Не знаю, как насчёт генетического превосходства. Я склонен думать, всё-таки, что тут дело в исторической судьбе, вырабатывавшей у этого народа предрасположенности к определённым видам деятельности. Объяснить эти предрасположенности – задача исключительно увлекательная. Как мне кажется, именно угнетённость, безысходность толкала евреев в советских условиях в теоретическую физику, в математику, в шахматы и другие интеллектуальные сферы. Потому же, например, евреев, увлечённых экспериментами с цветом, линиями, пространством, по сравнению с другими нациями, оказалось больше среди тех, кто занимался живописью. Оттого так велик их вклад в модернистских течениях, в абстрактном искусстве.
Я думаю, антисемитизм в современной России сохраняется, если исходить из тех же оправданных опасений, о которых писал Достоевский. И предрассудки тут вполне объяснимы. Я посмотрел телевизионную программу 90-х годов с участием князя Лобанова-Ростовского в Москве. Ведущий был крайне насторожен к иностранному гостю и никак не мог поверить, что он русский человек. А всё потому, что исходил из привычного: только еврей может быть банкиром, алмазами торговать, в живописи разбираться! Не бывает такого!
Я поделился впечатлениями с Никитой Дмитриевичем, полагая, что ведущий московского телевидения испугался князя, совсем не понимая его:
– А представляете, – смеялся я, – какое тому ведущему будет облегчение, если у Вас обнаружатся еврейские корни! Всё у него в голове встанет на место!
И тут я стал размышлять о реституции. Случись она сегодня в России, князь, по линии дворян Вырубовых, среди прочего, мог бы унаследовать, например, Клеймёново, имение Фета, к которому имеет непосредственное отношение прямая родственница Лобанова, Галахова-Шеншина, также являющаяся и родственницей Тургенева… Для юдофобов – настоящий Клондайк! Толстые, а Фет дружил с Львом Николаевичем, считали его евреем. Старший сын писателя, Сергей Львович, прямо писал: "Наружность Афанасия Афанасьевича была характерна: большая лысая голова, высокий лоб, черные миндалевидные глаза, красные веки, горбатый нос с синими жилками… Его еврейское происхождение было ярко выражено, но мы в детстве этого не замечали и не знали… С одной стороны, он – нежный и ангелоподобный поэт, с другой – сильный и властный человек, домовитый, прижимистый." А Тургенев смеялся над Фетом: "Он с такой интонацией произносил целковый, даже цалковый, что уже кажется, – будто он его в карман положил".
Стало быть, рассуждал я, если Фет – еврей, значит, и у князя вполне могут быть еврейские корни. По бабушке с материнской стороны Галахова-Шеншина была племянницей и наследницей Фета. Следовательно князь, вполне мог бы унаследовать и тургеневское имение Спасско-Лутовиново. Усадьбу Тургенева, по праву родственницы писателя, Галахова-Шеншина отсудила и выкупила у Полины Виардо и не допустила перевоза тургеневских вещей, книг и рукописей за границу.
А вот как отреагировал на эти мои рассуждения сам князь: "Спасибо, Эдуард, за то, что вы, может быть, сможете убедить читателей, что у меня есть еврейская кровь. Это мне будет очень на пользу, ибо, будучи русским дегенератом, вдруг многие из соотечественников тут начнут меня уважать, а в Нью-Йорке принимать за своего. Знал бы все это, не покидал бы Нью-Йорк, а сейчас загорал на Брайтон-Бич, вместо того, чтоб сидеть в холодном и дождливом Лондоне". Мало того, мои предположения Никита Дмитриевич переслал в Париж своим родственникам.
