2. Графов, курьер Свердлова, посажен за пьянство, сошел с "ума", но уже здоров. - Запросите Свердлова, что с ним сделать.
3. Сергей Георгиевич Танеев, ар. 10.VI.командир 3-го бат. 3-го Моек. Совет. Полка - за дезорганизацию и к.- р. Невиновен. Вел дело Гальперштейн. - Доберите справки о деле. Прошение прилагается.
4. Ремнев и Цейтлин. В каком положении их дело? Цейтлин просит разрешить свидание с женой. - Уведомить больницу. Утверждают, что их могут взять на поруки Муралов, его секретарь и Раскольников.
5. Гончаренко Юрий Сергеевич - пом. комис. по продовольствию Прудникова со ст. Лозовая. Ар. 18.У, ни разу не допрашивали. Просит отдать жене забранные музык. инструменты и отослать ему в больницу забранные у него в нашей тюрьме 325 руб.
6. Корольков (из штаба Ремнева) спрашивает о положении его дела.
7. Белянкин из Вологды просит допросить его. Говорит, что обвиняется в к.-р. неправильно.
Необходимо послать в больницу бумагу, что он числится за нами. Иначе его могут освободить. Дело было у Закса.
8. Берг Вас. Серг. - просит освободить на поруки.[Обвиняется] κ.-p., говорить, что ни в чем не виновен. Прошение его прилагается. - Проверить по телефону, не ошибка ли, что получил 1 год тюрьмы и за что?
9. Коваленко Б.В. Прошение прилагается.
- "У Пицковского.
Все прошения и бумаги верните мне со справками".
25 июня 1918 г. Ф.Э. Дзержинский распорядился освободить Владимира Николаевича Белявского "за неимением обвинительно материала", а 15 августа освободить из Бутырской тюрьмы бывшего гардемарина Сергея Юрьевича Завадского, потому что "в деле никаких данных о его подрывной деятельности нет, к тому же "мать клянется, что сын невиновен, что жил он в квартире, хозяин которой уехал, и вот там поселились незнакомые офицеры…Слова матери производят впечатление правды. Можно взять от него слово, что не будет против Совета выступать".
20 августа 1918 г. Дзержинский поручил Г.Н. Левитану тщательное изучение всех ходатайств об освобождении арестованных:
Густава Петровского - "говорят, что, вероятно, сидит за происки своего начальства, он наемный служащий, дома нищета"; старика Глинка, который "долго сидит в Таганке, как говорят, политикой не занимается"; X. Цетлина, которого подозревают в том, что дал взятку, но рабочие, утверждают, что это неверно".
11 сентября 1918 г. Дзержинский писал в ВЧК: "Искали Герштейн М.Р., поймали И.У. Авситиянского.
Немедленно его освободить (арестован без причины 11/VII по заявления жены был раз допрошен Моновичем, протокола допроса однако (неразборчиво) нет.
К этому же присоединили бумаги арестованного 28/VII Н.Н. Прейс с делом И.У. Авсит. - не имеющего ничего общего. Вот наши порядки!).
В квартире была оставлена засада - результат в деле без следов".
В тот же день Дзержинский отдал распоряжение о немедленном освобождении 7 арестованных, добавив: "золотой крест, найденный у Троицкого, конфисковать в пользу Сов. Республики, Ричарда Карловича Гарлея задержать как англичанина". Приказом председателя ВЧК 17 сентября 1918 г. освободили К.А. Коцяткевича, К.К. Коцяткевича и А.В. Железновского как непричастных к делу высылки польских легионеров на Мурманский фронт". 2 ноября 1919 г. под подписку не выступать против советской власти Дзержинским были освобождены арестованные по делу Христианского Союза Молодежи: В.П. Григорьев, Н.П. Ремизов, Н.В. Андриянов, Н.В. Волоков и А.В. Ходат.
Дзержинский иногда проявлял снисходительность к больным, делая им послабления. 1922 г. телеграфировал в ГПУ Крыма: "Если нет особых данных и причин на арестованного в Ялте и находящегося ныне (сейчас) в Симферопольск. больнице Арнольда Георга Федоровича, о котором Москве возбуждается ходатайство, то освободите. Если обстоятельства требуют его изоляции Крыма, вышлите Россию".
