется, Липницкий, но точно не помню кто) с просьбой приехать на концерт памяти Башлачева и похороны. Я попросил перезвонить через полчаса, и мы сели с Виктором советоваться. Смены уже были расписаны вперед, и Виктор сначала предложил съездить мне самому, поскольку я дружил с СашБашем, а они бы с "КИНО" продолжили запись и сведение музыки в Москве. Я позвонил Пете Мамонову узнать, едет ли он. Петя сказал, что горе надо переживать в одиночку, а не на сцене рок-клуба, но потом все-таки выяснилось, что едет. В конце концов решили съездить вдвоем с Виктором на один день, такой ответ и дали где-то через полчаса. В Питер отправились в одном вагоне с Петром, Артемом Троицким и еще кем-то из московской тусовки, а остальные музыканты группы "КИНО" и Андрей Сигле остались работать на "Мосфильме". После концерта мы с Виктором вернулись в Москву, на похороны уже не могли остаться.
Незадолго до смерти Александр Башлачев дал согласие на участие в съемке дипломной картины Александра Бурцева "Город". В фильме есть эпизод, где в компанию питерских художников, куда попадает главный герой, приходит музыкант и поет свою новую песню. Его должен был играть Александр Баиилачев. Авторами сценария фильма были Владимир Шинкарев и Виктор Тихомиров, известные художники-"митъки". Но Баиилачев на съемку не пришел. Не пришел потому, что погиб именно в день начала съемок…
И вот Александр Бурцев по совету Бориса Гребенщикова предлагает Виктору Цою сняться вместо Александра. Цой соглашается, и режиссеру удается быстро и качественно отснять нужный материал. В кадре Виктор исполняет под гитару песню "Легенда".
К сожалению, изначально запланированный режиссером сорокаминутный фильм было разрешено доснять до прокатного варианта, и примерно через год режиссер вновь обратился к Виктору с просьбой переснять сцену с песней, но, по воспоминаниям Виктора Тихомирова, администратором "КИНО" уже стал Юрий Айзеншпис, был расписан плотный гастрольный график, и Виктор попросту не смог оторваться от дел, а в августе 1990 года Виктора не стало. В итоге в фильме "Город" снялся Юрий Шевчук. С ним и вышел законченный прокатный вариант фильма.
В начале марта Виктор вместе с Марьяной по приглашению Марка Шлямовича едет в Таллин, где дает несколько акустических концертов в Малом зале Горхолла, а в конце месяца "КИНО" в Москве принимает участие в арт-рок-параде "АССА" в ДК МЭЛЗ.
В конце апреля Виктора приглашают в 344-ю среднюю школу Ленинграда, где он дает акустический концерт и отвечает на записки из зала.
25 апреля 1988 года Виктор Цой выступает в ленинградском ДК железнодорожников.
В мае 1988 года путь Цоя лежит в город Воронеж, о концертах в котором я расскажу словами участников тех событий…
Рассказывают очевидцы тех событий:
Новость о том, что лидер "КИНО" даст в Воронеже два сольных акустических концерта, стала для воронежских любителей рока в мае 1988 года настоящей сенсацией. В то время в Воронеже второй год работал городской рок-клуб, и его члены жаждали пообщаться с кумиром. Решено было устроить общение фанатов с Цоем в стенах ДК ТЭЦ-I, что возле ВоГРЭСа. Толпа желающих два дня напролет дежурила у его дверей.
В первый день "группа захвата", состоящая из активистов клуба, предстала перед жаждущими ни с чем, – выяснилось, что после концерта Цоя в буквальном смысле занесли в номер гостиницы "Брно".
На второй день воронежские музыканты подсуетились с раннего утра, выудили полусонного Цоя из его апартаментов, отвезли к кому-то на квартиру и стали приводить его в чувство. Сварили ему пельменей, налили горячительного. Когда Виктор немного ожил, "реаниматоры" затащили его в ТЭЦ-I.