Вот комментарий племянницы князя, Марии Трубниковой:
"Très amusante remarque… et je connais depuis 20 ans ces bavardages épistolaires de Tourguenieff, peut-être un peu justes à écrire dans un livre si celui-ci se veut sérieux! Nul ne sait vraiment si Fet est le fils de son père officiel ou celui de Foeth, si ce dernier était ou non juif et si Charlotte, notre aïeule commune, l'était ou non! Lorsque j'avais raconté à maman les commentaires de Tourguenieff, sa réaction avait été de dire que les mélanges sanguins étaient habituellement enrichissants et que quelque gouttes de sang juif ne pouvaient que nous être bénéfiques! J'ajoute que bien que la curiosité soit un vilain défaut, comme on dit en français, et que le sujet est vraiment mineur j'ai demandé à l'un de mes petits-neveux parlant allemand et adroit en informatique d'essayer de trouver à Darmstadt les origines de Charlotte, il m'a écrit en début de semaine qu'ayant terminé ses examens il allait s'en occuper – peut-être saurons-nous bientôt si nous avons ou non ces quelques gouttes de sang. Quant aupauvre Fet, je pense qu'il a eu assez de malheurs matériels en début de vie pour avoir appris à se soucier des problèmes matériels et sa relation, je crois réelle, à l'argent peut avoir bien d'autres causes qu'une origine juive!..
Tselouiou Tebia et June
Mania
"Весьма занятное замечание… Да, я знаю об этих разговорах из писем Тургенева. Может быть, было бы правильным написать о них в книге, если кто-то всерьез этим заинтересуется. Никто на самом деле не знал, был ли Фет сыном того, кто официально считался его отцом, или сыном Фета (Foeth), и был ли этот Foeth евреем, и была ли еврейкой Шарлотта (мать Фета. – Э.Г.), наш общий предок. Когда я рассказала маме комментарии Тургенева, она отозвалась, что кровные смешения обычно являлись фактором обобщающим и что пару капель еврейской крови пошли бы нам лишь на пользу! Добавлю, что хотя, как известно, "любопытной Варваре…", тема в общем-то пустяшная, но я попросила одного из своих внучатых племянников, который говорит по-немецки и понимает кое-что в компьютерах, поискать в Дармштатте и выяснить происхождение Шарлотты. Он ответил, что как только сдаст экзамены, займется моей просьбой. И, быть может, скоро мы узнаем, есть ли у нас в крови и пара таких капель. Что же до бедного Фета, полагаю, что в начале его жизни у него было немало материальных трудностей, чтобы он стал беспокоиться о такого рода вещах. А его особенное, правду сказать, отношение к деньгам, могло иметь совсем другие причины, чем еврейское происхождение!
Целую тебя и Джун.
Маня"
Завершу тему предполагаемого еврейства князя его замечаниями об Израиле. К моему удивлению, князь не хотел туда ездить, чтобы не подвергать себя опасности. Но с израильским корреспондентом он однажды встретился. И попробовал ответить на вопрос, почему, к примеру, Англия призывает к бойкоту израильских товаров, учёных, кинофильмов. Только ли растущая в стране мусульманская община в этом виновата? Князь тогда отвечал так:
– Антиизраильские настроения в политике Соединённого Королевства основаны на так называемой "политической корректности", которая ныне в моде. Общество поддерживает мусульманскую общину, составляющую 3 процента избирателей! А евреи дают только 0,5 процента! Я не бывал в Израиле. Но принципиально я не люблю теократии, включая Иран и Саудовскую Аравию. Меня гораздо больше волнует противостояние между Израилем и Ираном. Администрация Нетаньяху неизбежно совершит выборочную агрессию на атомные объекты в Иране. Для Израиля это жизненный вопрос и другого выхода нет, ибо Ахмадинежад неоднократно высказывался, что одна из целей его администрации – уничтожение Израиля. Беда в том, что агрессия Израиля сплотит иранский народ с Ахмадинежад ом. А это приведёт к увеличению террористических актов во всём мире, а главным образом в англосаксонском, где я провожу большую часть времени. Я не думаю, что Обама поспешит посылать американскую военную помощь, ссылаясь на экономические трудности в Соединённых Штатах. Для России же бомбёжка Ирана будет манной небесной. Цены на нефть неизбежно повысятся до 140–150 долларов за бочку, что выручит Россию в нынешних бюджетных затруднениях.