Студент Ленинградского горного института А. Е. Берлин, являвшийся в недалеком прошлом активным членом сионистской партии, был арестован 9 января 1925 г. ПП ОГПУ в Ленинградском военном округе. 20 марта 1925 г. Особое совещание ОГПУ его осудило и выслало на 3 года в Зырянский край. Его дядя, работник НКФ, К. Берлин обратился к Ф.Э. Дзержинскому с просьбой об отмене высылки и освобождении племянника под поручительство о неучастии в дальнейшем в сионистской организации. 22 марта 1925 г. Дзержинский писал Мессингу - "если есть только какая-либо возможность, пусть освободят Берлина". Решением Особого совещания ОГПУ от 24 апреля 1925 г. прежнее постановление о высылке Берлина было отменено.
13 марта 1925 г. Дзержинский поручил Дерибасу разобраться с делом Дубинского: "При сем письмо Дубинского. Оно мне кажется искренним, ибо нет оснований иначе ему обращаться ко мне с таким письмом.
Не ошибка ли эта история с паспортами и утверждением, что он член ЦБ?
Необходимо это выяснить. Ибо нет смысла преследовать человека, поскольку он не борется с нами.
Сомневаюсь, чтобы враг написал ко мне такое письмо".
По данным Е.П. Пешковой, он пять лет не работал, был знаком. только с Мулиным и Цюрупой, его обвинили в хранение паспортов, которых у него не было, о чем он на стал бы врать. Об этом он подал заявление и в ВЦИК. "Из всего рассказа Пешковой у меня осталось впечатление, что Дубинского зря сослали и втиснули его снова в ряды активных. Прошу пересмотреть дело и прислать мне его со своим заключением".
В конце мая 1925 г. В.Л. Герсон просил указаний Дзержинского о высылке Митрополитанского, отметив, что В. Р. Менжинский предложил эту меру наказания, потому что "несмотря на его заявление о беспартийности с 1922 г., по своим поступкам он "далеко не беспартийный". 24 мая 1925 председатель ОГПУ писал своему секретарю: "Приведенные данные ье говорят об активности Митрополитанского, надо иметь его на учете, но высылать, полагаю, нет нужды, как равно и удалять с завода, где он нужен. Ведь нет никаких данных, что он на заводе что-либо меньшевистское делает. Самое лучшее отпустить и следить".
Дзержинский решал дела и по коллективным заявлениям арестованных. В конце марта 1921 г. в ВЧК пришла телеграмма от 65 заключенных Ярославского концлагеря с просьбой "о своем освобождении и отпуске на родину к строительству новой жизни на пользу Советской России", а поэтому просили дать распоряжение Вологодскому особому отделу штаба 6-й армии и Архангельскому военно-революционному трибуналу. 27 марта 1920 г. в телеграмме председателю Ярославской губЧК Председатель ВЧК разъяснил, что "вопрос персональный политической безвредности, а также об освобождении упомянутых лиц должен быть разрешён комиссией в составе трех представителей: губчека, губкомпартии и губвоенкома".
Следует отметить, что обращения в высшие органы власти и ВЧК-ОГПУ часто игнорировались, если они поступали не только от репрессированных, но и от их родственников. Всем известна трагическая судьба командарма 2-ой Конной армии Ф.К. Миронова, огромная популярность и непререкаемый авторитет которого основывались на реальных фактах. Ростом своего авторитета Миронов был обязан военным победам и постоянными заботами о нуждах земляков. Скромность в быту и доступность сделали его любимцем донского казачества и трудового крестьянства. Он выступал против смертной казни, приказывал бережно относиться к пленным. Частые встречи с Лениным, с Дзержинским завершились вступлением Миронова в большевистскую партию по рекомендации Феликса Эдмундовича.
Несмотря на это, он в начале 1921 г. он пал жертвой интриг Л.Д. Троцкого.
