Якова Слащева, полковника времен Первой мировой войны, произвели в генералы уже в годы Гражданской. Он был ранен то ли семь, то ли девять раз (только при защите Крыма тремя пулями, выпущенными из "Максима" красным пулеметчиком). Это был человек абсолютной величайшей храбрости, талантливый тактик и стратег, Имя его было на устах и у красных, и у белых. Этот тот Слащев, который подписал не менее ста смертных приговоров, которые приводились в исполнение немедленно. Обычно приговоренных вешали, причем к столбу прибивалась "черная доска", на которой указывались фамилия, положение казненного и характер преступления, а также предписание - сколько трупу висеть… Казнил даже за украденного у крестьянина гуся. Слащев в Симферополе в игорном доме лично задержал трех офицеров, ограбивших ювелира-еврея, и приказал их немедленно повесить. Среди жертв Слащева был даже полковник, которому покровительствовал сам Врангель. Принцип Слащева звучал: "Погоны позорить нельзя". Между генералом и Врангелем были натянутые отношения. Оказавшись за границей, Слащев понял, что "красные" являются той силой, которая стремится возродить великую державу, как бы она не называлась. О настроения Слащева и его приближенных узнали в ВЧК. Приезд Слащева нанес бы сильный удар по настроению врангелевского (и особенно кутеповского) офицерства, Следовало учитывать и то, что - Слащев одна из самых ярких фигур в военном деле и будет полезен для преподавания в военной академии Красной Армии. Л.Д. Троцкий поддержал эти доводы Дзержинского. Затем была создана комиссия в составе Каменева, Сталина и Ворошилова, и вопрос был решен положительно.
Поздней осенью 1921 г. на итальянском пароходе "Жан" Слащев, генерал-майор Мильковский, полковники Гильбих, Мезерницкий, Нина Нечволодова, князь Трубецкой и еще несколько офицеров прибыли в Севастополь. Дзержинский даже прервал отпуск для встречи "возвращенцев". После прибытия в Москву бывший враг был назначен преподавателем тактики на высших курсах красных командиров (будущие курсы "Выстрел"), В 1929 г. Слащева на его квартире застрелил некто Лазарь Коленберг, который брал индивидуальные уроки у бывшего генерала на дому. На суде Коленберг объяснил, что мстил за своего брата, казненного по приговору Слащева в 1920 г. Суд оправдал убийцу.
По поводу проведения амнистий, тех, кто побывал в большевистских тюрьмах и лагерях было свое мнение. Так, в записках бежавшего в 1925 г. А. Клингера, который провел три года в "местах заключения особого режима", отмечалось, что Советское правительство обычно ежегодно объявляло амнистию "всем врагам рабоче-крестьянской власти", но провинциальные органы ГПУ амнистировали своих заключенных следующим способом (регулярно повторяющимся каждый год): за несколько недель, а иногда и за день до 25 октября часть "контрреволюционеров" расстреливалась в "ударном порядке", остальные спешно отправлялись в Соловки".
Освобождение из-под стражи. В проведении карательной политики органами ВЧК-ОГПУ Дзержинский важное значение придавал установлению правил освобождения лиц, подвергшихся наказанию, по личным просьбам или ходатайствам организаций, видных советских и партийных деятелей. Еще 3 декабря 1918 г. комиссия Совета Обороны, обсудив вопрос о работе ВЧК, решила, что задержанные освобождаются из-под ареста во всех случаях под поручительство двух членов коллегии комиссариата или двух членов губернского, или городского парткома РКП (б), или когда под поручительство местных или центральных правлений профсоюзов с подписями всех членов правления, но ВЧК предоставляется право отводить такие поручительства с передачей дела в высшую инстанцию. ВЧК было предложно более строго проверять доносы и расстреливать за ложный донос, публикуя обо всех случаях расстрелов в печати.
В органы безопасности часто поступали личные или коллективные заявления на явно преступных лиц об их благонадежности, положительные характеристики, просьбы об освобождении из-под ареста под поручительство, ускорение разбора дела или даже о прекращении такового. Больше таких заявлений было, если под следствием или арестом находился кто-либо из руководящих сотрудников. Каждое освобождение их под поручительство вызывало, в свою очередь, толки о безнаказанности и недоступности правосудию этих людей, что отрицательно влияло на психологию населения и служило хорошей почвой для антисоветской агитации.
