К концу июня 2-я британская армия, по-видимому, сосредоточивала силы для концентрических атак на Кан для того, чтобы прорваться в направлении Парижа и овладеть значительной территорией для осуществления стратегических маневров. Немцы ежедневно несли потери, особенно в результате огня корабельных орудий флота, корректировавшегося самолетами воздушного наблюдения. У союзников было более трехсот кораблей, с которых велся обстрел побережья, а бомбардировка с воздуха была непрерывной. Гитлер запретил всякий вывод войск с маленького и малозначительного плацдарма по ту сторону реки Орн у Кана. Это было предложено 17 июня, после чего эти части, одни из наших самых лучших боевых частей стали безжалостно истребляться. В середине июня II танковый корпус СС под командованием обергруппенфюрера СС Биттриха был переброшен из Венгрии, чтобы взять на себя бремя сражения у Кана и ослабить натиск главным образом на нормандском фронте. Из-за разбитых железных дорог часть этого корпуса была вынуждена сойти с поезда восточнее Парижа и двигаться остаток пути маршем. Он был придан реорганизованной западной танковой группе. Предполагалось, что эта группа нанесет удар с глубокого фланга и тыла по ведущему бои у Кана противнику, всей мощью трех своих танковых корпусов (I, II СС и XXXXVII). Она должна была отрезать британцев от моря и уничтожить их. Но атаку нельзя было начинать с желаемой решительностью и силой, не только из-за следующих один за другим кризисов, возникших в обороне на фронте, но и потому, что интенсивность артобстрела и бомбежек противника была подавляющей. 1-я дивизия СС и XXXXVII танковый корпус не могли рассчитывать на поддержку пехотных дивизий отчасти потому, что удары с воздуха не давали пехотным частям прибыть вовремя, а отчасти потому, что их оснащение, организация и управление ими не могли сравняться с аналогичными характеристиками мобильных бронетанковых дивизий противника. Британские дивизии при поддержке всеми видами огневых средств были способны переносить направление главного удара с молниеносной быстротой.
Атака II танкового корпуса СС, состоящего из 9-й и 10-й танковых дивизий, в конце концов стала проводиться без сколь-нибудь серьезной поддержки других дивизий. Он попал под массированный огонь противника и 29 и 30 июня был уничтожен огнем танков, полевой и тяжелой артиллерии, корабельных орудий и ударами бомбардировщиков с воздуха. 2-му танковому корпусу не удалось достичь цели, но в конце концов он стабилизировал фронт на местном уровне. Гитлер обвинил эти дивизии в нежелании сражаться, в отсутствии опыта и боеспособности. Это было несправедливо; корпус сделал все, что мог. Эти только что введенные в бой войска также стали слабеть и терять боевую эффективность во все возрастающей степени.
План германского командования состоял в том, чтобы пехотные дивизии оказали поддержку дивизиям танковым, с тем чтобы последние могли бы сыграть стратегическую роль в более мобильной войне. Этот план противоречил предыдущим директивам Гитлера о том, чтобы удерживать каждую пядь земли. Тем не менее эти новые директивы были отданы. Их нельзя было выполнить, потому что ситуация быстро ухудшалась, а эффективность боевых действий пехотных дивизий была утрачена.
После падения Шербура направление главного удара 1-й американской армии было сосредоточено в районе Сен-Ло – Карантан. Американские дивизии сначала пытались захватить рубеж Сен-Ло – Кутан с тем, чтобы у них была более благоприятная линия старта для дальнейших операций. Борьба на истощение, подобная той, что шла за Кан, теперь началась в районе Сен-Ло. Германским сухопутным войскам, не получавшим помощи от других родов войск, приходилось держаться без поддержки и без подкреплений.
Между 1 и 24 июля 21-я группа армий союзников попыталась осуществить прорыв как у Кана, так и у Сен-Ло.