Драматичной была судьба его семьи. Его жена Стефанида Петровна Миронова, обращалась к командованию Красной Армии, в ВЧК, и, наконец, 4 декабря 1922 г. к М.И. Калинину: "Мучения души, тяжелые условия жизни, а главное, двухлетняя неизвестность о моем муже - командарме 2-й Конной Красной Армии, Филиппе Кузьмиче Миронове, заставляют меня прибегнуть к Вам, Михаил Иванович, как к единственному человеку, которого не знаю, но душевный инстинкт говорит мне, что Вы не оставите меня без внимания, отзоветесь на мою судьбу и подадите руку помощи в минуту абсолютной моей гибели с детьми и дряхлым стариком-отцом Ф.К. Миронова.
Уважаемый и добрейший М(ихаил) И(ванович)., повторяю, что горькая нужда заставляет Вас беспокоить. Прошу Вас сообщите мне о судьбе мужа, жив он или расстрелян он и, если нет его, то когда он расстрелян. Конец его жизни забросил меня в пучину ужасной нужды с детьми. Все, что было, разграблено белыми, как красноармейская семья. Дети разуты, раздеты, хотят учиться, а я не в силах им ничего дать. Прошу хоть маленькой помощи, как семье бывшего красного вождя".
Не известно, как поступил "всерссийский староста", получив это послание, но те факты, что жена ничего не знает о расстреле мужа, что она с детьми брошена на произвол судьбы, говорят о многом. Заметим, что за Ф.К. Миронова просил не кто иной, а М.В. Фрунзе. Он писал в ЦК РКП (б): "30/8 мною получено от арестованного бывшего командарма 2 Конной Миронова письмо с просьбой о его реабилитации. Ввиду исключительных заслуг Миронова, проявленных в борьбе с Врангелем, прошу Цека РКП о проявлении внимания к делу…". Но Миронов был застрелен часовым во время прогулки.
По предложениям и распоряжениям председателя ВЧК-ОГПУ принимались меры к сокращению количества лиц, находившихся в тюрьмах и концлагерях, в том числе и "ввиду перегруженности" этих заведений. В 1921 г. при ряде губЧК работали тройки "для разгрузки мест заключения" и пересмотра всех дел подследственных "на предмет возможности замены меры пресечения".
Эта работа велась на основании решения комиссии ВЧК от 13 января 1921 г. об изменении карательной политики в составе представителей ВЧК, Революционного трибунала и ВЦСПС. Под председательством Дзержинского был обсужден вопрос "Об изменении тюремной и карательной политики ВЧК и других судебных органов" и решено: образовать в Центре и на местах комиссии по пересмотру всех дел служащих пролетарского и крестьянского происхождения, и вовлечения рабочих в борьбу с преступностью; в состав центральной комиссии входят 4 представителя от: ВЦСПС (Куйбышев), ВЧК (Ягода) и 1 от Кассационного трибунала и РВТР (Анский) для разработки инструкции и положений о комиссиях; проект положения о комиссии, представленный Ягодой, принять за основу и поручить Саврасову доработать проект к следующему заседанию комиссии; комиссии создаются в центре при ВЦСПС, а на местах при губпрофсоюзах; они не имеют права непосредственного освобождения, а только представляют материал в судебные органы.
Руководство ОГПУ вынуждено было удовлетворять многие требования заключенных и иногда даже прибегало к досрочному освобождению. Но это касалось лишь тех лиц, которые были осуждены в судебном порядке на срок до трех лет; к осужденным же в административном порядке Особым совещанием при ОГПУ, в частности, находившимся в лагерях ОГПУ, подобная мера не применялась, потому что среди них было много людей, дела которых не могли рассматриваться в судебном порядке за недостаточностью улик. Чтобы исправить это положение, заместитель наркома юстиции и старший помощник прокурора Н.В. Крыленко обратился во ВЦИК с просьбой создать специальную комиссию, которая бы пересмотрела дела лиц, осужденных в административном порядке, и разгрузить лагеря. Такая комиссия была создана Президиумом ВЦИК 14 июля 1924 г. в составе двух представителей: от ОГПУ и прокуратуры НКЮ. На местах по постановлениям прокуроров систематически проводились проверки и осмотры мест заключения с целью немедленного освобождения из-под стражи всех "незаконно арестованных". Однако это пожелание Председателя ОГПУ не было выполнено и в 1925 г., о чем свидетельствует письмо председателя кассационной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Челышева после поступления обращений из различных районов страны. В нем говорилось о том, что по многим делам за контрреволюционные преступления, совершенные в 1921–1922 гг., а иногда и гораздо раньше, среди осужденных преобладают крестьяне-бедняки и середняки, рядовые участники выступлений минувших лет, приговоренные к большим срокам наказания в виде лишения свободы, что "в корне противоречит основам нашей карательной политики, которая имеет своей целью репрессии только по отношению к лицам, являющимся социально-опасными".