7 марта 1923 г. секретарь ЦКК РКП (б) М.Ф. Шкирятов направил циркуляр всем губернским контрольным комиссиям: "По-прежнему наблюдаются случаи, когда члены партии дают свои поручительства и в частности в судебно-карательные органы без разрешения парткомитетов. Считаем необходимым в корне пресечь это явление. ЦК РКП (б) предлагает Вам начать с ним решительную борьбу путем применения суровых партийных репрессий к этим членам партии".
Тем не менее, эти правила как бы не были обязательны для руководителей высшего партийного и советского звена. И Дзержинский часто принимали решения, не по рекомендации двух членов партии, профсоюзов или парткомов о смягчении участи заключенных и об их освобождении, а, исходя из личного понимания важности рассматриваемого дела. Таких примеров было много и все они, как правило, были свидетельством постороннего вмешательства в деятельность судебных и внесудебных органов республики, оказанием давления на ведение следствия. С особым вниманием он относился к просьбам В.И.Ленина. 19 февраля 1918 г. Ленин обратился к Дзержинскому с просьбой принять участие судьбе его личного секретаря матроса 1-го Балтийского флотского экипажа С. М. Сидоренко - "Я был им вполне доволен. Уволен он был за один случай, когда в пьяном виде он кричал, как мне передали, что он "секретарь Ленина".
Сидоренко говорит мне, что он глубоко покаялся. И я лично склонен вполне верить ему; парень молодой, по-моему, очень хороший. К молодости надо быть снисходительным.
На основании всех этих фактов судите сами, смотря по тому, на какое место прочите его". Сидоренко не был наказан, но перестал исполнять обязанности секретаря председателя СНК.
В октябре 1918 г. органами ВЧК в Москве был арестован профессор Петроградского технологического института Д. С. Зернов по обвинению в принадлежности к партии кадетов. 2 ноября 1918 г. В.И. Ленин запросил Дзержинского: "Есть ли серьезные обвинения против арестованного вами профессора Зернова? Горбунов и Красин просят освободить". Вскоре Зернов был освобожден из-под стражи и 30 ноября 1918 г. возвратился в Петроград.
В середине 1918 г. были арестованы ВЧК по подозрению в контрреволюционной деятельности бывшие работники Генштаба царской армии Л. И. Савченко-Маценко и Б. П. Поляков, которые служили в аппарате главкома вооруженных сил. 2 января 1919 г. заведующий Особым отделом М.С. Кедров просил Петроградскую ЧК о немедленном освобождении указанных лиц при отсутствии против них серьезных обвинений и направлении в распоряжение РВС Республики. 29 декабря 1918 г. Ленин писал Дзержинскому и председателю Петроградской ЧК: "В течение нескольких месяцев сидят арестованные Вами генштабисты Савченко-Маценко и Поляков, Главком ходатайствует об их освобождении. Телеграфно сообщите: какие обвинения предъявлены этим лицам, а если обвинение не предъявлено, почему они не освобождены. Не медлите с точным и ясным сообщением". Вскоре Савченко - Маценко и Поляков были освобождены из-под стражи.
В марте 1919 г. к В.И. Ленину обратился с просьбой В. В. Адоратский о выдаче сестрам его жены Н.М. и В.М. Сапожниковым разрешение возвратиться на жительство в Казань. При отступлении белых сестры вместе с ними бежали в Самару, где жили на заработок от преподавания рисования. После освобождения Самары Красной Армией сестры хотели возвратиться в Казань, но боялись подвергнуться "ограничительным мерам" как представители буржуазного класса. Сапожниковы просили брата, работавшего в Казанском университете, помочь им. 24 марта 1919 г. Ленин писал Дзержинскому, что "тов. В. Адоратский - большевик, которого я знаю больше 10 лет. Доверия он заслуживает безусловно.
Будьте добры, распорядитесь навести справки и дайте мне ответ завтра". Справки был наведены и помощь оказана.
28 февраля 1919 г. В.И. Ленин просил Ф.Э. Дзержинского принять жительницу Вологды Р. П. Трапезникову, обратившуюся к нему с просьбой о прекращении уголовного дела на ее мужа, публично выступавшего против большевиков. 21 марта 1919 г. Президиум ВЧК сообщил Р. П. Трапезниковой, что дело на ее мужа прекращено и ВЧК не возражает против его проживания в Москве.