2-я британская армия выдвинулась 8 июля для окружения Кана с севера и запада тремя пехотными дивизиями и четырьмя или пятью бронетанковыми бригадами. В течение предыдущей ночи весь район по обе стороны реки Орн подвергся массированному обстрелу артиллерии, корабельных орудий и интенсивной бомбардировке. Большая часть танковых резервов немцев была выведена из строя – танки, как игрушечные, валялись в воронках от бомб. Британцам удалось взять Кан после двух дней боев, но переход через Орн был предотвращен вводом в бой наших последних резервов и храбрым самопожертвованием германских войск. После их самоотверженной борьбы в битве за Кан британцы потратили несколько дней на перегруппировку и подготовку сил.
Радиомолчание и "дымовая завеса" делали любую разведку на суше с нашей стороны бесполезной; самолеты наблюдения не могли пробиться через пелену искусственного тумана. У германского командования не было данных, на основании которых могли бы быть приняты верные решения. Локальные атаки британцев продолжались, но не были масштабными и проводились с целью выправить линию фронта в том или ином месте.
Генеральное наступление британцев с направлением главного удара к востоку от реки Орн началось 18 июля. Несколько часов артподготовки с привлечением как легкой, так и тяжелой артиллерии, более тысячи истребителей и 2200 бомбардировщиков предшествовали наступлению. Британцы наступали пятью пехотными дивизиями, тремя бронетанковыми дивизиями и тремя бронетанковыми бригадами. Более тысячи бронемашин было развернуто на очень узком фронте. В течение четырех дней жестокого сражения они продвинулись вперед на 5 миль, однако ожидаемого прорыва не произошло. Немецкие танковые гренадеры и немецкая пехота, несмотря на тяжелые потери и полное изнеможение, выдержали эту атаку и предотвратили прорыв.
Битва вокруг Кана достигла апогея 20 июля и в последний ее час завершилась успехом обороняющихся сил.
Тем временем второстепенная 7-я германская армия вела бои против 1-й американской армии на полуострове Котантен и у Сен-Ло. Здесь тактика союзников преодолеть сопротивление массированной атакой всех родов войск также ослабила немецкие дивизии. Между 3 и 7 июля четыре американские дивизии попытались прорваться на юг между болотами Жорж и западным берегом. Они смогли продвинуться примерно на три мили, а затем были остановлены.
Бои на западной стороне полуострова Котантен носили локальный характер, в то время как американцы сосредоточили свои силы в районе Сен-Ло и между реками Вир и Тот.
8 течение ночи с 18 на 19 июля противнику удалось окружить и захватить развалины Сен-Ло, где располагался штаб LXXXIV корпуса. Командир корпуса генерал Эрих Маркс, потерявший ногу в Русской кампании, был убит в непосредственной близости от передовой. После взятия Сен-Ло противник сосредоточил силы для атаки в районе к западу от реки Вир и начал крупное наступление 24 июля вслед за невероятно интенсивным артиллерийским обстрелом в попытке сокрушить фронт между рекой Вир и морем. Тот факт, что эта атака приведет к решающему прорыву, вскоре стал очевиден.
Незначительные резервные силы, которые можно было бросить на то, чтобы сдержать наступление американцев, подошли слишком поздно и разрозненными группами.
Восточнее Сен-Ло прорыв едва удалось предотвратить 24 июля; но к западу от этого города он удался. Возможность свободы маневра увлекла 1-ю американскую армию в глубь Франции.
К тому времени союзники высадили сорок дивизий, как бронетанковых, так и моторизованных, и еще большее их число все еще осуществляли десантирование.
Германское командование ожидало, что 2-я британская армия продолжит свой прорыв главными силами к востоку от реки Орн с тем, чтобы достичь района Фалез и использовать его как плацдарм. Полагали, что 1-я американская армия расширит и завершит свой прорыв и двинется через рубеж Домфрон – Авранш в сердце Франции и что некоторые части 2-й британской армии соединятся с западным флангом наступающих американцев.