Но среди подследственных и заключенных было немало таких, которые не подлежали освобождению. Так, 21 октября 1918 г. Петроградской ЧК был арестован Павел Александрович Александров, работавший при Временном правительстве следователем по особо важным делам. Он проводил следственные мероприятия в отношении видных большевиков, в том числе и В. И. Ленина по обвинению в шпионаже в пользу Германии после вынесения в июле 1917 г. Временным правительством постановления о их аресте. Петроградский комитет по топливу неоднократно обращался в Петроградскую ЧК с ходатайством об освобождении Александрова, лояльно относившегося к советской власти.
Дзержинский в категорической форме отказал в просьбе и 20 мая 1919 г. поручил ВЧК арестовать ходатаев за Александрова, б. следователем по особо важным делам.
12 марта 1925 г. Дзержинский поручил Герсону узнать, в чем заключаются обвинения против Браза - эксперта при Эрмитаже. По словам Екатерины Павловны Пешковой, это единственный эксперт лучше Бенуа. Он сидел под арестом уже 8 месяцев, за него хлопотали художники.
В тот же день Герсон сообщил Дзержинскому, что Браза "оценен только в Ленинграде". В освобождении Браза было отказано.
Дзержинский отказывал в освобождении и иностранцам, несмотря на заступничество видных представителей этих стран.
В 1925 г. В.А. Гарриманом было возбуждено ходатайство о пересмотре дела Марии Александровны Гудович, приговоренной к высылке в Оренбургскую губернию. Председатель ОГПУ распорядился внимательно рассмотреть дело Гудович, проверив, не было ли допущено при рассмотрении дела какой-либо ошибки. После этого 24 апреля 1925 г. Дзержинский направил Гарриману обстоятельный, весьма деликатный ответ:"…Честь имею сообщить… Нам вполне понятны руководившие Вами при заступничестве за Гудович гуманные чувства, продиктованные невиновностью последней. К величайшему нашему сожалению, мы принуждены констатировать, что Вы, очевидно, неверно информированы о характере политической деятельности гр-нки Гудович. М.А. Гудович совершила определенные антигосударственные деяния, предусмотренные Уголовным Кодеком РСФСР. Следствием по делу преступление гр-нки Гудович доказано. Свою противогосударственную работу Гудович проводила нелегально, тайно, вследствие чего в процессе ее службы у Вас Вами и не могли быть замечены какие-либо неблаговидные и нелояльные поступки гр-нки Гудович, нарушающие основные законы нашей страны. При всем нашем желании удовлетворить Вашу просьбу, вызванную состраданием к гр-нке Гудович, мы вынуждены были согласиться с необходимость оставления в силе состоявшегося по ее делу приговора. Что касается вопроса о том, что на месте ссылки гр-нка Гудович будет лишена возможности найти себе заработок, мы должны Вас заверить, что со стороны Объединенного Государственного Политического Управления не предполагается чинить какие-либо препятствия к подысканию и получению Гудович какой-либо работы или поступлению на какую - либо работу, тем более, что согласно полученной мною справки, как гр-нке Гудович, так и матери будет разрешено в пределах Оренбургской губернии проживание в каком - либо уездном городе, каковым обстоятельством подыскание заработка будет гр-нке Гудович несомненно облегчено".