Эти рассуждения забавны тем, что князь с вдохновением рассказывал мне, как он на одном из диспутов поддержал именно антиизраильские настроения, о которых из-за той же политкорректности по мнению Никиты Дмитриевича, никто не хотел говорить! И как публика благодарила его после выступления и выражала солидарность.
В том нашем разговоре, как мне показалось, он провоцировал подозрения в его еврейских корнях и одновременно в его антисемитизме и великодержавном шовинизме. Кстати, в его выступлениях без труда можно отыскать множество пассажей, посвященных русскости того или иного художника, русскому патриотизму, величию России. Впрочем, именно князь познакомил меня вот с этими высказываниями о "великом русском народе", переслав мне их по интернету:
Федор Достоевский: "Народ, который блуждает по Европе и ищет, что можно разрушить, уничтожить только ради развлечения".
Михаил Булгаков: "Не народ, а скотина, хам, дикая орда душегубов и злодеев".
Иван Тургенев: "Русский есть наибольший и наинаглейший лгун во всем свете".
Татьяна Толстая, писатель и телеведущая: "Страна не такова, чтобы ей соответствовать!.. Ее надо тащить за собой, дуру толстожопую, косную! Вот сейчас, может, руководство пытается соответствовать, быть таким же блядским, как народ, тупым, как народ, таким же отсталым, как народ".
Валерия Новодворская, публицист: "Русские в Эстонии и Латвии доказали своим нытьем, своей лингвистической бездарностью, своей тягой назад в СССР, своим пристрастием к красным флагам, что их нельзя с правами пускать в европейскую цивилизацию. Их положили у параши и правильно сделали. А когда Нарва требует себе автономии, для меня это равносильно требованию лагерных "петухов" дать им самоуправление".
Иван Шмелев: "Народ, что ненавидит волю, обожает рабство, любит цепи на своих руках и ногах, грязный физически и морально… готовый в любой момент угнетать все и вся".
Иван Аксаков: "Ох, как тяжко жить в России, в этом смердючем центре физического и морального разврата, подлости вранья и злодейства".
Так кто же такой князь?
Среди когорты блистательных советских актёров меня всегда привлекал Евгений Александрович Евстигнеев. Я был убеждён, что он "мальчик из хорошей семьи". Да, слышал, что пил, но кто из наших интеллигентов не пил! По тому как достоверно он играл царей и профессоров, я не сомневался в его происхождении. Каково же было моё удивление, когда совсем недавно я узнал, что Женя Евстигнеев – парень из деревни под Нижним Новгородом, что, перебравшись в город, он работал слесарем на заводе, играл в оркестре на ударных инструментах и жил в своё удовольствие. Совершенно случайно в фойе кинотеатра его услышал директор театрального училища. Вернее, увидел, как вдохновенно играл этот парень и предложил ему учиться на актёра. Впрочем, Евстигнеев, уже став знаменитым актёром, свою артистическую среду не жаловал. В приятелях у него было два человека: директор гастронома и слесарь из ремонтной мастерской! По сути, он остался тем самым слесарем на заводе, игравшим в фойе кинотеатра. Когда же, вычленив деревенское происхождение выдающегося лицедея, я стал размышлять о его даровании, мне открылась суть творимого им на сцене: играл Евстигнеев блистательно, потому что был выдающимся русским скоморохом. Скоморошество досталось ему от рождения, ибо оно присуще русскому национальному характеру. И вот тут выскажу одно соображение, которое ставит всё на свои места в высказываниях и поступках князя. Объяснение у меня одно: 33-й потомок Рюриковичей – скоморох!