О том, чтобы смести силы вторжения в Нормандии наступательными действиями, как того желал Гитлер, теперь нельзя было и думать. Под вопросом была и возможность заблокирования занятых противником после успешного вторжения районов.
Главнокомандующий группой армий "Б" еще 12 июля докладывал, что противник почти достиг своей цели, состоящей в том, чтобы измотать немцев.
Об ультиматуме, который фельдмаршал Роммель послал Гитлеру 15 июля, речь пойдет ниже.
Политические события
События, связанные с тактикой ведения военных действий, были поставлены на первое место, потому что они закладывают основы для оценки политических событий и изменений в командовании, которые произошли в этот период времени.
В течение последовавших за марживальским совещанием дней командующий группой армий и начальник его штаба проинформировали командующих подчиненных им армий, нескольких корпусов и командиров дивизий и начальников их штабов относительно результатов "дискуссий с фюрером" и выводов, которые можно было из них сделать. Роммель сообщил командующим более или менее откровенно, в зависимости от их политических склонностей, что в ходе последующих событий на полях сражений вермахту, возможно, придется совершать независимые операции на Западном фронте. Генерал-полковники фон Зальмут и Долльман, а также генерал Гейр фон Швеппенбург согласились с военной и политической оценкой Роммелем сложившейся ситуации и выразили ему доверие. Они заявили, что готовы выполнять его приказы, если даже они будут противоречить приказам фюрера.
25 июня казался особенно значимым днем из-за как военных, так и политических событий и конференций. Советская армия прорвалась на фронте группы армий "Центр" вдоль Смоленско-Минского шоссе и приближалась к границам рейха. В Нормандии неприятель атаковал возле Тийи превосходящими бронетанковыми силами и пробил в линии обороны брешь длиной 3 мили на 3 мили в глубину, что делало Кан уязвимым.
В тот день офицер Генерального штаба полковник Финк и новый генерал-квартирмейстер на Западе прибыл от имени генерала Эдуарда Вагнера, генерал-квартирмейстера, и доложил о подготовке к устранению Гитлера и о планируемом свержении режима, во имя спасения Германии. Он сообщил о провале предыдущих покушений на жизнь Гитлера и о подготовке новой попытки, которая должна быть предпринята в Берхтесгадене. Финка попросили сообщить его руководителям, что Роммель по хорошо известным причинам считал, что покушение на жизнь Гитлера неблагоразумно, и все еще полагал, что его следовало арестовать и предать суду в Германии. Он велел полковнику Финку призвать генерала Вагнера и скоординировать планы заговорщиков в Генштабе армии и тех, что оставались в Германии. Он хотел как можно скорее получить доклад по данному вопросу. Слишком многие, по мнению Роммеля, обсуждали этот жизненно важный вопрос разобщенно.
Он считал существенно важным заранее определить время с тем, чтобы тщательно подготовить мятеж и обеспечить его успех. Он намеревался еще раз лично посетить Гитлера и предъявить свои требования в форме ультиматума.
Боевые командиры могли бы много о чем рассказать. Генерал-лейтенант граф Шверин, командующий 116-й танковой дивизией, представил меморандум о военно-политической ситуации, с требованием от имени своих солдат окончить войну и устранить национал-социалистический режим. Он объявил, что его дивизия надежна и может быть использована против внутренних врагов. То же самое было верно и в отношении 2-й танковой дивизии под командованием генерал-лейтенанта барона фон Люттвица.