Из приведенных документов может сложиться суждение, что Дзержинский по первому требованию Ленина освобождал арестованных. Это не так. Как правило, этому предшествовало тщательное изучение обстоятельств дела.
В октябре 1919 г. чекисты арестовали в Петрограде студента Петроградского института Путей сообщения Алексея Сапожникова, который по заданию французской разведки нелегально перешел линию фронта для передачи шпионских сведений белогвардейцам. 21 ноября 1919 г. В.И. Ленин писал Дзержинскому о том, что к нему обратилась А.М. Коллонтай по поводу ареста А.А.Сапожникова - "Арестован - де за то, что с чужими документами пробрался в полосу военных действий.
Сделал-де он это потому, что "до болезненности любит мать", а его родители оказались отрезанными при наступлении Юденича.
Коллонтай пишет, что знает Алексея Сапожникова как "человека абсолютно аполитичного" "и притом болезненно впечатлительного, нервного, который впутался в историю по глупости".
Коллонтай боится, чтобы его не расстреляли.
1) - Можете навести справку?
2) - приостановить решение?
3) - или мне позвонить Зиновьеву? .
После изучения дела Сапожникова ему было отказано в освобождении, а в январе 1920 г. он был осужден.
16 июня 1921 г. академик Н.С. Таганцев направил В.И. Ленину письмо с просьбой о смягчении участи его сына, профессора В.Н. Таганцева, арестованного Петроградской ЧК. В письме сообщалось также о конфискации вещей, принадлежащих лично Н.С. Таганцеву. На следующий день Ленин направил записку одного и того же содержания председателю ВЦИК, секретарю ВЦИКа, Д.И.Курскому и Ф.Э.Дзержинскому (как будто было недостаточно одной - Дзержинскому): "Очень просил бы рассмотреть возможно скорое настоящее заявление в обеих его частях (смягчение участи и увоз из квартиры Таганцева вещей, принадлежащих ему лично) и не отказать в сообщении мне хотя бы самого краткого отзыва".
19 июня 1921 г. Дзержинский дал справку Ленину, в которой указал, что сын профессора, Таганцев В.Н. - непримиримый и опасный враг советской власти, активнейший член террористической организации "Союз возрождения России", связанной и организующей матросов из Кронштадта в Финляндии, взорвавшей для опыта памятник Володарского, и организовавшей покушение на убийство Г.Е. Зиновьева, Кузьмина, Анцеловича и Л.Б. Красина, - "Дело очень большое и не скоро закончится. Буду следить за его ходом….. А Петроградской ЧК уже отдано распоряжение о немедленном возврате всех вещей Н.С. Таганцеву.
Внимателен Дзержинский был и к просьбам Н.К.Крупской.
В начале июля 1923 г. она обратилась к нему по поводу арестованного в Петрограде 15 июня директора Путиловской образцовой школы Владимира Александровича Герда, сообщив, что знает его с детства, он аполитичен и настроение у него сменовеховское, но. "сестра его жена Струве. Видно, поэтому арестовали. В Москву приехала делегация путиловских рабочих". 6 июля 1923 г. Дзержинский поручил Герсону позвонить в Петроград и, "если нет против него прямых серьезных улик, пусть освободят, если есть, пусть немедленно пришлют мне лично его дело".
Эта история имела продолжение: 7 сентября 1923 г. Дзержинский писал в Оргбюро ЦК РКП(б): "В дополнение к заключению комиссии ЦК РКП по делу арестованных рабочих Путиловского завода и верфи, считаю возможным в виду преклонного возраста и болезненного состояния здоровья подлежащего административной высылке в Туркестан меньшевика Герда Владимира Александровича заменить ему высылку в Туркестан высылкой в Тверь под надзор губотдела ГПУ, на что прошу согласия".
25 мая 1924 г. Дзержинский по просьбе Н.К.Крупской поручил Дерибасу прислать ему справку о меньшевичке Л. Кудашевой Радченко и предложения, что с ней следует сделать?" В 1925 г. ПП ОГПУ в Ленинградском военном округе был арестован писатель Виталий Валентинович Бианки как примыкавший в 1921 г. к эсерам и служивший в армии Колчака, а после его разгрома проживавший под фамилией Белянин. Особым отделом ОГПУ он был осужден к высылке из Ленинграда на 3 года. По этому поводу Н.К. Крупская писала Г.Г. Ягоде: "Т.Ягода. С разных сторон ко мне обращаются с просьбой обратиться в ГПУ по поводу Бианки. Он - детский писатель, естественник. Был, говорят, в студенческой группе эсеров, потом он в никаких партиях не состоял. Жена его недавно родила, и с двумя детьми в очень тяжелом положении. Жена не имеет пока разрешения переписываться с мужем. Бианки куда-то высылают. О нем, между прочим, писали А.М. Калмыкова и Лилина. Обе не стали бы писать по поводу враждебного нам человека.