Для начала, разберёмся, кто же такой скоморох. Скоморох – персона, чья странность и чужеродность искупаются за счет откровенного социального служения. Он – представитель иного мира почти в той же самой мере, что и юродивый. Поэтому с точки зрения публики, узурпирование им права на нарушение границ и правил общественного поведения вполне естественно. Скоморошество – это антимир перевернутых норм и связей, который выражается речью, одеждой, действиями. Сущность скоморошества заключается в нарушении принятого порядка вещей, в антиповедении. Скоморох берет на себя смелость заявлять о том, что принято считать неприемлемым, тем самым доказывая, что свобода возможна даже в условиях жесткого запрета. Говоря научным языком, в этом заключается катарсис скоморошеского зрелища и квинтэссенция его аттрактивности. Тут же обнаруживается и точка соприкосновения скоморошества с юродством. Ведь не случайно юродивый так часто заимствует скоморошеское поведение. Для своих целей скоморох выбирает тематику, максимально противоречащую нормам благочестия: скабрезные шутки, ненормативную лексику, пародийное воспроизведение сцен половых актов и телесных отправлений, непристойные выходки. Акт нарушения порядка, насмешка над ним, предполагает вступление в противоречие с его устроителями и носителями – лицами, наделенными властью.
Но если в России Рюриковичей, да и после них, вплоть до революции семнадцатого года, скоморохи лицедействовали перед властью, которую составляли князья, бояре, представители правопорядка, служители церкви, то в России современной скоморошествует и юродствует сам национальный лидер. Располневшего политолога на публике он укоряет "в упитанности", европейских партнёров – что они "в штаны наложили", недовольных граждан называет бандерлогами, а их белую ленточку, символ движения "За честные выборы" – сравнивает с контрацептивами. Накануне выборов объявляет о списании с граждан несобираемых налогов на миллиард баксов. Ему бы покаяться, что его налоговики "дали маху", обирая соотечественников, а он представляет это как акт милосердия. Навязывая себя в президенты на третий срок, лидер-скоморох изобретательно глумится над избирателями: то публично демонстрирует, что ему все по плечу, а то исповедуется, жалуется, что работа у него противная, молит: "пожалейте меня!", корчит из себя "раба на галерах".
А теперь поясню, почему провожу такую параллель. Часто наезжая в Россию, князь подмечал, что "власть там всё делает напоказ!" Тем не менее, это не помешало Никите Дмитриевичу дать своеобразную оценку национальному лидеру: "история поставит Президента Путина в один ряд с Петром Великим и Екатериной Второй в его усилиях развернуть гигантскую и неповоротливую Россию лицом к Европе, стать её частью не на словах, а на деле".
Я нахожу, что эта характеристика – не что иное, как род скоморошества самого князя. Совершенно не смущаясь, он рассказывал мне, что в своих публичных выступлениях на заседаниях и встречах в Москве то и дело напоминает затейника. Поглядев же в интернете некоторые его выступления, я убедился, что князь на потеху слушающих и смотрящих, к удовольствию показывающих то "вынимал стул из-под губернатора", а то вдруг принимался со смирением благодарить власть за то или иное благодеяние её по отношению к сообществу русских эмигрантов! И я понял, что естество князя, его натура (хоть и родился вне России, и воспитывался на Западе) близка духу русского национального характера, включающего скоморошество.
Эта моя догадка возникла неслучайно. Ведь на Руси юродство достигло расцвета, которого не знал ни греко-византийский, ни тем более, римско-католический мир. Уверен, князь слишком образован и сведущ, чтобы не помнить: из 36 юродивых, официально причисленных Церковью к лику святых, и множества юродивых, почитаемых в народе, но не признававшихся Церковью, только шестеро были признаны на христианском Востоке еще до крещения Руси. Европейцы, испытывающие призвание к юродству, переселялись в Россию, где пик расцвета юродства пришёлся на XIV–XVII века. В этот период, по выражению В.О.Ключевского, юродивый становится "ходячей мирской совестью, живым образом обличения людских пороков".