Рундштедт и Роммель часто обсуждали обстановку не только на Западном, но и на всех фронтах и были согласны в том, что она резко ухудшилась. Они потребовали срочного проведения еще одного совещания с Гитлером. Оба фельдмаршала были вызваны в Берхтесгаден 28 июня с таким лимитом времени, что им пришлось ехать полночи для того, чтобы добраться до Верхней Баварии. Лететь самолетом было запрещено. И хотя фельдмаршалы прибыли в Берхтесгаден поздним утром 29 июня, им пришлось ждать до вечера, прежде чем их принял Гитлер. Совещание проходило в присутствии большой группы людей. Фельдмаршалы настаивали на том, чтобы Гитлер обратил внимание на быстро ухудшающуюся ситуацию на войне и принял меры к прекращению военных действий. Гитлер не дал им прямого ответа, а пустился в пространный разговор о продолжении войны с помощью "чудо-оружия". Так же как смерть русской императрицы была поворотным пунктом для Фридриха Великого в Семилетней войне, сказал он, так же новое германское оружие "чудесным образом произведет поворот в ходе войны". Его применение будет прелюдией "окончательной и полной победы". Фельдмаршалы повторили свое требование о личной аудиенции с Гитлером, но в ней было отказано. Он даже не пригласил их на обед и довольно невежливо позволил отбыть. Поэтому Роммель вновь изложил свои взгляды на ситуацию в целом фельдмаршалу Кейтелю следующим образом:
"Полная победа, о которой говорит Гитлер даже сегодня, – абсурд в нашем быстро ухудшающемся положении, а ожидать следует полного поражения. Наша цель должна состоять в том, чтобы всеми средствами немедленно покончить с войной на Западе, отказавшись от всего, что мы захватили на данный момент, и отбросив все наши сладкие грезы, с тем чтобы мы могли удержать Восточный фронт. Мы должны спасти Германию от хаоса, и особенно от полного разрушения вражескими бомбардировками".
Кейтель выслушал его доклад и пообещал изложить его Гитлеру. В конце он обреченно заявил: "Я тоже понимаю, что больше уже ничего нельзя поделать".
Заявление Кейтеля представляется особенно любопытным, потому что после 20 июля он заседал в так называемом "суде чести" германского вермахта, который осудил его старых товарищей и освободил их от обязанностей. В этом деле он, как видно, представил ситуацию в совершенно противоположном свете.
Фельдмаршалы вернулись в свои боевые штабы ни с чем, охваченные противоречивыми мыслями и в подавленном настроении.
7-я армия тем временем потеряла своего командующего. У генерала Долльмана, работавшего денно и нощно, не щадя себя, утром 29 июня случился инфаркт. Он так и не узнал, что Гитлер потребовал его отзыва. Роммель предложил на смену ему кандидатуру одного из самых выдающихся генералов во всей армии, Эриха Маркса, испытанного в боях и бывшего под рукой. Гитлер не одобрил его выбор из политических соображений, из-за глубокого недоверия Марксу, бывшему когда-то начальником секретариата кабинета министров генерала фон Шлейхера, который был убит по приказу нацистской партии в 1934 году. Маркс погиб в бою через три недели после того, как мы с ним связались.
Без всякого согласования с Роммелем преемником Долльмана был назначен обергруппенфюрер СС Хауссер, командовавший II танковым корпусом СС. Хауссеру предстояло оставить свой корпус в тот самый момент, когда он должен был вести его в атаку на противника на фронте у Кана.
Хауссер раньше служил в армии и в Генеральном штабе, но с самого начала ушел в СС. Он имел военную выправку, напористость и отличался храбростью, но с трудом разбирался в политических вопросах, эдакий истинный Янус. Его назначение было воспринято со смешанными чувствами; по послужному списку он был младше, чем многие генералы в командовании, а особенно это касалось командующего западной танковой группой.
Рундштедт был освобожден от должности командующего Западным фронтом через два дня после возвращения с совещания с фюрером, "по состоянию здоровья". У Гитлера не хватило ни мужества, ни такта для того, чтобы лично уведомить своего старейшего фельдмаршала об отставке. Вместо этого он послал своего второго адъютанта, подполковника Боргманна, члена Генерального штаба, в Сен-Жермен с письмом и дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. Рундштедт нанес Роммелю прощальный визит в Ла-Рош-Гюйон 4 июля и сказал, что, слава богу, не будет на посту командующего во время приближающейся катастрофы. На следующий день командующий западной танковой группой генерал Гейр фон Швеппенбург был отстранен от командования без предварительного извещения. Его сменил генерал Гейнц Эбербах. Танковая группа была переименована в 5-ю танковую армию.