Лично я Бианки не знаю.
Если не затруднит, можете позвонить, как обстоит дело.
8 февраля Дзержинский поручил Дерибасу доложить обстоятельства дела Бианки Ягоде. И в тот же день было принято решение отказать в пересмотре дела Бианки по ходатайству Н.К. Крупской.
В июне 1923 г. в ГПУ обратился Н.Н. Крестинский по поводу арестованного Шлегеля, ручаясь в его преданности советской власти. 26 июня Дзержинскому запросил Менжинского: "Надо ли держать его в тюрьме?
Нужен он производству?".
Секретарь председателя ГПУ В.Л. Герсон по согласованию с В.Р. Менжинским сообщил, что арестованный Шлегель в ближайшие дни будет освобожден.
В марте 1924 г. эсер А. Е. Бейлин, находившийся в ссылке в Вятке, направил члену ЦК РКП (б А. А. Андрееву письмо о том, что его, больного туберкулезом, направляют в Челябинскую тюрьму. Бейлин взял на себя обязательство никогда не заниматься политикой и просил довести об этом для сведения ОГПУ. Копию письма А. А. Андреев направил в ОГПУ. "Считаю, что после таких заявлений наших противников, нам следует идти навстречу, не требуя от них полного унижения, т. е. расписки, - писал 12 марта 1924 г. Дзержинский Менжинскому. - Наше упорство - поверить только после опубликования - может иметь в результате только усиление рядов противников.
Если нас даже в том или другом случае обманут, это меньший вред, чем наша твердокаменность.
Полагаю, что Бейлину надо приговор изменить и освободить его от наказания полностью с обязательством уведомления о месте пребывания. Повод - болезнь его… О последующем просьба уведомить".
Дело Бейлина было пересмотрено, и ему было разрешено свободное проживание.
В конце августа 1918 г. Красин просил Дзержинского дать подробную справку об арестованном 28 августа Юнкерте Эдварте Федоровиче и директоре фабрики Цинделя Таирова, арестованном 30 августа "за револьвер (пришли с обыском не к нему: думал, что грабители, выскочил с револьвером. Разрешение имел". Таирова Красин был готов взять на поруки, за него хлопотали и рабочие. Председатель ВЧК решил освободить этих лиц.
В марте 1923 г. Вятская губЧК арестовала Г. Овчинникова, И.Сергиевич в подозрении их в хозяйственном разложении" и Емельянова якобы за подложные документы. В заявлении от 23 марта 1921 г. в ВЧК члена коллегии НКЗема Ивана Теодоровича говорилось о том, они являются выдающимися по своей преданности коммунистами и в годы Гражданской войны отличились храбростью, у Овчинникова белогвардейцы расстреляли мать и брата, Сергиевич ранен в боях. 24 марта 1921 г Дзержинский телеграфировал в губЧК Вятки: "Вами арестован Овчинников Георгий, Сергиевич Илья и Емельянов якобы за подложные документы. Наркомзем Теодорович удост. товарищей их подлинность и принадлежность РКП. Немедленно освободите и верните все отобранное. Ответ немедленно".
Многие арестованные и заключенные освобождались о ходатайствам партийных и общественных организаций, но с конца 1921 г. были запрещены "всякие ходатайства не за рабочих…чтобы тюрьмы не орабочивались бы".
И все же большинство арестованных, находившихся под следствием, в тюрьмах и лагерях освобождалось личными распоряжениями председателя ВЧК-ОГПУ, особенно это характерно для 1918 г. Так, 23 июня 1918 г. он посетил Бутырскую больницу, ознакомился с содержанием арестованных и, выслушав их просьбы, отдал следующие распоряжения Г.Н. Левитану:
"1. Сидит некая Ольга Алексеевна Семенова, был ордер на освобождение Ольги Семеновны Семеновой. Не освобождена. - Необходимо справиться и виновного в небрежности привлечь к ответственности.