На Западе черты, сходные с юродством обнаруживаются лишь в образе св. Франциска Ассизского, называвшего себя "скоморохом Божиим". Ну, а ближайшие родственники князя, бежавшие на Запад из большевистской России, вывозили с собой в своих привычках и поведении элементы "карнавальной культуры", шутовства, скоморошества (к примеру, София привлекла эмигрировавшего деда князя церковным песнопением – его по воспоминаниям князя интересовали в жизни лишь музыка и православие; бабушка тоже чудила, легко "купившись" наугольные копи, которые ей показали мошенники, предварительно зарыв… несколько мешков с углём неподалёку от столицы Болгарии).
Так что с большой долей вероятности можно предположить, что у князя склонность к скоморошеству проявилась не случайно. И именно в то время, когда он ребёнком в 11 лет попал в тюрьму, когда вышел на волю и голодал, когда они с матерью снова могли исчезнуть в одно мгновение – советская власть зорко следила за только что выпущенными из тюрьмы. И надо было извернуться, не попасться, выжить. Приходилось продавать вещи в школе, встречаться с иностранцами и скрывать, скрывать то, что думал. С одной стороны, занимался плаванием и готовил себя к побегу, а с другой – помалкивал в школе на уроках истории партии.
Позже, работая в Советском Союзе, укрощал свою ненависть к Советам вживаясь в это общество, чтобы заключать выгодные кредитные контракты, умножать коллекцию. И тут князю приходилось прибегать к скоморошеству, юродствовать, чтобы покупать и продавать, менять и вывозить, наконец, устраивать выставки. Ради этого князь задумывал поэтапные ходы внедрения, угождал власти, подкупал её, осуществлял акты дарения… Приходилось считаться с таможенными барьерами, давать взятки, договариваться с посольствами… А какие испытания прошёл князь, прежде чем ему удалось поместить свою коллекцию в Санкт-Петербурге! Не следует забывать, что путь этот начинался с преодоления цензуры даже на простое упоминание имени Лобанова-Ростовского! Пришлось идти на некоторую договорённость с ведомством КГБ (о чём я рассказывал в предыдущих главах). Это теперь кажется простым факт: Советы рухнули в одночасье! Да, многие в те времена понимали, что империя изжила себя. Но издыхание монстра заняло не одно десятилетие! А жизнь одна! Она проходит! Вот почему вместо скорого осуждения я пытался понять истоки скоморошества князя.
Со скоморошества также началось наше общение. В Ричмонд-парке, где мы встретились, князь устроил спектакль, сначала заплатив за чай в бумажном стаканчике, а затем сообщив мне, что я зря теряю время – он ведь, не намерен оплачивать мне… потраченные на беседу часы! И потом отговаривал меня от затеи писать эту книгу, неоднократно напоминая, что не планирует финансировать её издание. Так что, повторюсь, мои мысли о скоморошестве возникли не на пустом месте.
И я, и князь по времени рождения относимся к военному поколению, хотя нам не пришлось воевать. Но мы оба помним (князь намного больше, чем я) ту войну. Практичность и здравый смысл свойственен поколению, которое народилось после войны. Тут ещё можно говорить о здравомыслии в характере. А во время революции, войны, и особенно на войне сама история становится в каком-то смысле юродивым. Человеку деваться от нее некуда. В таких условиях, в такие исторические моменты юродство становится абсолютной нормой… Интересный случай произошёл с Николаем Гумилевым: в "Доме искусств" во времена военного коммунизма была вечеринка. Все пришли в свитерах, в лаптях, черт знает в чём. Но он явился… во фраке. Голод дикий, и он голодал, как все… И вот из-за сместившегося контекста норма превратилась в… юродство: поэт во фраке выглядел, как Железный Колпак (юродивый по имени Николка и по прозвищу Железный колпак в трагедии Пушкина "Борис Годунов). Другой пример: Клюев очень любил, уже будучи признанным поэтом, имея гонорары, появляться в крестьянском наряде. Нравилось ему шокировать общество…только и всего!