На генерала барона фон Швеппенбурга возложили ответственность за провал контратаки II танкового корпуса СС. Гитлер передал ему о своем решении по телефону, упрекнув во все возрастающем пораженчестве. Генерал сделал обстоятельный доклад о сложившейся ситуации после провала атаки и рекомендовал отвести войска из Кана и района западнее реки Орн. Он также потребовал свободы действий, завершив доклад следующими словами:
"Мы должны выбрать между сумбурной тактикой в рамках стратегии жесткой, упорной обороны, стратегией, дающей полную инициативу противнику, и системой гибкой тактики, которая, по крайней мере частично, оставляет за нами инициативу. Танковая группа считает, что последнее решение наиболее верное и наиболее сильное".
Роммель передал этот доклад дословно, выразил с ним полное согласие и еще раз подчеркнул требование свободы маневра. Услышав об отзыве Гейра фон Швеппенбурга, сразу же поддержал своего командующего группой, но его протесты бесцеремонно отверг Кейтель.
Новый командующий генерал Эбербах был способным солдатом, имевшим большой опыт в бронетанковой войне. Характер, поведение и политическая интуиция делали его особенно одаренным командиром.
Офицеры и солдаты подобным же образом ожидали, что их опытный и испытанный в боях командующий группой армий фельдмаршал Роммель станет преемником Рундштедта в командовании на Западе. К их удивлению, новым главнокомандующим вооруженными силами на Западе стал фельдмаршал Гюнтер фон Клюге.
Недоверие Гитлера к Роммелю стало слишком сильным.
Гюнтер фон Клюге был артиллерийским офицером, побывавшим на всех постах в Генеральном штабе. Он отличился в кампании 1940 года на посту командира 4-й армии. Под его командованием Роммель вел дивизию "Фантом" в знаменитом наступлении к побережью. Клюге проявил себя как мастер импровизации, продемонстрировав силу воли в качестве командующего группой армий "Центр" на русском фронте. Он был благоразумным, энергичным, храбрым и требовательным к себе, но склонен к позерству. В войсках его прозвали Хитроумный Ганс. Он был безжалостен, требуя от подчиненных полной отдачи. Холодные глаза на лице с резкими чертами выражали чувство непримиримости. В разговорах личного характера он выказывал сильную любовь к природе и огромный интерес к военным дисциплинам и современной истории. Он не соглашался с Гитлером и все же чувствовал себя связанным с ним; наверное, находился под влиянием чувства обязанности за особые почести и награды, которые получал от Гитлера.
Он оправился после автокатастрофы, случившейся зимой 1943/44 года, когда его автомобиль перевернулся на шоссе Минск – Смоленск. Выглядел свежим и энергичным. Клюге только что провел две недели в Берхтесгадене, где Гитлер проинструктировал его по поводу новой задачи и убедил в том, что провалы на Западе стали результатом плохого руководства, ошибок и упущений, допущенных воюющими армиями.
Оба фельдмаршала довольно холодно встретились, когда Клюге ближе к вечеру 5 июля прибыл в Ла-Рош-Гюйон. Во время дискуссии в оружейном зале замка Клюге указал, что отзыв фельдмаршала фон Рундштедта был очевидным признаком недовольства Гитлера руководством на Западе. Сам Роммель не пользовался абсолютным доверием фюрера. У Верховного командования складывалось впечатление, что теперь, как и в Африке, Роммель слишком легко попадал под влияние "якобы подавляющего воздействия оружия противника" и был слишком склонен к пессимизму. Роммель также каждый день проявлял упрямство и не выполнял распоряжения фюрера.
"Фельдмаршал Роммель, – заключил Клюге, – даже вы должны теперь подчиняться безоговорочно. Это добрый совет, который я вам даю".